Татьяна Константиновна Фадеева
Все к лучшему!
Он Увидел Лену на Новогоднем вечере. А «Увидел» с большой буквы, потому, что до этого вечера Игорь видел ее часто. Они были хорошо знакомы, пересекались по работе и общались. Как-то по-новому, наверное, увидел, а затем прямо на глазах удивленной публики родилась большая любовь.
За романтическими отношениями Игоря и Лены доброжелательно наблюдали почти все сотрудники, за исключением пары-тройки завистливых старых дев. А один из кинооператоров, учившийся заочно во ВГИКе, даже свою курсовую работу, короткометражный фильм со спецэффектами посвятил истории их любви.
Свадьбу Лены и Игоря отпраздновали широко, в самом модном ресторане города. Вита была свидетелем со стороны невесты. Со стороны жениха свидетелем стал одноклассник и школьный друг Игоря Павел или, как его ласково называли друзья, Палец.
После ЗАГСа, вместо традиционного возложения цветов к Вечному огню молодые и свидетели вчетвером отправились в Парк культуры и отдыха. Прокатились на всех аттракционах, хохотали и веселились, как дети. Затем не торопясь, через старый парк пришли в ресторан. Он неподалеку находился, там у входа молодых уже ждали гости. Дети Марковых не заставили себя долго ждать, сначала появился сын Саша, на три года позже дочка Тоша. Забегая вперед, стоит сказать, что из всей компании это единственная пара, впоследствии отпраздновавшая серебряную свадьбу. Может быть, только этот брак был заключен на небесах?
Спустя некоторое время Павел, вместе со своей симпатичной женой Машей и маленькой дочерью уехали в Финляндию на постоянное место жительства. Там счастливые супруги родили еще и сына. Они и сейчас живут в Суоми. Как одна из многих, их семья, влилась в третью волну эмиграции после того, как был значительно упрощен закон о выезде, и границы стали открытыми.
Тогда это было не редкостью. Чрезмерная ложь и слишком навязчивая пропаганда делали почти диссидентами многих людей, и не помышлявших никогда о политическом сопротивлении. Тех, кто политикой вообще не интересовался. Особенно это касалось многих деятелей культуры, искусства, спорта, науки. Не инакомыслящие вроде, и в то же время «не свои». Смотрят на жизнь не по-нашему. Не вписываются они в «общую линию партии и правительства». Желающих уехать даже всемогущие власти не могли удержать. Эмиграция была очень высокой. Несмотря даже на то, что уехать на ПМЖ (постоянное место жительства) за границу тогда было равносильно полету в космос. Рвались все родственные и дружеские связи, отрезались все знакомства. Покупался билет в один конец. Слово «диссидент» было очень модным. Инакомыслящий – мыслящий иначе, чем все остальные. Слово существовало само по себе. А конкретно о диссидентах население практически ничего и не слышало.
Вита
Ну и конечно несколько слов о Вите. К тому времени, когда складывалась компания, она была замужем во второй раз и считала себя ну очень умудренной жизненным опытом.
Первый брак был коротким. По мнению мамы, причиной первого замужества дочери стала игра гормонов двух юных организмов. И мама была не очень далека от истины. До свадьбы оба еще девственники, и что такое секс, знали из рассказов более опытных товарищей. Тема была стыдной. Да и слово какое-то непристойное, считалось синонимом слова «разврат». Никто его не называл, говорили «это». Даже программа по телевидению шла поздно вечером под названием «Про это», вела ее Елена Ханга, телеведущая с темным цветом кожи. Наверное, чтобы не видно было, как она краснеет. Смотрели программу все, признавались в этом немногие.
Вита с улыбкой вспомнила одну историю из детства. Во время учебы в школе она дружила с девочкой по имени Наташа, им тогда было лет по одиннадцать-двенадцать. После уроков они вдвоем частенько отправлялись гулять в старый парк и конечно много разговаривали обо всем на свете.
Однажды Наташа спросила: «Ты знаешь, как появляются дети?»
Вита была не в курсе, смутно догадывалась, но как-то невнятно, да и не задумывалась особенно. Наташа объяснила все в подробностях и добавила: «Твои-то родители один раз это сделали и все, а мои-то вообще ненормальные какие-то».
Вита была единственным ребенком в семье, а Наташа из многодетной семьи, в которой было десять детей, Наташа – самая младшая.
