Федор Березин
Война 2010: Украинский фронт
8. Лом
Все пошло прям таки по В.Суворову – «Аквариум» глава «один». Разве что забор в части снесся напрочь фигурально, не взаправду. Хотя теперь можно было, ибо ворота Шмалько уже собрался выворотить по-настоящему. Но хотелось вместе с КПП и с прапором Бередой, который, как и предвиделось, оказался гнидой, и орал, перебивая шум танкового дизеля, что «без разрешения комдива никак нельзя, тов… пан майор!» Но видимо Шмалько в шлеме и с кулаками на НСВТ выглядел донельзя ирреаллистично. Потому сразу верилось, когда он, вовсе не напрягая нужных в будущем голосовых связок, жестом показал что будет с воротами, а может и с самим Бередой, жаждущим когда-нибудь вознестись до старшего прапорщика.
Береда явно начисто срезал эту возможность, когда дал отмашку дневальному по парку. Превосходящие силы – есть превосходящие силы, и против лома…
Танк есть большой лом, гипотетически должный остаться последним козырем королей после обмена ядерными подарками. Да, танк есть пришелец из тех самых времен, когда в штабах еще планировались такие штуки. Ныне это страшное животное, должное по тем же планам раскатать то, что сохранится после ракетного молота, вышло на охоту. И теперь можно было все! Сильный задним умом дежурный по КПП Береда это явно ощутил. А командир батальона Шмалько, для закрепления урока и в некой легкости окончательного сжигания мостов, внезапно остановил свою гору железа прямо на перпендикуляре убравшихся прочь ворот, спрыгнул вниз, и, войдя в будку, выдернул прочь телефонный провод, а затем, во внезапном приступе веселья, вообще сграбастал древний дисковый аппарат.
– А как же я сдам дежурство, пан майор? – бессильно-ошарашено поинтересовался Береда.
В реве десятков танковых моторов, готовящихся самостоятельно покинуть вовсе не многолетнее, а сравнительно недавнее, в связи с разворотом геополитического вектора, место дислокации насовсем, детский лепет осколков гражданской жизни развеселил. Именно так, со сброса плесени позолоты и гломура с календарного маятника, начинаются войны.
* * *
…Однако, что против него сейчас?
Там, поверху, приличная орава,
По боле персов будет, но вообще —
Крестьяне, мишура, так – ополченцы,
Юнцов, зажатых в строй, огромнейший процент —
Пойдут потом в рабы,
И даже жалко бить
С вершины лошади, с плеча,
Десятками, ведь могут пригодиться
Империи большой когда-нибудь
Их мускулы. Короче, с этой массой проблемы нет,
А вот их командир? Здесь неизвестность полная…
Четвертая власть:
«…да, крупная авария сразу на нескольких узлах связи это очень серьезно. Понимаете, тут все очень сильно взаимосвязано. Там „полетело“ что-то, тут же идет нарастание потока в другом месте, тамошний перебор, увеличивает нагрузку на соседей. Очень большое взаимное перекрытие. Но лучшие специалисты уже занимаются устранением поломок. Очень скоро „междугородка“, да и электронная почта в Донецкой, Луганской, и некоторых районах других областей страны восстановятся…»
9. Ритуал
К несчастью бодрое шествие колонны наличествовало только вначале. Потом вся красивость начала рассыпаться. Сказка действительно не живет долго. Или по нашей русской, либо пусть уж украинской невезучести только другие умеют начинать войны таким Макаром. Обычно против нас… понятное дело.
