Феликс Зальтен
Бемби
II
Ранней летней порой воздух тих, деревья стоят недвижно, простирая руки-ветви к голубому небу, и молодое солнце изливает на них свою щедрую силу. Белые, красные, жёлтые звёздочки усеяли живую изгородь кустарника. А другие звёздочки зажглись в траве. Сумеречная лесная глубь сверкает, пылает всеми красками цветения.
Лес крепко и остро благоухает свежей листвой, цветами, влажной землёй, юными нежно-зелёными побегами. Всё звонче и богаче его многоголосье; погуд пчёл, жужжанье ос, низкий звук шмелиной трубы влились в лесной оркестр. Первая пора детства Бемби…
Бемби шёл за матерью по узкой тропе, пролегавшей между кустами. Это было приятное путешествие. Густая листва, уступая дорогу, мягко колотила его по бокам. Ему то и дело мерещились неодолимые преграды, но преграды рушились от одного его прикосновения, и он спокойно шёл дальше. Тропинок было не счесть, они во всех направлениях исчертили лес. И все они были знакомы его матери. Когда Бемби остановился перед непроницаемой зелёной стеной жимолости, мать мгновенно отыскала лаз.
Бемби так и сыпал вопросами. Он очень любил спрашивать. Для него не было большего удовольствия, чем задавать вопросы и выслушивать ответы матери. Бемби казалось вполне естественным, что вопросы возникают у него на каждом шагу. Он восхищался собственной любознательностью.
Но особенно восхитительным было то нетерпеливое чувство, с каким он ожидал ответа матери. Пусть он порой и не всё понимал, но тогда он мог спрашивать дальше, и это тоже было прекрасно. Иногда Бемби нарочно не спрашивал дальше, пытаясь своими силами разгадать непонятное, и это тоже было прекрасно. Подчас он испытывал чувство, будто мать нарочно чего-то недоговаривает. И это тоже было прекрасно, потому что наполняло его ощущением таинственности и неизведанности жизни, что-то сладко замирало в нём, пронзая всё его маленькое существо счастливым страхом перед величием и неохватностью подаренного ему мира.
Вот сейчас он спросил:
– Кому принадлежит эта тропа, мама?
А мать ответила:
– Нам.
Бемби спросил:
– Тебе и мне?
– Да.
– Нам обоим?
– Да.
– Нам одним?
– Нет, – ответила мать. – Нам, оленям.
– Что это такое – олени? – спросил Бемби смеясь.
Мать посмотрела на сына и тоже рассмеялась.
– Ты – олень, я – олень, мы – олени. Понимаешь?
От смеха Бемби подпрыгнул высоко в воздух.
– Понимаю. Я – маленький олень, ты – большой олень. Правильно?
Мать кивнула.
– А есть ещё олени, кроме тебя и меня? – став серьёзным, спросил Бемби.
– Конечно, – ответила мать. – Много-много оленей.
– Где же они? – воскликнул Бемби.
– Здесь… всюду.
– Но я их не вижу!
– Ты их увидишь.
– Когда? – Охваченный любопытством, Бемби остановился.
– Скоро, – спокойно сказала мать и пошла дальше.
Бемби последовал за ней. Он молчал, раздумывая над тем, что значит «скоро». Ясно, что «скоро» – это не «сейчас», это «потом». Но ведь «потом» может быть и «не скоро».
Вдруг он спросил:
– А кто проложил эту тропу?
– Мы, – ответила мать.
Бемби посмотрел удивлённо:
– Мы? Ты и я?
Мать ответила:
– Ну, мы – олени.
Бемби спросил:
– Какие?
– Мы все, – ответила мать.
И они пошли дальше.
Бемби развеселился. Он храбро прыгал в сторону от дороги, но тут же возвращался к матери.
Вдруг что-то зашуршало в траве. Закачались папоротники, тонкий, как ниточка, голосочек жалко пропищал, затем всё смолкло, лишь тихо шептались стебельки и травы, растревоженные чьим-то незримым бегом.
Это хорёк охотился за мышью. Вот он прошмыгнул мимо них, осмотрелся и принялся уничтожать добычу…
– Что это было? – возбуждённо спросил Бемби.
– Ничего, – сказала мать.
– Но… – Бемби дрожал. – Я же видел…
– Не бойся, – сказала мать. – Это всего-навсего хорёк убил мышь. – И она повторила: – Не бойся.
Но Бемби был ужасно испуган, незнакомое щемящее, жалкое чувство проникло к нему в сердце.
Долго не мог он вымолвить слова, потом спросил:
– Зачем он убил мышь?
– Зачем?.. – Мать колебалась. – Пойдём скорей! – проговорила она, будто ей что-то внезапно пришло на ум.
