Евгений Валерьевич Лазарев
Патриоты
22 июня 1941 г. на нашу Родину напала фашистская Германия. Митя был не военнообязанный, ему посоветовали в обкоме комсомола ехать домой в Новомосковск. «Митя, мы тебе поможем уехать»; выписали документ на Никиту, пару лошадей, фургон. Вместе с Никитой ехали в Днепропетровск две женщины и трое маленьких детей. По дороге фашисты бомбили невинных людей. Детей и стариков. Больше ехали ночью. Никита увидел великое горе войны. Еле добрались до Днепропетровска. Никита стоял у порога дома грязный, заросший. Я плакала, но обрадовалась – жив, вернулся домой. Он спросил:
– Что у нас в городе, мама?
– Все на колёсах.
– В горкоме есть кто?
Я сказала: есть. Хорошо запомнилось мне это утро, когда вернулся Митя, сынок дорогой. В Одессе очень плохо было с питанием и ему приходилось подрабатывать в порту, пропуская лекции, в аудиториях оставались сынки богатых и бездельников, а таким, как Митя, на стипендию трудно жить, в столовых почти ничего не было, а в очереди некогда стоять. Хоть и голодал, а лекции посещал. За деньги ничего не купишь, всё дорого, здоровье плохое. Приходилось посылки отправлять, я ему написала, чтобы ехал домой. Наконец, Боря прислал письмо из Павлограда (с Днепропетровском связь была прервана), это последнее, где Боря писал, что о Мите он ничего не знает, потому что он защищал Одессу, побывал на фронте, бил фашистов, видел близко смерть, остался жив, возмужал. Не знаю, живы ли, мои дорогие, папа, мама; Митя, наверное, остался в Одессе. Я не мог взять его с собой. Не вернусь, мои дорогие, пока не выгоним немецкое отребье с нашей родной земли. Ваш сын Боря. Живы будем, встретимся. В тот день, когда мы получили весточку от Бори, пришла Зина Белая, Женя Мирошник. Друзья читали письмо, после чего Зина сказала:
– Боря младше нас, а уже фашистов бьёт.
– А мы… А мы будем бороться в тылу врага, – ответил Митя и положил руку на стол.
Тоже самое сделали Зина и Женя. Они поклялись, что будут бороться в тылу врага не щадя сил и жизни, а того кто струсит, не выдержит пыток, выдаст товарищей, пусть его проклянут потомки.
27 сентября 1941 г. в 10 часов утра ворвались фашисты в наш город Новомосковск через Николаевку. В городе создалась паника, небо стало чёрным, солнце померкло. Не стало смеха и писем. Враги топтали сапогами нашу землю. С первых дней они начали грабить квартиры, отбирали курей, гусей, свиней, подушки, считали себя завоевателями, убивали ни в чём неповинных стариков и детей. Митя говорил Зине:
– Немцы будут бежать также, как и войска Наполеона в 1812-м.
– Вспомнишь, мама, мои слова, – сказал он мне.
Возле Днепра, Днепропетровска попала в окружение 6-я Армия. Фашисты сфотографировали наших пленных и пригнали в Новомосковск. Расклеили прокламации, где идут наши пленные, в которых писали: «Советская Армия разбита, скоро будет взята Москва, Гитлер будет принимать парад в Москве на белом коне». Прошли наши комсомольцы по городу – Зина, Митя, Женя, почитали враньё фашистов и решили написать листовки от руки на школьных тетрадках.
«Смерть немецким оккупантам.
Товарищи! Не верьте гитлеровцам, что Советская Армия разбита – 6-я Армия, что капля в море, Красная Армия никогда не будет разбита и наша родная Москва не будет взята. Вспомним из истории, как армию Наполеона разбили русские войска под командованием генерала Кутузова. Так будет и с Гитлером. Матери, не пускайте своих детей в рабство в Германию. Их ждёт голод и смерть, скрывайте их. Пополняйте ряды Советской власти, бейте врага, вредите ему на каждом шагу. Пусть горит под ногами фашистов наша земля».
