Фредди Ромм
Разбивающая оковы
Мане вспомнилось, как Анджей забрал пистолет Лили и чем это для него закончилось.
– Так беды не будет?
Мать озадаченно повертела в руках цветы.
– Не знаю, доню. Я такие сочетания раньше не встречала. Давай не спешить. А пока… со следующего раза я обучаю Лилечку тому, что сама знаю о растениях.
Несмотря на приход Мани, главным событием воскресенья, разумеется стал визит Анджея. Юноша был в длинном полукафтане с кружевными рукавами и воротником, что недвусмысленно говорило о богатстве его семьи. Своего коня баронет оставил у входа в дом. Выглянув наружу, Лиля увидела рядом с лошадью мужчину, одетого слугой.
Появилась Китя, любимая дымчатая кошечка семьи Яровецких. Она понюхала панича, но быстро потеряла к нему интерес и стала тереться о ноги девочки из леса. Маня не удержалась, взяла кошечку на руки и стала гладить.
– Манечка, сядь вон в то кресло, тебе будет удобнее! – с улыбкой предложила Анна. Лиля едва заметно кивнула, и подруга с удовольствием села. Китя моментально устроилась у неё на коленях и замурлыкала.
– Китя не порвёт платье, не поцарапает Маню? – шёпотом спросила Лиля мать – и поняла, что та об этом не подумала. Однако кошка вела себя дружелюбно и не выпускала когти. Всё же проблемы, связанные с Китей, не заставили себя ждать.
– Кошка?! – удивлённо констатировал Анджей. – Зачем она вам?
Реплика не привела в восторг ни хозяек, ни Маню, но дамы сдержались.
– Кошка защищает наш амбар от мышей и крыс, – ледяным тоном ответила Лиля. – А у вас нет кошек? Мышей не боитесь?
– Зачем бояться мышей? – удивился гость. – Они маленькие.
– Мыши воруют зерно и муку. Что не съедают, то пачкают, – вступила в разговор Маня.
– Из-за мышей возникают болезни, – добавила Лиля. К её удивлению, Анджей презрительно рассмеялся:
– Я думал, тебя лучше учили! Болезни возникают не из-за каких-то там мышей и крыс, а потому что их ниспосылает Бог! В наказание за наши грехи! Не хочешь болеть – ходи исправно в церковь, молись и жертвуй деньги!
Слова парня были встречены неприязненным молчанием. Лиля ходила в церковь, но не потому что верила священнику, а чтобы не было неприятностей. Она, вслед за Анной, полагала, что если Бог благ, то нет необходимости в карах свыше и инквизиции. И уж если всемогущий Бог не может обойтись без наказаний для ослушников – это плохой признак. Однако вслух говорить об этом было страшновато. Зато шансы Анджея на приглашение сватов стремительно рухнули.
– Ты ведь ходишь в церковь? – обратился гость к Лиле.
– Конечно, хожу.
– А ты? – посмотрел он на Маню.
– Конечно, ходит! – ответила за подругу Лиля.
– Тогда пусть прочтёт «Отче наш»!
На этом терпение княжны лопнуло.
– Ты зачем пришёл – проверять наши познания? Так я не согласна. Ты собирался прислать сватов? Я тебе ответила, что это преждевременно, и теперь вижу, что им тут нечего делать. Будешь нас поучать, как вести дела и избегать болезней? Занимайся этим у себя дома.
Анджей застыл, удивлённо глядя на разозлённую красавицу.
– Ты не хочешь за меня замуж?
– А должна хотеть? Да и зачем я тебе, если я бесприданница, да ещё, как ты сказал, ничего не знаю?
– Но ты очень красива… А я богат…
– А я за богатством не гонюсь. Полагаю, тебе нетрудно будет найти богачку, которая не вылезает из церкви и ненавидит животных.
Лицо Анджея стремительно утрачивало выражение самоуверенности.
– Я хотел, чтобы мы познакомились получше, – пробормотал он.
– А разве это не произошло? Ты выяснил, что я тебе не подхожу. Жаль тратить время.
До Анджея наконец дошло, что его вежливо выпроваживают. А может, и не вполне вежливо.
– Тогда я пойду…
– Угу. Иди. Приятного пути.
Лиля по-хозяйски проводила гостя, не делая никаких попыток остановить его. Тотчас выяснилось, что Анджей толком не умеет ездить верхом: ему помог взобраться в седло слуга, он же вёл под уздцы лошадку. Когда гости скрылись за ближайшим поворотом, Лиля облегчённо вздохнула и вернулась в дом.
