Федор Галич
Сказки для взрослых
ГАЛИЧ ФЕДЯ СЪЕЛ МЕДВЕДЯ
Однажды пробрался медведь на мою лесную пасеку медком полакомиться…
А пчёлы на той пасеке уж больно ядовитые и злобные у меня «работали». Настолько они строптивые и дикие были, что даже мне приходилось допуск к медку у них по несколько дней дорогущими конфетами да абрикосовым варением «вымаливать». Иначе, они могли взбунтоваться и «уволить» меня по своему собственному желанию и найти себе нового хозяина. Я даже себе костюм «пчелы» в полный рост в городе заказал, чтобы они меня за своего принимали.
А тут, представляете, наглый такой тип косолапый из леса «выкатывает» без конфет, без костюма и без всякой очереди на чужой медок свой роток разевает? Конечно, увидев в медведе экономическую опасность и угрозу их сладко-липкой продукции, пчёлы решили не церемониться с лохматым «рейдером» и заколоть его насмерть своими жалами жопными.
Не ожидал медведь, что полосатые сборщики мёда окажутся такими искусными вояками и будут столь яростно оборонять свою сотовую собственность, разозлился, зарычал и начал крушить их хрупкие улья направо и налево. Но устрашающий рёв да размашистые движения медведя никак не повлияли на ход «сражения», и вооружённые своими длинными жалами пчёлы продолжали столь же яростно протыкать его толстую шкуру сквозь густой мех, как шилом – масло.
Почуяв неладное, медведь, сначала, попытался капитулировать и сдаться в плен на милость победителю, но свирепые пчёлы на переговоры не шли и пленных брать не хотели. Тогда, раненый медведь попытался отступить и скрыться в лесу бегством, но пчёлы настигли его на опушке леса и добили бедного зверя «контрольным ужаливанием» в голову.
Наблюдая из охотничьего домика за тем, как маленькие «работяги» гоняют по поляне большого сладкоежку, по моему телу тоже забегали мурашки и волосы встали дыбом.
Когда всё стихло и пчёлы (отбив атаку) вернулись к «работе», я тихонько выбрался из своего укрытия, подкрался к медведю, убедился, что он мёртв, погрузил его в тележку и увёз домой.
Оказавшись на безопасном расстоянии от пасеки, я начал размышлять о том, куда мне теперь девать такую огромную тушу, ведь на дворе стояло жаркое лето, а не холодная зима. В холодильник медведь не поместится, а сожрать зараз животное, которое выше тебя, шире и весит больше тебя почти в пять раз, просто нереально. А спокойно смотреть на то, как триста с лишним килограммов свежей медвежатины постепенно портятся и пропадают, было не по-хозяйски расточительно и просто очень жалко. Вот и пришлось мне на время превратить свой дом в завод по заготовке мяса на зиму и тушить медведя три дня и три ночи, закатывая его в консервы.
Ровно в сто банок поместился у меня тот медведь, и мясо, скажу я вам, удалось на славу! Оно получилось очень сочным, вкусным и невероятно нежным! Слегка сладковатый привкус тушёнки, конечно, придавал мясу экзотический медовый оттенок, но он вовсе не портил мой аппетит, а, наоборот, возбуждал его, напоминая о том, что косолапый сладкоежка был заколот острыми медовыми жалами моих «охотничьих» пчёл.
Каждый день я употреблял в пищу медовое тушёное мясо и съел медведя, примерно, за два года. А когда мои запасы закончились, я снова намазал мёдом деревья возле пасеки, выпустил пчёл на охоту и, заперевшись в своём охотничьем домике, стал поджидать из леса очередного сладкоежку…
ДЕД «МАЗАЙ» И «ЗАЯ»
Жил, да был старик без старухи у самого синего моря. Летом ловил неводом рыбу, а если не ловилась – глушил её динамитом. А зимой – ничего не делал. Пил, да срал. В общем, летом глушил рыбу, зимой – водку. И была у него в связи с этим одна особенность – как напьётся, к нему вместо «белочек» – «зайчики» прибегали. Оттого и прозвали его в народе «МАЗАЙ» (так-то его от рождения Иннокентием звали, Палычем – по батюшке). Вот и величали его смелые люди «МАЗАЙ», а трусливые – по имени отчеству. Так как боялись, что от злости (по-пьяни) он их в проруби, как бельё грязное замочить может.
