Фёдор Быханов
Оскал лавины
…На том месте, где ранее ожидали в выкопанной пещере грохот взрывов с перевала, носильщики ненадолго остановились. Обнажили головы, вспомнив проводника.
И вновь заскрипели по снегу полозья тяжелых алюминиевых саней. Оставляя за собой глубокие борозды в направлении темнеющей внизу лесной чащи.
Там, под разлапистыми сосновыми кронами, их уже ждали те, кому была поручена окончательная доставка на место многострадального груза. Сначала неприхотливыми горными лошадьми. Потом – стандартным горнолыжным канатным подъемником. Прямо к машинам у заброшенного туристического комплекса.
Где-то вдалеке еще несколько раз громыхнуло.
То ли это был очередной отзвук все еще продолжающей войны. То ли просто вернулось обратно эхо недавней работы Таймураза.
Но, скорее всего, крепнувший мороз наводил свои порядки. Осыпал с вершин самые ненадежные снежные надувы.
Однако не было пока желающих снова соваться в самую пасть лавин. И теперь, сходя вниз по крутым склонам, они уже никому не грозили опасностью.
Потому и воспринимались очевидцами лишь как обычные раскаты, далеко-далеко от сюда затихающего, грома.
Глава первая
Никогда не знаешь, чей опыт может пригодиться тебе прямо сегодня, а чей – завтра или в более отдаленном обозримом будущем?
– Потому, приобретая в кассе авиабилет, особенно не следует сбрасывать со счетов утверждение знатоков воздушных путешествий, что там, где начинается авиация – кончаются обычные представления о целесообразности и необходимости во всем чувствовать меру! – к месту вспомнил Сергей Калуга, внимательно глядя в иллюминатор, их приземляющегося на аэродром прилёта, пассажирского лайнера.
Где только не успел побывать он по воздуху за свои неполные тридцать лет? И везде поджидало одно, практически, и тоже, с похожими как близнецы-братья, аэровокзалами.
На промозглой ли, под северными ветрами, Камчатке. Или в среднеазиатский круглогодичный зной – повсюду встречали одни и те же каланчи диспетчерских.
Да «стекляшки» кассовых залов.
И никому не дано увидеть третьего. Все или мерзнут на зимнем холоде. Или изнывают в южной духоте.
– Зато и проблем с ориентирами нет. Сошел с самолета и точно знаешь, где тебя будут мурыжить с выдачей багажа, – невольно подумалось Сергею.
И было от чего.
Впереди – у самой кромки обширного поля самолетной парковки, перед вновь прилетевшими, «во всей красе» предстал очередной такой «аквариум». Из плеяды тех, что закрепили за аэрофлотовской архитектурой весьма непривлекательную репутацию пресловутого «накопителя», вместо обычного помещения именно для удобства пассажиров.
Хотя, по совести говоря, то «чудо природы», куда на этот раз провели стюардессы своих подопечных от приземлившегося «Туполева», могло показаться исключением.
Здесь, в мягком климате Северного Кавказа, дешевый южный вариант строительства вполне годится для обслуживания людей.
– Зато подкачало, – на взгляд иных пассажиров. – Само официальное название конечного пункта прилета.
Означенное вразрядку крупными неоновыми, но наполовину уже перегоревшими от времени, буквами над фасадом здания, оно давало невольный повод для тренировки зубоскальной фантазии.
Чем и воспользовались личности, самые, что ни есть, охочие до всевозможных насмешек и каламбуров.
– Вы минералводчане, братцы, или водоминеральцы? – громко, как только мог, на всю пассажирскую толпу, вопросил близкий приятель Сергея из их нынешней компании – Виктор Елеев.
Глотку драл он достаточно зычно, хотя и напрасно.
Как ни орал, а нисколько не потряс и единой души из возможных почитателей своего стихоплетного таланта. Не до него было и встречавшим, навьюченную вещами, вереницу пассажиров со столичного рейса.
А ведь за узкими стеклянными дверьми аэровокзала, на которые было указано самодеятельным хохмачом, минералводчан или водоминеральцев тоже торчало предостаточно.