Вита, встречаясь с Ромой, чувствовала себя Джульеттой, правда, ей было уже восемнадцать лет, а не четырнадцать, как Джульетте. В лучших шекспировских традициях Ромео, со слегка примятыми за пазухой красными пролетарскими гвоздиками, залезал на ее балкон, находящийся на четвертом этаже блочной пятиэтажки. С поправками на северный климат, события происходили ведь не в Вероне, лез Ромео на балкон с риском для жизни, оставляя клочки примерзшей кожи с ладоней на жестяной, водосточной трубе, в бодрящий двадцатиградусный мороз, а не томной итальянской ночью.
Почему он не мог воспользоваться входной дверью? Тут надо пояснить ситуацию. Дело в том, что мама Виты, мягко говоря, не приветствовала эти отношения, поэтому не отпускала дочь на свидания, закрывая дома на ключ, несмотря на ее совершеннолетие. Мама считала, что брак может быть счастливым, только если люди вышли из одной среды.
«Духовно близкими могут стать только люди одного круга, обусловленного воспитанием, происхождением, общими понятиями», – говорила мама – «Человек – это продукт среды, в которой он обитает».
Поэтому, как теперь говорят «мажор», из очень обеспеченной по советским меркам семьи «махровых» торгашей не пара девочке из скромной интеллигентной семьи.
Мнение папы по любому вопросу всегда было точно таким же, как мнение мамы. Мама всегда доминировала в семье, она была на несколько лет старше папы, во время войны служила минером, имела награды, делать по дому умела мало что. А тихий невоеннообязанный папа «пороха не нюхал», зато обладал «золотыми руками», умел и пуговицу пришить и утюг починить. Мама любила руководить, а папа талантливо выполнять руководящие указания. Папа был из редкого, теперь наверное совсем уже вымершего вида мужчин, который называется «хороший семьянин».
Между собой они ладили. Как-то Вита нашла на столе трогательную, вызвавшую невольную улыбку, записку: «Кошечка, я ушел в баню. Твой котик».
Однажды Витина матушка, более бдительная и суровая, чем Джульеттина, обнаружив Ромео в комнате своей дочери, безжалостно вынудила его спуститься с небес на землю. В буквальном смысле слова слезть с четвертого этажа тем же путем, каким он залез на балкон.
Вывод был сделан простой: cкомпрометировал девушку – женись. Пришлось задуматься о свадьбе, хотя отношения были совершенно вегетарианскими. Но кто же этому поверит…
Сыграли шумную многолюдную свадьбу. Взаимоотношения родителей влюбленных были такими же сложными, как отношения «равноуважаемых в Вероне семейств Монтекки и Капулетти».
«Судите ж вы, какие розы им заготовил Гименей». Развод Виты с мужем был предсказуем, устав от постоянных разборок родителей, да чего греха таить, и своих собственных, Ромео и Джульетта разбежались, не прожив вместе и трех лет. Слава Богу, обошлось без смертоубийства и рождения детей. Но что ни говорите, все – таки, «нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте».
Большинство разводов в советское время происходило скорее всего из-за скоропостижных свадеб. Нравы в СССР были пуританские. То есть все конечно можно, но лучше шепотом. Общественной моралью подразумевалось, что до свадьбы между молодыми людьми может быть только ванильная любовь. До свадьбы жить вместе аморально. Встречаться молодым людям было негде. На жилье в стране существовала многолетняя очередь. Квартиру, выделенную государством бесплатно, нельзя было подарить, продать, передать по наследству. Это собственность государства. На жилье существовали определенные нормы. Строго установленное количество квадратных метров на человека. И, если эти нормы позволяли, то на очередь не ставили.
Таким образом получалось, что заниматься сексом есть с кем, есть чем, но нет – где. Кроме того, сексуальные отношения приводят к зачатию детей.
«Шутки, шутками, но могут быть и дети!», – как говорил известный сатирик Аркадий Райкин.
А с контрацепцией дела обстояли странно. Презервативы вроде бы лежали во всех аптеках. Народ наверняка знал об их существовании. Но было «стремно», как говорит теперь молодежь, покупать их в аптеках даже мужчине. Женщине вообще было немыслимо приобрести презервативы. Если барышня покупает резинки сама, значит она легкого поведения.