Так, вот…
Бывало, придут зайчики к «Мазаю» вечерком, сядут в кресла-качалки возле печки (камина-то у «Мазая» отродясь не было), курят (потому-то у «Мазая» в доме постоянно табачищем и воняло) да слушают «Мазаевы» истории: то про детство обоссаное… То про опоссумов впавших в детство… То о том, как поймал он однажды в море Русалку пьяную, неводом, а с ней вместе и британский сифилис… То про квантовую механику с ядерной физикой, в которой, естественно, нихера не понимал…
Зайцам эти рассказы нравились. И как благодарные слушатели из благородного общества (как дед закончит) аплодировали ему, барабаня лапками в маленькие игрушечные барабаны, дули в горны и дудели в дудки. В общем, вели себя как настоящие фанаты. И происходило это всё действо не только по пятницам. А как секс у молодоженов – РЕГУЛЯРНО.
Пришли как-то вечером зайцы к «Мазаю», в очередной раз. Да не одни пришли, а с девицей-красавицей! И говорят: «Вот, мол, в лесу маньяк на неё напал, так она так быстро и старательно от него убегала, что заблудилась. Плутала-плутала, да на беду на подсобное хозяйство набрела, где раньше кроликов разводили. А те так размножились за последние годы, что людей оттуда выжили. А кто из людей убежать не успел, того насмерть затрахали. Взяли хозяйство под контроль и губернатора своего выбрали.
Как увидели они девку со стыдом еле-еле прикрытым юбкой укороченной, да без охраны… так и забыли про биологическую классификацию с анатомическими особенностями несовместимости органов размножения и массово накинулись на неё без всякой очереди. А мы в аккурат мимо их «губернии» к тебе шли на свежие россказни, вот и «впряглись» за неё (не по-братски). Еле-еле отбили её честь у их кроличьей, озабоченной беспринципности. А нам она как трофей – без надобности. В отличие от кроликов, мы – звери дикие и в сексе, тёмные невежи. Для нас слаще морковки, да твоих историй документальных, ничего в жизни нету. А тебе, глядишь, досуг и скрасит. Да и яйца, на Пасху».
Вот и стал с ней старик жить, да на добро «нажимать».
Величал он её – «ЗАЯ». Ну, сами, наверное, догадались почему? Хотя, от рождения она Василисой, а по батюшке – Микулишной, была. А чтоб с именами не путаться, да с ЗАГСОМ не «париться», взяли они паспорта и в печке сожгли.
С тех пор так и величают их – дед «Мазай» и «Зая». А настоящих имен и не помнит никто. Да и кому это теперь нужно? Живут дед «Мазай» с «Заей» невероятно счастливой жизнью! Ходят в лес за грибами, да ягодами. А когда на улице непогодица – у печки в шахматы играют или в «танчики» на компьютере.
Зайцы постепенно к «Мазаю» приходить перестали. То ли из чувства такта… То ли от стеснения… А может, и из-за ревности. Слишком уж ярко у влюбленных глаза горят! Да так, что солнечные зайчики по всей округе запрыгали.
А вы говорите: НАРКОЛОГИЧЕСКИЕ КЛИНИКИ. КОДИРОВАНИЕ.
Брехня всё это и СКАЗКИ!
Просто у каждого алкоголика в жизни должна быть своя «Зая»! Тогда и водку «жрать» никому не захочется.
РУСЛАН и ПОВИДЛО
Жил да был Руслан со своею женою Людмилой, но любил он больше всего на свете не Людмилу, а сливовую ПОВИДЛУ.
Не было у него огорода с картофельными грядками, кабачками, морковкой да свёклой, а был у него один сплошной сливовый сад.