Вначале дернул куда-то и растаял вдали передовой «УАЗ-ик» с милицейской мигалкой, выставленный Шмалько вперед, так сказать, в головной дозор, для расчистки трассы. Несколько минут, и даже десятков минут, еще верилось, что руководящий им старший машины майор Маслов просто проявил инициативу и умчал в передовой разведывательный рейд. Окликнуть не получалось, ибо Шмалько, в качестве первого хода начала войны, объявил радио-войну, запретив выходить в эфир до специального разрешения. По идеалистическим планам, этот выход приурочивался к прибытию на позицию боя, а до того требовалось обходиться обычным матом и сигнальными флажками, для тех, кто выучился ими размахивать, в затянувшемся довоенном прошлом. Пропажа легкого авангарда батальонного воспитателя поначалу не ощущалась. Как не странно, Шмалько все же умудрился вывести батальон за территорию части и даже миновать поселок Александровск до нарастания утреннего авто-потока. Более того, батальон удосужился добраться до трассы «Луганск-Донецк». Здесь, после пятикилометрового с мелочью броска, командир батальона наконец-то тормознул колонну. То было нарушением всех канонов уходящей в советское прошлое привычки. Не торможение, конечно, а как раз столь длинный первичный бросок без остановки. В счастливой беззаботности давних времен, где за отставание не грозило ничего кроме трехэтажного слово-построения с использованием не наличествующих в словаре силлогизмов, любая воинская колонна тормозила около каждого столба, ибо равнялась она на самых медлительных и на вечную трясучку командиров перед призраком ЧП, который, в отличии от коммунизма, бродил не только по Европе, но и по азиатским просторам бывшего СССР. Шмалько одним махом уничтожил эту древнюю традицию, ибо боялся, что его порыв навсегда увязнет и рассосется в этом ритуале.
Оказалось, старый советский опыт подстилания соломки везде и всюду имел право на жизнь. Двух танков не хватало. Оба были замыкающими. Вряд ли, по теории вероятности, поломались сразу оба. Так что имелись ничего теперь не значащие вариации. Или сломался крайний, мигнул затемненными светофильтрами впереди идущему, и тот тоже застопорился, мигнув следующему. Очередной сигнал игнорировали из-за расхлябанности или уж неизвестно отчего. Мог сломаться и предпоследний Т-64БВ. Тогда следующий остановился помочь. Ругать сейчас сержанта командующего бросивших товарищей машиной не стоило. Это могло привести к срыву намеченной боевой задачи. Впереди было еще более ста километров пути, причем не по пустыне, что было бы даже удобнее, а по до крайности урбанизированной местности. Разумеется, колонна могла оборваться и в середине, и тогда это привело бы к потере двадцати пяти танков одновременно. Но и терять на каждые пять километров по две машины, и это только вначале пути, было тоже немыслимо. Конечно, дабы сейчас у Шмалько наличествовал «УАЗ», то получилось бы отправить его разобраться в ситуации. Но нельзя же посылать в сторону покинутого поселка танк? К тому же, здесь, все еще так близко к месту дислокации, майор очень опасался прибытия вышестоящего начальства. Пока акция не выглядела как открытый бунт. Но если дорогу колонне перекроет командир дивизии на своей «Волге», то, что делать Шмалько? Война, кою он затеял самостоятельно, для прочих все еще выглядела только лишь как умственная конструкция, и не более того. Даже для Шмалько лично она покуда представляла только далеко зашедшую игру, кою хочется довести до конца. Так что если на пути окажется комдив, почти все офицеры тут же переподчинятся вышестоящей инстанции.
Значит сейчас, если он все же собирался дойти до донецкого аэродрома, лучше было все-таки терять отдельные танки, чем обесценивать всю задумку на корню. Это уже начинало походить на всамделешнюю войну.
* * *
…Тут Икс, помноженный на Игрек. Не дурак,
То видно из позиции и действий,
Точней бездействий. Третий день подряд
Он не напал. Неясно почему.
Хотя, он в первые часы имел возможность,
К тому же явную, атаковать суда,
Заставить моряков за весла взяться снова
И прочь уйти, пехоту захватив,
Кого успеют, ясно, что не всех.
