Федор Березин
Война 2011. Против НАТО
8. Ускоренное повышение готовности
Захватить этот радиотехнический пост предложил Добровольский. Вообще-то он советовал большее – по максимуму было бы неплохо взять власть над центральным бункером воздушного командования «Центр».
– Чего вы с них-то не начали? – поинтересовался он у полковника Мордвинцева. – Если б захватили, тогда бы мой аэродром сам собой попал в подчинение. Разве не так? До «Центра» всего-то пятнадцать км, если по прямой.
– Олег Дмитриевич, думаете, мы с Бубякиным не прикидывали? – мотнул головой Николай Владимирович. – Вытрясти из-под землицы дежурную генеральскую задницу ни хрена бы без крови не получилось. Там же «свидомые» до жути (ну, Миша так сказал). Танками их ровнять, что ли, в самом-то деле? Представляете, что бы началось, если бы мы пустили такую кровищу.
– Да уж, – кивнул авиатор.
– К тому ж, в ваше сочувствие Бубякин как-то верил. Видимо догадался, что аэродромные средства разведки пронаблюдают картинку. Да и вообще, кто ж знал, что эти сволочи смогут угодить боеголовкой прямиком в склад БЧ?
– Кстати, о разведке, – поднял палец полковник Добровольский. – У меня на южном направлении все ж не так густо, как хотелось бы. Особенно по малым высотам. Да и вообще! Чем больше станций, тем меньше вероятность, что задавят помехами. Давай, Николай Владимирович, хоть что-то захватим, а?
– Так это… Просвещайте. Я ж в ваших пэ-вэ-о-шных делах дуб дубарем.
– Вот, смотри по карте. Вот тут, на холмике, пятьдесят км юго-восточнее. Здесь у них целый комплекс эр-тэ-вэ-шных[27] штуковин. У них круговая обзорность. Понимаешь, танкист, поскольку бункерный КП останется у «свидомой» братии, то нам оттуда данные-то обрежут. А ой как хотелось бы.
Вот с той фразы и родилась идея о захвате объекта вблизи городишки Черняхов, который почти так и звался «Объект №4». Для придания солидности, к отряду «захватчиков» присовокупили два Т-84 и подполковника Корташова. Вообще-то Бубякин долго взвешивал, не хватит ли командира «второго» дивизиона Мальцева, у которого, кроме всего прочего, дивизион вышел из строя от опрокида с насыпи «Ка-один». Однако Корташов был явно солиднее по внешним характеристикам и более боевит. Мальцева же поставили временно исполняющим обязанности «офицера стреляющего» на «первый» ЗРДН, последний, пусть и недостаточно укомплектованный ракетами, но все же боеготовый. Так что у Корташова оказалось менее почетная, чем сбивание агрессоров ракетами, но не менее важная задача, обеспечить авиацию ЦУ[28] на предельной дальности.
Но пока требовалось укрепить власть «на местах».
После сержанта-оператора пришлось взяться за местного прапорщика. Тот как раз был занят, производил регламентные работы на личном транспортном средстве – древнем мотоцикле марки «Минск». Рядом пристроился кто-то из старослужащих, видимо спец по механике. Еще поблизости суетился «молодой». Он действовал тряпками и щетками, и как раз полоскал что-то в ведре бензина. Сам «Минск» обслуживался вовсе не в гараже, а посреди учебного класса; его явно втащила сюда волоком грубая, но податливая солдатская силушка.
– Так, так, – прокомментировал Корташов наблюдая картину. – В служебное время, значит?
Прапор покосился в его сторону, разглядел целого подполковника собственного вида вооруженных сил и сразу встрепенулся.
– Здравия желаю, пан подполковник! – отрапортовал он вытянувшись. – Прапорщик Пацюк! Старший техник! Да вот просто налаживаю между делом.
Рядовой из молодых тоже замер возле своего ведра по стойке смирно. Возможно, он относился даже к привилегированной «молоди», ибо работа сейчас была у него достаточно блатная, «приближенная к телу». Старослужащий механик, по случаю материализации на «Объекте №4», абсолютно незнакомого старшего офицера, даже ухом не повел, просто скосил глазом, а потом вернулся к осмотру разобранного карбюратора. До всех этих прапоро-офицерских заморочек, типа происходящих, ему видимо было, как до естественного спутника Земли строевым шагом.