Она быстро устремилась вперёд, и Бемби пришлось потрудиться, чтоб не отстать от матери. Он скакал изо всех силёнок, а мать молчала, она как будто забыла о его вопросе.
Когда же они снова пошли обычным шагом, Бемби спросил подавленно:
– А мы тоже когда-нибудь убьём мышь?
– Нет, – ответила мать.
– Никогда?
– Никогда.
– А почему так? – с облегчением спросил Бемби.
– Потому что мы никогда никого не убиваем, – просто сказала мать.
Они проходили мимо молодого ясеня, когда сверху послышался громкий, злой крик. Мать спокойно продолжала путь, но Бемби, полный нового любопытства, остановился. Высоко в ветвях над лохматым гнездом ссорились два ястреба.
– Убирайся отсюда, негодяй! – кричал один.
– Не очень-то задавайся, болван! – отвечал другой. – Мы и не таких видывали!
– Вон из моего гнезда! – бесновался первый. – Разбойник! Я размозжу тебе голову! Такая подлость! Такая низость!
Другой, заметив стоящего под деревом Бемби, слетел на нижнюю ветку и гаркнул:
– А тебе что надо, морда? Пошёл вон!
Бемби скакнул прочь, нагнал мать и пошёл за ней следом, притихший и напуганный. Мать не подавала виду, что заметила его короткое отсутствие, и через некоторое время Бемби заговорил сам:
– Мама, что такое подлость?
Мать сказала:
– Я не знаю.
Бемби немного подумал, затем начал снова:
– Мама, а почему те двое так злились друг на друга?
Мать ответила:
– Они повздорили из-за еды.
Бемби спросил:
– А мы, олени, тоже ссоримся из-за еды?
– Нет, – сказала мать.
– Почему нет?
– Потому что тут достаточно еды для всех нас.
Но Бемби хотелось ещё кое-что узнать.
– Мама…
– Что тебе?
– А мы, олени, злимся когда-нибудь друг на друга?
– Нет, маленький, у нас, оленей, этого не бывает.
Они шли дальше. В какой-то миг перед ними разверзлась широкая светлая, слепяще-светлая щель. Там кончалась живая изгородь кустарника, обрывалась тропа. Ещё несколько шагов – и перед ними во все стороны распахнулся залитый солнцем простор. Бемби хотел прыгнуть вперёд, но мать стояла недвижно.
– Что это такое? – воскликнул он нетерпеливо, очарованный новой прелестью мира.
– Поляна, – ответила мать.
– А что такое поляна?
– Это ты скоро сам увидишь, – строго сказала мать.
Она стала серьёзной и насторожённой. Вскинув голову, она к чему-то напряжённо прислушивалась и глубоко втягивала ноздрями воздух.
– Всё спокойно, – произнесла она наконец.
Бемби прыгнул вперёд, но мать преградила ему дорогу:
– Жди, когда я тебя позову.
Бемби послушно остановился.
– Вот так, – одобрила мать. – А теперь слушай меня внимательно.
Бемби чувствовал скрытое волнение в голосе матери. Он напряг всё своё внимание.
– Это не так просто – идти на поляну, – сказала мать. – Это трудное и опасное дело. Не спрашивай почему, когда-нибудь ты и сам узнаешь. А сейчас запомни хорошенько, что я тебе скажу. Обещаешь?
– Да, – ответил Бемби.
– Так вот. Сперва я пойду одна. Ты стой здесь и не спускай с меня глаз. Если увидишь, что я бегу назад, то и ты беги прочь, беги как можно быстрее. Я уж догоню тебя.
Она замолчала, о чём-то думая, затем продолжала глубоким, проникновенным голосом:
– Во всяком случае беги, беги изо всех сил. Беги… если даже что случится со мной… Если увидишь, что я… что я упала… не обращай внимания. Что бы ты ни увидел, что бы ни услышал, – прочь отсюда, немедленно прочь… Обещаешь?
– Да, – сказал Бемби тихо.
– А сейчас мы пойдём на поляну, сперва я, потом ты. Тебе там очень понравится. Ты будешь играть, бегать. Только обещай, что при первом же моём зове ты будешь около меня. Обещаешь?
– Да, – сказал Бемби ещё тише – ведь мать говорила так серьёзно.
– Когда ты услышишь мой зов, не глазей по сторонам, ни о чём не спрашивай, а сразу, как ветер, лети ко мне. Без промедления, без раздумий. Запомни это. Если я побегу, мчись за мной и не останавливайся, пока мы не очутимся в чаще. Ты не забудешь?
– Нет, – ответил Бемби с тоской.
– А теперь я пойду, – сказала мать и двинулась вперёд.
