Feel Slumber-Dream
Межгалактический прыжок
Меня волновало то, что модуль может завалиться шлюзом в трясину, оставив меня без входа в модуль, или, что ещё хуже, без выхода из него.
Уже к вечеру того же дня, я собрала весь сухостой в ближайшей округе и вложив его в три слоя, чтобы можно было свободно перемещаться по болотцу вокруг модуля, не замочив ног и не опасаясь провалиться.
Затем подперла его в сторону его наклона, на мой взгляд самым крепким сухостоем, оперев их нижнюю часть на самые толстые и длинные брёвна выложенные мной на болотный мох.
В конце я обмотала вертикально стоящие брёвна проволокой, сделав из них довольно удобную лестницу к шлюзу.
– Красиво и вроде надежно,– сказала я сама себе, проверяя крепость своего сооружения, дергая за него рукой.
– Да, так укрепления для войны не складывали. – хвалила я сама себя, чувствуя удовлетворение от проделанной работы.
Сооружение действительно было надежное и крепкое. В качестве страховки я привязала кусок камня к проволоке, один конец закрепила на верхушке модуля, а другой к ближайшему дереву. Если модуль наклонится ещё, проволока отвяжется от дерева и камень ударится о корпус, просигнализировав об опасности.
Чувства радости от собственной изобретательности затмевало только свербящее ощущение голода. Все мои мысли плавно сошлись на консерве, что стояла в запасе.
Бульоны спасали только на тот момент, пока их пьёшь. Как только стакан отправлялся в мойку, чувство голода возвращалась. К вечеру чувство голода убедило меня, что пора открывать последнюю банку.
В модуле стоял клеточный инкубатор, с прилагающемся к нему литровым биофлаконом питательного вещества, которые предназначалось для выращивания лабораторных мух, мышей и крыс.
Он должен был быть выгружен в пункте нашего назначения, но теперь наглухо застрял на этой необитаемой планете. Помимо инкубатора, я должна была передать две небольшие, азотные колбы с замороженными гаметами и пятьдесят биофлаконов питательного вещества.
В одной колбе были оплодотворённые клетки мелкого домашнего скота, а в другой колбе с крупным рогатым скотом.
Я должна была подключить, научить и продемонстрировать работу партеногенезного инкубатора биоинженерам на нашей колонии. Но они были там, а я здесь, самое время воспользоваться его возможностями для себя.
Единственное, что огорчало – это крайне малое, всего лишь демонстрационное количество биофлаконов с питательным веществом и то, что скорость вырастания плода из яйцеклетки зависело только от самого плода. Можно конечно было сократить время их роста путём перенасыщения питательны компонентов, но всего лишь на незначительные несколько процентов. Хотя в моем случаи это имело большое значение.
Из самых быстро растущих в моем наборе были курицы и кролики. В комплекте к инкубатору ещё прилагались клетки мух и мышей. Но я их в качестве моего питания решила отбросить сразу.
На пятьдесят литров питательного вещества, учитывая коэффициент перенасыщения, я могла вырастить шестьдесят цыплят и десять кроликов, или же пятнадцать кроликов и сорок цыплят или..
Тут я остановилась, взяла бумажку и карандаш, и начала в столбик высчитывать оптимальное количество.
Но как бы там ни было, до того момента, как цыпленка можно будет отключить от инкубатора, пройдёт как минимум восемнадцать, а то и двадцать дней, а если кролика, то двадцать пять или тридцать дней.
Есть их сразу не имеет никакого смысла. Это будет то же самое, что употреблять питательное вещество из биофлаконов, пока оно не кончится, а затем умереть с голоду или надеяться на чудо и дары леса. Но в любом случае впереди была зима и голодная смерть.
Я конечно не планировала находиться на этой планете так долго, а тем боле зимовать тут, но в душе я понимала, что шансов вернутся на Землю критически мало. И если уж так сложится. Хотелось бы быть готовой к зиме.
Батареи в модуле используются лишь на систему жизнеобеспечения, без попыток взлететь их может хватить до скончания моих лет.
– Если найти оставшихся членов экипажа и забрать батареи питания, то соединив их все в одном модуле, можно не только подняться в небо, но и попытаться вернуться домой. – подумала я, но тут же отбросила эту мысль, поняв, что слишком много всего надо.
– Для начало надо не умереть с голоду. Вот что надо, – твердо решила я и вновь уткнулась в свои расчеты.
Тут я вспомнила, что только что видела растущий вдоль берега болота засохший рогоз.
– Интересно, он такой же, как на Земле или нет? – я тут же отложила свои расчеты и бросилась наружу.
Уже начинало темнеть. Я как ошалелая, по локоть закопавшись голыми руками в трясине, вытащила корневище рогоза и отмыв его от грязи попробовала на вкус. Вкус, конечно, заставлял ожидать лучшего, хотя некоторая сладость ощущалась. Посмотрев вокруг и убедившись, что его тут предостаточно, я решила:
– Вперемешку с питательным веществом двадцать дней я продержусь легко. Я вернулась в модуль, положив перед собой корневище рогоза, принялась считать дальше.