И они, со своей стороны, вполне могли судить о таланте доморощенного поэта.
Во всяком случае, слушателей имелось как раз столько, сколько нужно хотя бы для начала любой поэтической дискуссии.
– И тем более по поводу названия их родного прославленного по миру города, – полагал до осознания своего полного разочарования доморощенный остряк Елеев.
Но реакции не последовало.
Картинно опешивший от такого явного равнодушия, Витька хотел вылепить из своей физиономии маску обиженного коверного клоуна Пьеро. Да не успел.
Нашелся-таки человек, ни сколько не поленившийся вслух дать его вольности самую своевременную и должную оценку:
– Иди, иди, ботало! – не очень благодушно, как и полагается при исполнении служебных обязанностей, рыкнул на него дежурный милиционер.
До этого он, как скала, сдерживал натиск двигавшихся от лайнера самых нетерпеливых попутчиков новоявленного поэта.
И только теперь дал волю не только рукам, но и языку:
– Видали мы, таких, как ты, горлопанов, знаешь где?!
Досказать точный адрес возмутителю всеобщего спокойствия он, впрочем, не успел. Так как заметил за спиной этого крепкого жилистого парня гораздо более привлекательный объект для внушения.
Им оказалась персона самого Сергея Калуги, взгромоздившего на плечо огромную, кожаную сумку – «кофр».
Родную «сестру-толстуху» тех сумок, что когда-то ввели в модный обиход коммерсанты челночного бизнеса. А уж они, дорожившие местом для каждого лишнего килограмма своей дорогостоящей поклажи, знали толк в подобных дорожных аксессуарах:
– Куда так настырно торопишься, герой. Со своим комодом? Дай сначала другим пройти.
Окрики не возымели ожидаемого действия, вот и пришлось увещевать незнакомца обычным образом культурной устной речи.
– Успеешь, своё личное барахло домой вынести! – ещё громче возопил милиционер. – И как еще пропустили в самолет со столь массивным грузом?
Последним залпом убеждения стала констатация факта, очевидного для всех, кто был тогда на летном поле:
– Еще бы грузовой контейнер с собой прихватил!
Затянувшееся нравоучение могло бы длиться еще дольше, если бы в ответ прозвучало, хоть одно слово. Но Калуга знал, как вести себя в подобных случаях. Молчал, как рыба на льду.
Потому, с нотками торжествующей справедливости в командно-поставленном голосе, представитель власти отстал от него, просто подтвердив факт, что заставил-таки Сергея замедлить шаги в гомонящем людском потоке.
– Давно бы сам догадался, – честно оценил милиционер с металлическими лычками на погонах. – А то рад, что вымахал с каланчу, двигает вперед, как танк.
Видя, что другим пассажирам его заступничество по сердцу, представитель закона вдогонку бросил последнюю оценку действиям провинившегося:
– Только другим мешает!
Знал бы дежурный, что Сергей заскромничал вовсе не от нежелания вновь попасть ему на заметку. Но только совсем не опасался вовсе он этого нагловатого старшины. Явного щеголя. Ведь, был одет в пятнистый камуфляж, полагавшийся скорее омоновцам, чем постовым на посадке-высадке.
Совсем другое обстоятельство беспокоило Калугу.
Просто в непосредственной близости от выхода с летнего поля он убедился в бесполезности «свечения» личного багажа. К тому же – делать это в непростых условиях – протискивания свое объёмистой сумки сквозь толпу, следом за густым людским потоком, тоже стремившимся в «иголье ушко» узких дверей Аэровокзала.
Оттого Сергей просто взял чуть в сторону. Замедлил шаг. От того, так и не узнал ответ на сакраментальный вопрос:
– Как же правильнее именовать местных жителей?
Он прозвучал накануне от Виктора Елеева, проводившего здесь, на месте прилета в город, самостоятельно, исключительно на общественных началах, подобные – социологические исследования.
Того, в свою очередь, уже увлекли вперед народные массы: то ли подопытных водоминеральцев, то ли – солидных минералводчан. И он затих, оставшись без молчаливой поддержки своих друзей.