Это сейчас обо всем говорят и показывают по телевизору во всех деталях и подробностях, начиная с гигиенических прокладок, тогда было иначе. Поэтому многие женщины бегали на аборты, чаще, чем к зубному врачу. Не контрацепция, а аборты были естественным средством предотвращения нежелательной беременности. В это трудно поверить, но многие советские женщины делали от десяти до двадцати абортов в течение всей жизни. Откуда же он возьмется – качественный секс? До секса ли тут вообще!
Широко известной не только в Союзе, но и за рубежом стала история, произошедшая в 1986 году, когда телеведущие Владимир Познер и Фил Донахью организовали один из первых советско-американских телемостов.
В ходе общения, американская участница телемоста задала вопрос: «У нас в телерекламе всё крутится вокруг секса. Есть ли у вас такая телереклама?»
Советская участница ответила: «Ну, секса у нас нет, и мы категорически против этого!»
С тех пор фраза «В СССР секса нет» стала крылатой и исторической. Что называется, оговорочка по Фрейду.
В букетно-конфетный период ухаживание сводилось к кино, кафе и невинным поцелуям в подъезде. Затем свадьба на пятьдесят, а лучше на сто гостей. Обязательно приглашались родственники, близкие и дальние, иногда даже не знакомые молодым, друзья. Воздушные шарики и кукла на бампере «Волги». Белое платье и фата у невесты, черный костюм и галстук у жениха. Ресторан, кафе или столовая, в зависимости от родительского бюджета. На выходе из ЗАГСа родственники посыпали молодых рисом для благополучной жизни. Молодоженам подносили каравай хлеба, считалось что, кто больше откусит, тот и будет в семье главным. Стелили небольшой коврик, кто первый наступит, тот и будет главой семьи. Старые ритуалы проведения многодневного свадебного обряда были напрочь забыты. Из новых традиций возникла одна – возложение молодоженами цветов к Вечному огню.
Частенько женились и выходили замуж без особых чувств. Девушка понимая, что предложение руки и сердца каждый день вряд ли будут делать, сходила замуж, стала свободнее. Для мужчины не иметь семьи было как-то подозрительно, значит, импотент или «голубой», да и просто не солидно.
Взрослые дети материально зависели от родителей очень долго. Да и жить молодым семьям приходилось вместе с родителями в родительской же квартире. Поэтому большинство мам и пап бесцеремонное вмешательство в их личную жизнь считало своим священным долгом.
Да, что там мамы и папы, любопытный нос в личные дела людей совали все, кому этого хотелось, соседи, трудовой коллектив, комсомольская организация, партком. Все жили на виду, как рыбки в аквариуме. Но вмешательство коллектива в личную жизнь не всегда приносило только неприятности. Если муж выпивал и гулял на стороне, то жалоба на работу, в профсоюз или партком являлись действенной мерой. Заблудшего мужа и в семью вернут, и пропесочат хорошенько для профилактики.
Девяносто девять процентов детей после развода воспитывали мамы, большая часть отцов просто отстранялась. В лучшем случае платили алименты. И не дай бог родить вне брака. Женщина, родившая внебрачного ребенка, становились объектом всеобщего осуждения. Тогда это было неприлично. А сейчас это уже вполне обычное явление.
Второй брак
Второй муж Виты имел романтическую профессию, был вторым штурманом, моряком загранплавания. После шести месяцев работы ему полагались три месяца отпуска. Вита ждала его верно, «сердце ее не было склонно к измене». Она не умела вести одновременно параллельные, любовные истории. По мнению Виты, в них всегда кто-то один должен быть любим, другой противен. Терпеть «противное» в своей жизни она не хотела.
Быть женой моряка не просто. Не только потому, что ты перестала любить выходные дни и праздники, которые надоело проводить одной или с подругами. А потому еще, что ты молода и природа требует свое, а редкие встречи с мужем не компенсируют нереализованные желания.
Тем не менее, позже Вита с удовольствием вспоминала этот период жизни, когда приходилось мчаться на «перекладных», на короткие встречи с мужем – моряком. А страна тогда была большая, многонациональная. В Союз Советских Социалистических входило пятнадцать республик. Для поездки в Прибалтику, Украину, Белоруссию, Азербайджан, Армению или Грузию не нужно было оформлять заграндокументы. Сел в поезд или на самолет и вперед за новыми впечатлениями!
Где они только ни побывали! В Таллине, Риге, Вильнюсе, Калининграде. Отдыхали в Сочи, Ялте, Гаграх, Паланге, Юрмале. Все разве упомнишь!