Не уж-то этот грек, покуда для истории безвестный,
Предусмотрел?…
Четвертая власть:
«…концентрация российский вооруженных сил на границе независимой Украины, конечно же волнует людей. „К чему бы это?“ – спрашивают простые люди, да и мы, пресса, вместе с ними. Может быть пора…»
10. Равновесие
На фоне прочих несчастий, радоваться покуда можно было только одному. Командир дивизии, точнее, его зам – Салов – колонну не преследовал, хотя вообще-то генеральская «Волга» была куда проворнее Т-64БВ, по крайней мере, не на пересеченной местности. А сейчас было именно так. Майор Шмалько, нарушая все писаные и неписанные инструкции мирного времени, пёр своими сорокадвухтонными прямиком по трассе «Луганск-Донецк». На очередной остановке он прошелся в конец колонны и посмотрел, что стало с асфальтом после прохода танков. Мягко говоря, их следы было сложно не заметить. Если бы он был уверен в своей технике и выучке личного состава хоть в такой же мере как полтора часа назад, то сейчас решился бы на сход с дороги и срезание какого-нибудь «угла» по бездорожью, дабы хоть чуть-чуть запутать вероятных преследователей. Естественно, после нанесения такого ущерба транспортным артериям ныне не слишком богатой страны, Шмалько грозило не слабое по времени тюремное заключение. В дисбате столько не дают, да и нет теперь в украинских вооруженных силах дистиплинарных батальонов, в отличии от возрождающей тоталитаризм России. Но сейчас было не время рассуждать о политике и многообразии культур. Стоило радоваться отсутствию погони.
В конце-концов, кроме разбитой трассы, Шмалько наоставлял на дороге преогромное количество меток – брошенные там и тут неисправные танки. Это были те самые гусеничные несчастья из-за которых нестойкая вера майора в удачный исход рейда почти подорвалась. Ныне его толкало вперед только звериное, еще в детстве доводящее обоих родителей до истерик, упорство. Оно же помогало позже в учебе и службе, и в продвижении по служебной лестнице тоже, разумеется. Правда, с папой-мамой отношения так никогда и не восстановились, слишком глубокий след оставила в их душах его детская настырность. По зрелому размышлению, никто здесь не был виноват, и благо, что в их семье имелся еще один ребёнок – младший братишка, ныне учитель математики в гимназии, обласкиваемый «предками» до сей поры. Если привязывать воспоминания к текущему моменту, то, похоже, что в психике папы, и гораздо быстрее капитулировавшей мамы, характер упитанного тогда мальчика Андрея оставил такой же след, как гусеницы его сегодняшнего горе-батальона. Как еще получалось назвать нынешнюю структурную единицу? Он не пропутешествовал еще и половины намеченного пути, а потерял более двух третей покинувших КПП танков. Если бы была война…
В принципе, сейчас и происходила война. Однако она по-прежнему существовала только в убежденности самого командира тающего на глазах батальона. Не было ни бомбардировок с воздуха, ни ракетных обстрелов, ни хотя бы взрывов и пламени исходящих пеплом городов на горизонте. Танки просто ломались сами по себе. В настоящей тотальной катастрофе техников взводов и рот сейчас бы метелили сапожищами всей казармой. Сыпались самые разнообразные системы: трансмиссии, двигатели, топливопроводы, однажды даже, за просто так, развалилась на ходу гусеница. Это было прямо-таки колдовство. Может, танки и правда стоит освящать попами при сходе с конвейера, как ныне делают в отношении кораблей? Или надо было всего лишь один-два раза провести вот такой вот, или похожий, но настоящий бросок? Древний помещик Суворов был прав на счет своих простых высказываний в «Науке побеждать».