– Понятненько, пан прапорщик, – с задумчивым, совсем не подходящим для его широкого лица, выражением произнес Владимир Иванович. – Мы, значит, к вам с проверочкой, а вы в служебное время, значит, личные дела. Непорядочек, непорядочек.
– Никак нет, не служебное, пан подполковник! – нашелся Пацюк. – Я после дежурства, сейчас положен сон, а я вот…
– Вы на дежурстве выспались, да, пан Пацюк? Понятненько, непорядочек. А бензинчик почему-с? Бензинчик-то не из личных запасов, ать? Непорядочек.
Воин-механик с карбюратором заинтересовался спектаклем и уставился на Корташова снизу.
– Да, не, пан подполковник! То свой же бензин, мой личный запас.
– А противопожарная безопасность? Как с этим? – поинтересовался ракетчик. Где «противопожежний щит»[29]?
– А, так я ж слежу, пан подполковник. Я все слежу. Я…
– Росписи личного состава о проведенном инструктаже перед опасной работой имеются? – Корташов уставился на прапорщика не моргая. Тот не в шутку занервничал.
– А…А…А вы, пан подполковник, вы по пожарной части будете у нас в части, да?
– И по пожарной… – в размышлении кивнул Корташов. – Я теперь тут по всем буду, прапорщик Пацюк. По войне и по миру, по всем. Вот, хочу все знать. Как соотносится с личным временем использование трудовых усилий вверенного Батькивщиной[30] личного состава? Вы, кто по должности, Пацюк? Эти люди – ваши непосредственные подчиненные?
– Не, они это… Ну…
– Ну?
– Э…
– Ну-ка, своих слуг отсюда «кыш», – негромко распорядился Корташов.
– Щас, щас все решим, все решим, пан полковник. Все… Ну-ка, Петя ты это… И ты тоже, как тебя…
Рядовые прошествовали к выходу из коморки с двух сторон от подполковника.
– Старший лейтенант Первушин! – гаркнул вдруг подполковник в пространство. – Научите рядовых воинской вежливости! Отдание чести, а так же выходить, заходить в помещениях в присутствии старшего по званию.
Как только дверь за солдатами вернулась в исходное состояние, из-за нее послышалось: «Стоять! Смир-рно! Имя?! Фамилия?! Должность?! Ва-ша, товар-рищ р-рядовой?! Не слышу!», и тут же что-то загрохотало вниз по ступенькам, затирая следы шин.
– Значит, мотопед чиним? – спросил Корташов с каменным выражением.
– Мы… это… мы щаз замнем, товарищ подполковник, – на прапора внезапно напало заикание. – Я у…у…устраню все. М…мы решим, р…решим. Я г…г…готов.
– К чему ты готов, гавнюк? Взятки давать? – Корташов опасно придвинулся и Пацюк интуитивно отстранился. Ты знаешь, дебил ручной, что война? Знаешь?! Война идет! Наших убивают! Суки америкосовские бомбят с воздуха! А ты лайбу чинишь, сволочь? Я тебя сейчас сожгу здесь на хрен, вместе с твоим бензином. Я тебе щас в жо… вставлю, контра недорезанная. Должность твоя, скотоложник?!
– А… я… это… я…
– Ты техник?
– Так… так точно, п…пан п…п…подполков…
– На какой кабине, прапор?!
– «Пэ-ч..чет…тырнадцать».
– «Пэ-четырнадцатая»[31]? Отлично, – Владимир Иванович чуть сбавил тональность. – Она у тебя хоть фурычит? Нет?
– Нет… В см…мыс…л…ле, да. Ф…фу-р…р…рычит.
