В глубине леса хоронилось убежище, принадлежащее матери Бемби. Маленькая хижина, настолько тесная, что Бемби и его матери едва хватало места, настолько низенькая, что, когда мать стояла, голова её упиралась в ветви, образующие потолок.
Всего в нескольких шагах от хижины проходила оленья тропа, и всё же хижину было очень трудно, почти невозможно обнаружить. Надо было знать особую примету, скрытую в кустарнике…
Густое плетение орешника, боярышника и бузины лишало хижину даже того скудного света, который проникал в лес сквозь кроны деревьев; ни один лучик солнца не достигал травяного пола хижины. Здесь, в этой хижине, появился на свет Бемби, здесь ему предстояло жить.
Сейчас усталая мать крепко спала. Бемби тоже было задремал, но вдруг проснулся, полный свежих жизненных сил. Он вскочил на ноги и огляделся. Хижина была погружена в тень, и можно было подумать, что уже наступили сумерки. Лес негромко шелестел. По-прежнему слышался слабый писк синицы, порой высокий хохоток дятла или радостный крик вороны. Но все эти отдельные звуки тонули в большой тишине, объявшей полдневный мир. Если же хорошенько прислушаться, то можно было уловить, как в раскалённом зное кипит воздух. Истомная духота наполняла хижину.
Бемби наклонился к матери:
– Ты спишь?
Нет, мать уже не спала. Она проснулась в тот самый миг, когда Бемби вскочил на ноги.
– А что мы сейчас будем делать? – спросил Бемби.
– Ничего, – ответила мать. – Нам нечего делать. Ложись спать.
Но спать Бемби совсем не хотелось.
– Пойде-ом, – завёл он. – Пойдём на поляну.
Мать подняла голову:
– На поляну? Сейчас… на поляну?
Страх, звучавший в её голосе, передался Бемби.
– Разве сейчас нельзя на поляну? – спросил он робко.
– Нет, – резко и твёрдо прозвучал ответ. – Нет, сейчас это невозможно.
– Почему? – Бемби чувствовал, что за этим скрывается что-то таинственное и грозное. Но вместе со страхом росло в нём желание знать всё, до самого конца. – Почему мы не можем пойти на поляну?
– Ты всё узнаешь, когда подрастёшь.
– А я хочу сейчас, – не отставал Бемби.
– В своё время ты узнаешь, – повторила мать. – Ты ещё маленький, а с детьми не говорят о таких вещах. Сейчас… на поляну!.. Как можно думать об этом!.. Средь бела дня…
– Но ведь мы уже были на поляне, – возразил Бемби.
– Это совсем другое дело, – сказала мать. – Мы были ранним утром.
– Разве только ранним утром можно ходить на поляну?
Бемби был очень любопытен, но терпение не изменяло матери.
– Да, ранним утром, или поздно вечером… или ночью.
– И никогда днём? Никогда?..
Мать колебалась.
– Бывает, что некоторые из нас ходят туда и днём, – сказала она наконец. – Но я не могу тебе всего объяснить, ты слишком мал… Те, кто ходит туда, подвергают себя великой опасности.
– А что значит «великая опасность»?
Бемби был очень упрям, когда его что-либо интересовало.
– Вот теперь ты видишь сам, что тебе этого не понять, – уклонилась мать от ответа.
Бемби казалось, что он мог бы всё понять, если б мать захотела ему объяснить как следует. Но он замолчал.
– Мы все любим день, – продолжала мать, – особенно в детстве. И всё же днём мы должны затаиваться. Только с вечера до утра можем мы свободно гулять. Понимаешь?
– Да…
– Вот потому-то, дитя моё, мы и должны оставаться дома. Здесь мы в безопасности… А теперь ложись спать.
Но Бемби никак не мог угомониться.
– Почему мы здесь в безопасности? – спросил он.
– Потому что нас охраняют кусты, валежник и старые, прошлогодние листья, потому что в вышине несёт свой дозор ласточка. Все они наши друзья, в особенности старые, сухие листья, устилающие землю. Чужой может подкрасться, не потревожив кустарника, не хрустнув сучком валежника, он может обмануть даже зоркий глаз ласточки, но ему не обмануть старую, пожухлую, вялую и чуткую прошлогоднюю листву. Она тут же подаст нам знак сухим и громким шорохом. И мы задолго узнаем о приближении чужака.
– А что такое «прошлогодняя листва»? – осведомился Бемби.