Отъехав от негостеприимного дома Яровецких, Анджей вдруг стал всё глубже сознавать, что ему отказали, его выгнали, унизили, оскорбили. Конечно, Лилька княжна, но и он не лыком шит. Она нищая! Он предложил ей своё богатство, руку и сердце, а она… Вспомнилось и другое унижение – на берегу. Она подняла руку на баронета… Да, она достойна наказания. Но… что же – отказаться от неё? Как не хочется… Да, очень строптива, но от этого ещё более желанна, к тому же… настоящие мужчины строптивых девиц укрощают, а не отступаются от них. Но если не ухаживанием и сватовством, то как же заполучить её?
– Убрался кавалер? – не скрывая своей неприязни к несостоявшемуся зятю, прокомментировала случившееся Анна. Лиля вздохнула:
– Да, наконец-то. Я виновата. Надо было отшить его ещё на берегу.
– Ничего, – улыбнулась мать. – Зато я познакомилась с Маней. Манечка, вы очаровательны! Хочу поскорее познакомиться с вашей матушкой!
– Спасибо, пани Анна! Я…
– А ещё Маня познакомилась с нашей Китей! – радостно прокомментировала Лиля, намеренно перебивая подругу, чтобы та не сказала ненароком что-нибудь лишнее. Словно отвечая, Китя мяукнула, поднялась с колен Мани и спрыгнула, задирая пушистый хвост. Анна встревожилась:
– Манечка, она тебя не поцарапала?
– Нет, пани Анна, всё хорошо. – Гостья улыбалась, но несколько заискивающе, словно в опасении нечаянно разгневать княгиню. Однако страхи оказались напрасны, беседа прервалась по очень веской причине – в комнату вошла Миленка:
– Пани, я подаю на стол?
– Ну и как мне добраться до неё? – бормотал себе под нос Анджей, влекомый послушной лошадкой. По всему выходило, что самому подходить к Лиле пока нельзя: это только разозлит её. Приказать слугам… что? Похитить её? Тогда как потом убедить её дать согласие? Получается, нужны посторонние люди, а таких в здешних местах немного.
– Эй, Ванька!
– Да, пан? – обернулся верный слуга.
– Ты хорошо знаешь местных?
– Кого-то знаю, других нет.
– Мне нужны люди, которые пришли сюда издалека и здесь не задержатся. Найди таких и предложи им работу.
– Слушаюсь, пан. Но… если меня спросят, что это за работа?
Анджей ответил не сразу. Насколько можно открыться слуге? Наверное, вот так:
– Надо вразумить кое-кого.
– Надавать тумаков?
– Нет! Сначала найди людей, а потом я всё объясню.
– Я сделаю, пан.
Анджею вдруг стало ясно, как надо действовать. Бродяги похитят княжну, а когда она будет совсем перепугана, появится он, отважный и неотразимый пан Муралевский. Он выхватит саблю и прогонит мужланов, и тогда, разумеется, Яровецкая заговорит иначе. Бродяги получат свою плату и уберутся подальше. Никто ничего не узнает, а надменная княжна станет Муралевской.
– Пани Яровецкая желает познакомиться со мной? – изумилась Катерина.
– Да, мама. Она очень хороший и добрый человек. А ещё у них кошечка – Китя. Такая красивая и ласковая! А вот тот парубок, который собирался свататься к Лилечке, оказался нехорошим человеком. Ты не можешь проверить – не от него ли придёт беда?
– Манюня, как же я проверю? Для этого он должен прийти сюда и собрать цветы. А если он правда дурной человек, то он нам здесь не нужен.
– А через Лилю проверить нельзя? Она сейчас подойдёт.
Словно отзываясь, снаружи послышались шаги, и вошла княжна.
– Здравия вам, Катерина, и достатка!
– Ой, Лилечка! А я не готова…
– К чему не готовы? Мы уже пообедали.
– Нет, Лилечка, это… Вы можете опять принести цветы?
Лиля прищурилась:
– Вы через цветы гадаете мне, так?
Катерина и Маня ахнули.
– Лилечка… извините тысячу раз…
– Нечего тут извинять, – улыбнулась княжна. – Однако скажите правду. Со мной что-то не так?
– Я… ой…
– Я поняла, что ворожба показала что-то нехорошее, иначе не понадобилась бы вторая. А теперь ещё одна. Это из-за Анджея, да?
