Евгений Сухов
Черная братва
– Я готов взяться за это дело, – ответил Маварди Максуди. – Семья каждого шахида, кроме полагающегося садака, будет получать от меня дополнительное вознаграждение. Если же у них есть дети, они не останутся без внимания, будут одеты, обуты и накормлены. Если же кто-нибудь из них проявит себя как ревностный мусульманин, мы отправим его учиться в медресе.
– Хорошо, братья, рад, что между нами такое взаимопонимание, – высказался Ибрагим. – А теперь о том, что нам предстоит сделать в ближайшее время. – Пора заявлять о себе во всеуслышание, пусть все начнут считаться с нами. Война Советского Союза с «Аль-Каидой», ваххабитами спровоцировала его распад. Теперь на очереди Америка, мы должны сделать все, чтобы в нашу борьбу с «неверными» втянулся весь мусульманский мир. Надо создать условия для эскалации более острого военного конфликта. Наверняка появятся беженцы, нужно всеми доступными средствами стимулировать их потоки. Я бы даже сказал, вообще любые значительные перемещения людей… Ситуация кризиса приводит к ослаблению традиционных структур и к усилению джамаатов. Во время этой войны мы должны быть плечом к плечу, как это происходит с нами во время молитвы в священной Каабе, и помнить о том, что все мы равны перед Аллахом. Сейчас, когда удалось доставить в Аденский залив ракетные комплексы, мы сможем сделать куда больше. Я предлагаю перекрыть Аденский залив в районе Джибути, этот участок самый узкий и наиболее удобен для перекрытия. Тогда судоходным компаниям придется отправлять свои суда вокруг Африки, а это, как вы сами понимаете, многие тысячи миль пути.
– А если они все-таки попробуют прорваться через блокаду? – спросил Абдулла.
– Вот тогда нам сполна послужат ракетные комплексы, корабли придется атаковать! Здесь наши требования всецело совпадают с требованиями пиратов – если корабли проходят вдоль берегов Сомали, следовательно, они должны расплачиваться за транзит.
– Пиратам может не понравиться, что мы посягаем на их заработок.
– Нас это не должно беспокоить, – решительно произнес Ибрагим. На какое-то время его лицо приняло хищное выражение. – Каждый из них озабочен только тем, чтобы как можно плотнее набить брюхо да обзавестись новенькой «Тойотой». У нас же иная цель – сделать ваххабизм господствующей религией. Это не будет сегодня, возможно, не получится и завтра, но каждый день, шаг за шагом, мы должны приближаться к великой цели.
– Перекрытие Аденского залива вызовет большое недовольство американцев. В Персидском заливе стоит их флот; не исключено, что они захотят вмешаться.
– Это наш джихад, наше испытание, которое мы обязаны пройти до конца. Ни одна смерть не будет напрасной, братья-мусульмане не останутся равнодушными в священной борьбе с кяфирами и приумножат наши ряды. Сейчас в районе Эйл под началом Баруди Хаджиба сосредоточен большой джамаат, они установят на кораблях ракетные комплексы и выйдут в море.
– Я знаю Баруди Хаджиба, он настоящий ваххабит, – поддержал Ибрагима Шихабаддин Хусаин. – Материальные ценности для него не имеют значения. Но где же расположен джамаат, неужели среди пиратов?
– Нет, они живут отдельно от них, в пещерах, в которых проживали аскеты еще во времена Мухаммеда.
– А почему мы не собираем садака с сомалийских пиратов, ведь все они мусульмане-сунниты? Долг каждого имущего мусульманина – пожертвование нищим, беднякам, сиротам, участникам войны…
– Они забывают об этом, значит, пришло время напомнить об их долге. Где самая многочисленная группировка пиратов?
– Их везде много, по всему сомалийскому побережью, – ответил Абдулла, – но особенно много в Могадишо, в Алуда, Босасо, в Эйле… – принялся загибать он пальцы.
– В Эйле, говоришь, – призадумался Ибрагим.
– Именно там, брат, по нашим данным, там располагается один из координационных пиратских центров.
– Тем лучше. Пора четко обозначить наши взаимоотношения.
Глава 4
Наше время пришло
Два отряда, численностью в шестьсот человек, уже на следующий день выдвинулись в небольшой поселок Эйл, расположенный на самом берегу сомалийского побережья.