– Поди сядь подле меня, – сказала мать. – Я расскажу тебе…
Бемби послушно уселся рядом с матерью, и та начала свой рассказ. Оказывается, деревья не всегда зеленеют и солнце не всегда льёт с неба своё щедрое тепло. Наступает пора, когда солнечный свет слабеет и холод окутывает землю. Тогда листья теряют свою свежую зелёную окраску, желтеют, краснеют, буреют и медленно опадают. И лишившиеся своего наряда деревья, словно жалкие нищие, простирают к небу голые, чёрные, обобранные ветви. Опавшая листва устилает землю и громко шуршит при каждом прикосновении. Попробуй-ка подкрасться незамеченным! О, эти добрые сухие листья – усердные и неусыпные стражи! Даже сейчас, среди лета, схоронившись под свежей травой, несут они свою верную службу…
Бемби прижался к матери, он забыл о поляне. Когда мать кончила рассказывать, он глубоко задумался. В нём пробудилась любовь к милым старым листьям, так прилежно творящим свою добрую работу, несмотря на то что они увяли и давно утратили тепло жизни. Но что же такое, в конце концов, «опасность», о которой постоянно твердит мать? Раздумье утомило его. Кругом было тихо, лишь снаружи приглушённо кипел на жаре воздух. И Бемби уснул.
Однажды вечером Бемби вновь пришёл с матерью на поляну. Он думал, что знает поляну вдоль и поперёк, что он видел там всё, что можно увидеть, слышал всё, что можно услышать. Но оказалось, мир куда богаче и разнообразнее, нежели он себе представлял.
Вначале всё было так же, как и в первый раз. Он долго играл с матерью в весёлую игру «догонялку». Он самозабвенно носился по поляне, хмельной от воздуха, простора и небесной голубизны, как вдруг заметил, что мать остановилась. Бемби затормозил так круто, что все его четыре ноги разъехались в разные стороны, и ему пришлось высоко подпрыгнуть, чтобы снова собрать их под собой.
Судя по всему, мать с кем-то разговаривала, но высокие травы скрывали её собеседника. Бемби подошёл ближе. Рядом с матерью в метёлках травы шевелились два уха, два больших серо-коричневых, разрисованных чёрными полосками уха. Бемби никогда не видел таких ушей и немного оробел, но мать сказала:
– Иди сюда. Это наш друг заяц. Подойди, не бойся и дай на себя посмотреть.
Бемби не заставил себя просить дважды. Он шагнул вперёд и тут же увидел зайца. Его большие, похожие на ложки уши то вскидывались кверху, то вдруг падали, как будто от внезапного приступа слабости.
Бемби смутили усы зайца, торчащие во все стороны вокруг маленького рта прямыми, длинными стрелами. Но это не помешало ему заметить, что лицо у зайца симпатичное, с хорошим, открытым выражением и глядит он на мир двумя блестящими круглыми глазами. Нет, в дружелюбии зайца невозможно было усомниться.
– Добрый вечер, молодой человек, – приветствовал его заяц с изысканной любезностью.
Бемби только кивнул: «Добрый вечер». Он и сам не знал, почему он ограничился кивком – очень приветливым, очень учтивым, но всё же чуточку снисходительным. Должно быть, это было у него врождённым.
– Что за прелестный юный принц! – сказал заяц.
Он разглядывал Бемби, ставя торчком то одно ухо, то другое, порой вскидывая их одновременно, порой бессильно роняя. Эта манера не понравилась Бемби, в ней было что-то нарочитое. А заяц всё рассматривал Бемби большими круглыми глазами. При этом его нос и рот с великолепными усами беспрестанно двигались, будто он превозмогал желание чихнуть. Бемби рассмеялся. Тотчас засмеялся и заяц, лишь глаза его оставались задумчивыми.
– Поздравляю вас, – сказал он матери, – от всего сердца поздравляю с таким сыном. Да, да, да, это истинный принц… да, да, да, иначе его не назовёшь…
Заяц выпрямился и, к немалому удивлению Бемби, уселся на задние ноги. Поставив уши торчмя, он внимательно прислушался, затем опробовал воздух своим подвижным носом и снова чинно опустился на все четыре ноги.
– Моё почтение достойным господам, – сказал заяц. – У меня столько дел сегодня вечером! Покорнейше прошу извинить меня.
Он повернулся и поскакал прочь, тесно прижав уши, достигавшие ему до середины спины.
– До свиданья! – крикнул ему вдогонку Бемби.
Мать улыбнулась.
– Славный заяц!.. Такой милый и скромный. Ему тоже нелегко живётся на свете. – В её словах чувствовалась глубокая симпатия.