– А как ты поняла, что мама ворожит? – робко спросила Маня.
– Об этом вся округа болтает, – улыбнулась княжна. – К тому же вы не просто так поселились в лесу. Ну так что?
– Лилечка, умоляю вас… О таком нельзя рассказывать…
– Значит, верно, что-то плохое, – вздохнула Лиля. Катерина вдруг расплакалась. Лиля неожиданно для себя обняла женщину.
– Ладно, Катерина, не надо рассказывать. Только не плачьте. Я просто буду осторожна.
– Да, Лилечка, пожалуйста… Я не прощу себе, если с вами что-то случится… И матушка у вас хорошая, грех её огорчать…
– Ничего со мной не случится, – стараясь придать голосу уверенность, ответила княжна.
– Лилечка, так нельзя говорить… Беду накличете…
– Я постараюсь, чтобы со мной ничего не случилось. Буду очень осторожна. Так говорить можно?
Исполняя повеление пана, Иван, верный слуга Анджея, уныло пылил по тропинке неподалёку от дома Муралевских, высматривая хоть кого-то мужского пола и при этом незнакомого. В ближайшей деревне заверили, что никого чужого не видали, так что теперь оставалось полагаться на везение. Иван уже успел повстречать нищую старуху, полоумного старика и собачью стаю, от которой пришлось защищаться дубинкой. Но в какой-то момент его сердце забилось радостно: у кустов сидели двое мужчин с узелками – толстый и тощий, – которые…
– Люди добрые, вы здешние?
Прежде чем ответить, незнакомцы странно переглянулись.
– А ты кем будешь, добрый человек?
В речи толстяка отчётливо слышался иноземный акцент, хотя оба незнакомца выглядели как местные.
– Я – слуга пана Анджея Муралевского! – гордо заявил Иван. – Отвечайте на мой вопрос!
– Мы – братья, он – Стефан, а я – Карл, – ответил толстяк. – Бродим по побережью, ищем работу.
– Работу ищете?! – вскинулся Иван. – Есть у меня работа для вас!
– У тебя – работа?! – с сомнением отозвался Карл. – Это какая? Свинарник вместо тебя чистить?
При этих словах Стефан хмыкнул, но опять ничего не сказал.
– Работу вам даёт мой хозяин, пан Муралевский! – гордо пояснил Иван. – Свинарники чистить у нас есть кому без вас!
– А какая же работа?
– Вы должны будете вправить мозги кое-кому! И вам хорошо заплатят.
– Надавать тумаков? – с сомнением произнёс Карл.
– Всё узнаешь, когда надо будет! Как вас найти?
Незнакомцы задумчиво переглянулись.
– До завтра мы никуда отсюда не уйдём, – медленно, словно без уверенности, ответил Карл. Иван кивнул, стараясь не выдать радость, и отправился к дому Муралевских.
– Что скажешь, Стефан? – задумчиво спросил Карл по-немецки, когда Иван удалился.
– Не нравится мне это, – проворчал Стефан. – Сколько он нам заплатит? Небось жадина. А нам придётся сразу уходить из этих мест.
– Ты погоди. Ведь что выходит? Несколько дней мы будем служить этому Муралевскому, жить в его доме, нас будут кормить. Не договоримся об оплате – уйдём, и всё.
Стефан недовольно засопел.
– Пусть заплатит вперёд!
– И так можно, – миролюбиво отозвался Карл. – Не знаю, как тебе, а мне надоело ночевать под открытым небом, бегая от дождя. Что нам с них? Сегодня мы здесь, завтра-послезавтра уйдём, сделаем что надо – и нас след простыл. Ну – пошли к этому Муралевскому… брат мой.
При этом обращении Стефан хмыкнул и сказал.
– Но мы же обещали этому, как его, холопу Муралевского, что останемся здесь.
– Что за дело? Мы передумали, идём к ним в дом, им же легче нас найти. А там вон туча надвигается. Истинный крест – гроза будет!
«Братья» поднялись, взяли пожитки и не спеша направились в ту сторону, куда удалился Иван.
– А что это вы тут делаете?! – удивлённо-радостно приветствовал Иван Стефана и Карла, когда они вошли в спальню прислуги, где им временно предоставили пару топчанов.
– Мы решили, что ваше предложение хорошее, – смиренно ответил Карл и слегка поклонился. Он уже понял, что Иван очень гордится своим холопством у досточтимого пана, а значит, немного лести не помешает.