Она выступала медленно, высоко поднимая ноги. Бемби не спускал с неё глаз. Любопытство, страх, ожидание чего-то необычайного боролись в его душе. Он видел, как мать сторожко прислушивается, видел, как напряжено её тело, и сам напрягся, готовый в любую секунду броситься наутёк. Но вот мать вытянула шею, удовлетворённо осмотрелась и крикнула:
– Иди сюда!
Бемби прыгнул вперёд. Огромная радость, охватившая его с волшебной силой, прогнала страх. В чащобе он видел лишь зелёный свод листвы, сквозивший кое-где голубыми крапинами неба. А сейчас ему открылась вся неохватная голубизна небесного свода, и он чувствовал себя счастливым, сам не ведая почему. В лесу он почти не знал солнца. Он думал, что солнце – это широкие полосы света, скользящие по стволам деревьев, да редкие блики в листве. А сейчас он стоял в ослепительном сиянии, в благостном царстве тепла и света; чудесная, властная сила закрывала ему глаза и открывала сердце.
Бемби был потрясён, опьянён, одурманен. Он подпрыгивал на месте – два, три, четыре, пять, шесть… десять раз. Это делалось помимо его воли, он и не прыгал даже – его подбрасывало в воздух. Его юные члены так напрягались, его грудь дышала так полно и глубоко ароматным, пряным воздухом поляны, что его возносило кверху.
Ведь Бемби был ребёнком. Будь он сыном человеческим, он бы громко кричал от счастья. Но он был оленёнком, а оленятам недоступно выражение радости на человеческий лад. Бемби ликовал по-своему.
Мать видела его беспомощные, смешные прыжки и всё понимала. Бемби знал лишь узкие оленьи тропы, в короткий век своего существования он свыкся с теснотой чащобы, он не ведал, что такое простор и как им пользоваться.
Она наклонила голову и стремительно кинулась вперёд. Бемби засмеялся, а через секунду и сам припустил за ней следом, да так, что высокие травы громко зашуршали. Это испугало Бемби, он остановился, не зная, как ему поступить. И тут, сопровождаемая тем же странным шелестом, крупными прыжками приблизилась к нему мать, со смехом пригнулась, крикнула:
– А ну, ищи меня! – и вмиг исчезла.
Бемби был озадачен. Что бы это могло означать? Куда девалась мать? Но вот она показалась снова, быстро пронеслась мимо, ткнула его на бегу носом и крикнула:
– А ну, поймай меня!
Бемби бросился за ней. Два, три шага… Но это не шаги, это лёгкие, парящие скачки. Его несло над землёй, он был охвачен волнующим ощущением полёта. Лишь на краткий миг касался он земли и снова уносился в пространство. Рослые травы шелестели у самых его ушей, то мягко и ласково, то шелковисто-упруго охлёстывали они его стремящееся вперёд тело. Он мчался без цели и направления, кидался из стороны в сторону, а затем опять описывал круги в сладостно-дурманном полёте. Мать следила за ним, затаив дыхание.
Бемби самозабвенно резвился. Впрочем, это продолжалось не так уж долго. Высоким, грациозным шагом приблизился он к матери и заглянул ей в глаза влажным от счастья взором. Теперь они стали прогуливаться неторопливо, бок о бок.
До сих пор Бемби воспринимал простор, солнце, небо как бы телесно; ему грело спинку, ему легко и свободно дышалось, он испытал радость свободного, ничем не ограниченного движения, но лишь на краткий миг его ослеплённому взгляду открылась мерцающая голубизна неба. А сейчас он впервые наслаждался всей полнотой видения. На каждом шагу его восхищённому и жадному взгляду открывались всё новые чудеса поляны.
Здесь совсем не было потайных уголков, как в глубине леса. Каждое местечко просматривалось до последнего стебелька, до самой крошечной травинки, и так манило поваляться, понежиться в этой чудесной благоуханной мягкости! Зелёный простор был усеян белыми звёздочками маргариток, толстенькими головками фиолетовой и розовой кашки, золотыми свечками львиного зева.
– Смотри, мама! – воскликнул Бемби. – Цветочек полетел!
– Это не цветок, – сказала мать. – Это бабочка.
Бемби изумлённо смотрел на мотылька, который то кружился в полёте, то присаживался на стебелёк, то вновь взмывал ввысь. Теперь Бемби видел, что множество таких же мотыльков кружится над поляной, стремительно и вместе плавно опускаясь на облюбованный стебелёк. Они и в самом деле напоминали летающие цветы, весёлые цветы, покинувшие свои докучно неподвижные стебли, чтобы немного потанцевать. А ещё они казались цветами, спустившимися с солнца. Чужаки на земле, они без устали ищут пристанища, но все лучшие стебли заняты земными цветами; им ничего не остаётся, как продолжать свой тщетный поиск…
Бемби хотелось рассмотреть бабочку вблизи или хотя бы проследить полёт одной бабочки, но они мелькали так быстро, что кружилась голова.
