Евгений Ильичев
Магеллан. Часть 3. «Гаттак»
Глава 1. Гаттак
Гаттак проснулся раньше, чем обычно – за окном только забрезжил рассвет. Спать уже не хотелось, но молодой человек не спешил покидать свою постель. До побудки оставалось чуть больше часа – это время было единственным, когда кандидаты могли принадлежать самим себе. Все остальное время принадлежало Родине и Ему – богу, дарующему жизнь, богу, дарующему знание, – Великому Бору.
Гаттак закрыл глаза и прислушался к себе. Тело еще позволяло провести эти свободные минуты в созерцании своего внутреннего я: мочевой пузырь еще не был переполнен, желудок еще не требовал пищи, а разум не жаждал молитвы – разум требовал внимания к самому себе. Гаттак знал, что все его помыслы видны Бору, что Бор в любой момент мог выудить из его сознания все потаенные мысли, все желания, все страхи, а потому устыдился своей слабости. Допускать мысль о том, что утренняя молитва может и подождать в угоду низменному желанию побыть наедине с собой, не хотелось. И он подавил в себе это желание. Кто такой он, Гаттак, в сравнении с Бором? Лишь незаметная песчинка в пустыне бытия, созданного Бором из хаоса.
Кандидат Гаттак сделал два глубоких вдоха и резко поднялся с постели. Прежде водных процедур, прежде посещения санузла, прежде всех мыслей о себе и своем предназначении он упал на колени перед небольшой иконой с изображением бога Бора, стоящей на маленькой тумбочке в углу комнаты, и приступил к утренней молитве.
«Бог мой, Великий и всемогущий Бор! – чуть слышно прошептали губы Гаттака. – Да пребудет мудрость Твоя и замысел Твой превыше всего! Да узрит мой скудный ум величие Твое! Да направит меня воля Твоя! Да пребудет со мной сила разума Твоего! Не оставь меня в сей день, как не оставляет меня помысел мой о служении Тебе во имя великой цели! Да хранит наука Твоя детей Твоих – как высших, так и низших».
Гаттак еще с минуту пребывал в смиренном созерцании эффекта от произнесенных слов. На протяжении всей молитвы он ощущал, как его легкие наполняются кислородом, мышцы наливаются силой, пробуждаются все его органы и системы. В кровь ударили гормоны, его голова просветлела, наступила легкая эйфория. Наконец, из головы выветрился последний морок сна, и слабое тело обрело привычную силу.
Гаттака давно занимал интересный факт: эффект от молитвы Бору был ощутим, только если молитва произносилась в каком-либо помещении или в церкви. Молодому человеку не раз приходилось прибегать к молитве в Пустоши или на полевых учениях, но там физического присутствия Бора он не ощущал.
Молодой кандидат поднялся с колен и направился в санузел. Очистив свое лицо и насытив тело водой, он приступил к зарядке. Двести отжиманий от пола вызвали лишь легкую одышку. Сто скручиваний на пресс, еще столько же подъемов ног позволили выступить испарине на лбу. Сотня приседаний и растяжка окончательно зарядили тело Гаттака энергией на весь день.
Дыхание Гаттак восстанавливал около минуты – непозволительно долго. Все это время он провел в благодарственной молитве Бору. Слова этой молитвы не были постоянны и могли иметь произвольную форму – в этой молитве важна была суть. Великий Бор позволяет миру существовать и развиваться, а вместе с миром может существовать и развиваться он, Гаттак. Стало быть, за эти дары нужно непрестанно благодарить своего бога.
А благодарить было за что. На планете почти не было болезней, не было голода, не было безработицы. Все жители высшего мира были при деле, которое было предопределено им еще сызмальства самим Бором. Даже обитатели низшего мира должны были благодарить Великого Бора за его щедрость и великодушие: несмотря на всю их ущербность, низшие тоже имели кров, пищу и работу.
Сегодня Гаттак благодарил Бора за образование и ясное предназначение. Отдельную благодарность он выразил за возможность послужить своему богу и своей Родине в самой ближайшей перспективе: именно сегодня кандидат Гаттак, даст Бор, пройдет последнее испытание и станет пилотом Гаттаком. А если великодушие и щедрость Бора позволят, то Гаттака сегодня зачислят в первый отряд миссии «Луна-2».
За благодарственной молитвой его застал дежурный офицер.