– Почему всё время говоришь ты? Твой брат немой, что ли?
– Да, господин, мой брат немой от рождения. Однако он всё понимает и может говорить знаками.
– Это правда? – обернулся Иван к Стефану. Тот старательно закивал. Иван махнул на него рукой и вышел. Едва он оказался во дворе усадьбы, как его окликнул пан:
– Эй, Ванька! Чего шляешься без дела? Я тебе что велел? Найти людей из числа чужаков!
– Это сделано, милостивый пан! Вы сможете их увидеть, когда пожелаете!
Анджей замялся: уже вечерело, а на сон грядущий баронет приготовил себе пару прелестниц с сомнительной репутацией, найденных накануне в ближайшей деревеньке – той самой, где пару часов назад побывал Ванька. Но с другой стороны – если их напутствовать сейчас, то, глядишь, утром уже займутся делом. Нечего им здесь жировать.
– Ладно. Веди их сюда, да побыстрее.
– Да, милостивый пан!
Ванька вернулся в спальню.
– Эй, вы, как вас! Пан желать вас видеть!
Не прошло и минуты, как Карл и Стефан явились пред светлы очи пана Муралевского. Тот критически оглядел их.
– Вы откуда заявились?
– С запада, милостивый пан! – торопливо ответил Карл. – Мы прошли много селений, да не знаем их названия!
– Вы иноземцы?
– Да, милостивый пан. Мы из земли мадьярской. Мой брат немой, но всё слышит и понимает.
Стефан старательно кивнул несколько раз.
– И куда идёте?
– Куда глаза глядят, милостивый пан.
– Это хорошо, – пробормотал Муралевский. Затем добавил громко:
– Работу ищете, что ли?
– Да, милостивый пан.
Анджей задумчиво потёр подбородок.
– Работа для вас есть. Разобраться надо кое с кем.
«Братья» переглянулись, но промолчали. Им уже надоели недомолвки. Заказывают им работу, а внятно объяснить ничего не могут?
Пан вздохнул и добавил:
– Девчушка есть одна. Панночка.
Гости с запада испытали лёгкий шок: так речь о девушке?
– Вы хотите, чтобы мы избили девушку? – спросил изумлённый Карл.
– Кто говорит об избиении? Вам нужно поймать её, связать, а потом…
«Братья» не спешили отвечать. Анджею пришлось самому прервать паузу:
– А потом приеду я, прогоню вас, вы получите плату и уберётесь из этих мест.
«Братья» вздохнули с облегчением. Итак, бить девушку не надо. Пан задумал изобразить похищение, а когда надо, он появится и прикинется освободителем. Не он первый это придумал.
– Два серебряных денара, милостивый пан! – заявил Карл.
– Чего?
– За эту работу – два денара серебром вперёд!
– Как так? Почему так много?
– Отчего же много? – возразил Карл. – Мы рискуем! Это же панночка, а не мужичка! Нам надо выследить её, когда она одна, схватить, связать, а потом ещё дождаться вас! А вдруг появится казачий разъезд?
Такая мысль не приходила в голову Анджею. Конечно, этим двоим никто не поверит, но…
– Ладно, пусть два денара, – со вздохом ответил пан. – Один сейчас, другой – когда сделаете работу. Только поторопитесь!
– Мы поторопимся, милостивый пан! Расскажите – кто эта панночка, где её найти?
– Почему ты согласился только на один денар вперёд? – недовольно спросил Стефан, когда «братья» остались наедине. – Он же не заплатит, когда прогонит нас от девицы.
– Знаю. Но и один денар – совсем неплохо. Пусть пан думает, что нажился на нас. И ты видел – он не думал о казачьем разъезде. А теперь сообразил. Значит, не станет нас торопить. А пока то да сё… Будем жить здесь, приятно спать да столоваться.
– Ладно, – вздохнул Стефан. – Когда начнём?
– Так для начала надо посмотреть на девицу. Освоиться в околотке. Пан сказал, она утром купается…
– Да, но часто с подругой.
– Что за дело? Поглядим на обеих. А потом выждем, когда девица будет одна.
– Почему ты часто осматриваешься? – удивилась Маня, когда подруга в очередной раз бросила вокруг настороженный взгляд.