Короче, в настоящий момент у Шмалько сохранилось всего одиннадцать Т-64БВ. Стоило ли с такими силами продолжать движение вперед? Однако и десяток танков – это сила. Ведь в конце-концов, если в Донецке высадились с неба какие-то банды, неужели они приволокли с собой тяжелые танки в достаточном количестве? Как там выразился дружище Игорь Пасечник? «Возможно, там даже чеченские боевики». Неужели у горцев будут на вооружении танки? Хотя вроде и в первой, и даже в последней на нынешнем этапе войне в Чечне они вообще-то наличествовали. Но в любом случае одиннадцать Т-64БВ это… Правда, с учетом почти сотни километров трассы впереди и опыта поломок не стоило… Но вдруг статистический отсев в плане само-поломок уже просеял ряды и все остальные машины дойдут до места с иголочки? Шмалько не был идеалистом, тем более теперь, понабравшись опыта. Жалко будет с таким опытом загреметь под трибунал и отсидеть взаперти с урками до возраста пригодного только для каллиграфии мемуаров.
Он снова глянул на остановившуюся на пару минут колонну. В десятый раз охватил взглядом всех железных монстров одновременно. Уже не требовалось тратить время на подсчет, но он все-таки медленно сделал это. Чуда не произошло – танков не прибавилось. Он пронаблюдал оставшийся позади сегмент трассы. Оттуда тоже не отсвечивали угластостью обвешанных динамической защитой башен догоняющие, волшебно само-починившиеся «шестьдесятчетверки». Значит, и на дальних подступах волшебство тоже не сдюжило. Однако и погоня не проглядывалась, и следовательно злые и добрые волшебники нейтрализовали друг дружку. Теперь, пользуя Бритву Оккама, получалось отбросить прочь и тех и других.
– По машинам! – гаркнул Шмалько.
И стоящий рядом заместитель Мотин вздернул красным флажком.
* * *
…Суда уйдут, порадуют глаза,
А слитным шумом весел перепонки
Ушей. Но кто может узнать,
В какую бухту развернут их снова
Начальники? По суше далеко —
Куда угодно – долго и пешком, а по морю?
Все рядом. Ну, а войско – оно одно,
Все тут при Марафоне.
Иль может все же совпаденье здесь?
Не озаренье свыше? Трусость в силе?
Боится нападать, подмоги ждет
Из Спарты – обещали
Прислать…
Четвертая власть:
«…привела к сбоям мобильной связи с некоторыми местностями. Как утверждают ученые, столь мощной вспышки на Солнце не наблюдалось очень давно. Да, к сожалению, мы все еще зависим от стихии, а техника порой очень чувствительна к таким вещам. Однако в ближайшее время спутниковая связь будет восстановлена…»
11. ЧП
И все-таки какое-то волшебство ощущалось. И уж непонятно было хорошее или дурное. Теория Эйнштейна явно имеет куда более общий смысл. Ведь с одной стороны, лучшим волшебством сейчас, в отношении глобальной сути, стало бы превращение невиданной еще воочию войны в дурную, пьяную шутку капитана-особиста Пасечника. За такое, пожалуй… Однако в тюрягу все-таки не хотелось. Так что, относительно тайных желаний Шмалько, все как раз настраивалось в положительном плане. Ведь они начали получать сигналы оттуда, с местности на которой что-то происходило, и если это была не война, то… Но что еще это могло быть? Эпидемия из фантастических фильмов, с блокадой провинившегося по вирусным параметрам города? Поток машин непосредственно со стороны Донецка был много меньше того, что двигался в параллель растаявшему батальону. С натяжкой, но можно было предположить, что непосредственно из Донецка во встречном потоке транспорта не наличествовало вообще никого, ведь Шмалько не имел ни возможности, ни времени допрашивать всех встречных: «кто? откуда?» Трасса соединяла кучу городов, а Донбасс это самое плотное, в плане демографии, образование Украины. Народу в нем больше, чем в столичной Киевской области. Потому, встречные легковушки и грузовики могли быть откуда угодно. В конце-концов, кто им мешал вообще предварительно обогнуть априорно оккупированный центр области? Но конечно до определенного момента все это являлось лишь предположением, основанным на предварительном допущении-привязке.