– Уже встал, кандидат? Отлично! – похвалил парня суховатый мужчина с погонами майора, заглянув в комнату. – Сегодня большой день для тебя. Давай-ка в душ и марш на завтрак!
– Есть! – ответил Гаттак, поднимаясь с колен.
В столовую он прибыл одним из первых. Принял на раздаче поднос с завтраком и занял свое место. К еде не полагалось приступать раньше остальных, а потому в ожидании других членов отряда и совместной благодарственной молитвы парень просто созерцал пейзаж за окном. Утро выдалось морозным, но небо над Пустошью было ясным. Мимо по плацу сновали офицеры части, от КПП спешили на службу гражданские служащие из ближайшего поселка, маршировали строем солдаты – их столовая была в другом здании. За периметром базы высилась стена исполинских сосен, занесенных снегом. Гаттак знал, что лес за периметром простирался на многие сотни километров и единственными голыми участками на его бескрайних просторах были космодром на востоке и аэродром на западе. Чуть севернее войсковой части располагалась тренировочная база кандидатов в пилоты – именно туда он отправится после завтрака, именно там будет проводиться сегодняшний экзамен.
Боялся ли Гаттак грядущего испытания? Скорее нет. Его разум был слишком чист для того чтобы испытывать страх перед трудностями. Он понимал, что Великий Бор не позволил бы ему пройти строгий отбор и пережить все круги подготовки кандидатов в пилоты, не соответствуй он этому гордому статусу. Та честь, которая была оказана ему и еще семнадцати членам отряда кандидатов, не позволяла зародиться страху. Бор никогда не ошибается с выбором. Бор всегда знает, кто будет выполнять его волю и как. Гаттак не сомневался, что с честью пройдет все испытания. Его терзали иные сомнения, о которых он приказал себе не думать.
Думать в стенах части, равно как и в любом городе на планете, можно было лишь в угоду Бору. Любая крамольная мысль, любое сомнение в могуществе и непогрешимости бога могли стать водоразделом в жизни высшего. Высшие, усомнившиеся в своем предназначении, а стало быть, и в решении Бора, оказывались вне закона. Они лишались всего – статуса, званий, регалий, работы, смысла жизни и, в конце концов, могли лишиться и самой жизни. Бор непогрешим! Бор не ошибается! Бор везде! Везде, кроме Пустоши. Лишь там (и Гаттак знал это) молитвы не достигали Бора. Лишь там Бор был слеп и глух к мольбам и не мог отвечать на них. Лишь там любой человек, будь он высшим или низшим, мог быть собой, мог почувствовать свою уязвимость. Безграничная власть Бора была действительно безграничной лишь там, где была цивилизация – в городах, на военных базах, на кораблях и в самолетах, в космосе.
Как ни странно, но Гаттак, в отличие от большинства своих сослуживцев, любил бывать в Пустоши. Любые занятия вдали от баз и компьютеров давались ему легко. Только в Пустоши Гаттак чувствовал себя собой. Не ощущая присутствия Бора в Пустоши, он мог позволить своим мыслям улетать далеко за пределы обозначенных богом рамок. В Пустоши он мог быть свободным. В Пустоши только он решал, жить ему или сгинуть в безвестности. В Пустоши выбор всегда был за Гаттаком. Тем и была для него привлекательна Пустошь. Тем она была и опасна.
Столовая постепенно заполнялась людьми. К семи утра все были на месте и получили свои пайки. Дежурный офицер встал из-за стола, остальные склонили головы. Офицер произнес слова короткой трапезной молитвы, прикрыв двумя ладонями свои глаза, – жест, символизирующий жертву Бора за все человечество. Много лет назад Бор был обезглавлен демонами, пострадал за свои идеи, но остался жив. И, выжив, Бор не озлобился на людей. Он возлюбил их еще сильнее, ибо понимал, как слабы они в своем неверии, понимал, как сильно они нуждаются в его, Бора, длани. И Бор великодушно протянул свою руку людям.
Каждый из присутствующих, включая Гаттака, чуть слышно, прикрыв глаза ладонями, повторял слова молитвы за офицером. Наконец можно было приступать к приему пищи. Все ели размеренно, не спеша. В обществе высших продуктам питания, процессу приготовления пищи и самому ее приему уделялось большое внимание. Бор учил не спешить, получать максимум от того, что он создал. Бор учил умеренности в еде, Бор заповедовал соблюдать посты, Бор заботился о своих детях. И врачи, получившие свои знания от самого Бора, были с ним всецело согласны.