– Не знаю, – с досадой ответила Лиля. – У меня странное ощущение…
Маня встревожилась: змея, живущая в подруге, зря беспокоить не станет. Девочка из леса в свою очередь огляделась: берег… склон обрыва… верх…
Какое-то движение среди высокой травы над обрывом. Заяц? Коза? Возможно, конечно, но вдруг волк? Или… двуногий волк?
– Видал? – озабоченно обратился Карл к товарищу, которого вовремя оттащил от обрыва. – Ещё миг – и эта плюгавая заметила бы нас.
– Так не заметила же, – вздохнул Стефан. – А и заметила бы, так что?
– Они бы рассказали взрослым, и ты бы увидел здесь тот самый казачий разъезд. Думаешь, от него легко убежать? Они на конях, к тому же всё в округе знают.
– А панночка-то наша хороша! – мечтательно произнёс Стефан, меняя тему. – Понимаю этого Муралевского. Девка-огонь.
– Хочешь взять её замуж?
– Я – нет… к сожалению. Мне эту кобылку не объездить. Но и отдавать её нашему пану – больно жирно.
– Так что ты предлагаешь взамен?
– Есть у меня идейка…
Первая мысль, когда Лиля только проснулась, была: «Что-то не так». Первым же движением правая рука нырнула под подушку и извлекла пистолет. Вторым – девушка проверила заряд и взвела курок. Осмотрелась: ничего подозрительного. И… тихо. Нет обычной утренней суеты… странно.
Накануне матушка уехала проведать батюшку, который задерживался под Варшавой. Вернётся, скорее всего, к концу недели. Всё это время придётся обходиться без лошади, но это ладно – привычно уже. Тадеуш с его неизменным ружьём сопровождает её, и это хорошо – безопаснее. А за домом больше некому присмотреть – только она, Лиля, за хозяйку…
Девушка обулась, надела лёгкое платье и накинула красиво вышитую кофту – подарок знакомой крещёной татарки, вышедшей замуж за поляка и живущей в Варшаве. Осторожно открыла дверь и выглянула наружу.
– Эй! Кто-нибудь!
Тишина, никто не отзывается. Но ведь Миленка уже на кухне? Да и Олешка, сын подруги Миленки, которого та просила приютить да пристроить… Вряд ли Миленка разрешила ему долго спать. Хотя, конечно, могла отправить его в огород – набрать овощи…
Лиля решила пока никого не звать, а самой осмотреть дом – убедиться, что повода для тревоги нет. Заглянула в родительскую спальню, затем в столовую: никого. Спустилась вниз… и сразу наткнулась на Миленку.
– Миленка, что с тобой?
Кухарка пробормотала нечто невнятное, повернулась на другой бок и захрапела. Итак, она жива, просто спит, но на голом полу это не годится. Лиля огляделась: в трёх шагах коврик, ещё бы дотащить туда дородную Миленку… Или лучше вот так…
Лиля отложила пистолет, передвинула коврик и подсунула его под кухарку. Та на мгновение приоткрыла глаза, но тотчас снова уснула. Лиле показалось, что от кухарки пахнет снотворным растением – одним из тех, с которыми она ознакомилась в хозяйстве Катерины. Как это понимать? Миленка приняла на ночь снотворное, да не в комнате слуг, а здесь, рядом с входом? И не рассчитала дозу? Лиля покачала головой: скорее женщину кто-то напоил. Но зачем?
Девушка вздохнула, покачала головой, ещё раз проверила оружие и прошла в противоположную часть этажа – тёмную в это время суток. Внезапно кто-то, скрывавшийся среди темноты, больно схватил её за правое запястье, выдернул пистолет и выкрутил руку.
Глава 2. Выкуп судьбой
Резким движением Лиля вырвалась из захвата. Молнией сверкнула мысль: «Сейчас бы пустить в ход заколку…» Однако правая рука болела и не допускала резких движений. Лиля дёрнулась назад – туда, где светло. Взгляд упал на дубинку – палку, которую вчера забыла Маня. Девушка подхватила это оружие и, отбрасывая чувство боли, перехватывая дубинку то за левый конец, то за правый, нанесла несколько ударов наугад в темноту. Палка ткнулась в нечто мягкое, вызвав крик боли. Круговой удар, быстрый шаг вперёд – и девушка подхватила с пола выпавший пистолет. «А теперь – наружу – и звать на помощь». Однако край глаза подметил тень.