У Виты появились первые по настоящему красивые импортные вещи, косметика, французские духи, изящная удобная обувь, на боны и чеки, покупаемые в специализированных магазинах «Березка» или «Альбатрос». Впервые попав в такой магазин, Вита получила культурный шок, она даже представить себе не могла, что существуют такие! красивые вещи и такие! деликатесы, вина, дефицитные предметы домашнего обихода, бытовая техника. У нее появились первые новые джинсы прямо оттуда, из-за границы, а не купленные у фарцовщиков за месячную зарплату.
Как же была поражена и возмущена мама Виты, когда однажды застала ее в ванной комнате за вытиранием пемзой новых джинсов!
Потертые джинсы были самыми модными. Способность протираться как раз и была признаком настоящих джинсов. Целые часы уходили на то, чтобы с помощью пемзы создать на джинсах стильные потертости.
Но с точки зрения мамы, получавшей не очень большую зарплату переводчика, портить, таким образом, новую вещь было преступлением.
Мода на джинсы в Союзе достигла своего пика примерно в восьмидесятые годы. Но ни одна фабрика в стране их не производила. Позволить себе легально обзавестись вожделенными штанами могли редкие счастливчики: моряки, дипломаты, актеры или спортсмены, которым приходилось часто бывать за границей по роду своей деятельности в странах загнивающего капитализма. Который «загнивал, загнивал да загнить все никак не мог». Но все они подвергались тщательному таможенному досмотру. И если одну-две пары джинсовых брюк еще можно было беспрепятственно провезти через границу, то три-четыре уже вполне могли «потянуть» на статью о спекуляции.
Цена за джинсы достигала двухсот пятидесяти рублей. А это две средние зарплаты советского служащего. И все равно, спрос превышал предложение. Только синий цвет считался настоящим джинсовым. Молодежи больше всего понравились джинсы таких марок, как «Wranglеr», «Lеe Riders, «Levi Strаuss». Самым крутым был человек в джинсах «Montana». Эти модели были самыми дорогими. Особо ценились джинсы, которые обтягивали тело подобно второй коже, их натягивали влажными в положении лежа.
Однажды Вита и ее муж – моряк гостили летом у его родителей в небольшом поселке городского типа под Москвой. Свекор внимательно рассматривал Виту, одетую в майку и джинсы с ног до головы, потом сказал: «Вот ведь времена настали, раньше мы, выбирая девушку, видели только лицо, и главным было, чтобы нос не сильно курносым был, а теперь ну прямо все на виду».
Оклады у советских моряков были маленькие. Как у Довлатова: Деньги-то хорошие получаешь? Хорошие, только мало.
Жили в основном за счёт набегавшей в рейсах инвалюты или чеков. Официально один чек приравнивался к одному советскому рублю. На самом деле с рук один чек стоил пятнадцать «деревянных». Спрос рождает предложение, поэтому чтобы хорошо отовариваться, надо было знать спрос внутреннего рынка. Например, рейсы по Волге к Каспийскому морю в сторону Ирана – это гипюр, ковры, икра, а Балтика – джинсы, парики, женские сапоги, подержанные автомашины. Жены в телеграммах и телефонных переговорах давали соответствующие инструкции. Что и сколько взять для семьи, а что на продажу.
За это и терпели все лишения, связанные с работой на флоте. Долгие разлуки с родными и близкими. Непогода с её муссонами, циклонами, тайфунами и другими штормами. Частая смена климатических зон и часовых поясов. Постоянное воздействие железной коробки судна, с меняющимися магнитными и электромагнитными полями.
На теплоходе «Балтийский», например, численность экипажа обычно составляла семнадцать человек. И вот полгода каждый день с утра до вечера в ограниченном пространстве одни и те же люди, одни и те же лица, разговоры, анекдоты… Единственная женщина в команде повар – кок. Кстати, мужу и жене не разрешалось работать на одном судне, возможно, чтобы за границу не сбежали.