В первые годы обретения людьми бога мудрость Бора не была абсолютом, поскольку сам Бор поощрял своих детей сомневаться в правдивости своих догматов и позволял проверять их. Получив от Бора знание, люди получили и право применять это знание по своему усмотрению. За всю новейшую историю не нашлось ни одного ученого – врача, физика, химика, математика, биолога – кто смог бы опровергнуть какой-либо постулат, высказанный Бором. Бор открывал людям тайны мироздания по мере их приближения к ним. Бор позволял своим детям сомневаться и каждый раз доказывал свою правоту. Этот бесконечный процесс обучения длился годами, десятилетиями и, в конце концов, люди привыкли к мысли о бесконечной мудрости своего бога. Как только была принята эта аксиома, прогресс на планете ускорился. Ученые теперь могли не тратить свое время попусту на проверку и перепроверку фактов, о которых говорил им Бор. Они принимали все его идеи на веру и развивали науку в десятки раз быстрее, нежели могли позволить себе их предшественники.
Да, всем было известно, что до текущей цивилизации высших были и иные людские цивилизации: тому было бесчисленное множество доказательств в Пустоши. Многочисленные мегалитические постройки, разрушенные временем, в самой Пустоши и в мировом океане. Древние артефакты в виде инструментов и техники прошлого, летательные аппараты, суда, танкеры, железные и вакуумные дороги, простирающиеся под великой Пустошью на многие тысячи километров. Сотни заброшенных подземных баз, набитых древним огнестрельным оружием и техникой, работающей от двигателей внутреннего сгорания… Бору не было никакого смысла скрывать все это. Не скрывался и тот факт, что древние цивилизации в своем развитии тоже достигали небывалых высот. Разница между ними и текущей цивилизацией была лишь в том, что для достижения своего технологического пика они тратили десятки тысяч лет эволюции. У них не было такого всемогущего покровителя. Их боги были слепы, глухи и слабы. Тайны вселенной люди прошлого постигали только своим умом. Бор – единственный бог во всей вселенной, позволивший своим детям развиваться столь быстро. Бор был богом, который не стал скрывать знание, – и именно за это его так любили. Взамен же он требовал почтения к себе. За это его почитали, за это его боялись. Но более всего люди на Земле боялись не гнева своего бога. Бор открывал им такие тайны прошлого, до которых своим умом едва ли кто смог бы дойти. Более всего они боялись его утратить.
Великодушие Бора распространялось не только на его детей – высших людей. Бор в человеколюбии своем позволил жить и размножаться на планете и низшим людям – представителям предыдущей цивилизации. Он оставил им жизнь, зная, что те пытались в свое время поработить его детей. Бор освободил свой народ, но заклеймивших его детей варваров карать не стал. И в этом великодушии крылась не только любовь Бора ко всему живому на Земле, но и назидательная составляющая: любой высший, обладавший прямой связью с Бором, видел, как быстро развивается их общество – общество высших. Низшие же, пребывая в своей темноте и зашоренности, развивались несравнимо медленнее.
Гаттаку не было их жаль. В свое время Бор предлагал остаткам цивилизации присоединиться к нему, предлагал их правителям строить новый мир вместе. Предлагал им себя в качестве единого бога, мерила правды и справедливости, источника бесконечной мудрости. Они выбрали иных богов – богов жестоких и несправедливых. Они выбрали нищету и голод. Но даже тут Бор не оставил их. В конце концов, когда их цивилизация могла просто кануть в Лету, он вновь протянул им свою руку – и в этот раз они приняли помощь. Правда, на сей раз условия этой помощи были уже иными. Высшие под руководством Бора ушли в своем развитии так далеко вперед, что бог уже не мог объединить эти два мира. Не желали этого и его дети. Бор предложил низшим свою помощь в обмен на вечное служение его детям, и низшим ничего не оставалось, кроме как принять это предложение. Отныне высшие были правителями, а низшие – их рабами. Это позволило высшим сосредоточиться на знаниях, дарованных Бором. Они развивали свое общество, науку и технологии, низшие же стали для них источником рабской силы. Судьба не лишена иронии: история двух народов совершила виток и повторилась с точностью до наоборот. Отныне низшие трудились в шахтах, добывая для общества высших полезные ископаемые, их труд использовался в земледелии и скотоводстве. Они трудились на всех грязных и опасных производствах, поскольку ни на что более пригодны не были. За это Бор позволял пользоваться некоторыми благами созданного им мира. По сравнению с высшими, низшим людям доставались лишь крошки со стола. Но даже этих крох хватило для того, чтобы остановить их вымирание. Они получили примитивную медицину, социальный строй, основанный на труде, еду и все необходимые орудия труда. У низших было право на самоорганизацию. Бор почти не вмешивался в их жизнь – во всяком случае, до тех пор, пока его дети получали от них все необходимое. Конечно, бывали и вспышки непослушания низших, которые в скудоумии своем не оставляли надежд на обретение независимости. Такие бунты жестоко подавлялись. Нет, это нельзя было назвать войнами – разница в техническом оснащении армий высших и низших была настолько огромной, что подобные операции больше походили на зачистку. Непокорные курени зачищались под ноль, а затем их место занимали более лояльные Бору низшие. Это была своего рода селекция, позволяющая год от года подчищать прогнившее общество низших от скверны неверия и создавать более лояльное общество рабов. Каждое новое поколение низших становилось более покладистым, чем предыдущее, и, в конечном итоге, крупные кровопролития прекратились вовсе.