– На помощь! – на всякий случай крикнула девушка, но неизвестный набросился на неё. Лиля увернулась и ударила палкой в ступню нового противника – тот зарычал от боли. Но из темноты выскочил первый враг. Не успевая рассмотреть его, Лиля с трудом увернулась от обоих. Однако дыхание подводило, от бешеной борьбы она начала уставать, и сил на крик уже не было. Беспорядочно нанося удары то пистолетом, то дубинкой, Лиля то и дело попадала в цель, но враги не отставали. Поняв, что нападающие не стремятся убить её, Лиля бросила пистолет в лицо первому из врагов. Тот увернулся – и тотчас получил палкой по голове. Послышался стон – Лиле показалось, что этот противник упал, значит, остался второй… Стиснув зубы и не обращая внимания на боль в руке – рванулась вперёд, нанося удары то справа, то слева. Неприятель шагнул назад, споткнулся, потерял равновесие и едва успел прикрыть руками голову от удара…
Однако в тот же миг что-то мягко обрушилось сзади, заслоняя обзор и закрывая рот и нос…
От неожиданности Лиля выронила дубинку и вслепую нанесла несколько ударов руками и ногами назад. Куда-то попала… Однако невидимый теперь враг опрокинул её на пол, зажимая рот и нос и лишая дыхания. Мгновение спустя девушка ощутила, что на её ногах затягивается верёвочная петля. Почти задыхаясь, попыталась брыкаться, но на ноги навалилась тяжесть, а затем кто-то схватил и вывернул ей руки за спину… Едва не теряя сознание, понимая, что дело плохо, из последних сил сопротивлялась невидимым врагам…
Прошло совсем немного времени – и Лиля оказалась прочно связана по рукам и ногам. Похитители сняли с её головы мешок, и девушка вдохнула полной грудью. Голова кружилась. Она осмотрелась: похитителей было двое, толстый и худой. Они сидели рядом со своей пленницей и, кряхтя и тяжело дыша, потирали ушибы. Оба были в кровоподтёках с ног до головы, у худого по лбу текла тонкая красная струйка.
Послышались шаги, и с улицы вошёл Олешка.
– Беги скорее отсюда! Зови на помощь! – едва увидев мальчика, закричала княжна. Олешка мигом всё смекнул, выскочил наружу, и послышался его крик:
– Люди, на помощь! Панночка в беде! Скорее сюда!
Лиля испугалась, что похитители бросятся следом за ребёнком, но те только рассмеялись:
– Ай да мальчик! До чего скор и предан панам! Да только напрасно!
– Верно! Сегодня же праздник! Тут, поди, за десять вёрст ни одного трезвого мужлана не найдёшь!
Акцент в речи обоих похитителей выдавал в них иноземцев. Лиля отметила про себя, что они, скорее всего, правы: да, сегодня церковный праздник – а значит, Олешка не встретит никого, кто успел бы на помощь.
– С праздником тебя, принцесса! – издевательски обратился худой к пленнице, утирая кровь со лба.
– Кто вы? Зачем меня связали?
– Я – Стефан! – представился худой и указал на второго. – А его зовут Карл!
– Освободите меня!
Похитители расхохотались.
– Это ещё зачем? Мы так старались!
– Послушайте! Я уплачу выкуп!
Снова – взрыв смеха.
– Кого ты хочешь обмануть, принцесса?! Мы знаем: твои родные нищие! А ещё князья!
– Голодранцы!
– Что? – невольно возмутилась Лиля, забывая, что связана. Карл засмеялся:
– Берегись, Стефан, не зли её! Она тебе задаст!
Похитители расхохотались.
– Зато отныне, – продолжал Карл, обращаясь к пленнице, – ты будешь жить в роскоши и богатстве! Тебя ждёт лучший жених в мире!
Лиля насторожилась.
– Это кто? Муралевский, что ли? Я его никогда не полюблю!
Похитители переглянулись, Стефан присвистнул. Лиля подумала, что попала в цель.
– Ты умна, принцесса, но ошиблась.
– А тогда кто этот жених? Ты, что ли? – обратилась она к Карлу. – Или, может, ты? – обернулась девушка к Стефану.
– Опять не угадала, принцесса! Но можешь поверить: раз мы тебе обещали лучшего жениха – слово сдержим! А кто это – узнаешь очень скоро!
Лиля попыталась схитрить. Она захныкала:
– Вы меня больно схватили за руку! А теперь связали руки за спиной! А ещё ноги затекли и болят!