Листовки они удачно расклеили на немецких прокламациях. Я приготовила клей из ржаной муки и разлила его в бутылочки из под чернил. Комсомольская организация росла из товарищей школьных и не школьных: Литвишков Володя, Бондаренко Павел, Сорокопуд Галина, Ольга Соболь, Кривулькин Володя, Бут Саша, Кобзарь Мария, Тонконог Леонид, Хмель Володя, Колесник Николай, Батурин Гриша, Белый Коля, Иван Кутовой, Цокур Алексей и его жена Бутенко Екатерина Васильевна, Лисовиков Володя. Резали провода, подрывали дороги, расклеивали листовки в городе и в сёлах, собирали оружие, спасали молодёжь от угона в Германию.
Помню в 1942 г. в первых числах января выпало много снега, мороз; в нашей квартире (которая была явочная для комсомольцев) собрались такие товарищи: Иван Кутовой, Бут Саша, Ерёменко Римма, Бутенко Катерина, Белая Зина, Женя Мирошник, Галина Сорокопуд. Женя Недодаева-Шуть пришла к нам из Днепропетровска с маленьким ребёнком. Юрий Савченко и ещё какой-то мужчина, не помню, наша организация была связана с Днепропетровской. Избрали подпольный комитет комсомола: секретарь Никита Головко, разведчица Белая Зина, организатор Мирошник Женя, члены партийной организации Иван Кутовой и Саша Бут. Недодаеву-Шуть приняли в комсомол. Встреча проходила по улице Исполкомовской №№27-29 (теперь ул. Головко). В нашу квартиру принесли два советских приёмника. Один принесли Батурин и Лисовиков, а другой – Володя Литвишков с сестрой маленькой Шурой. Я приняла эти приёмники. Мити не было дома. Пришёл. Я сказала, вот, что тебе ребята принесли. Он так обрадовался, как будто война уже кончилась.
– Мама, через этот приёмник будем Москву слушать.
Я расплакалась. Митя обнял меня, поцеловал.
– Помоги, – говорит, – мама, спрятать приёмник в сундук, который у нас в спальне, чтобы никто из посторонних не знал, что он у нас есть.
Туда и поставили приёмник. Митя уже сам устанавливал, сверлил дырки, аккумулятор установил. Его друзья к нему приходили, слушали. Сколько радости было у этих детей.
Митя записывал сводки Советского Информбюро, которые затем переписывали в листовки.
Однажды он сказал мне:
– Мама, мне сегодня приснился Боря, спрашивал, что я там делаю в тылу врага. А я ему говорю, что борюсь, иначе не могу. Всё что можно, беру на себя. Мне поручат – я исполню. Ни перед чем не остановлюсь.
Зина улыбалась и молчала. Я, мать, благословила их на этот тернистый подвиг» [3].
Держу в руках дневник секретаря подпольной комсомольской организации г. Новомосковска Никиты Головко. В нём есть вырезанные из газеты или журнала чёрно-белые портреты Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Владимира Ленина, Иосифа Сталина с красными знамёнами на заднем плане, стихотворения и песни разных авторов, записанные Никитой Головко ещё до войны, в 1939 году. Ещё он пишет о заседании 17 районной конференции и о выборе десятиклассниками профессий. Эти строки написаны напыщенным идеологическим языком, что доказывает тот факт, что Никита Головко был пылким комсомольцем, искренне верящим, как и многие его товарищи, в счастливое будущее и торжество коммунизма на всей планете.
«Дневник Никиты Головко
М-ц Январь
1939 года
Под непобедимым знаменем Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина шагали, шагают и будут шагать миллионы трудящихся от одной победы к другой. Это знамя будет жить века в сердцах трудящихся всего мира…
25/I
1939 год
Сегодня начала свою работу 17 районная конференция района
2 часа дня
Да точно два, ни одной секунды больше. Места заняты, веселый смех, шум. Звонко раздается звук стекла. Тихо. Пробегают авто, где-то близко идут часы, минуты. Оглашают повестку дня – работы, избирают президиум, потом в зале гром рукоплесканий – избирают почетную президиум. Товарища Сталина – идут голоса и тонут в громе аплодисментов. Снова тихо. Дают слово секретарю комсомола т. Гусятинскому. Робота началась. Громко идут слова по залу, вылетают в открытую форточку, тонут в шведской стенке у стены. Зал украшен портретами, лозунгами, а спереди за столом – огромный портрет самого дорогого человека – Сталина.
