Евгений Юрьевич Енин
Дао разговорной программы
Ухо
В уши телевизионным ведущим вставляются специальные наушники, на самом деле «внутриушники», чтобы их не было заметно. Режиссер в них говорит: сколько осталось времени до конца эфира, какой сюжет готов, какой не готов. В тяжелых случаях может осуществлять полное дистанционное управление ведущим.
Разговорную программу «Стенд» – телекомпания «Четвертый канал», город Екатеринбург – я веду с понедельника по четверг, в пятницу готовлюсь к другой программе. Наушник, когда я веду «Стенд», вставляется в левое ухо.
Другая программа – это итоговая информационно-аналитическая программа
«Итоги недели». Она выходит в эфир раз в неделю, наушник вставляется в правое ухо. Ну, такая география студии.
Заметил, что в правое ухо наушник вставляется с некоторым трудом, а в левое – легко. Левое ухо разработалось.
Кто куда смотрит?
Стандартный вопрос гостя, первый раз пришедшего в студию: «А куда мне смотреть?» Стандартный ответ: «А тут, кроме меня, никого нет». Неправда, есть еще операторы, их его не видно за камерами и штативами. Развернутый ответ: «Это же разговор, мы беседуем друг с другом и смотрим, конечно же, друга на друга». Видимо, кому-то из приглашенных кажется, что раз уж пришли на телевидение, то надо
«выступать», глядя в камеру.
Очень любил это занятие Антон Баков, и еще кое-кто из депутатов второй половины девяностых прошлого века. Вот явно кто-то у них в «Белом доме» – много тогда при депутатах, текущих и потенциальных, ошивалось психологов, тренеров, консультантов и прочих шарлатанящих личностей – провел тренинг на тему «Как вести себя на телевидении» ( «Чтобы завоевать доверие зрителей, вы должны установить визуальный контакт с аудиторией. Смотрите прямо в камеру, тогда каждому зрителю будет казаться, что вы обращаетесь лично к нему»).
Вначале я понять не мог: что же такое, я задаю человеку вопрос, а он отвечает, глядя не на меня, а куда-то. Куда? В камеру. Уговоры – мы друг с другом общаемся – не помогали, видимо, установки были получены мощные. Пресекли мы это так: я начал задавать вопросы, тоже глядя в «свою» камеру. Картина шизофреническая: два человека говорят, глядя в разные стороны. Беседуют. Депутаты не выдержали.
А Аркадий Чернецкий, мэр Екатеринбурга, так и не избавился от дурной с точки зрения телевизионного эфира привычки. У него во время разговора взгляд блуждает по студии, ну вот как если бы по студии птичка летала, а он на нее смотрел. Зритель видит вот что: Чернецкий отвечает на вопрос, что-то говорит, глядя то в левый верхний угол экрана, то в правый верхний угол экрана.
«В глаза смотреть!» © следователь НКВД Иванов.
Монитор для гостя
Монитор – это телевизор, в котором идет трансляция эфира, в нем сидящим в студии видно то же, что телезрителям. После первых месяцев работы постановили: гости себя в мониторе видеть не должны, им монитор не ставить, а те мониторы, в которые можно подглядеть, отворачивать.
Мало кто, увидев себя в мониторе, мог оторваться от такого замечательного, редкостного зрелища, и в результате получалось, что на экране телевизора гость смотрел куда-то в угол.
А еще у стульев в студии, – а это часто обычные офисные стулья, – отвинчены колесики. Некоторые гости начинали нервно туда-сюда ездить.
Ног не видно
Стол в студии «Стенда» сделан так, что ног ведущего и гостя не видно.
Во-первых, нет проблем с обувью – у гостей. Весной-осенью не надо чистить, зимой – приносить сменную обувь.
Во-вторых, ведущему не надо покупать «эфирные» туфли и переобуваться перед эфиром. Канал экономит – одежда ведущим покупается за казенный счет, так бы еще и обувь пришлось покупать.
Кстати, после окончания сезона одежда переходит в собственность ведущих. Плюс работы на телевидении. У меня в шкафу одних пиджаков девять штук. Жалко, что такие сейчас не носят.
Зачем это все написано?