– А ты потерпи! – деловито ответил пленнице Карл. – Нам хуже пришлось! Мы оба в кровоподтёках! У Стефана голова разбита! Ты могла нас убить! Неужели в тебе нет христианских чувств?!
– Вы напали внезапно, к тому же в темноте я вас не могла разглядеть, – будто оправдываясь, заныла Лиля, пытаясь протянуть время – в надежде, что Олешка приведёт помощь.
– А если бы мы просто предложили тебе отправиться с нами, ты бы согласилась? – весело спросил Карл.
– А почему ваш «лучший жених» не прислал сватов?
Карл заржал.
– Хватит болтать, нам пора отправляться в путь, – обратился к нему Стефан. На этот раз реплика прозвучала по-немецки.
– Ты поняла, что он сказал? – также по-немецки спросил Карл девушку.
– Что вы говорите? Не понимаю, – недовольно ответила пленница, догадываясь, что похитители проверяют её познания в немецком.
– Он сказал, что ты очень красива и твой будущий муж полюбит тебя, – ухмыльнулся Карл, говоря на этот раз по-польски.
– А вы ему расскажете, что похитили меня из родного дома и связали?
Похитители расхохотались:
– Надо рассказать! Ему понравится! Он тоже захочет тебя связывать! Тебе очень идёт!
Лиля старалась не запутаться, когда похитители говорят по-польски, а когда по-немецки. Помимо польского, славянского и литовского, она владела немецким, французским, шведским, понимала турецкий, которому её учил дядя Ежи, бывший когда-то послом в Порте, и немного татарский. Она вообще легко учила языки, быстро освоила диалект, на котором говорила Маня, но было ясно, что при этих людях не следует хвастаться своими способностями полиглота.
Похитители с трудом поднялись на ноги и закряхтели, морщась от боли и потирая травмы.
– Впервые имею дело с такой добычей, – сказал Стефан Карлу по-немецки. – Передохнуть бы сейчас, да некогда!
Лиля поняла, что она не первая, кого захватили эти двое. И что стало с предыдущими пойманными девушками? Их тоже отдали замуж за «лучших женихов»?
Карл вынул из-за пояса длинную и широкую тряпку:
– Сожалею, принцесса! Мне придётся завязать тебе глаза! Веди себя хорошо, не дёргайся и не шуми, иначе снова получишь мешок на голову!
С этими словами он завязал девушке глаза, и Лиля провалилась в темноту.
Маня удивилась, не найдя подругу на обычном месте на берегу. Подумав, она решила поплавать в одиночестве, зашла в воду, преодолела пару десятков саженей – и вдруг услышала крик с берега:
– Помогите! Панночка в беде!
Маня пулей вылетела на берег. Перед ней стоял мальчик – тот, которого на днях приняли на работу Яровецкие.
– Тебя зовут Олешка, да? Что случилось?
– Панночка! Она в беде! Её схватили! – мальчик тяжело дышал, плакал и произносил слова не без труда.
– Кто схватил? Когда?
– Сейчас!
Схватив Олешку за руку, Маня живо взобралась с ним наверх. Теперь и её дыхание стало сбивчивым. Не тратя силы на разговор, вбежала в дом Яровецких. Никого, тихо. Однако вокруг – словно произошло сражение: всё перевёрнуто, забытая накануне палка валяется в стороне. Вглядевшись в полутёмную часть помещения, Маня увидела пистолет и подобрала его.
– Здесь! – пояснил мальчик. – Они были здесь! Связали её!
– Понятно, – пробормотала Маня. – Скорее – наружу!
Они выскочили из дома, и Маня задумалась. Нужна срочная помощь, но крестьяне спят после вчерашнего, да и что им сказать, где искать Лилю?
– Быстрее – к дороге! Если кого заметишь – зови! Я влево, ты вправо!
Долго искать помощь не пришлось: Маня услышала неторопливый цокот копыт, и из-за ближайшего поворота появился казачий разъезд. Маня бросилась к конникам, размахивая руками:
– Помогите! Похитили!
Казаки остановились. Их немного покачивало, взгляды были мутными. Командир икнул и недовольно уставился на девочку:
– Ты кто такая? Что случилось?
На мгновение Маня задумалась, как представиться.
– Я служанка панны Лили Яровецкой! Её похитили!
Казаки оживились:
– Это дочка пана Михала Яровецкого? Кто её похитил?
– Не знаю, я не видела. Вон тот мальчик видел!