Когда взгляд его снова обратился к земле, он заметил, что каждый его шаг подымает из травы тысячи крошечных проворных существ.
Они прыскали во все стороны мелким зелёным дождиком и, лишь на краткий миг обнаружив своё существование, вновь поглощались зелёным покровом земли.
– Что это такое, мама? – спросил Бемби.
– Так… Всякая мелочь, – ответила мать.
– Нет, ты посмотри! – вскричал Бемби. – Травинка, а прыгает!.. И как высоко прыгает!
– Какая же это травинка? – сказала мать. – Это самый настоящий кузнечик.
– Зачем же он так прыгает? – спросил Бемби.
– Мы вспугнули его.
– О! – Бемби повернулся к кузнечику, усевшемуся на стебель маргаритки. – О! Вы напрасно пугаетесь, мы не сделаем вам ничего плохого, – сказал Бемби вежливо.
– Я не из пугливых, – скрипучим голосом ответил кузнечик. – Я только в первый момент немного испугался. От неожиданности. Я разговаривал с женой…
– Извините, пожалуйста, – сказал Бемби огорчённо. – Мы вам помешали…
– Не беда, – проскрипел кузнечик. – Раз это вы – не беда. Но ведь никогда не знаешь заранее, кто идёт. Приходится быть начеку.
– Видите ли, – доверительно начал Бемби, – я первый раз в жизни попал на поляну. Моя мать…
Кузнечик капризно склонил голову, нахмурился и проскрипел:
– Знаете, меня это нисколько не интересует. У меня нет времени выслушивать болтовню. Меня ждёт жена. Хоп!.. – И он исчез.
– Хоп! – повторил Бемби, ошеломлённый изумительным прыжком кузнечика.
Он подбежал к матери:
– Знаешь… я говорил с ним!
– С кем?
– С кузнечиком. Он очень приветливый. И мне он тоже понравился. Он такой зелёный, а потом вдруг стал совсем прозрачным, прозрачней самого тоненького листа.
– Это крылья, – сказала мать. – Он выпустил крылья.
– Да? – Бемби продолжал свой рассказ. – У него такое серьёзное, задумчивое лицо. И очень милое. А как он прыгает! Наверно, это ужасно трудно. Сказал «хоп» и сразу пропал.
Они пошли дальше. Беседа с кузнечиком разволновала и немного утомила Бемби – ведь он никогда ещё не беседовал с посторонними. Он почувствовал, что должен подкрепить свои силы, и потянулся к матери.
Когда он вновь стоял спокойно в нежном дурмане того лёгкого опьянения, какое всегда испытывал, насытившись из тела матери, он приметил в плетении травинок светлый, подвижный цветок. Нет, это не цветок, это опять бабочка. Бемби подкрался ближе.
Мотылёк лениво повис на стебельке и тихонько двигал крылышками.
– Пожалуйста, посидите вот так! – попросил Бемби.
– Почему я должен сидеть? Я же бабочка! – удивлённо отозвался мотылёк.
– Ах, посидите хоть одну минуточку! – умолял Бемби. – Мне так хотелось увидеть вас вблизи. Окажите милость!..
– Ну, если вы так просите, – снисходительно сказала белянка. – Только недолго.
– Как вы прекрасны! – восторгался Бемби. – Вы прекрасны, как цветок!
– Что? – Бабочка захлопала крылышками. – Как цветок? В нашем кругу принято считать, что мы красивее цветов.
Бемби смутился.
– Конечно… – пробормотал он. – Куда красивее. Извините, пожалуйста… Я только хотел сказать…
– Мне совершенно безразлично, что вы хотели сказать, – оборвал его мотылёк.
Он жеманно изгибал своё хилое тельце, кокетливо двигал усиками.
– Как вы прелестны! – восхищался Бемби. – Что за чудо эти белые крылья!
Мотылёк расправил крылышки, затем плотно сложил их парусом.
– О! – воскликнул Бемби. – Теперь я вижу: вы куда красивее любого цветка! К тому же вы ещё можете летать, а цветы не могут. Ведь они привязаны к одному месту.
– Хватит, – сказал мотылёк. – Я действительно могу летать.
Он так легко вспорхнул, что Бемби не уловил момента взлёта. Мотылёк плавно и грациозно взмахивал белыми крылышками и вот уже парил в сиянии солнечного луча.
– Только по вашей просьбе просидел я так долго на одном месте, – сказал он, порхая вокруг Бемби, – но теперь я улетаю.
И всё это было поляной…