Я преподаю в Гуманитарном университете курс «Разговорная программа». Исключительно по личной просьбе декана факультета журналистики Светланы Балмаевой. Преподаватель из меня никакой. Перед очередной сессией открыл файл с текстом, на основе которого я «начитываю» теорию. А это еще мой диплом, написанный в
1995 году. Как-то так удачно тогда написалось, что до сих пор теория «работает». Ну и слово за слово…
Теперь я не буду «начитывать» студентам теорию. Они будут это читать, а потом сразу практика. А учебные часы мне зачтутся. Очень удобно.
В принципе все это может быть интересно тем, кого приглашают принять участие в разговорных программах, в качестве гостя, тем, кто чувствует: скоро могут пригласить.
Почему «Стенд» называется «Стендом»?
Название придумал Олег Ракович, который в 1996 году был генеральным продюсером «Четвертого канала». Все долго думали, он придумал. До этого был «Ночной клуб Четвертого канала», часовая еженедельная программа, которую вела приглашенная «звезда», Владимир Мукусев, бывший «взглядовец». Он провел десять выпусков, потом позвали меня. Я был гораздо дешевле. А название «Стенд» выбрали за полисемантичность. Многозначность. Есть стенды стрелковые, есть испытательные, есть выставочные. Вот и решили выставлять, испытывать и отстреливать.
Несколько лет «Стенд» был получасовой программой, время выхода – девятнадцать ноль-ноль.
Сейчас «Стенд» – это двенадцатиминутная ежедневная программа, или, если угодно, рубрика в «Новостях „Четвертого канала”». «Новости» начинаются в двадцать тридцать, «Стенд» приблизительно в двадцать один ноль-ноль. После прогноза погоды. Как правило, «Стенд» разбит рекламной вставкой, ведущий представляет гостя, гость отвечает на первый вопрос, реклама, разговор, финальные титры.
«На» «Стенд» или «в» «Стенд»?
Я привык говорить «на». Правильнее «в», в эфир, в программу, в передачу, в студию. Видимо у меня в голове перевешивает значение слова «стенд». Испытывать и отстреливать. Шутка.
Кто встречает гостей «Стенда»?
Нет такого специального человека.
Встречаю я, на девятом этаже. Хохрякова, 104. Возле стадиона «Юность». Угол Хохрякова и Народной воли. «Заехать во двор, с Народной воли, там один подъезд, наша вывеска, на вас будет выписан пропуск, охрана покажет, как пройти к лифту, я буду ждать вас на девятом этаже».
Бывает, просят встретить внизу. В лобби. На улице. А то они заблудятся. Нет, ковровой дорожки у нас нет, не держим.
Просят об этом крайне редко, и просят, как правило, пафосные подчиненные среднего калибра чиновников, которые «накачивают» статус своих шефов. Чиновники крупного калибра прекрасно находят дорогу к лифту сами.
Губернатор Эдуард Россель никогда не просил его встретить внизу. Сам дорогу знает.
Но когда областной премьер Алексей Воробьев поднялся не на лифте, а по лестнице, один, без охраны и пресс-секретарей, в ушанке набекрень, подкрался, откуда не ждали, – это было, пожалуй, слишком.
Все даром
Гостям «Стенда» полагается чай, кофе, вода с газом и без, соки – на выбор. Бесплатно, то есть даром.
Десять лет назад, когда «Стенд» только появился, а участие в разговорной программе было о-го-го каким событием – не было же до этого возможности у людей попасть на телевидение, – я предлагал еще коньяк, виски, водку. Выделялись фонды. Снять волнение. Ну и отметить это дело. Постепенно все привыкли, волноваться сильно перестали, участие в телевизионной программе стало обыденностью, меня с довольствия сняли.
Мантра ведущего разговорной программы
То, что я говорю ежедневно, совершенно уже автоматически, каждому гостю, если только он не бывал на «Стенде» уже много раз.
Заходит гость, я его встречаю у лифта, если наша охрана его не просмотрела и меня предупредила.
«Здравствуйте, меня зовут Евгений Енин, я буду вести программу».
Идем туда, где у нас буфет, там диван, столы, там обычно мы сидим с гостями перед эфиром.
«Вот здесь можно раздеться. Что вы будете: чай, кофе, минералку, сок?»
Сели за стол.