Однажды теплоход, на котором работал муж Виты, прибыл на рейд порта Венспилс. В небольшой гостинице неподалеку от морского порта уже несколько дней томились жены моряков, приехавшие из разных городов страны. Женщины соскучились и хотели побыстрее увидеться с мужьями, но попасть на судно можно было лишь после длительного таможенного досмотра. Чтобы ускорить процесс дамы скинулись на ящик коньяка для таможенников. Виту командировали на таможенном катере на теплоход. Муж Виты рассказывал позже: «Стою на вахте, на капитанском мостике, смотрю в бинокль, и вдруг вижу несется к судну катер. Рядом с таможенником, стоящим за рулем, дивное видение – прекрасная незнакомка с развевающимися на ветру темными, длинными волосами. Подумал про себя: «Такая баба! Жаль, не моя!». Катер подошел ближе, иллюзия развеялась, а сердце от счастья чуть не выпрыгнуло из груди: «А баба-то моя!». Потом долго смеялись всей командой, моряки все повторяли: «Твоя-то тебя и на дне моря достанет, если ей надо будет».
Вспоминая события тех лет, Вита понимала, что отношения с мужем – моряком нельзя было назвать безумной любовью или неземной страстью с ее стороны. Скорее это была высокая степень уважения и взаимопонимания, когда люди чувствуют друг друга на расстоянии. Кроме того, Вите всегда было приятно появляться на людях рядом со своим супругом, ловить завистливые взгляды, в которых читалось: «Красивая пара!». Высокие гармоничные отношения, спокойный долгосрочный союз. Единственной проблемой было отсутствие детей. Пока муж находился в рейсах, Вита предприняла несколько попыток обследоваться по поводу бесплодия. Месяцами лежала в больницах, вызвав откровенное недовольство руководства на работе, связав огромное количество свитеров, носков и рукавиц, но, не добившись внятного ответа, в чем, же все – таки дело.
По мнению пожилой гинекологини, много повидавшей на своем веку, все было очень просто: нужен был муж, не уезжавший бы, так надолго.
«Зато образование в СССР было бесплатное»
Работа монтажниц требовала точности и внимания. Присутствие незанятых делом людей в монтажных помещениях было нежелательно. Поэтому монтажной группе выделили на первом этаже комнату отдыха! Помните «Служебный роман», одну из лучших комедийных мелодрам социализма?
«Каждое утро в нашем заведении начинается одинаково. Это уже обычай. Традиция. Ритуал», – говорит Новосельцев.
Так вот, перед тем, как приступить к своим трудовым обязанностям, в комнате отдыха девушки совершали священный для советских учреждений утренний ритуал. Красились, наводили марафет, накладывали макияж, занимались визажом, как хотите, так и назовите. Все происходило точно так же, как в одном из эпизодов этого фильма.
«А потом работники работали, начальники руководили, каждый в меру сил занимался своим делом».
В свободное от работы время Вита и Лена Кирхонен писали здесь конспекты, курсовые и дипломные работы, поскольку заочно учились в вузах. А также шпаргалки по совершенно забытым теперь, искусственно созданным, по мнению Виты, наукам, таким, как диалектический материализм, исторический материализм, научный коммунизм. В нашей жизни все проверяется временем и видимо главную проверку эти науки не прошли. В программах современных вузов их давно нет.
Хотя, что говорить, заочники были студентами, которых не озадачило бы предложение «препода» сдать китайский язык, они не стали бы дискутировать, изучали – не изучали, они просто спросили бы в какую аудиторию идти сдавать. Что им диамат с истматом и научным коммунизмом в придачу. Отношение к этим наукам и тогда у студентов было ироничным, скептическим, анекдотов ходило много. Из уст в уста передавалась такая история.
Студент сдает экзамен по научному коммунизму.
Его спрашивают: «Что вы можете сказать о Карле Марксе?»
Находчивый студент говорит: «Великий Карл Маркс умер! Почтим его память минутой молчания».
Комиссия встала, никто не осмелился возразить. Почтили.
«А кто такой был Ленин?»
«Ленин умер, но дело его живет. Почтим память великого вождя минутой молчания!» Встали. Почтили. Профессор шепчет членам комиссии: «Ставьте ему тройку, а то сейчас заставит петь Интернационал, а я только первый куплет знаю».
Компьютеров в каждом доме еще не было, конспекты писали от руки. Теперь, когда большая часть офисных сотрудников, привыкнув работать на компьютере, вообще разучилась водить шариковой ручкой по листу бумаги, трудно представить, сколько тонн общих тетрадей было исписано студентками за пять лет учебы. Вита и Лена дружно придерживались мнения, что нужные науки надо учить. На экзамены по не нужным, о которых в дальнейшей жизни вряд ли вспомнишь, следует написать шпаргалки.