Его отцовские глаза заботливо смотрят на весело-деловитые лица делегатов. Отчет окончен, несколько минут тишина потом все выходят – перерыв. Весело ходят одни, иные сидят – отдыхают. Снова звонок. Отчет ревизионной комиссии. Т. Волошин рассказывает о деньгах – о приходах и расходах. Много советских денег даром растратили. Много читал Гузенко. Кончились доклады. Начались прения. Начали выступать, говорили о наболевшем у каждого в сердце. 5 часов. Перерыв на обед. Медленно идет стрелка – 6.30 и зал звенит песнями. Я пришел в 6.30 присел к группе каких-то делегаток потом подошли ещё и начали петь, о хорошей и веселой жизни.
«Слово имеет т. Головко секретарь к/комсомолу при СШ №4» – оглашает голова. Сердце мое забилось сильнее. Вошел на сцену. Окинул взором собравшихся. Вот они делегаты сыны станков и зеленых степей, вот колхозники, рабочие, работники искусства, сыны Красной Гвардии, работники партии. Вот они, советские делегаты, собрались решать дела, избирать и быть избранными имеют право они. «Товарищи!» – звонко сказал я и тихо, тихо стало, я видел они ждут меня и я начал. Я рассказал о своей работе, о учебе комсомольцев и др. хотелось много сказать им этим героям труда, этим рулевым будущего! «Одна минута осталась тихо говорят мне» и я заканчиваю, спускаюсь со сцены и смотрят весело и заботливо на меня сотни глаз. И льются слова. Идут прения. Одиннадцать часов. Работать на сегодня хватит. Все идут в кино. И летит песня о фильме «Я люблю». Шел дождь. Не успела ночная мгла уйти в лес как вместе с днем пришел дождь. Косматые серые облака неподвижно висели над городом, улицами, домами. Со всех концов города идут люди, укрываясь от дождя, спеша к одному дому, который безустанно поглощал их. 10 часов. Я тоже вошел в дом – пионерский клуб – место работы 17 конференции. Подкрепленный крепким сном я весело шагнул к столу тесно обступленного юношами и девушками. Я стал, и слушал звонкий здоровый голос «Год рождения? «1922» «год вступления в КСМ – «1937 год, «образование среднее, «отличник», «стахановец, образование – высшее кандидат партии и пр. Вот лицо советской молодежи. Меня записали тоже и я прошел в зал откуда неслись звуки … (неразборчиво – п.а.) и танцы. 10-40 мин и с президиума объявляют, что работа конференции начата. Шли дебаты-прения. Передо мною сидели две девушки с Педшколы. … (неразборчиво – п.а.) проводит с ними разговор, вставляя в их разговор некоторые словечки. Я познакомился с одной черненькой очень забавной девчонкой Дементьевой Леной, ученицей III курса Педшколы. Ведя с ней острый разговор я добился: она дала мне несколько щелчков, 2 раза зачесала волосы и разговаривали по душам. С совсем чужой девчонкой я чувствовал свободно и легко, делился мнениями, разговаривал и слушал.
Много и хорошо критиковали бюро и секретаря комсомола. В прениях записалось 57 человек. Выступило 42 чел. Работу оценили на «посредственно». Я оглянулся назад: лес белых мандатов в надежных руках пособирали по залу. Это голосовали за предложение утвердить отчет бюро. С 10-40 м. работали до 7 час вечера. Я очень устал. Пообедав я написал два письма / одно в Киев по (в тексте замазано чернилами – п.а.) и другое за Косолапа / я пошел снова на конференцию. Работали до 3 часов ночи. Обговаривали кандидатуры в руководящие органы комсомола. Говорил и баловался с Леной … (неразборчиво – п.а.) книгу вместе с ней. Она сказала, что такого, как я, видит впервые, и что я очень вредный.
В 3 часа 40 минут я уже уснул. Следующего дня с 10 дня продолжали работу. Да третий день. Голосовали один раз. Избрали пленум: Гусятинский, Волошин, Белоконь, Цокур, Строкань, Кронша и другие. Весело прошла конференция. Я очень удовлетворен. В три часа я впоследний раз увидел Лену, что – ей сказал и разошлись чтобы другой раз не сходиться.
«Ох и вредный ты», – улыбаясь сказала она, и я видел еще одно то, что было, ничего она не сказала… Она хорошо поет и танцует. Вернувшись домой, я решил в школу не идти, а заниматься дома. Занимался и читал.