«Давайте я расскажу, как мы будем работать. Вначале к вам подойдет визажист, позовет вас чуть-чуть попудриться. Примерно в двадцать сорок мы пойдем в студию, зайдем сначала в режиссерскую, там прицепим микрофоны, пока идет сюжет, зайдем в студию, сядем и будем ждать своей очереди. Потом я представлю вас и задам первый вопрос, на него нужно ответить очень коротко. Потом реклама и основная часть разговора, в конце разговора – ответы на вопросы зрителей, пришедшие на пейджер, я их задаю сам. Мобильный телефон можно оставить здесь или выключить, если вы возьмете его с собой. Нет, не на вибрацию, совсем выключить, если придет звонок, у нас может быть „наводка”».
Кстати, очень бояться пудриться военные. Даже когда объясняешь, что красить губы, ресницы и румянить щеки им никто не будет. Только пудра, только чтобы кожа в студии не блестела, «зайчиков» не пускала. После эфира обязательно просят пудру смыть – не дай бог, ребята увидят. Товарищи военные, пудра на телевидении – это как камуфляж на фронте. Суровая необходимость. Ничего больше.
Кого мы зовем на «Стенд»?
Схема такая. Идеальная.
Утром, часиков в двенадцать, на самом деле в полпервого, собираемся на совещание. Выпускающие редакторы, продюсер, координатор, я. Подчеркиваю, особенно относительно последнего пункта, это идеальная схема. Продюсер или координатор, как уж у них пойдет, раздают листочки, на которых в столбик написаны информационные поводы. Что уже случилось и что должно случиться. Пожар уже был, пресс-конференция еще только намечается. Что-то редакторы вычеркивают, что-то добавляют, у них есть свои источники информации. Затем информационные поводы и будущие сюжеты расставляют по рангу. В начало самые важные, под конец – что-нибудь легонькое, развлекательное. Это называется верстка. Слово еще из газетной журналистики. В верстке новостей много всяких хитростей, это целая наука, сейчас речь не об этом.
Самый первый, самый важный сюжет в идеале должен стать темой дня. Это такая новость, вернее такое событие, о котором будут весь день завтра говорить или сегодня уже говорят, если что-то хорошо сгорело, или температура минус тридцать девять, или приехал Фрадков, премьер-министр, и весь город стоял в пробках.
В идеале гостем «Стенда» должен стать человек, имеющий какое-то отношение к событию дня.
Если мороз, то начальник оперативного штаба по борьбе с последствиями холодов, если Фрадков, то какой-нибудь начальник отдела протокола, который расскажет, как встречают высоких гостей, потому что самого Фрадкова получить нереально, если пожар, то…
Суровая реальность
Вот тут проблема.
Сгорел, допустим, склад. Дым над всем городом. Товаров погорело чёрт-те на сколько. «Картинка» изумительная, сюжет великолепный. А о чем говорить двенадцать минут на «Стенде»? О том, как тушили? Да как всегда. Из шланга. Это надо показывать в сюжете, а не объяснять на пальцах: «И тут я, значит, ну это, приказал, э-э, подключить „рукав”». Ну, допустим, можно поговорить о системах пожарной сигнализации, о том, что владельцы складов должны сделать для профилактики пожаров. Да, но месяц назад тоже был большой пожар и об этом уже поговорили. О чем сейчас говорить? О том же самом нельзя. Скучно. Значит, пожар отпадает. Начальник протокола тоже отпадает. Он Фрадкова встречает, он не может. А вот начальник антифризного штаба придет, ему надо попросить горожан не включать обогреватели. Ура, гостя нашли!
Если не повезло – представление о везении у журналистов диаметрально противоположно представлению о везении прочих граждан – и аномальных морозов не случилось, идем ниже по списку.
Ага, вот, пожалуйста – птичий грипп. Но главный по гриппу уехал по призыву Жириновского отстреливать птиц на подлете к нашей государственной границе. А его подчиненные без разрешения начальника в эфир не могут пойти.
Идем ниже. Ограбление. Можно не пытаться кого-то звать: тайна следствия.
И вот, наконец, родовые сертификаты, и главный по ним не уехал, не заболел, и не отнекивается, потому что ему просто лень. Гость найден. Повезло.
Не событие, а тема
Но, увы, бывают дни, когда нет ни одной темы, на которую можно было бы говорить в течение двенадцати минут. Не интересно говорить, а просто говорить, продержаться двенадцать минут, так, чтобы вопросы не кончились на пятой. «Э-э, на этом, пожалуй, все». Тогда перебираются не события, а долгоиграющие темы, явления нашей замечательной жизни. Нет сегодня события, связанного с родовыми сертификатами, но сами сертификаты есть, они только что появились, можно позвать гостя и поговорить: что это такое, зачем и почему.
