Евгений Николаевич Гусляров
Серебрентий. Заколдованная сказка
А ночью деревня сгорела. Внезапно и дотла.
Так что и самого Серебрентия не нашли.
С тех пор его никто не видел. Даже косточки не обнаружились.
Главное, что и знаков присутствия кота в мёртвой деревне никаких не выявилось.
Только говорят, что вскоре отыскался след Серебрентиев на большой дороге, налаженной из райцентра Верхний Бурлук на Москву.
Ехал как-то ночной порой по этой дороге настырный районный магнат с верными окочательными документами на постройку верхнебурлукского Лас-Вегаса, да видит на дороге такое, отчего зубы у него застучали и мороз от загривка до самого противоположного низу прошёл.
На дороге стоял мёртвый дед Серебрентий, а с ним ещё целый взвод всякой разнокалиберной кладбищенской нечисти… Нечисть изображала какой-никакой строй, между прочим, и тянулась во фрунт…
И тишина!..
Вдруг рука у старика вытянулась, как в староримском гладиаторском приветствии, и стала медленно расти в сторону открытого окна машины.
Мышцы на руке лопнули, вроде чрезмерно натянутой резины, и упали в пыль.
Ленты плоти, яркие как на анатомических таблицах, складываясь жуткими красными гусеницами, поползли к машине.
И, конечно, запахло болотом. Даже в машине, пропахшей дорогим парфюмом и бензином. Голая и совершенно сухая жёлтая пятипалая кость ужом заползла в открытое окно иностранного эмалированного сарая, жуткие кости пальцев потянулись было к горлу местного магната Кичина, потом призрачная рука щёлкнула, как в испанском болеро и осталась неподвижной.
Кичин понял, что надо незамедлительно отдавать драгоценные всемогущие бумаги, лежащие в бардачке. Но не смог пошевелиться, окоченев от ужаса.
Рука призрака изогнулась помимо сустава, но не сломавшись, как можно было ожидать. Пальцы легко распороли элитный металл, прикрывающий нутро бардачка, оформленного под непроницаемый сейф.
Персты костяные сжались с бамбуковым стуком.
Бумаги были скомканы мёртвой рукой и извлечены из укромного места. И тут же кинуты были в толпу вурдалаков и оборотней.
Те вмиг разодрали бумагу, съели её и тут же извергли на дорогу в виде птичьего помёта.
И кошачья морда вдруг ясно обозначилась над этою вопиющей сценой, сложилась на мгновение из облаков, освещённых яркой луной. Призрачный облачный кот был точно такой, какой явился ещё совсем недавно на постой к означенному страдальцу районного масштаба деду Серебрентию.