– Дай бог, дай бог, – кивнул сам себе Корташов. – Короче, прапорщик. Давай-ка все покуда на хрен. И мопед, тем более. Давай-ка, дуй туда. Бери, кого требуется из лично-подвластного состава, и туда. Я щас тут доразбираюсь и проверю. Подожди! К тебе солдатика приставлю. Ты не косись, что он танкист и младший сержант. Учти, я распоряжусь, дабы, если что он тебя тут же пришил? У него «Калашников» на взводе будет. Это, если на связь станешь выходить, когда не просят, или еще что. А я подойду с новой рацией, будем с тобой… Не, не тебя покуда – радуйся… антенну натягивать. Все! Дуй, давай!
Вот так на объекте РТВ[32] полностью сменилась власть.
* * *
Скользит петля, фаланга не бежит —
Команды не было. Однако и фаланги —
Смыкание щитов и копья в грудь
Противника, давно уж нет.
Так, добивают кое-где,
С размаху, от плеча рубя мечами,
Разделывая мясо – ищут души,
Иль сердце – вряд ли мозг…
Да, греки, говорят,
Не знали точно, для чего он нужен,
Хотя, не греки тут, и времена не те.
Какие? В том ли речь?
9. Правители-транжиры и экономные маршалы
Турция страна не маленькая, к тому же она гористая. Горная местность, даже если над ней летишь, априорно предстается малопроходимой и большой. Эдакий, инстинктивный геометрический навык, выданный приматам эволюцией в качестве бонуса. Топология ломаной поверхности без всякой тригонометрии ощутимо превосходит плоскость. Так что лежащая под крылом турецких F-4 украинская равнина никак не может поразить своей протяженностью. Некоторый психологический дискомфорт на пилотов накладывает разве что нестыковка красот раскинутой снизу местности и желания, подозреваемых в существовании, аборигенов ее защищать. Постоянно наблюдаемые архитектурные ансамбли неопровержимо доказывают, будто туземцы все-таки наличествуют. Благо, четко выявлено, где конкретно локализован враг, а то бы стресс неизвестности выпил все соки бдительности еще на подлете. Конечно, для «Фантома» пройти шестьсот километров от Крыма до киевских окрестностей это всего ничего. Само собой, не со сверхзвуковой скоростью. Истребители, явившиеся в двадцать первый век из века двадцатого, имеют дефектик, заключающийся с низкой, исключительно дозвуковой, крейсерской скорости. К тому же, объект атаки – не аэродром посадки, к нему не следует подбираться строго по прямой. Схема последовательности и очередности налета отработана. Бомбардировщики зайдут на цель с разных ракурсов и различных высот. Не хватало еще рассмешить благодушных муравьев внизу столкновением собственных истребителей-бомбардировщиков лоб в лоб. Кроме того, ныне, после оскорбления в лучших чувствах боссов заокеанской империи, решено более не полагаться на уверения украиномовных вождей-шаманов в полной лояльности технических родов войск. Следует, пользуясь случаем, провести профилактические меры в неоговоренных ранее пространствах всей Киевской области.
Смею предположить, что по поводу данной боевой операции кто-то из турецких авиационных «маршалов» высказал примерно следующее: «Ладно уж, если наш главный союзник и спонсор так настаивает, то пусть будет по-вашему, господин президент-бей и главнокомандующий. Однако попрошу все же подать приказ на данное действо в письменном виде и за вашей подписью. Я, понимаете, не жажду отвечать за потерянные самолеты, у меня не столь велик оклад, дабы купить хоть один-единственный F-16. Да, я понимаю, господин президент-бей, что на карте стоит куда большая штука, чем «Файтинг Фалкон», однако и рисковать мы будем не одним истребителем-бомбардировщиком. Да, усекаю я, уважаемый бей, что наш союзник за удовлетворение своей мстительной души отвалит нам и десяток F-16, если настоим. К тому же исконно турецкий полуостров Крым стоит неизмеримо больше, чем два-три подготовленных летчика, но все же…»
Вот примерно в таком духе.