Конечно же, есть планирование. О каких-то событиях известно за месяц. Можно договориться заранее. Даже записать программу заранее. Зная, что приедет Фрадков, и зная, что в день его приезда никого связанного с его визитом в эфир не зазвать, разговор с тем же начальником протокола можно записать хоть за неделю. Как встречают премьер министров, что у них в райдере написано. Чем должно пахнуть в лимузине. Кроме перегара.
Итак, схема: зовем на «Стенд» человека, который может что-то рассказать о главном событии дня, главном событии выпуска новостей, рассказать что-то, о чем не было рассказано в сюжете.
Если он не может прийти или само событие такое, что говорить в течение двенадцати минут не о чем, берем событие номер два, номер три и так далее.
Если нельзя позвать гостя, связанного с одним из событий, о которых рассказывается в выпуске новостей, ищем гостя, который может рассказать о чем-то интересном, важном, но не сиюминутном, не событийном.
Случайность новостей
Вы себе не представляете, сколько раз приходилось объяснять: «Нет, мы не работаем против вас. И не работаем на них. Нет, кампания не началась. Нет, нам не заплатили миллион долларов за „мочение”. – «А вот это вы не показали, а вот это показали, а тут репортер лицо кислое сделал». Если все это распутать, то окажется, что вот это не показали, потому что не вышел на работу оператор, вот это показали, потому что там была очень хорошая «картинка», а лицо репортер сделал потому, что у репортера были критические дни.
Это как попадание гостей в «Стенд». Дело случая. Этот смог, а этот не смог.
Прочь конспирологию! То, что вы увидели в новостях, и то, что вы не увидели, – это конечные звенья цепочки случайностей.
Идеальный гость разговорной программы
Идеальный гость разговорной программы:
это известный человек,
это человек, который расскажет что-то важное,
это человек, который расскажет что-то интересное, это человек, который расскажет что-то новое.
Ну и желательно, чтобы он хорошо говорил, был интересным рассказчиком, а то, о чем он рассказывает, было бы связано с главным событием дня.
В идеале должны присутствовать все пункты, но и одного достаточно, чтобы этого человека мы позвали в эфир.
Только не животные!
Гостю разговорной программы хорошо бы еще что-то делать, не только говорить. Потому что, да, это разговорная программа, говорящие головы, такой жанр, но если можно не только рассказать, но и что-то показать, это конечно лучше. Бонус для зрителей.
Внимание! Только не животные! Были опыты. Эфиры с дрессировщиками. Оказалось, что пингвины гадят, а обезьяны могут начать мастурбировать сидя на студийном столе.
Россель рассказывает анекдоты
Пример идеального гостя.
Губернатор Эдуард Россель, который расскажет пару анекдотов, сыграет на баяне, разумеется свою любимую «Мурку», разъяснит суть национальных проектов и объявит о том, что он переходит на работу в федеральное правительство.
Он «звезда», хороший рассказчик, рассказывает что-то интересное, что-то важное, что-то новое, еще и бесплатный концерт. «Мурка, ты мой Муреночек!» © Эдуард Россель.
Позвать на «Стенд» «звезду»
Отдельно – про «известного человека». Это тот случай, когда мы зовем гостя, который не связан ни с событием, ни с важной темой. «Звезды» интересны сами по себе, о чем бы они ни говорили.
Понятно, что екатеринбургские «звезды» бывали на «Стенде» не по разу.
Когда-то, впервые, их, наверное, позвали без информационного повода, просто как «звезду», тема разговора – сама «звезда». Но эта тема одноразовая, так что после первого появления в эфире «звезды» приглашаются все-таки по какому-то поводу.
Хотя можно выждать год – два, притаиться, и, если это действительно «звезда», можно снова звать, снова говорить о ней (о нем), это будут смотреть. И в жизни «звезд» за год-два что-то происходит, есть новая информация, есть что рассказать.
Приезд не екатеринбургской «звезды» само по себе событие – добро пожаловать в эфир!
Можно ли попасть на «Стенд» с «улицы»?
Нет.
Звонок: «Я бы хотел выступить!» – «А что случилось?» – «А у нас во дворе мусор вторую неделю не убирают!»
Если неубирание мусора – массовое явление, если это касается большого количества горожан, позовем главного по мусору. Управление благоустройства. Почему не убираете? Но рассказывать всему городу про проблему одного двора – город это смотреть не будет. Телевидение – это массовое зрелище, оно бьет «по площадям».