Однако двадцать минут назад они получили неожиданное подтверждение. Это случилось очень вовремя, ибо майор Шмалько уже давненько ощущал себя в роли Колумба, с ужасом наблюдающего, как на вверенных кораблях назревает бунт против дальнейшего движения на запад. Сходство усиливалось тем, что и сейчас они перемещались в ту же сторону. Кстати, может, именно поэтому их до сей поры не нагнало командование дивизии? Ведь по весьма витиевато обсуждаемых ныне на командных совещаниях задачах, в случае часа «Х» – ну, эдакой гипотетической войны неизвестно с кем, ибо Украина, – понятно коню – придерживается мирного существования со всеми народами, а уж с соседями в «пэршу чэргу» – дивизия должна была все же почему-то разворачивать вектор выдвижения на восток. Может, штабисты-преследователи, опросив оставшихся в боксах, у еще до выезда поломавшихся танков, офицеров, а так же у все еще не пришедших в себя после шока опорожнения вверенного хозяйства прапоров-кладовщиков НЗ, и узнав про намерение «свихнувшегося» командира батальона развернуться в боевой порядок, решили, что он по негласно подразумеваемой инструкции, выдвинул колонну против России? Сейчас было даже весело представить этот воистину сумасшедший новый блицкриг, начатый уже не с польского плацдарма, а сразу в Ростовскую область. Пожалуй, покуда бы русские, по своей природной привычке долго-долго запрягать, очухались, удалось бы смять пару-тройку оплотов нервирующей оба народа таможни. Так что, может, его танки, вопреки очевидности меток движения, ловят сейчас на границе, или уже в России? Ибо в самом-то деле, зачем отправившемуся в настоящий бой Т-64БВ придерживаться дорог и проходить таможню? Имея широкую гусеницу и высокий клиренс он способен… Сейчас было не время читать самому себе лекции о танковых ТТХ.
Значит, двадцать минут назад – к сожалению, в результате очередного ЧП – танкисты-путешественники получили подтверждение подозрительной убежденности Шмалько. В данном чрезвычайном происшествии танки батальона были вообще-то не виновны. «Жигуль» врезался в колонну самостоятельно, со встречной. Главное, врезался не в передовой танк, что стало бы логичней, а пятый по счету. Бросило его на колонну абсолютно неожиданно. С нервишками у водителя было явно не слишком в норме. Жертв, слава богу, не случилось. И кстати, сразу же тормознувший колонну Шмалько, был намерен продолжать движение и далее в любом случае, даже в случае трупов: сейчас было совсем не время дожидаться гаишников с рулеткой и протоколом. Тем не менее, требовалось все-таки глянуть, что там и как.
Передняя боковина «девятки» была всмятку. Благо жена (предположительно жена) успела прижаться к мужу-водителю, и ее не пришибло выгнувшейся панелью и вплющенной в нутро дверцей. К моменту подхода Шмалько, офицеры уже помогли пассажирам выбраться. К ужасу – точнее, теперь уже к облегчению Шмалько – там имелись еще и двое детей.
– Что, танки не видите? – без толку, с досадой спросил майор, лишь бы не молчать. Он совсем не ждал ответа, предполагал, что водила в шоке. Но тот неожиданно и очень активно отозвался.
– О господи! Конечно, вижу. И как я рад вас видеть, товарищи! Как рад.
– Шок? – покосился на старшего лейтенанта Вожика Шмалько, как будто тот был врач.
– У вас бы тоже, офицер, был шок, – глянул на него пассажир. Левой рукой он держал поданный кем-то платок, потому как с подбородка капала кровь – что-то он там рассек при ударе. Правая рука подозрительно болталась: про себя Шмалько предположил – перелом.
– Конечно, был бы, – ответил Шмалько. – Надо же додуматься, врезать в танк со встречной. Перепили с вечера что ли?
– В Донецке сейчас не до пьянок, товарищ майор, – почему-то очень громко произнес пострадавший. – Там…
– Как мы рады вас видеть! – неожиданно подала голос жена. – Как рады! – она была в слезах.