Однако сейчас план уже осуществлялся в натуре. Правда, турецкий «маршал» вэ-вэ-эс-ник сэкономил. Вместо запланированной атаки с участием F-4, прикрытых F-16-ми, использовались исключительно «Фантомы». Для дилетантов, стоящих иерархической ступенькой выше, имелось объяснение, того плана, что, не смотря на свою моральную старость, F-4E имеет больший боевой радиус, и даже чуть большую максимальную скорость. Для данного случая последнее обстоятельство не имело значения, ибо, как и почти всякий боевой самолет, F-4 добирался до цели на крейсерской, которая у любого истребителя менее звуковой. Исключение составляет только тот же F-16, однако строго последних моделей; таковых на вооружении Турции покуда не имелось. Может быть и правда, за четкое выполнение просьбы заокеанского патрона военно-воздушные силы надеялись обзавестись и такими самолетами тоже? Дополнительно к ста семидесяти пяти «Файтинг Фалконов» других типов? Тем не менее, турецкое авиационное командование видимо не очень верило в успех миссии. Если уж у американцев, использующих F-15 и, вроде бы, F-111 ничего не вышло, то что говорить о древних F-4?
Но ведь основным преимуществом турецкого налета перед закончившимся фиаско американским был количественный перевес. Одиночный «двухсотый», при любой натасканности расчета, уже чисто в силу конечных скоростей изделий 5В28, никак не успевал переколошматить все вторгающиеся в зону поражения цели. А если еще вспомнить о нанесенном диверсией ущербе, то шансов сразиться с врагом на равных у С-200В не существовало вообще.
Тем не менее, среди марки F-4 под литерой «E» наличествовал один F-4 номенклатуры «G». Он поступил на вооружение Турции совсем недавно, за считанные дни до официального выхода страны из блока НАТО. У него была своя, но предваряющая основную, задача.
* * *
Вот памперсы – о них сейчас галдеж
Ну, и о том, что самки, повзрослев,
На то же место ляпают,
Для целей сходных,
Впрочем
Порошок, опять же, лучше стал,
Чем был недавно, или час назад?
Не помню. Пива – новый сорт,
Ну, словно бы живое —
Пена лезет
Через экран,
В динамиках шуршит, вот вкуса нет,
Но разве это признак?
Зато по цвету лучше порошка,
Приятнее течет – иль то лапша?
На закусь годная, воды добавь и…
Похоже, благодать уже сошла,
Не здесь пока,
А вот в экран, по крайней мере.
10. Печатная машинка и атомные станки без колес
Обработка личного состава ведется не по очень сложной методике, во всяком случае, не заковыристей, чем на Майдане. Тут, правда, нет сопровождения из признанных звезд вокала, салюта и колонок-усилителей. Поскольку в этой оторванной от мира точке, ныне запросто втягиваемой Корташовым в войну, большинство личного состава с западных областей, то подполковник вещает по своему политкорректно, вволю перемешивая как русские, так и украинские слова. Ведь на позиции хватает и русскоязычных тоже. Нельзя чтобы их революционная, и противоправительственная, если по сути, выходка, выглядела как русофобский или же украинофобский переворот. Здесь требуется интернационал, так что всяческие любители грамматической пунктуации пускай подождут.
– Дело такое, братцы, – Корташов рассказывает доверительно, в той самой казарме-рухляди, кою они с Первушиным первоначально приняли за свинарник или склад. – Нашу країну[33] атаковали иноземные загарбникі[34]. Это Соединенные Штаты Америки и Турция. Вы запитаете з відкіля я цє знаю[35]? Есть даже фотоотчеты о последнем налете. Прямо тут, чуть западнее вас, в Василькове, были атакованы с воздуха ракетные дивизионы. В «либерастической» прессе верещат про взрыв на складах – не верьте. Врут в наглую. Все в газетенках – продажная сволота. А в Василькове куча убитых и раненых, ваших же товарищей. Может, з вашіх рідних міст. Скажете, зачем американцем это нужно? Так они ж с самого початку руйнуют усіх, кто проти[36]! Вот и до нас добрались. Им нужна войнушка в Европе. Европа, это ж конкурент. Гляди, сколько там стран в куче! Они ж могут когда-то подняться и стать сильнее Штатов в экономике. Вот и надо, чтобы тут все время была разная нестабильность. Война – самое то! Они ж, гаденыши, почему воюют? За что? Вот ты, Коломиец, скажешь?