Я уже не говорю о том, что «Стенд» – это разговорная программа, что, как не трудно догадаться, предполагает разговор, а не пламенную речь на тридцать секунд: от имени всех жильцов нашего подъезда хочу обратиться к мэру города. Аркадий Михайлович, когда мы вас выбирали, вы обещали, что…
Можно ли попасть на «Стенд» «простому» человеку?
Не артисту, не политику, не чиновнику?
Конечно.
Одно условие: этот «простой» человек должен быть потенциально интересен всему городу. Бить по «площадям».
Но сам по себе «простой» человек не интересен народным массам. Массы его в зеркало каждый день видят. Когда Пугачева делала последнюю «подтяжку» и не у нас ли в Центре косметологии и пластической хирургии, как Россель уговорил Путина себя переназначить и во что ему это обошлось – это интересно узнать. Почем Марья Ивановна купила майонез и что она думает о соседке сверху – не интересно, уж извините.
Значит, «простому» человеку, чтобы попасть «в телевизор», нужно совершить что-то непростое. Студентке выиграть чемпионат мира по армрестлингу, учителю получить первое место в конкурсе «Учитель года».
Причем политиков, чиновников и артистов это правило касается в той же степени, что и рядовых граждан.
Мы же не зовем политика только потому, что он политик.
«Ты политик?» – «Политик!» – «Ну заходи!»
Пусть сорвет заседание областной думы, тогда поговорим. Чиновник пусть украдет что-нибудь. Да побольше, побольше. Артист как минимум сначала должен стать популярным артистом, а потом уже – «в телевизор». Мы артистов не «раскручиваем», мы их «раскрученность» используем.
Еще один вариант попадания на «Стенд» для «простых» граждан – это причастность к чему-то «непростому», чему-то, что делает интересным не их персону, а интересно само по себе.
Проводится конкурс сомелье. Интересно об этой профессии поговорить, о вине? Интересно. В эфир попадает «простой» парень, не политик, не чиновник, не артист.
Можно ли попроситься на «Стенд»?
Конечно.
Чуть не половина всех гостей, приходящих в эфир, это те, кто попросился сам. Может быть, б?льшая половина.
Если тема разговора, которую предлагают, интересна, если человек, который просится, за которого просят, интересен, мы будет только рады. «Это Гуманитарный университет. У нас проходит конференция, приезжает Игорь Кон, вы не хотели бы его позвать в эфир?»
Конечно хотели бы.
Можно ли позвонить и попросить кого-то позвать на «Стенд»?
Конечно можно.
Журналисты не обладают телепатическими способностями.
Вот каналы, по которым журналисты узнают о том, что случается.
Средства массовой информации. Информационные агентства, газеты, журналы, радио, телевидение.
Информаторы, то есть люди, которые регулярно звонят, рассказывают: вот, такое у нас случилось.
Заявления официальных лиц. Пресс-конференции, например.
Анонсы. «В субботу будут гонки на внедорожниках, подпись: организаторы».
Ну и сообщения очевидцев. Пейджер 002, абонент «Новости „Четвертого канала”». Звонки в редакцию.
Только что. «Позовите, пожалуйста, кого-нибудь на „Стенд”, чтобы разъяснили нам про льготы». У федеральных льготников после Нового года проблемы с льготами на оплату жилья. Будет несколько таких звонков, станет ясно, что это не единичный случай, а явление, позовем кого-нибудь разъяснить про льготы.
Хорошие и плохие гости
Про то, что профессия калечит мозги.
Все события делятся на те, из которых можно сделать сюжет, и на те, из которых нельзя.
Все люди делятся на тех, кого можно позвать в эфир и кого нельзя. Не придут, или с ними не получится хороший разговор.
Те, кого можно позвать в эфир, делятся на тех, кто легко соглашается, и тех, кого нужно долго уговаривать. Первые, понятное дело, нравятся больше. Не как человеку – как ведущему. Человек и журналист – это сущности, частично не совпадающие.
Хорошие и плохие информационные поводы
О, это вечная проблема! Разные взгляды журналистов и пресс-секретарей на информационные поводы. То есть на события, о которых, по мотивам которых снимаются сюжеты.
У нас! Такое! Важное! Совещание!
Да, но «картинки» нет, можно показать только зал, в котором сидят какие-то люди, зрители от такого зрелища бегут, зрелищем это не считают.