Еще совсем недавно заброшенный рыбацкий поселок за последние десять лет превратился в один из пиратских центров, где жалкие полуразрушенные лачуги соседствовали с современными новостройками. Число дорогих машин, в том числе и внедорожников стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, приближалось к количеству населения. Благосостояние так и выпирало из него колючими уродливыми углами. Пиратство было главной отраслью, за счет которой кормилось девяносто процентов жителей побережья. Впрочем, неудивительно: подобное происходило на всем побережье Сомали, и теперь рыбаки охотно использовали свои лодчонки в качестве транспортного средства для переправки пленников в поселок.
Поселок, спрятанный между горами, можно было бы и не заметить, если бы не восемь кораблей, стоящих в небольшой бухте.
Баруди Хаджиб совершил намаз – первую молитву на рассвете – в просторной пещере, используемой правоверными под мечеть. В пещере было прохладно и сухо, каменный пол устилали дорогие персидские ковры, на шершавых гранитных стенах висели куски материи с искусно вычерченными шамаилами, небольшие тексты, помещенные в рамки, суры из Корана, поговорки. Сюда пять раз в день приходили молиться обитатели общины, проживавшие в многочисленных пещерах, разбросанных по всему побережью. Чтобы не осквернить молельный дом, они оставляли обувь у самого порога и, повернувшись лицом к михрабу – нише в скальной поверхности, указывающей направление на Каабу, – совершали молитвы.
Это был джамаат – локальная мусульманская община, созданная «Аль-Каидой» несколько лет назад. Каждый член джамаата прошел курсы обучения в иностранных лагерях ваххабитов, а Баруди Хаджиб дослужился до амира и имел право на широкую проповедь ваххабизма.
Главная задача джамаата заключалась в том, чтобы присматривать за береговой охраной, которая предпочитала проживать близ берега в коттеджах с кондиционерами. И вместе с тем джамаат должен был следить за потоками грузов, проходящими через Аденский залив.
Лишь на первый взгляд могло показаться, что людей, составляющих джамаат, связывала только мечеть, в действительности же на скалах Эйла расположился крепкий боеспособный и многочисленный отряд, прошедший боевую выучку в Афганистане и Чечне. Всюду, где они пребывали, главная задача джамаата заключалась в том, чтобы раздуть сепаратистское движение и по возможности поддержать его, становясь при этом наиболее боеспособной частью. Военные успехи во все времена притягивают молодежь, поэтому численность их постоянно увеличивалась.
В этот раз ваххабиты джамаата проживали обособленно от остального населения побережья и крайне редко выходили с ними на контакт. Казалось, что проживающие в пещерах и большую часть проводящие в молитвах люди вряд ли думают о земном, и многие очень удивились бы, узнав, что на самом деле малоразговорчивые люди в многослойных арабских одеждах – один из самых боеспособных отрядов «Аль-Каиды». Наверняка они удивились бы еще больше, узнав о том, что подавляющая часть аскетов, поселившихся за поселком в пещерах на почти неприступных скалах, в действительности являются отпрысками могущественных семей Ближнего Востока. Выбранный ими путь – «джихад меча» – столь же естественен для них, как сон или омовение перед молитвой. Этих людей по-настоящему угнетало только одно – долгое ожидание предстоящего дела, ради которого они прибыли на выжженную солнцем африканскую землю. Но, видно, Аллах не случайно послал им такое испытание, поэтому, собрав воедино волю, им приходилось вставать на путь «джихада терпения».
Баруди Хаджиб вышел из пещеры, повязал тщательно арабский головной убор ихрам так, чтобы он равными сторонами спадал на плечи, и зашагал по каменистой тропе на самый верх к своей пещере. Со стороны могло показаться, что пещера неприступная, с обеих сторон она обрывалась вниз глубокой пропастью, и требовалось немало расторопности, чтобы преодолеть крутой горный отрезок. Но Баруди Хаджиб не сетовал – еще одно испытание Аллаха, с которым следовало смириться. В ста метрах от мечети располагалось несколько пещер, где проживало около сорока человек; дальше, точно в таких же просторных пещерах, – еще восемьдесят! Так что небольшой скальный участок, расположенный на пятьсот метров выше уровня моря можно было считать густонаселенным. При желании в течение нескольких минут можно было собрать до пятисот бойцов.