– Ні, пан полковник, я не вмію, – младший сержант Коломиец смотрит на Корташова во все глаза и с преданностью собаки. – Я листів ціх не бачив. Не вмію я так розповісти.[37]
Насколько пришлые офицеры в курсе, выходец из Львовской области, Коломиец извлек из первичного знакомства многое. Он вроде бы даже втихомолку предупредил сослуживцев, что теперь дедовщине вообще кранты, и лучше он будет как молодой полы драить по ночам, но только б не попасть под горячую руку «цім гансам-бандитам». Они, мол, и пришьют, не моргнут глазом. «А той, що малєньким маскуваеться, той самий вбивця»[38]. Так что теперь на дивизионе царила тишь, да благодать. Особенно после того, как Корташов немного погутарил, при закрытых дверях с местным прапотом Пацюком.
– Так вот, сослуживцы и браты! – поясняет подполковник. – Америка ж с какого бодуна самая богатая? Думаете, работают лучше всех? Смешно даже. Там же половина негров, да латиносов (это которые мексиканцы). Кем они могут работать? Ни читать, ни писать нє вміють. Штаты богаты потому, что у них есть «печатная машинка». Они ж доллары делают. Причем, не государство, а частная контора. Не знали, что ли? Ну вы даете, хлопцы! Все ж знают во всем мире. Они ж денег делают себе сколько хотят и во всем мире на них товарятся. Думаете, почему у них бензин дешевле нашего на заправках? Да вот потому! Выпустить бумажку «сто долларов» это затратить на краску, электричество бумагу… В общем, на все про все – четыре цента (это копейки ихние). Ну вот, они всем и втюхивают. Нефть, металл, компьютеры – все за это покупают. А почему, скажите, никто не возмущается, берет бумагу крашенную в тыщу дороже? Почему, оператор Коломиец?
– Ой, да не знаю я, господарю полковнику! Дурні як пробки, чи щось інше ще?
– Що дурні, то так! Але, це ж не все! У Америці двенадцять атомних кораблів з літаками[39] – авианосцев, по-русски. Ни у кого больше нет. Правда, правда, атомных, да еще и таких мощных, ни у кого нет. Если их фарбований папір[40] перестанут брать – считать настоящей валютой – они всех забомбят, суки поганые.
– От же кляти нігри! – чистосердечно возмущается младший сержант Коломиец. Остальные «хлопци» просто сидят открыв рот. Ничего такого об окружающем мире им, их сгинувший где-то в далеких семейных сложностях, капитан Жмара никогда не объяснял.
* * *
Ах да, враги внутри шалят –
Кого-то изнасиловали, бьют,
Да, впрочем, криков нет.
Послышалось?
Шуршание кулька?
Что схлопывается, заслоняя небо…
И видно что-то плохо – ракурс стерт,
А мародеры панцири снимают
С оставшихся обрубков человеков,
Что службу не несли, и спали
На посту,
А в караулке резались
В картишки.
Теперь там пепелище
И дымит…
11. Стилет и семейка буйволов
F-4G – это маньяк-убийца узкого профиля. Он бесшумная тень, скользящая в ночи и вспарывающая жертвы совершенно неожиданно для их вялого, полусонного шлынданья по улице. Его стилет заточен, обоюдо остер, и делает свою кромсающую работенку аккуратно и лихо. Никаких тебе вскриков-охов, округлившихся в ужасе глазенок. Мгновенный шаг из темноты, искра лезвия в луче далекого безразличного фонаря и… Вы уже покоитесь горизонтально; какие-то глухие всхлипы, неясные для окружающих спазматические телодвижения. Что случилось? Сердечный клапан встал в другую позицию? Кровь уже имитирует дельту никогда невиданного доселе, – а теперь уже и не получится – Нила. Где? Что? Откуда это течет? Где входное… Ёлы-палы, да здесь какая-то странная борозда по всему туловищу. Болезнь что ли новая? Ага, болезнь. Свиной грипп нумерации «четыре».
Но F-4G не злой маньяк-одиночка. Он работает по найму, в обществе более простых, не столь продвинутых на почве игры в прятки мальчиков с дубинами. Очищает им путь, режет охранников, стражу, всяких дальнозорких на верхотуре. Потом он уходит, даже не оглядывается. Теперь начнется веселуха, но эти примитивные забавы не для него. Он высокомерный, белокурый бестия, и кривится через губу. Обрушение дубин на черепушки! Фу! Как вульгарно, неаппетитно. Вы б еще пукали для острастки.