Сейчас в сети Интернет можно найти ответ на любой вопрос, готовые курсовые и дипломные работы и даже готовые шпаргалки. Мало того, можно купить диплом. Таких предложений пруд пруди. Студентам же докомпьютерной эры приходилось проводить огромное количество времени в библиотеках, штудируя горы литературы.
Вита очень любила бывать в Публичной библиотеке, ее завораживала чудесная атмосфера и тишина читальных залов с длинными рядами столов, на которых стояли строгие настольные лампы с зелеными, «ленинскими», стеклянными плафонами. Удивительной была и необычная для эпохи малогабаритных квартир, архитектура здания с балюстрадой и торжественной широкой лестницей. Отдельное удовольствие доставляло общение с библиотекарями, по-настоящему интеллигентными людьми, казавшимися Вите особенной профессиональной кастой.
Библиотечные работники беззаветно преданны своему делу. Они не строят никаких иллюзий на предмет того, что их скорбный труд когда-нибудь будет поощряться на достойном уровне. Знают, на что идут и ведь идут же! Это поистине последние русские святые. А питаются, похоже, исключительно Святым духом.
Вита была твердо уверенна, не смотря на то, что образование тогда было бесплатным, качество его зависело от самого студента. Кто хотел учиться, тот учился. О сдаче экзамена или зачета за деньги даже не слышали. Платных факультетов не было. Толщина кошелька, разумеется, родительского, на результаты, отраженные в зачетке, не влияла.
Обеды
Еще в комнате отдыха компания два раза в день пила чай, иногда обедала. Об этом стоит рассказать поподробнее.
В городе конечно были ведомственные столовые и в некоторых даже вкусно кормили. Но в окрестностях ГТРК находилось несколько рабочих столовок. Во всех примерно один и тот же весьма ограниченный ассортимент блюд и отвратительное качество пищи. Иногда возникал вопрос, каким образом можно до такой степени испортить простые продукты, типа гречки или макарон. Вонючие залы с грязными пластиковыми столами, усыпанными крошками. Перекрученные алюминиевые ложки и вилки, с торчащими в разные стороны зубьями, горой сваленные в засаленные алюминиевые тазы. По своим важным делам особо не прячась, безнаказанно снуют не пуганные, породистые тараканы. Бумажные салфетки и туалетная бумага повсеместно отсутствуют. Одним словом «тошниловки».
Популярный лозунг, призывающий сознательных граждан экономить бумагу, гласит: «В стране напряженка с бумагой!».
Счастливцы, прикупившие по случаю туалетную бумагу, гордо тащили ее веревочные связки, надетые на шею, как огромные бусы. Добытчики! Так некогда купцы, возвращающиеся с ярмарки, несли баранки, нанизанные на бечевку. На улице никто не удивлялся, лишь спрашивали: «Где брали?».
А салфетки, если конечно они появлялись, в столовых иногда разрезались даже не на квадратики, а на треугольнички, чтобы на дольше хватило.
Про расположенную неподалеку столовку для персонала больницы ходила злая шутка, что там готовят из того, что удаляют в хирургическом отделении.
В Доме радио работал неплохой буфет, но в обеденный перерыв там образовывалась жуткая очередь, особенно, когда на перерыв с репетиций отпускали симфонический оркестр. Вот и приходилось иногда приносить нехитрую еду из дома и есть холодной, потому, что до появления микроволновых печей оставались еще десятилетия.
Зарабатывали монтажницы сравнительно неплохо. Советский инженер получал зарплату сто двадцать – сто тридцать рублей в месяц. Приемлемой считалась сумма от ста восьмидесяти рублей в месяц. Двести двадцать считались очень хорошим заработком, а суммы, превосходящие двести пятьдесят рублей, казались фантастическими. Рабочие зарабатывали гораздо больше инженеров, людей, получивших высшее специальное образование.
При начислении зарплаты монтажниц учитывались вредные условия труда и премиальные, поскольку все как одна, девушки являлись «Ударниками коммунистического труда». Это звание присваивали тем, кто на работу не опаздывал, не прогуливал, задания руководства выполнял качественно и в срок согласно графику.
Фотография Виты несколько лет не сходила с «Доски почета» предприятия. Девушки искренне гордились званием «Ударника» и имидж образцово – показательных сотрудниц носили с честью. Премию, как и зарплату, получали каждый месяц. В конце года на радость всему коллективу выдавалась поощрительная тринадцатая зарплата.