После завтрака отряд кандидатов направился на политподготовку – обязательное часовое занятие, проводившееся ежедневно. Эти занятия служили укреплению связи Бора со своими детьми. На них прославлялся его гений, подводились итоги тех или иных общественно значимых проектов, обсуждались политическая обстановка в мире и новые достижения в науке и технике. Основной же причиной проведения таких занятий было информирование высших о текущей ситуации с вторжением демонов прошлого.
Гаттак и еще семнадцать кандидатов заняли свои места в классе. Вошел офицер-воспитатель и, коротко поприветствовав кандидатов, включил проектор. Свет в классе погас, и перед слушателями появилась заставка их военно-космической академии. Прозвучали фанфары, затем перед глазами курсантов начал мелькать новостной видеоряд. Диктор за кадром прекрасно поставленным голосом вещал о последних достижениях науки и техники. Гаттак узнал, что для космонавтов был изобретен новый скафандр, позволявший находиться в открытом космосе целые сутки. Запас хода его реактивного ранца составлял десять часов на максимальной тяге.
«Слава Бору!»
– Слава Бору! – подхватила аудитория, вторя диктору.
Затем кандидаты узнали о новых сублимированных продуктах, которые могли не портиться годами – ими теперь будут комплектоваться все индивидуальные пайки космонавтов, пилотов и космодесантников.
«Слава Бору!»
– Слава Бору! – повторили кандидаты хором.
После короткой новости о возведении очередной секции космического лифта, готовность которого уже превышала семьдесят пять процентов, слушателям были представлены сухие цифры прироста добычи полезных ископаемых на Земле. Нефть, газ, медь, никель, марганец, уран, золото, с десяток редкоземельных металлов – по всем показателям добывающая промышленность была в плюсе в сравнении с прошлым месяцем. Численность населения Родины на текущий момент составляла четыре целых две десятых миллиарда человек. Треть из них были высшими, остальные – низшими. Это соотношение численности не менялось уже более трех десятков лет и было признано Советом обороны Земли оптимальным для достижения поставленных целей.
Совет обороны земли, или СОЗ, был, по сути, единственным надгосударственным органом, напрямую подчиняющимся богу Бору. Этот орган был создан Бором тридцать лет назад, сразу после обнаружения за пределами Солнечной системы корабля захватчиков. Бор не стал скрывать от своих детей тот факт, что знал о существовании угрозы задолго до первого полета человека в космос и развертывания на ее орбите сверхмощного телескопа. Дабы избежать паники среди мирного населения, эта информация была скрыта от общественности. На тот момент вражеский корабль улетал из Солнечной системы и не представлял угрозы для Родины, но через пятьдесят лет со дня бегства демонов стало ясно, что они совершили гравитационный маневр вокруг червоточины, расположенной далеко за пределами пояса Койпера, и с тех пор держали курс на Землю. Бор знал все тайны и секреты демонов, а потому не считал зазорным пользоваться их терминологией и обучать ей своих детей. «Врага нужно бить его же оружием!» – учил он.
Совету обороны Земли напрямую подчинялись администрации всех городов и поселений планеты. Единственными, кто мог напрямую общаться с Бором, помимо членов СОЗ, были верховный жрец планеты и пять его клириков, представлявших интересы церкви Бора на всех обитаемых континентах. В отдельных ситуациях Бор снисходил до общения с простыми смертными, но то были уникальные, буквально единичные случаи. Гаттак мог по пальцам одной руки пересчитать известные ему примеры прямого общения Бора с простыми людьми. Для подобной чести нужно было быть либо святым, либо предателем высшего света. Предателем такого порядка, чтобы Бору стало интересно самому допросить провинившегося.