Если я истрачу десять литров питательного вещества, то у меня останется сорок, тогда я смогу вырастить двадцать цыплят и пятнадцать кроликов, а затем ещё нужно сорок дней до того, как цыплята станут курицами и ещё тридцать, когда будут первые яйца на размножение. Это как раз осень.
При понимании безысходности я расплакалась, затем смахнув слёзы пошла запускать инкубатор.
Проснувшись утром и опустошив остатки консервы, я посмотрела на одиноко лежащие корневище рогоза.
Его предполагалось есть двумя способами. Первый, это высушив, растереть в муку или сварить целиком. Но как выяснилось, варить мне его было не в чем. Кипятком из кулера сварить бы ничего не получилось. Я знала, что на главном корабле есть и лита и микроволновка, но темнота его пустых модулей меня пугала до трясучки.
Пережить ещё раз тот страх мне не хотелось, я откладывала поход туда каждый раз на завтра.
По большей части делать мне было нечего, поэтому первым делом, из камней и глины с болота я соорудила неплохую печь, в которой очень долго могли оставаться раскаленные кусочки золы и древесного угля, что позволяло не разводить каждый раз огонь заново.
Я обходила территорию всё дальше и дальше стаскивая к модулю сухостой и всякие ветки.
Нашла несколько кедров и даже орехи. Так что мой рацион слегка пополнился провизией.
Правда орехи помимо меня ело ещё какое-то животное, потому как иногда находились уже погрызенные, но кто это был, я не знаю. Несколько раз вставала сапогами в помёт какого-то животного, возможно того же, что вместе со мной лакомилось кедровыми шишками. Но лично никого не встречала, хотя зачастую и слышала. Оно как привило, выходило ночью, а я ночью никогда не выходила.
Со временем из земли вылезли одуванчики. Такие же желтые, как у нас на земле.
У нас они покрывали целые поля, и на какое-то время зелёные поля становились желтыми. Я вспомнила, как в детстве с подругами мы плели друг другу из них венки на голову. А потом, когда поле одуванчиков превращалось в белый, воздушный ковер, я набирала их целую охапку и мне казалось, что если набрать достаточное количество, можно будет взлететь от дуновения ветерка.
Здесь же их было мало. Очень мало, и цветы на этот раз меня уже не интересовали, хотя я сразу же вырывала из них жёлтую сердцевинку и высасывала из неё сахар, а затем выкапывала корневище. Вымачивала. Затем сушила, после дробила, вываривала и ела. По вкусу она немного напоминала пшенную кашу. Рогоза возле талой речки было очень много. Из него я делала всё: лепёшки, варила как сладкую после мороза картошку, дробила в кашу и выпаривала в слегка сладковатую воду. Очень хотелось сладкого, но это было самое сладкое, что у меня было.
Затем начала расти сныть и лебеда. Я начала приворовывать питательной смеси у инкубатора и делать из травы салаты. Из-за этого сдохли четыре цыпленка и один кролик.
Хоть они уже были с пухом, я сварила их целиком, не потроша и не чистя, вместе со снытью и рогозом. Получилось довольно неплохо и хватило такого супа на четыре дня.
На утро следующего дня подал признаки самостоятельной жизни первый цыплёнок, а потом и все остальные чуть ли не сразу.
Я отключила их от инкубатора и определила на временное место жительства в душе. По непонятной мне причине сдохло ещё двое. Одного я сварила, а на втором начала выращивать лабораторных мух, положив его тельце в инкубатор. Через восемь часов его трупик весь кишил личинками. Я их собрала и накормила ими оставшихся цыплят.
Трупика несчастного цыплёнка хватило, чтобы вырастить ещё партию личинок. Через 20 часов они обглодали его целиком. Остались толь только косточки и подгнивший пух.
Я нова хорошенько накормила цыплят.
На тридцатый день мне пришлось отключить ещё двух кроликов, сэкономив тем самым почти двести грамм питательного вещества из которого я наплодила ещё личинок и перемешав с остатками от вареных кроликов обеспечила на время полноценное питание цыплятам.
На тридцать четвёртый день кролики в инкубаторе уже порылись пушком и открыли глазки. Я не спешила их выпускать оттуда. Питательного вещества ещё хватало, чтобы они могли окрепнуть и начать питаться самостоятельно, так как молока для их развития у меня не было.
Я соорудила на улице небольшой загон, что бы цыплята не могли выбраться и в то же время могли свободно передвигаться по достаточно обширной для них территории. Так как они клевали всё подряд, я подкармливала их тем, что ела сама. Я научилась быстро, как белка чистить большие объемы сосновых шишек, всё что для этого было нужно, это хорошенько прогреть их в огне или в моей глиняной сушилке, со временем пристроенной к уличной печке.
Прошло 65 дней.
Я разделила загон и выпустила кроликов, которые с удовольствием уминали местную траву и уже задубевшую и непригодную для меня сныть.
Цыплята уже подросли и были пригодны для полноценного питания.
Моей радости не было предела.
– Завтра я приготовлю себе настоящий пир, – твёрдо решила я, потому как сегодня очень устала и убивать курицу, потом ощипывать её просто не было ни сил, ни желания.