F-4G «Уайлд Уизл» вскрывает чужую границу как банку эстонских шпрот: красиво игрушечный Старый Таллинн, хоть так тебя вспоминают. «Уайлд» смешивает с песочком и пускает кровь всем локационным станциям на пути движения ударных групп, он делает коридор, по которому они могут шествовать, поводя жесткими скулами вправо и влево, и не торопясь, слажено перерабатывать в котлеты и фарш все эти бессмысленно торчащие без радаров пусковые платформы, смехотворно замаскированные склады БЧ, прущие шеренгой навстречу казармы, всяческие атавизмы военных городков и… Чего у них там осталось? Просто боеприпасы сэкономились. Впулить куда-нибудь? Понятненько!
«Уайлд Уизл» никогда бы не позволил себе воткнуть родимый стилет AGM-SSA HARM во что-нибудь не по делу, он любит профессиональную пунктуальность. Например, сейчас там внизу, в этой азиато-образной, опечаточно поставленной в атлас Европы украинской равнине кто-то светит-греет клистронной мощью, полощет диаграммой туда-сюда. Возможно, даже хмурится, перерабатывая морщинистым лбом светящееся откровение быстротечной, не предусмотренной мезозойской инструкцией, метки. Берет докембрийское звукосъемное устройство, бормочет чего-то, вызывая мембранные конвульсии в трубке. На другом конце съема электромагнитной суеты другая мембрана колеблет застойный воздух подземелья, ушную серную дыру, артикуляции преобразуются в образы, снова в морщинистый лоб. Кто-то вздергивается у плексиглазовой стойки, метит, нумерует цветным мелком, синие пылинки оседают на китель, вогкая тряпица свисает из кармана брюк. Пещерная живопись! Еще б бизона намусолили и себя с копьями, в отороченных перьями юбочках, всем КП. Охотники на мамонтов! Как вы жили без них десять тысяч годков? Пожалуй, наступила пора и вам в утиль. Однако не сей момент. У вас есть еще время поколдовать, над планшетом, серьезно покивать в телефон. Ведь если бизон, оконтуренный жеваной ракушечной краской, проткнут копьем, то он, как бы уже на тарелочке? Детишки. Кто не «заховався»[41] – я не виноват. Их даже жаль, но пусть покуда помастурбируют с мелками, преобразуют бизона в дикобраза своими копьями. У нас другая задача. КП велели не трогать. До поры.
F-4G не имеет привычки хоронится в подворотню сверхмалых. Все-таки выпускать душу из чужих магнетронов в момент бестолковой спячки резонаторов несолидно. «Уайлд Уизл» истинный джентльмен, без натяжек, хотя и головорез. Магнетроны с клистронами должны быть в фазе возбуждения, только тогда их нащупает эстетически чуткая противорадиолокационная ракета AGM-SSA HARM. У скальпеля AGM наличествуют мозги, потому даже если глупые магнетроны что-то заподозрят, либо просто засмущаются своих орошающих мир щедрот и перестанут разбазаривать мощность вовне, AGM-SSA напряжется, найдет вдвинутые в ячейку памяти координаты и все равно полетит навстречу. Все буйволы и мамонты должны лежать рядком в гробиках.
Наскально меченая задача F-4G сегодня – уцелевший «Чебурашка» К-1, а так же оставшиеся антенны разведки группы дивизионов в Василькове – маленькая семейка буйволов. Стилет занесен в поисках жертв.
* * *
Опять паяц?
Тот первый, что крючок закинул внутрь.
Идет спокойно, садит сорняки,
Что зацветают пышно —
Пепел душ на удобренье годен,
Как навоз, иль что другое сходное по сути.
Однако, если взгляд свой заузив,
Смотреть в экран,
То вроде, и не садит,
А так…
Прыжки, гримасы, сиплое сипенье,
Компьютерный наплыв, вид сбоку, фаз…
Замаскирована атака снова?
Иль кажется?
