Федор Галич
Я – Эльф!
«Голод» общения она утоляла ежедневными диалогами с «Эльфом». Для неё стало открытием, что «живое» общение (помимо информации) приносит ещё и эмоциональное удовольствие.
Сидя у печки под потрескивание огня, они долгими вечерами рассуждали о человеческих взаимоотношениях, ни слова не упоминая о футболе, политике, «тряпках» или косметике. И как ни странно, но эта тема им не надоедала, не приедалась и казалась ВЕЧНОЙ, как настоящая и истинная любовь. Он учил её варить лечебные отвары и говорить на эльфийском языке. А она его учила варить свой «фирменный» борщ, которым (как он считал) можно было не только проложить путь к сердцу любого мужчины, но и к сердцу любого гастрономического гурмана.
Что касается «Эльфа», то общение с молодой и сексуальной девушкой вызывало в нём бурю эмоций, сопровождающуюся «штормовым предупреждением» в его голове. В нём боролись две стихии: ПРИРОДА УМИРОТВОРЕНИЯ (со своими сбалансированными жизненными процессами, спокойным течением и трезвым мышлением) и ПРИРОДА УДОВЛЕТВОРЕНИЯ (с безумным возбуждением, страстным влечением и физическим наслаждением). Он не знал, что выбрать. Броситься в кипящую, бурлящую эмоциями бездну, способную своей силой разрушить его изнутри – выбросив, словно дельфина на берег, и вдребезги разбить сердце о рифы равнодушия, словно бутылку шампанского «на счастье» о борт чужого семейного «корабля»? Или оставаясь «трезвым», грести по гладкой и спокойной поверхности к берегу своего жизненного пути, в крепкой, одноместной «лодке»?
Он понимал, что она из другого мира. И что он, овладев ею, сделает себя самым счастливым человеком на Земле, а её – самой несчастной секс-рабыней, запертой в этой глуши. Что домашнему пушистому котёнку не выжить в дикой природе, так же как и дикому льву в городской квартире. И что их, даже теоретический союз, не имеет будущего. Его помолодевший и опьянённый очарованием девушки организм неистово желал броситься в пучину страсти, а, протрезвевший за годы уединения, ум, искал способы остудить этот пыл. Он пил успокоительные травки и, как монах, старался видеть в своей восхитительной собеседнице друга, а не кусок сочного мяса, в который больше жизни хотел впиться его внутренний «лев». Но чем дольше они находились друг возле друга, тем больше он привыкал к ней и боялся, что его «легионы тестостерона» не выдержат и начнут её «атаковать». Да и девушка стала смотреть на него каким-то особенно нежным взглядом. В таком возбуждённом состоянии они еле-еле пережили весну, а когда настало лето, и природа сняла с них верхнюю одежду, «Эльф» понял, что не в силах больше сдерживать в себе «голодного льва» и предложил «котёнку» вернуться (от греха подальше) в город. К тому же, мама девушки, похудев, посвежев и, распустившись, как чудесный весенний цветок, ожила и даже стала самостоятельно выходить из дома, чтобы погреться в летних лучах солнца. Девушка, хоть и с радостью, но с лёгкой грустинкой в глазах, согласилась, и настал день их прощания.
Затолкав все свои немногочисленные вещи в красный автомобиль, и усадив маму на переднее сидение, девушка, словно влюблённая в своего учителя ученица, робко подошла к «Эльфу», пряча от него налившиеся слезами бирюзовые глаза.
– Когда я в первый раз увидела тебя на опушке леса, я сначала подумала, что ты маньяк, потом подумала, что ты инопланетянин, говорящий на непонятном языке, затем я решила что ты псих, сбежавший из дурдома. А когда ты всё объяснил, то из всех версий, которые спонтанно родились в моей голове, я уверенно выбрала одну, которая, несомненно, указывала на то, что ты ПСИХ, – пытаясь немного разрядить обстановку, шутливо начала делиться своими воспоминаниями девушка, добродушно, улыбаясь. Затем, нежно обняв «Эльфа» и прижав голову к его груди, добавила: – А сейчас, я знаю точно, ты и вправду больше чем человек. Ты настоящий ЭЛЬФ! Храни тебя, королева эльфов Имиладрис!