Остановившись, Баруди Хаджиб поправил кожаную сумку мизуду, в которой обычно носил спутниковый телефон, и заторопился выше. Через несколько метров была каменная площадка, откуда великолепно просматривался поселок и небольшая гавань, заставленная кораблями, большая часть из которых являлась добычей пиратов. У пирса стояло несколько человек; Баруди Хаджиб без особого труда – в основном по европейской одежде и по безнадежности, что была запечатлена на их лицах, – узнавал пленников. Их не пытались загнать в трюм захваченных кораблей, как, возможно, поступили бы где-нибудь в Нигерии или в акватории Индонезии, не покрикивали на них, не заводили с ними разговоров; создавалось впечатление, что на пленников вообще не обращали внимания. Но в действительности все было не так: где бы они ни находились, за ними наблюдали десятки беспристрастных и заинтересованных глаз. Чаще всего это были мальчишки, что следовали за ними по пятам, назойливо выпрашивая у них завалявшийся цент. Среди захваченных выделялись парень и девушка, судя по всему, русские, державшиеся в сторонке ото всех остальных. Сомалийцы утверждали, что за них обещали солидный выкуп, а потому к ним негласно приставили дополнительную охрану.
Собственно, и бежать-то пленникам было некуда: поселок со всех сторон обступали горы, а далее ровной поверхностью продолжалась каменистая пустыня, столь же выжженная.
Небольшая горная речушка, пробившая узкую дорогу через серый гранит, разливалась в самом устье полноводной рекой, образовывая равнину, заросшую высокой режущей травой. На ней, распугивая гнус длинными хвостами, паслись коровы: верная примета увеличивающегося благосостояния сомалийцев. Чуток поодаль, огораживая небольшое пастбище, расположились разборные жилища из верблюжьих шкур, напоминающие юрты. Вокруг них живая изгородь из высоких кактусов – своеобразный загон для скота.
Метрах в трехстах от берега, едва ли не упираясь в подножие скалы, стояло шесть длинных прямоугольных жилищ, ариш, стены которых были выложены из кирпича-сырца, а крышей служили аккуратно уложенные длинные пальмовые листья. По ночам из жилищ слышались звуки бубна, стучали барабаны, но особенно запоминающимся был звук, извлекаемый дутьем из морской раковины. Судя по тому, что подобный праздник случался едва ли не каждый день, можно было предположить, что в поселке кто-то умирал или кто-то рождался, а то и заявлялся с заработком и с богатой поклажей. А вот на каменистой пологой террасе, упиравшейся в стену из красного кирпича, расположился поселок с современными домами, имелось даже казино с огромной вывеской (наверняка его люминесценция была видна за несколько миль). По узким дорогам лихо разъезжали дорогие внедорожники. Хотя ехать особенно было некуда – всего-то узенькая полоска суши вдоль океанического побережья.
Трудно поверить, что каких-то лет двадцать назад здесь располагался умирающий рыбацкий поселок. Теперь, когда его заняли пираты, он испытывал настоящий расцвет. Вообще-то пиратство было едва ли не единственной востребованной профессией, вокруг которой кормилось множество народу. Хозяйки готовили для пиратов еду; рыбаки предоставляли им в аренду свои доу и катера, на которых те совершали пиратские набеги; безработные за небольшую плату помогали им стеречь пленников. Буквально поголовно все юноши мечтали стать пиратами, чтобы иметь много денег и красивых любовниц, а девушки мечтали выйти за них замуж и проживать в роскоши. Так что пираты в Сомали для всех людей стали едва ли не родными, а отцы на десятилетие своих сыновей вместо резных безделушек дарили им настоящие автоматы Калашникова с обязательным пожеланием, чтобы те когда-нибудь стали пиратами. И потом, пираты в черных платках, скрывающих лицо, и с автоматами за плечами выглядели весьма романтично для молодежи, а на девушек подобный наряд и вовсе оказывал неизгладимое впечатление.