Пока мать обедала, Бемби пошёл немного побродить. Он рассчитывал встретить кого-либо из старых знакомых и завязать новые знакомства. Не то чтобы он в этом особенно нуждался, но ему приятно было самое чувство ожидания. Вдруг до его слуха долетел какой-то шорох и словно бы негромкий топот. Он присмотрелся. Вдалеке, на опушке леса, что-то промелькнуло в траве. Какое-то существо… за ним второе. Бемби быстро оглянулся на мать. Но та, ничуть не тревожась, глубоко погрузила голову в траву. А неизвестные существа бегали по кругу точь-в-точь, как проделывал это сам Бемби. Он был озадачен и невольно подался назад, словно намереваясь пуститься наутёк. Мать заметила его волнение и подняла голову.
– Что с тобой? – крикнула она.
Но Бемби лишился дара речи, он мог только пролепетать:
– Там… там…
Мать проследила за его взглядом.
– Ах, вот оно что! Это моя кузина Энна. Ну конечно же, у неё тоже маленький… нет, целых двое. – Мать говорила весело, но вдруг посерьёзнела: – Надо же! У Энны двойня… В самом деле двойня.
Бемби глядел во все глаза. На поляне у опушки он обнаружил существо, очень похожее на его мать. Странно, что он его раньше не приметил. А в траве кто-то по-прежнему выписывал круги, но ничего не было видно, кроме двух рыженьких спинок, двух красноватых тоненьких полосок…
– Идём, – сказала мать. – Вот наконец подходящая для тебя компания.
Бемби охотно бы побежал, но мать выступала медленно, при каждом шаге осматриваясь по сторонам, и ему пришлось сдержать шаг. Он был очень недоволен, он просто изнывал от нетерпения и любопытства. Мать рассуждала вслух:
– Я была уверена, что мы встретим тётю Энну. «Где она пропадает?» – думала я. Конечно, я знала, что у неё тоже ребёнок, об этом легко было догадаться. Но двойня!..
Энна наконец-то увидела кузину с племянником. Она подозвала детей и двинулась навстречу родичам.
Нужно было бы как следует приветствовать тётку, но Бемби ничего не замечал, кроме своих будущих товарищей.
– Ну, – сказала тётка, обратившись к Бемби, – вот это Гобо, а это Фалина. Можешь с ними играть.
Три малыша стояли как вкопанные, не в силах отвести глаз друг от дружки. Гобо рядом с Фалиной, Бемби напротив них. Стояли и смотрели во все глаза. Не шевелясь.
– Пусть их, – сказала мать. – Они сами разберутся.
– Прелестный ребёнок! – сказала тётя Энна. – Крепкий, сильный, стройный!..
– Конечно, нам не на что жаловаться, – сказала польщённая мать. – Но у тебя двое, Энна!..
– Да, это так, это так! – подхватила Энна. – Ты же знаешь, дорогая, детьми я никогда не была обижена.
– Бемби – мой первенец… – сказала мать.
– Видишь ли, – начала Энна, – раз на раз не приходится. Возможно, что в дальнейшем…
Дети всё ещё стояли неподвижно, тараща глаза. Ни один не проронил ни слова. Внезапно Фалина подпрыгнула и кинулась в сторону. Ей надоело такое бессмысленное времяпрепровождение.
Бемби бросился за ней, Гобо последовал его примеру. Они гонялись друг за дружкой, носились взад и вперёд, выписывая красивые полукружья. Это было замечательно!
Когда же, немного утомлённые и запыхавшиеся, они остановились, то уже не было сомнений, что знакомство состоялось. Они принялись болтать. Бемби рассказал о своих беседах с кузнечиком и бабочкой-белянкой.
– А с майским жуком ты разговаривал? – спросила Фалина.
Нет, с майским жуком Бемби не разговаривал. Он даже не был с ним знаком. По правде, Бемби в глаза его не видал.
– Я частенько с ним болтаю, – заметила Фалина чуточку свысока.
– А меня обругал ястреб! – сообщил Бемби.
– Не может быть! – поразился Гобо. – Неужели он тебя обругал? – Гобо вообще легко удивлялся. – А меня ёжик уколол в нос, – заметил он, но так, между прочим: Гобо был очень скромен.
– Кто это – ёжик? – заинтересовался Бемби.
Приятно иметь таких осведомлённых друзей.
– Ёж – ужасное созданье! – воскликнула Фалина. – Весь в иголках и такой злющий!
– Ты думаешь, он злой? – сказал Гобо. – Он же никому не делает ничего плохого.
– А разве он тебя не уколол? – быстро возразила Фалина.
– Ах, я сам приставал к нему с разговорами. Да и уколол-то он меня совсем не больно.
Бемби повернулся к Гобо:
– А почему он не хотел с тобой разговаривать?