28 января 1939 года.
В школе.
Отношение ко мне удовлетворительное.
30 января 1939 года.
Тихо на землю спускается ночь. Ее необъятные руки охватывают всё, погружая его в мрак зимнего вечера. Нежно загораются звезды и задумчиво глядят на туманную даль. Дневной шум затих.
Окончив некоторые дела дома я иду сейчас на вечер – выбора профессий десятиклассников СШ №1. Меня запросили. Отсчитывая шаги, я подсчитываю, что сегодня мало сделал. Пришли … (неразборчиво – п.а.) и Вася, заставили меня отказаться от уроков, захлопали по столу косточки – домино… уходят часы и минуты. Пройдя некоторую даль по улице, я вернулся, и, зайдя в школу, разделся и зашел в комнату где собрались ученики. Меня дружно встретили. Поздоровался. Окинув зором комнату я увидел простоту в этом сборе молодых героев времени. Девочки и мальчики, сидя на стульях, о чём-то разговаривали, но не было, ни дерзости ни шалости: чувствовалась свободная и простая – здоровая – наша – деловитость.
Некоторые играли в домино и шахматы, другие слушали патефон, третьи – весёлые, собирались танцевать. Я сел в круг, расспрашивали, я отвечал, потом играл в домино и пел, здесь я понял как плохо, что я не знаю песен. В 6 часов начался вечер. Небольшая комната, уютно прибранная, три стола, на белых скатертях которых стояли стаканы и вазоны. На стенах портреты вождей, руководители партии, комсомола. Когда влилась эта весёлая масса, в комнате стало ещё уютней, еще веселей. Я оглянулся. Вот она, советская молодежь, вот они, математики, лётчики, капитаны, инженеры, строители – герои грядущих дней. Вот они, воспитанники партии. Начался вечер. Директор школы открыл его, сделав небольшое вступление. Когда он кончил – гром аплодисментов залил комнату. Руки … хорошо решать задачи, хорошо строить также хорошо выражали желание радости, любви, счастливой жизни. «Это ему, Дорогому Сталину – нашему отцу и учителю обязаны мы, сказал один ученик под громкие аплодисменты. Сначала начали выступать студенты, которые рассказали об учебе в институтах. В их словах я слышал много нового, которое нельзя передать пером, это гордость к себе, к учебе, к делу и работе, но гордость рабочая, наша – советская.
Потом десятиклассники стали говорить об избранной каждым для себя профессии. Какая непобедимая сила, настойчивость звучала в их словах. Я, и многие другие, был уверен, что эти слова сегодня станут былью завтра. И это будет.
«Я буду математиком», «чтобы крепить обороноспособность нашей великой родины, я буду лётчиком-конструктором», «а я – капитаном», «чтобы вы имели друг с другом связь, чтобы Вам жилось весело, я буду радистом» – вот партия тебе и тебе, великий Сталин, за заботу, за внимание, уделённое нам – весёлым советским детям. Вечер окончен. Танцы, пенье – звучит по школе.
И радостно, с большим неизмеримым запасом энергии расходятся домой, чтобы, отдохнув, завтра снова продолжать учиться и учиться, как завещал Великий гений человечества Владимир Ильич Ленин» [4].
Вот такие мечты были у старшеклассников, подверженных культу личности Сталина. Читая эти строки сейчас, трудно поверить, что когда-то наше общество жило под таким вот гнётом тотальной большевистской пропаганды.
А вот тот самый пригласительный билет на вечер десятиклассников в школе №1, вручённый Никите Головко дирекцией школы.
«Пригласительный билет
Уважаемый товарищ Головко
Дирекция, комсомольская организация и ученический коллектив X-х классов просит Вас пожаловать в 5 часов вечера 30 января с/г в помещение СШ №1 на вечер учеников X-х классов, посвящённый выбору профессий в связи с предшествующим выпуском» [5].
Педагогическую практику в Одесском институте политпросвещения Никита Головко, как указано в его зачётной книжке, проходил в Днепропетровском центральном доме культуры металлургов с 7 февраля по 7 марта 1941 года, получив зачёт 4 июня 1941 года у преподавателя Цукермана [6].