Неожиданно прозвенел звонок. Отсюда, почти с заоблачной высоты, переливчатая трель показалась Баруди Хаджибу почти нереальной – так о себе может напоминать разве что Всевышний или, может быть, один из его приближенных.
Вытащив телефон, Баруди Хаджиб произнес:
– Слушаю.
– Баруди?..
Узнав голос Ибрагима, Хаджиб невольно сглотнул. Неужели пробил назначенный час?
– Да, это я, брат, – стараясь подавить в груди распиравший восторг, отозвался он.
Слышимость была отличной, как если бы амир стоял от него всего-то на расстоянии вытянутой руки.
– Пришло твое время, амир.
– Я готов. Что нужно делать?
– Посмотри на залив, сейчас должен подойти корабль…
Вытащив бинокль, Баруди Хаджиб всмотрелся в спокойную гладь, на которой раскачивалось десятка три легких лодчонок, видно, дожидавшихся своего часа для пиратского промысла, и четыре доу, устремившихся на малом ходу в глубь от берега – осколок рыбацкой флотилии, прежде базировавшейся в поселке Эйл. Ровным счетом ничего такого, что могло бы заинтересовать. Еще в гавани стояли три сухогруза и два танкера, захваченных накануне, но вряд ли Ибрагим говорил о них.
Баруди Хаджиб уже открыл было рот, чтобы высказать недоумение, как в сетку окуляров угодил длинный контейнеровоз с высоким грузом на борту, укрытым брезентом. Через плотную грубую материю угадывались очертания углов ящиков; было видно, что они большие и тяжелые. Судно, несмотря на двигатели, работающие на полную мощность, двигалось медленно, а на расстоянии несколько миль могло показаться, что оно и вовсе идет с показной ленцой.
Баруди, родившийся в портовом городе и половину жизни прослуживший на море, сразу угадал принадлежность груза: это могло быть только оружие. Ясно, что очень серьезное, с грузом меньшего значения Ибрагим просто не стал бы связываться. Но вот какое именно оружие, угадать было весьма сложно. Если стрелковое, его обычно перевозят в длинных подъемных ящиках; взрывчатые вещества, соблюдая меры предосторожности, везут в металлических. Но такие ящики не отличаются массивностью, да и не будут столь тяжелыми. А увиденные контейнеры поражали не только своей длиной, но и тяжестью; казалось, что контейнеровоз держат за корму шайтаны. И тут Баруди Хаджиба осенила догадка, от которой запершило в горле.
– Да, я вижу судно, – проговорил амир, – оно идет вдоль берега. Через часа два подойдет в поселок.
– Как оно называется?
– «Альмагест».
– Верно.
– Ты в курсе, что на этом корабле?
От заданного вопроса по загривку пробежали мурашки. Надо знать Ибрагима, который не доверял никому, даже своему ближайшему окружению. Может, какими-то своими действиями он вызвал его неудовольствие или, хуже того, был оклеветан недоброжелателями или заподозрен в предательстве, вот поэтому Ибрагим решил устроить ему дополнительную проверку?
Следовало вести себя так, как будто ничего не происходит. Ибрагим обладал повышенной подозрительностью, так что его могли насторожить даже взволнованные интонации.
Баруди Хаджиб с силой сжал агатовые четки, почувствовав, как они хищно впиваются ему в ладонь, и мысленно обратился за помощью сразу ко всем святым. «Свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад – посланник Аллаха…»
Молитва-просьба помогла, задышалось ровнее.
– Понятия не имею, брат, но я всю жизнь провел на море и могу догадаться.
– И что, по-твоему, может быть в этих контейнерах?
– Груз покрыт брезентом, – осторожно начал Баруди, – а через материю отчетливо угадываются длинные громоздкие ящики… Если на них смотрит человек, которому уже приходилось наблюдать подобные вещи… Мне думается, что это ракетные комплексы.
– А ты наблюдательный, амир.
– Наблюдать – моя профессия, брат. Я догадался по пусковой установке – обычно она стоит под наклоном тридцать пять градусов к палубе, как и здесь. А это слишком отчетливые контуры. Мне было бы труднее определить, если бы груз был скрыт каким-то навесом или спрятан в надстройки; обычно так и делают, когда перевозят нечто подобное.
– Твое замечание верно. Почему же этого не сделали?