«Корабль захватчиков приближается к орбите Юпитера, – звучала грозная сводка из динамиков, – и уже приступил к гравитационному маневру. Зафиксированы вспышки двигателей торможения. При тех же темпах и сохранении заданной траектории захватчики окажутся близ орбиты Марса уже через пять лет». Финальные фанфары возвестили о завершении политподготовки, и все кандидаты были приглашены на ежедневную утреннюю тренировку.
Предстоящий экзамен не был поводом для отмены ОФП. Более того, сегодня кандидатам предстоял кросс в пятнадцать километров при полной выкладке. Дистанцию намеренно увеличили на пять километров, поскольку считалось, что экзамены нужно сдавать в более стрессовой ситуации, нежели обычно. Таким способом отсеивались кандидаты в пилоты, не способные ясно мыслить при повышенных физических нагрузках и запредельном стрессе.
Гаттак преодолел дистанцию одним из первых. Бежали по знакомой трассе вокруг части, рядом было множество построек и мачт связи, а потому освободить свой разум от тяжкого бремени контроля Гаттак не мог. Собственно, в данный момент ему это и не требовалось: перед экзаменом лишние мысли в голове были ни к чему. Последние два километра по снежной целине дались Гаттаку нелегко, но, глядя на отстающих, он понял, что может позволить себе слабину и не тратить остаток сил на установку нового рекорда части. Предыдущий рекорд и так принадлежал ему, и все, что сегодня требовалось от Гаттака, это завершить дистанцию с минимальными энергозатратами.
После кросса их ждала десятиминутная передышка – ровно столько времени требовалось на то, чтобы принять ледяной душ и переодеться в сухое. С кроссом справились все, и уже к полудню семнадцать кандидатов в пилоты стояли в строю на крытом полигоне.
Начался экзамен. В последующие два часа им предстояло преодолеть на время стандартную полосу препятствий с пятью контрольными точками – на каждой из них кандидатов ожидал огневой рубеж, после чего предстоял пятиминутный спарринг с инструктором в полный контакт. Сразу после боя кандидату необходимо было решить одну из математических задач кандидатского минимума. Задачи были разнообразными и касались всех аспектов будущей работы пилота-истребителя. Там были как дифференциальные уравнения, так и задачи по навигации в атмосфере и космосе. Были среди вопросов и такие, которых боялись все, – этот род вопросов был направлен на выявление среди новобранцев эмоционально незрелых кандидатов, неготовых стать лицом цивилизации и представителем самого Бора в космосе. В зачет шли только верные решения, полученные в отведенный срок – не более пяти минут на одну задачу. Кандидатский минимум подразумевал и задачи по программированию, но этот экзамен проводился днем ранее, и Гаттак с ним успешно справился.
К пятой контрольной точке Гаттак подходил на пределе своих возможностей. На этом этапе он умудрился допустить два досадных промаха из плазменной винтовки по ростовой мишени, но критически на общий балл это обстоятельство не должно было повлиять. Последний спарринг Гаттак проводил лишь на кулаках – сил на изнуряющую борьбу в партере или махание ногами уже не оставалось. Доставшийся ему инструктор, по всей видимости, знал, в каком состоянии будут подходить к последней контрольной точке кандидаты, и пользовался своим преимуществом в силе и свежести в полной мере. Задачей Гаттака в этом спарринге было не победить своего оппонента, а просто уцелеть. После трех пропущенных прямых ударов мысли парня затуманились.
«Кто он?»
Разворот, уклон, атака.
«Зачем он здесь?»
Еще атака, уклон, пропущенный удар.
«Зачем он все это терпит? Ради какой цели?»
Инструктор, по всей видимости, решил выбить из Гаттака весь дух и молотил своими стальными кулачищами, лишь номинально прикрытыми тонкой тканью перчаток, прицельно по голове. После очередного пропущенного хука справа Гаттак, что называется, поплыл. Его начало заносить, ноги подкашивались сами по себе. Но падать на экзамене даже в легкий нокдаун было нельзя – сразу снимался целый балл, а это почти провал.