К началу Великой Отечественной войны Никита Головко учился на третьем курсе. Так как Никита Головко был инвалидом второй группы, он не был призван в ряды советской армии. В связи с этим, его также освободили от должности дежурного коменданта.
«ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА
по школе ФЗО №2 №96 от 18 июля 1941 г.
§-3
Освободить от занимаемой должности дежурного коменданта т. ГОЛОВКО с 17/VII-41 г. в следствии физической невозможности выполнять обязанности дежурн. коменданта школы.-
ОСНОВАНИЕ: Рапорт ст. коменданта общежитий школы т. Эпельбаума.
п.п. Директор школы ФЗО №2-ПЛАТОНОВ.
Верно: секретарь (подпись) /Гуревич/ [7]».
Галич, «Новомосковская правда», статья «Митя и его друзья»:
«Когда началась война, Митя был студентом третьего курса одного из вузов г. Одессы. С превеликими трудностями ему удалось добраться в оккупированный Новомосковск. Шёл юноше тогда двадцать первый год. В армию Митю не призвали – имел вторую группу инвалидности.
Уже зимой 1942 года в Новомосковске начали появляться листовки, написанные от руки, с сообщениями Совинформбюро. Наклеивались они нередко поверх объявлений и приказов оккупантов. Кто же их распространял? Этот вопрос ставил тогда не один новомосковец, украдкой пробегая содержание листовки.
Как рассказывает мать Мити Головко, в феврале 1942 года к нему пришли его друзья – Зина Белая, Женя Мирошник, Катя Бутенко и другие. Ещё в школе Митя был секретарём комсомольской организации, поэтому он хорошо знал мальчиков и девочек не только тех, что учились в четвёртой школе, но и с других школ города.
В тот зимний вечер разговор точился вокруг одного: долго ли они будут сидеть, сложа руки? Нужно действовать, что-нибудь делать…
После того жаркого разговора и появились в городе первые листовки.
В квартире Головко стоял хорошо замаскированный радиоприёмник. Юные друзья записывали сообщения о положении на фронтах, а затем распространяли в городе.
Николай Колесник летом 1942 года сбежал с лагеря военнопленных, из-под Умани. Уже через несколько дней после того, как он пробрался в Новомосковск, пришла Зина Белая. И Зину и Митю Николай знал хорошо – учились в одной школе. Зина сказала, что они достанут ему пропуск – аусвайс. И действительно, через несколько дней этот пропуск Зина принесла. Николай мог свободно ходить по городу.
…Они собирались каждую среду и пятницу, на аллейке, где сейчас кинотеатр «Авангард», в иных случаях – на квартире у Мити, по Исполкомовской, 52.
Уже более чётко распределялись обязанности. Зина Белая, например, занималась исключительно листовками, Николай Колесник выполнил несколько других поручений, связанных с поездкой в Днепропетровск, откуда доставил в Новомосковск небольшое количество гранат. Речь уже шла о создании боевого отряда, который бы совершал диверсии. Это поручалось Колеснику и его товарищу по военному училищу Григорию Батурину.
Группа новомосковских комсомольцев собирала также одежду для военнопленных, которые были расположены на территории жестекатального завода. Юноши имели связи и на селе. Там распространял листовки товарищ Мити Головко – Павел Бондаренко» [8].
Возвращаемся к статье рабкора Браславского «Корчагинский закал», где он далее пишет о деятельности Зины Белой в молодёжной подпольной организации Новомосковска.
«Зина неоднократно встречалась с секретарём подпольного горкома партии Г. Ф. Павловым. Принимала у него поручения. Одним из них было: привлекать к подпольной борьбе преданную молодёжь.
Встретила Зина в городе Никиту Головко. Это от него она получала комсомольские задания в школе. Она верила ему и предложила влиться в ряды мстителей. В подпольную комсомольскую организацию ею были также привлечены Евгений Мирошник, брат Николай и другие.
И вот первая листовка, которую составили Зина вместе с Никитой. Утром она красовалась на здании немецкой комендатуры рядом с плакатом с фашистской свастикой, который агитировал молодёжь добровольно ехать в Германию. А листок из школьной тетради призывал: «Товарищи! Не сдавайтесь! Как можно больше приносите вреда фашизму! Наши скоро вернуться. Москва была, есть и будет советской. Смерть немецким захватчикам!».