У нас! Такое! Важное! Совещание!
Да, но предмет совещания интересен только вам.
Для человека не «из новостей» бывает сложно экстраполировать важность события, действительно важного для предприятия, для семьи, для человека, – на весь город.
Ода депутатам
И политикам.
Любимые гости. Если депутата зовешь в эфир и он говорит, что не может, – он или при смерти, или в зарубежной командировке за счет бюджета.
Политики очень хорошо понимают, что их узнаваемость – это их капитал, запас жизненных сил, как в компьютерной игре.
Политики умеют говорить.
Политики не боятся острых вопросов.
Политики могут говорить о чем угодно.
А если человек не нравится?
Вызывает антипатию?
Все мы живые люди, невозможно любить все человечество без разбора и исключений. Но тут как у доктора. Пришел больной – обязан лечить, клятву давал. Если этот человек может «рейтинг дать», если с ним можно сделать интересный разговор – с ним надо говорить.
Хотя ведущему разговорной программы не может так, по-серьезному, не нравиться человек, с которым можно сделать интересный, рейтинговый разговор. Профессия меняет взгляды на жизнь. На людей. Кто к тебе пришел? В эфир? Человек? Нет. Высокий рейтинг пришел.
Я, например, не люблю коммунистов. Успел понять, что это такое, когда страной руководит КПСС. И от местных коммунистов свое отношение к ним не скрываю. Ко мне, как к человеку с такими взглядами, они наверняка испытывают похожие чувства. Но у меня, как журналиста, и у них, как у создателей информационных поводов, отношения замечательные. Владимир Краснолобов, первый секретарь обкома КПРФ подтвердит.
Кто договаривается с гостем?
Как правило, сам ведущий.
В разговорных программах на федеральных каналах могут звонить референты, у нас референтов нет.
Позвать гостя по просьбе ведущего может репортер, поехавший снимать сюжет, один из героев которого потенциальный гость.
Гостю может позвонить служба координации, если ведущий чем-то очень занят или уехал куда-то.
Но в основном звонит сам ведущий.
Тем более если звонить приходится статусным людям, с которыми давно уже знаком, этикет блюсти надо, приглашение должно быть личным.
Как уговорить гостя прийти, если он не хочет в эфир?
Не не может прийти – тут уж ничего не сделаешь, – а не хочет. Ему лень. Он чего-то боится. Ему это не интересно, не нужно.
Первое.
Лесть.
Второе.
Объяснить, что он получит возможность сказать то, что он на самом деле думает, потому что в сюжетах в новостях все равно переврут.
Третье.
Если скандал какой-то, то объяснить, что если он не придет, придет другая сторона.
Четвертое.
Позвонить его начальнику.
Что делать, если гость не пришел?
Это бывает.
Если гость, который дал согласие прийти, вдруг часиков этак в семь вечера звонит и говорит, что у него что-то случилось, попытаться пригласить кого-то другого, конечно, можно. Но только попытаться. Опыт показывает, что это безнадежное занятие. На такие случаи мы стараемся держать какие-то «консервы», записанные разговоры, темы которых не привязаны ни к каким событиям.
Стараемся, да. Как же. Но чаще всего ничего уже непоказанного нет. Тогда в эфир ставится повтор.
Что делать, если гостя не нашли?
То же самое – повтор.
Относительно недавно договорились, что хороший повтор лучше плохого прямого эфира. Всегда набирается какое-то количество хороших «Стендов», несобытийных, с известными людьми, и просто жалко, что они только один раз были в эфире. Лучше три раза показать разговор с Галиной Вишневской, чем что-то заведомо неинтересное, но привязанное к сегодняшнему событию.
Можно ли попасть на «Стенд» за деньги?
Можно.
Ужас, да? Какие тайны выдаю!
Во всех разговорных программах бывают гости, которые платят за свое участие. Только мы этого не скрываем и не берем «черным налом». Все легально, договор, касса и надпись: «На правах рекламы» – на заставке.
Нам, как мне кажется, удалось отработать схему, которая позволяет показывать «платных» гостей, ничем не поступаясь и, самое важное, не нанося никакого ущерба зрителям. Наоборот, принося пользу.
Главное правило.
Мы никого не возьмем в эфир за деньги, если не за деньги мы его не возьмем.