– Мне почему-то думается, что у людей, которые загружали ящики на судно, просто не было времени.
– Ты в очередной раз удивил меня, Баруди Хаджиб, а это еще раз доказывает, что мы не ошиблись в тебе. На судне действительно находится корабельный комплекс с противокорабельной крылатой ракетой типа Х-55. И загружали их действительно в большой спешке. Ты знаешь, из чего состоит ракетный комплекс?
– Противокорабельная крылатая ракета, транспортно-пусковой контейнер, пусковая установка, корабельная автоматизированная система управления, а также комплекс наземного оборудования с аппаратурой проверки ракеты, – отчеканил Баруди.
– Все так! Я не перестаю удивляться тебе, брат.
– Я – военный человек.
– Где ты обучался?
– Военному делу я учился во многих странах… В том числе и в России.
– Там хорошая школа.
– Да, я сумел в этом убедиться. В чем моя задача, брат?
– Твоя задача состоит в том, чтобы груз оставался в целости и сохранности. В ближайшее время мы намерены перекрыть Аденский залив для всех кораблей. Кто желает с нами дружить, должен платить деньги за прохождение своих кораблей через наш кордон, а если нет, мы просто пускаем эти корабли на дно.
– Решение очень смелое, – осторожно произнес Баруди Хаджиб, – оно может не понравиться сомалийской береговой охране, что базируется в Эйле. Они тоже захотят заполучить деньги с этой акции.
– Уверен, что так оно и будет в действительности. Твоя задача состоит в том, чтобы не дать им возможности вмешаться в наши дела. Желательно сделать это как-то подипломатичнее, похитрее, но следует дать понять, что мы не отступимся от своего. Ты умный, Баруди, так что попробуй подобрать соответствующую причину, чтобы они ушли из поселка и не помешали нашим планам.
– У меня уже есть план.
– Вот и отлично!.. Еще вот что: у Юсуфа находится одна молодая русская пара. Убей их!
– Считай, что они мертвы, брат.
Баруди Хаджиб отключил телефон. Добравшись до пещеры, он вытащил из небольшого сундука ракетницу и выстрелил в сторону залива. Ракета со зловещим шипением устремилась вверх. Добравшись до самого купола неба, она на некоторое время зависла, как если бы залюбовалась развернувшейся панорамой из островерхих гор и синего моря, а потом медленно, выпустив парашют, стала оседать в узкое ущелье.
Ровно через час после выпущенной ракеты командиры отрядов должны собраться в просторной молельной мечети. Времени ровно столько, чтобы обо всем подумать, переодеться в одежду, подобающую воинам Аллаха, и, спустившись, ожидать гостей.
Ровно через час Баруди Хаджиб был в молельной комнате. А еще, с интервалом в несколько минут, в пещеру вошли двадцать человек – полевые командиры джамаата. Тепло, как это положено при встрече, Баруди поздоровался с каждым из них, а потом, преодолев три ступени, выбитые в гранитной толще, поднялся на минбар – небольшое возвышение, с которого обычно читаются проповеди в мечетях.
Его встретили внимательные, заинтересованные взгляды единомышленников. Прошел почти год с того самого времени, как они поселились на этой горе. Каждый из них не ведал о том, сколько именно им придется находиться на Африканском континенте, но знал, что это время закончится в тот самый момент, когда над молельней комнатой взмоет красная ракета. Значит, оно пришло. Никто из полевых командиров не думал о том, как обойдется с ними судьба через несколько часов, но в спокойных, почти отрешенных взглядах собравшихся Баруди Хаджиб видел стремление к самопожертвованию. Перед ним стояли воины Аллаха, готовые ради собственных убеждений пойти на смерть.
– Наше время пришло, братья, – наконец произнес он. И тотчас увидел, как лица собравшихся чуточку размякли: уж лучше поле брани, чем затянувшееся ожидание. – Сегодня мы должны исполнить то, для чего нас призвал Аллах, – помочь нашим братьям в борьбе с «неверными». Пусть каждый из вас сообщит своему отряду о приближающемся «джихаде меча». Собираемся через три часа у подножия скалы… Аллах акбар! – притронулся ладонями к лицу Баруди.
– Аллах акбар! – в едином порыве выдохнули присутствующие.