«Почему именно я тебе нужен?» – рычал Гаттак про себя, стараясь ухватиться за канаты. Ответа не было. Конечно, откуда им прийти, ответам? Кто такой Гаттак, чтобы до него снизошел сам Бор? Бор уже доказал свою божественную суть, свою пользу людям, свою любовь к народу. А что мог противопоставить этому величайшему дару он? Что сделал для своего народа он, Гаттак, двадцатилетний высший? Ничего! Он был абсолютным нулем в сравнении с величием Бора, ему только предстояло доказать свою пригодность великому делу бога, а для того ему нужно было сейчас во что бы то ни стало устоять на ногах.
Очередной прямой удар в голову он успел заметить вовремя. В самый последний миг Гаттаку удалось отвести угрозу блоком, но на этом разозлившийся сам на себя кандидат не успокоился. Отводя удар в сторону, он воспользовался массивностью противника и обратил инерцию его удара против него самого. Простой захват кисти Гаттак выполнил легко, но после эту кисть он вывел в полет над своей головой по дуге и в самом конце ее выкрутил руку инструктору таким образом, что тот громко вскрикнул. Гаттак не видел, как на крик обернулись все присутствующие. Не знал он, что теперь является объектом внимания и для самого Бора. Единственное, что он знал, это что ему нужно сделать простое движение кистью левой руки, а предплечьем правой ударить по руке оппонента снизу вверх. Послышался треск ломающихся костей. Еще один крик противника Гаттака заставил других инструкторов сделать шаг в сторону ринга, но присутствующий на экзамене начальник академии резко поднял руку вверх, останавливая их. Все замерли, глядя на то, как Гаттак уложил огромного, почти вдвое больше его самого мужчину на пол ринга и принялся выколачивать из него дух. Наконец прозвучал гонг, пятиминутка внезапно завершилась, так же внезапно испарилась и ярость Гаттака. Его кулак замер всего в сантиметре от окровавленного лица инструктора, который, похоже, уже ничего не соображал.
– Кандидат Гаттак! – раздался механический и бесстрастный голос компьютера. – Седьмой терминал!
Гаттак встал и, пошатываясь, побрел к указанному пункту. Кровь мешала ему видеть, ее красную пелену парень смахнул перчаткой. Во рту он не досчитывался нескольких передних зубов, ноги скользили по матам, обильно окроплявшимся его собственной кровью, мир вокруг кружился. Но останавливаться Гаттаку было нельзя – у него было всего пять минут на решение задач на компьютере.
«Расчет траектории гравитационного маневра для тела массой в сто сорок тонн», – гласило название задачи, и Гаттак выдохнул. Он решал такие задачи на раз-два. Несмотря на подступающую тошноту и сплошную красную пелену перед глазами, кандидат справился с задачей всего за три минуты: таймер, ведущий обратный отсчет, замер на цифре 120. Замер, а затем, к огромному удивлению Гаттака, пошел вновь.
Что это? Неужели он ошибся в расчетах? Неужто этот мордоворот-инструктор повредил ему голову настолько, что Гаттак совершил просчет? Цифры неумолимо таяли, а Гаттак все стоял перед экраном терминала, не способный осознать, в чем была его оплошность. Наконец условие задачи, равно как и ее решение, пропали с экрана, и вместо них на мониторе высветился еще один билет.
«Что? – удивился про себя Гаттак. – Они поменяли условия экзамена? Разве я уже не сдал его? Разве я не победил?»
«Кто ты и каково твое предназначение, сын мой?»
Надпись на мониторе ввела парня в ступор. Все вокруг видели эту надпись, за спиной Гаттака послышался благоговейный шепот. Даже сам начальник академии не смог скрыть своего изумления: никогда еще сам Бор не вмешивался в процесс отбора кандидатов в пилоты.
В зале повисла гробовая тишина. Гаттак стоял перед терминалом и тупо глядел на тающие цифры обратного отсчета – таймер не обнулился. На обдумывание таких вопросов в норме давалось пять минут, но сейчас Гаттаку предстояло ответить самому Бору всего за минуту. Почти всю эту минуту Гаттак тупо пялился в экран, не решаясь ответить так, как на самом деле думал. Наконец неверной рукой он вызвал на экран клавиатуру и, поколебавшись мгновение, быстро ввел ответ:
«Я – Гаттак, сын твой. Мое предназначение – погибнуть за тебя».
Таймер остановился на последней секунде. Все замерли. Замер и Гаттак. Через миг на экране появилась надпись:
«Добро пожаловать во флот, пилот Гаттак».