Половину телеканалов Екатеринбурга нужно закрыть
Лучше бы, конечно, без этого обойтись. И работать, как птичка поет, интересно – берем гостя, неинтересно – не берем, о деньгах не думаем. Но региональные каналы, в отличие от федеральных, очень часто работают на выживание. Плюс особенность Екатеринбурга: огромная телевизионная конкуренция. Можно, конечно, гордиться тем, что у нас каналов больше, чем в Москве, но рекламные бюджеты и журналисты, кстати, размазываются по этим каналам тонким слоем. Сократить хотя бы вполовину, началась бы в нашей «деревне» совсем другая жизнь.
Нет, серьезно, у нас слишком много игроков для нашего рекламного рынка. В результате – маленькие бюджеты. Делать телевидение – это все-таки дорого, а мы же конкурируем не только друг с другом, но и с федеральными каналами, мы для зрителей только кнопки на пульте дистанционного управления: щелк – НТВ, щелк – «Первый», щелк – «Четверка», щелк— «Россия». Тут передача, тут передача, тут передача, и никому не интересно, что мы можем сделать так же, как и в Москве, можем купить такие же фильмы, но это не окупится, потому что стоимость минуты рекламы отличается в разы.
Еще одна проблема: в городе с двумя журфаками категорически не хватает хороших журналистов. Куда деваются те человек сто, которые каждый год заканчивают факультеты журналистики УрГУ и Гуманитарного университета, – это загадка. Но хороших журналистов в свободном доступе нет, и репортерам нет нужды держаться за рабочее место, если что – их с радостью возьмут на другой канал. А если еще и с
«Четверки», то с огромной радостью. Сократилось бы волшебным образом количество телеканалов в Екатеринбурге раза в два, а лучше – в три, мы стали бы не второй телевизионной столицей России, а первой.
Разговорная программа, гость платит за участие: правила игры
Пока мечты не сбылись, отказываться от дополнительной прибыли региональные каналы не могут. Речь не только о нас. О всех. Другая сторона медали – огромный спрос на участие в разговорных программах. Люди хотят платить деньги за свое появление на экране.
Логика участия в «платных» программах. В диалогах.
Звонит человек, говорит: «Вот такая тема, хотим поучаствовать».
Мы говорим: «Да, это интересно, но сейчас у нас есть более интересные темы, как только не найдется темы интереснее, чем ваша, мы вас позовем». И это не попытка «выбить» деньги. Действительно, позовем. Нам отвечают: «Мы не можем ждать, у нас такого-то числа что-то там открывается». Мы говорим: «Хорошо, но наш рейтинг будет не таким высоким, каким мог бы быть, это скажется на поведении других рекламодателей, мы можем понести финансовые потери, если вы готовы это компенсировать, тогда пожалуйста».
То есть человек платит за то, чтобы не стоять «в очереди».
Другой звонок: «Вот такая тема, хотим поучаствовать». Мы говорим: «Прекрасно, это интересно, приходите». – «А можем ли мы в эфире сказать номер телефона, название фирмы?» Мы отвечаем: «По закону это можно делать только на правах рекламы. И это уже на самом деле будет прямая реклама. Что стоит определенных денег». – «Да, конечно, нет вопросов». Или: «Нет, тогда мы не будем называть номер телефона».
В этом случае платят за возможность назвать номер телефона, так же как платят за любую другую рекламу на телевидении.
Еще звонок: «Вот такая тема, хотим поучаствовать».
Мы говорим: «Да, это очень интересно, но об этом могут рассказать еще тридцать два человека, причем шестнадцать из них более известны, чем вы, рейтинг разговора с ними будет выше». – «Нет, я хочу, чтобы меня позвали, я готов за это заплатить».
Человек, вернее организация, платит за то, чтобы в эфир попал ее представитель, а не представитель конкурентов.
Разговоры эти условные, конечно, это не стенограмма, это просто воспроизведение логики «попадания» в разговорную программу за деньги.
Купить ведущего
Заметьте, ни в одном случае никто не «покупает» ведущего, не «покупает» вопросы, которые будут заданы. Деньги платятся за возможность не ждать, возможность назвать номер телефона, за то, чтобы о потребительском кредитовании рассказал представитель именно этого банка, хотя все банки продают деньги, но ни в коем случае не за какие-то особые условия в эфире. «Оплаченный» разговор для ведущего, абсолютно ничем не отличается от «неоплаченного». Если есть «неприятный» вопрос, ну скандал какой-то был с этой фирмой, я его задам. Даже так: тем более задам.