Подбежал запыхавшийся Олешка.
– Господин офицер! Я их видел! Они связали панночку! Один толстый, другой худой! – и мальчик принялся сбивчиво объяснять, как выглядят злодеи. Командир выслушал ребёнка, кивнул и скомандовал:
– Богдан, езжай к хорунжему, расскажи всё что слышал! А мы будем искать здесь!
Пока её тащили Стефан и Карл, Лиля вела себя смирно, не пыталась освободиться. Она прислушивалась к ощущениям, которые и при завязанных глазах рассказывали ей, что делают, куда направляются похитители. Держа поочерёдно девушку и помогая друг другу, Стефан и Карл добрались до того места, где стояли лошади. Лилю усадили перед Стефаном, и кони пустились вскачь. Повязка на глазах не лишала Лилю возможности следить за движением по солнцу. Похитители везли свою пленницу на юг – во владения крымских татар. Девушка попыталась собраться с мыслями. Если верить похитителям, они намерены продать её некоему жениху. Ясно, что это в самом деле не Муралевский – к нему бы уже приехали. Раньше они тоже похищали девушек… Итак, это охотники за людьми?! Работорговцы?! Ничего себе компания… Получается, не стоит ждать, пока доставят к покупателю, надо попробовать освободиться сейчас же и пустить в ход заколку. Поранить Стефана, столкнуть его с лошади и умчаться, Карл тяжёлый, не догонит… но для этого надо сперва освободиться. Святая Дева, помоги мне!
Лиля попыталась распутать верёвку на запястьях.
– Эй, принцесса, ты что делаешь?! – встревожился Стефан, и лошадь остановилась. – Ну-ка, давай сюда руки!
Не мешкая, он проверил и затянул потуже узлы. Лиля вздохнула: только хуже вышло. Теперь даже двигаться было неудобно и больно. Словно извиняясь перед ней, Стефан добавил:
– Потерпи, мы уже почти приехали.
А теперь, дорогой Читатель, пока княжна-бесприданница Лиля Яровецкая не по своей воле совершает путешествие на юг, всё дальше от земель Речи Посполитой, сделаем небольшой перерыв в повествовании. Посмотрим, что происходило в тех местах.
В конце 16 века, когда Речь Посполитая только стала единым государством, в которое влились Польское королевство и Великое княжество Литовское, славяне не имели прямого выхода к Чёрному морю. Те земли принадлежали Османской империи и её вассалам, прежде всего Крымскому ханству. Крым был поделен между татарами и османами, последним принадлежал город Кефе (он же Каффа и Феодосия). Оба эти государства были рабовладельческими, а рабов они добывали преимущественно в славянских землях – Речи Посполитой и Московии. Крымские татары совершали разорительные набеги, в ходе которых уничтожались целые селения. Многих местных жителей татары убивали на месте, их дома и пашни сжигали, а остальных угоняли в Крым. Мужчины становились рабами татар, а молодых женщин и детей обычно продавали в Османскую империю. Так в Стамбул попала девушка, вошедшая в историю как Хюррем-султан.
Захват невольников и торговля рабами процветали не только на Чёрном, но и на Средиземном море. Вместо набегов горячих южных парней, для этой цели использовалось пиратство. Его оплотом стал Алжир. В результате сотни тысяч, а со временем – миллионы европейцев становились рабами и умирали в неволе на чужбине. Множество белых девушек оказывались в руках людей, не имевших понятия о порядочности в отношении к женщине, и становились жертвами того, что сегодня называется изнасилованием. Поруганным пленницам оставалось либо расслабиться и получить удовольствие, либо – принять смерть как единственную альтернативу.
Нередко к татарским набегам присоединялись турки. Запорожским казакам было трудно отражать нападения, а литовцам для этого просто недоставало сил. Однако пополнение местных сил польскими военными дало возможность успешно сражаться не только с татарскими, но и с турецкими захватчиками. В составе этого пополнения был отец Лили – Михал Яровецкий. В те места переселялось также немало мирного польского населения – как это произошло с семьёй Яровецких. Однако появление польских девушек, прославленных своей красотой на всю Европу, разожгло аппетиты татарских и турецких работорговцев. Мусульманские повелители находили особое удовольствие в том, чтобы заковывать в цепи и колодки, избивать, унижать и брать силой утончённых польских красавиц-аристократок. Среди пленниц оказалась девушка, в честь которой был создан Бахчисарайский фонтан слёз.