– Он ни с кем не желает разговаривать, – вмешалась Фалина. – Когда к нему подходишь, он сворачивается в клубок и весь ощетинивается иголками. Наша мама говорит, что он вообще ни с кем не водится.
– Может быть, он просто боится? – скромно заметил Гобо.
Но Фалина заявила решительно:
– Мама говорит, что от таких надо держаться подальше.
Бемби спросил Гобо тихонько:
– А ты знаешь, что такое… опасность?
Все трое, разом посерьёзнев, тесно сблизили головы. Гобо задумался. Он и сам хотел бы понять, что такое опасность. Он видел, с каким нетерпением ждёт его ответа Бемби.
– Опасность, – прошептал он, – опасность… это очень плохо.
– Я сам понимаю, что плохо, но… какая она?..
Все трое дрожали от страха. Вдруг Фалина вскричала громко и весело:
– Опасность – это когда надо удирать! – и резво скакнула в сторону.
Ей надоело стоять и бояться невесть чего. Гобо и Бемби прыгнули за ней. И снова началось…
Они прятались, зарываясь в душистый шёлк травы, кувыркались, дурачились и совсем забыли о том большом и грозном, что волновало их несколько минут назад. Наигравшись всласть, они снова стали болтать. Их матери тоже не теряли времени даром: они пощипывали траву и вели дружескую беседу.
Но вот тётя Энна подняла голову и крикнула:
– Гобо, Фалина! Собирайтесь домой!..
Мать Бемби тоже позвала сына:
– Идём!.. Нам пора!..
– Ещё немножечко! – бурно запротестовала Фалина. – Ну ещё чуточку!
Бемби умолял мать:
– Побудем ещё! Пожалуйста! Здесь так хорошо!
И Гобо повторял застенчиво:
– Так хорошо… ещё чуточку!..
И тут случилось нечто, что было куда значительнее и важнее всего, что пережил Бемби в этот день. Из леса донёсся грохочущий топот, от которого дрогнула земля. Затрещали сучья, зашумели ветви, и, прежде чем можно было навострить уши, это грозно грохочущее вынеслось из чащи, оставив там по себе треск, гул, свист. Словно ураган, промчались двое по поляне звонкогремящим галопом и скрылись в чаще; но не прошло и минуты, как они вновь появились на том же месте, что и в первый раз, и замерли на фоне опушки, будто окаменели, шагах в двадцати друг от друга.
Бемби смотрел на них как зачарованный. Они были очень похожи на мать и тётю Энну, но голову каждого из них венчала ветвистая корона в коричневых бусинах и белых зубцах. Бемби безмолвно переводил взгляд с одного на другого. Один – поменьше ростом, и корона его скромнее. Другой – величественно прекрасен. Он высоко и гордо нёс голову, и бесконечно высоко возносились его рога. Переливчатый тон их колебался от совсем тёмного до белёсого; они были усеяны множеством бусин и широко простирали свои сияющие белые отростки.
– О! – воскликнула Фалина восхищённо.
– О! – тихонько повторил Гобо.
Бемби молчал. Но вот те двое зашевелились, повернули в разные стороны и медленно направились к лесу. Величественный олень прошёл совсем близко от детей. В покойной красоте прошествовал он, гордо неся царственную голову и никого не удостоив взглядом.
Дети боялись дышать, пока он не скрылся в чаще. Они отважились обменяться взглядом лишь в тот момент, когда лес задёрнул свой зелёный полог за великолепным незнакомцем.
Фалина первая прервала молчание.
– Кто это был? – воскликнула она, и её маленький дерзкий голосок дрожал.
Гобо повторил чуть слышно:
– Кто это был?
Бемби молчал.
Тётя Энна ответила торжественно:
– Это были отцы.
Больше ничего не было сказано, и родичи расстались. Тётя Энна с детьми сразу скрылась в ближнем кустарнике – там пролегал их путь. Бемби и его матери пришлось пересечь всю поляну, чтобы попасть к старому дубу, откуда начиналась их тропа. Бемби молчал очень долго. Наконец он спросил:
– Они нас видели?
– Да, они видят всё, – ответила мать.
Странное чувство владело Бемби: он и боялся спрашивать и не мог молчать.
– Почему они… – начал он и осёкся.
Мать пришла к нему на помощь:
– Что ты хотел сказать, маленький?
– Почему они не остались с нами?
– Да, они не остались с нами, – ответила мать, – но настанет время…
– Почему они с нами не говорили? – перебил её Бемби.
Мать ответила:
– Сейчас они с нами не говорят… но настанет время… Нужно терпеливо ждать, когда они придут, и нужно ждать, когда они заговорят. Всё будет так, как они захотят.