Мальчишки деревенские в его сад за сливой не лазили, так как охраняли этот сад свирепые доберманы, которые к сливе совершенно равнодушны были, а вот на человеческие «булки» слюни свои пускали. Руслан даже предупредительную табличку на забор приделал «ОСТОРОЖНО! ВО ДВОРЕ ГАВКАЮЩИЕ КРОКОДИЛЫ»! А по деревне слухи ходили, что однажды отдыхающие по соседству дачники бухали и, когда закуска у них закончилась, они залезли к Руслану в сад и никто их с тех пор и не видел, а доберманы три дня и три ночи есть не просили, да во дворе пыльными, мужскими гениталиями поигрывали.
Слива для Руслана была культовым фруктом, а точнее ЕДИНСТВЕННЫМ, так как другие фрукты он просто не признавал и считал их сладкими овощами. Односельчане даже посмеивались над ним, иронично дразня его «сливовым королём», а он лишь отшучивался, говоря, что если бы он родился не Русланом, а Белоснежкой, то никогда бы не отравился яблоком. А вот сливу бы сожрал, даже если бы знал, что она отравлена.
Каждый год Руслан варил из слив густое, ароматное повидло и считал его поистине ЦАРСКИМ лакомством. Даже само употребление этого лакомства в его исполнении выглядело как ритуал. А происходило это так…
Он аккуратно нарезал ломтиками свежеиспечённый горячий, с хрустящей корочкой, хлеб, наливал в пол-литровую кружку парное коровье молоко, намазывал густое сливовое повидло на горбушечку и, прикрыв от удовольствия глаза, постанывая, жадно впивался ртом в это райское кушанье.
Самое удивительное было в том, что оно не приедалось, и Руслан наслаждался им всю зиму, вплоть до весны. А когда наступало лето, он забрасывал все свои бытовые дела и полностью посвящал себя сливовому саду.
Целыми днями, с утра и до вечера, он с таким трепетом и любовью холил и лелеял свои сливы, что однажды терпение Людмилы лопнуло, она не выдержала и спустила с «цепи» свою взбесившуюся ревность на этих сливовых «сучек», постоянно соблазняющих её мужика.
Долго она в истерике била «соперницу» по веткам, пинала ногами деревья по стволам, срывала самые сочные красивые плоды и выбрасывала их за забор подальше от своего дома. А когда окончательно выбилась из сил, ушла на сеновал и прорыдала там всю ночь.
Целый месяц Людмила наказывала мужа «постелью», объявив ему сексуальную забастовку, а Руслан воспользовался этим свободным временем и, полностью посвятив себя любимой сливе, собрал за этот месяц весь урожай и наварил с него сто банок повидла.
Наглядно убедившись в том, что жёсткие меры «наказания» ещё больше сближают мужа со сливой, она решила сменить тактику и вернуть мужа хитростью.
Объявив мужу перемирие, Людмила приготовила вкусный, горячий ужин, налила в праздничные фужеры холодного самогона, одела нарядный сарафан, запалила камин, зажгла свечи. Выпив с мужем на брудершафт за любовь, за сливу и за любовь к сливе, Людмила затащила пьяного и сытого Руслана в постель и «вытрахала» его изголодавшее по сексу тело до изнеможения.
Ночью, когда Руслан крепко спал, Людмила вылила в реку поочерёдно из всех банок повидло и, заполнив их своими горькими, бабьими слезами, составила их обратно в погреб и легла спать, как ни в чём не бывало.
Утром проснулся Руслан, глядь, а вместо повидла во всех банках горькие женские слёзы. Обезумел Руслан от горя, да и утопил в этих слезах Людмилу.
Для деревенских девок эта семейная драма стала трагическим уроком, напомнившим простую истину: что ни в коем случае НЕЛЬЗЯ лишать мужа ЛЮБИМОГО ТЕЛА, и уж тем более – ЛЮБИМОГО ДЕЛА!
А Руслан никакого уголовного наказания за утопленную Людмилу и съеденных собаками дачников так и не понёс в связи с тем, что сам являлся по долгу службы единственным участковым во всей округе и никаких заявлений от родственников пострадавших к нему не поступало.
Да и жители местные за его поступок, в общем-то, Руслана не осуждали, так как сами таили обиду на Людмилу. Ведь от повидла в реке вода такой сладкой стала, что у многих людей жопы от этого слиплись, из-за чего пришлось потом везти их к фельдшеру и клизмы им из редьки ставить.