– С чего бы? – хмыкнул старлей Вожик, но Шмалько тут же на него цыкнул, ибо вдруг почувствовал облегчение – тут были живые свидетели, а не голос из телефона.
– Дяденька, вы их всех убьете? – совсем серьезно, по-взрослому спросила девочка лет десяти.
– Кого? – вытаращился майор Мотин.
– Их. Врагов, – пояснила девочка.
– Они на наших глазах убили милиционера и еще многих, прямо из автоматов, – растолковала женщина. На ней самой не имелось ни одной царапины.
– Где? – спросил Шмалько, холодея.
– Как, где? – вскинулась женщина, все еще обнимающая маленького, примерно пятилетнего мальчика. – В Донецке! Ведь вы разве не туда? И где вы были раньше? Где вы все были раньше?
– А много их там?… Ну, этих? – спросил майор?
– Не знаю, – покачал головой водитель. – Мы только нескольких видели, и еще несколько машин. Бронированных. Таких, ну вы-то знаете, как в фильмах американских. И откуда они у этих чеченцев.
– Они чеченцы?
– Да, сразу видно, «азеры», – кивнул водитель. – А вы что, не в курсе? Вы до сих пор не в курсе?
– Да нет, мы…
– Они уже больше суток там убивают, насилуют, а вы…
– Успокойтесь, – поднял руку Шмалько. – Мы именно туда и следуем, мы их…
– Что-то вас немного, – окинул взглядом колонну водитель. – Или с других мест тоже… А где самолеты? Где пушки и…
– Вы выбрались из самого города? – перебил Шмалько. – Просто выехать? – Он конечно имел в виду «въехать».
– Нет, все главные трассы эти чечены сразу перекрыли, а сейчас может и…
– Знаете, – перебила жена, – мы нашли… ну, попались нам… две машины. Совсем сгоревшие. А там… – она покосилась на детей и замолчала.
– Наверно снарядом влупили, – сказал водитель, зачем-то в сердцах выкидывая не слишком грязный платок. – Руки, ноги, все разнесло вокруг.
– Мы боялись, что нас тоже, когда пересечем какую-то границу… – объяснила жена.
– Вы там танки видели? – спросил Шмалько.
– Я? Нет. Но ведь из чего-то они… Хотя, вдруг, пушкой? Или там… А, вертолет! Могли ведь и с вертолета, да, товарищ майор?
«Вертолет – это плохо», – подумал Шмалько.
– Ладно, – сказал он завершая. – Все живы, слава богу. Вы ведь сами врезались, так? Мы, пожалуй…
– Да, товарищи офицеры, конечно, – закивал водитель. – Давайте! Врежьте, им как следует.
– Постараемся, – уверил командир батальона. – Да, еще! Вы не знаете, они прибыли в самолетах? В смысле, они орудуют с аэродрома Донецк?
– Не знаем мы, – виновато пожала плечами женщина. – С Заперевальной мы, далеко от…
– Другой край от аэродрома, – пояснил муж.
– Я знаю, знаю, – отмахнулся Шмалько.
– Знаете? – переспросил мужчина, и глаза его почему-то изменили цвет с зеленоватого на голубой. – Вы там…
Шмалько было уже некогда.
– По машинам! – скомандовал он несколько охрипшим голосом. А заместитель Алексей Мотин тут же дублировал команду флажками. В столь маленьком остатке подразделения это было, наверное, лишнее.
* * *
…Поймешь их греков как?
То горло режут, деревеньки жгут
Друг другу каждый год по эстафете,
А тут – подмогу шлют, и, кстати, очень спешно.
Но все же, не дурак —
Закрыл лучший проход
К подъему годный, в этой крутизне,
Для конницы. И даже если войско
Пойдет по берегу, болотом напрямик,
Что б город сокрушить лихим наскоком,
Ударить может в тыл, иль фланг снести,
А сам огородился —
Растительность порублена в навал
И скалы – каменистый бурелом —
Подпорка с флангов…