Страдать «вещизьмом» в стране с застойным типом экономики не представлялось возможным. Повышенной склонностью к бережливости монтажницы не отличались. Поэтому компания частенько обедала в ресторанах. Вызывали такси по телефону. На пять человек удовольствие было недорогое. В такси, а тогда все такси были марки «Волга», помимо водителя могли разместиться только четыре пассажира. Одна из девушек, чаще это была Леночка Иванова самая маленькая из всех, чтобы ее не было видно, ложилась сидящим на заднем сиденье на колени. Усаживались в машину шумно и весело, поэтому ни один таксист, ни разу не отказался везти неположенное количество симпатичных пассажирок.
Обеды были вкусными и не дорогими, как правило, комплексными. Салат, суп, мясо или рыба с гарниром и компот или кофеек. Меню такого обеда формировалось заранее, и приготовлен он был в расчете на людей не располагающих большим запасом времени. Сейчас такой обед называют «бизнес-ланчем».
Частенько на стол, за которым обедала компания, официанты приносили бутылки с коньяком или шампанским, присланные щедрыми гостями ресторана, подгулявшими уже, лицами кавказской национальности. Но монтажницы были девушками строгих правил и гордо удалялись, не прикоснувшись к подаркам, хотя, что скрывать, слегка польщенные таким вниманием.
Компания
Они были молоды и энергичны, заняты интересной работой, неплохо по тем временам зарабатывали и конечно пользовались успехом у противоположного пола, поэтому неизменно пребывали в жизнерадостном настроении! Так много и искренне, как в тот период времени Вита не смеялась никогда. Весело было встречаться с подругами утром у проходной, идти впятером домой после работы. Обсуждать прочитанные книги и просмотренные фильмы, свидания и кавалеров, а чуть позже семейные проблемы и радости.
Читали очень много. В семье Виты получали по почте подписки журналов «Иностранная литература», «Новый мир», «Юность», «Вокруг света», «Огонек», «Литературную газету». Подписки не были дешевыми, поэтому их чередовали, например, в этом полугодии подписываемся на «Новый мир», «Юность» и «Октябрь», в следующем – будут другие издания. Номера таких литературных журналов советского времени, как «Новый мир» или «Иностранная литература» передавались из рук в руки, постепенно истрепываясь до предела. За ними охотились, их давали почитать на одну ночь. На них всеми правдами и неправдами стремились оформить подписку – она была лимитирована.
Еще подруги вместе ходили в сауну, очень модным стало это развлечением в те годы, купались в бассейне, ходили в кино, бары или рестораны, реже – в театр, отмечали праздники, ездили на пикники или на дачу родителей Виты. «Тусовались», одним словом. Правда этого слова в их лексиконе тогда не было, а зря, очень точно выражает смысл происходившего. Причем веселье никогда не требовалось подогревать выпивкой.
Наверное, именно в то «застольное», как теперь говорят время, возникла масса поговорок и анекдотов на тему пьянства: «Без бутылки не разберешься», «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет» или «По рублю, и в школу не пойдем». Вокруг выпивали часто и много, по малейшему поводу и без повода. С сантехником или водопроводчиком рассчитывались по таксе бутылками. Много пили в командировках. Выпивали на праздничных демонстрациях и субботниках. Непьющие люди, так называемые «язвенники или трезвенники» вызывали раздражение окружающих. Про них говорили, что на халяву пьют и трезвенники с язвенниками. Не пить было неприлично, не по – товарищески как-то, не по – русски. Это при том, что за семнадцать лет правления Брежнева прошло три антиалкогольные кампании. Вообще же и в семидесятые и в восьмидесятые годы собирались часто, часами спорили обо всем на свете, много ели и пили. Алкоголь ведь в России – главный коммуникатор.
В кинокомплексе некоторые отделы «сбрасывались по рублю» в обеденный перерыв чуть ли не каждый день, следуя поговорке «Если пьянка мешает работе, то ну ее, эту работу». Непосредственная Витина начальница, Хильда Петровна большая любительница выпить, не понимала, как можно пребывать в хорошем настроении в трезвом состоянии, поэтому монтажниц не любила и при каждом удобном случае интересы их ущемляла. Особенно это касалось поездок в подшефные колхозы или на овощебазы. Тогда убирать урожай в совхозах направляли сотрудников всех учреждений, предприятий, заводов. Ехать естественно никому не хотелось, но каждому необходимо было отработать положенное количество дней.