…Ещё накануне этого полёта, в Москве, по пути во Внуковский аэропорт, к отправке рейса на Северный Кавказ, Сергей Калуга едва не опоздал. Зато стал обладателем этого своего злополучного «сиротского» сумаря, так не понравившегося строгому представителю власти на месте назначения.
Суета же и неразбериха в их веселой компании, имела не скороспелые, как говорится, корни, а началась достаточно давно: прямо перед самой отправкой всего «квартета» в аэропорт.
Именно тогда Сергей получил задание забежать «на минутку» в офис своего непосредственного шефа. А уже там – в качестве «посылки знакомому» и навялили ему, с весьма строгими указаниями, эту самую сумку, метко названную минераловодским милиционером «комодом». Но на самом деле – мечту всякого уважающего солидные вещи, пассажира дальних странствий.
Потом начались странности иного плана. Их Сергей тоже воспринял как должное зло. Не скоро поняв, что стал жертвой чужого замысла, подразумевавшего специальную задержку «гонца» в пути, чтобы персональный груз так и путешествовал с ним всю дорогу исключительно рядышком.
Вот и, выделенная ему, в качестве компенсации за возможные моральные и физические издержки от перевозки такого багажа, персональная директорская «Волга», вначале оказалась тяжелой «на подъем», а потом еще и легкой на поломки.
Вдобавок к её черепашьему ходу, чуть ли не назло Калуге, у самого аэропорта машина попала в аварию, когда тихоходную «ГАЗ-24», якобы случайно, «боднул» кокой-то «чайник» – автомобилист-любитель.
Отважившись обогнать их на потрепанной иномарке, он при этом, достаточно демонстративно «не рассчитал» не только сбитое «дыхание» своей авторухляди, но и одышку ленивой персоналки калугинского начальника.
Правда, долгие в иных случаях разборки на счёт того: Кто виноват? и Сколько нужно «отстегнуть» на правку облицовку крыла? – закончились на этот раз миром.
Зато «съели» окончательно запас времени, отпущенного Сергеем самому себе на оформление полета в нынешние края «строгих водоминеральцев», позже искренне и безвозмездно воспетых Елевым.
Задержка в пути всегда обидна. Вызывает острую досаду. Особенно – если сам к ней никоим образом не причастен. Да еще когда и пенять не на кого, кроме тех, кто встретился на пути.
Вот так, проклиная всех на свете шоферов и собственного шефа с его «небольшой» посылкой другу в Минводы, Сергей шел от автостоянки до главного корпуса Аэропорта «Внуково», как на эшафот.
Предупрежденный телефонным звонком об отправке Сергея еще из офиса шефа, старший их группы из четверых человек – Олег Банников, до последней минуты не верил в опоздание Калуги. Потому успел, проявив завидную смекалку, зарегистрировать билеты на всю братию. И более того – сдал в багаж даже, бывшие с ним, вещи друга.
Только вот, не предусмотренную загодя, громадную сумку-посылку девать уже было уже просто некуда.
Как заявил руководящий представитель обслуживающего персонала, мол, груз рейса давно загрузили в, готовый к вылету, лайнер.
Так что понадобились на уговоры все красноречие и мольбы четырех специалистов по трепу.
Этот подвиг, в совокупности со стенаниями, достаточно жалостливыми на слух, чуть не опоздавшего, пассажира, сказались на том, чтобы и «сиротская торба», едва не опоздавшего на рейс пассажира, проделала-таки, намеченный её хозяином, путь.
Ценой успеха, правда, было то, что полетела она не в общем чреве багажного отсека, доступная перед этим пронырливой аэродромной братии. А при догляде персонального посыльного-носильщика, пусть и менее комфортабельно устроившись, на полу в подсобке бортпроводников.
О чем, на его счастье, вовсе не знал настоящий хозяин груза, как оказалось, специально сделавший все возможное, чтобы его «посылку» не отправили в багаже, где могли заглянуть в нее грузчики, в осматриваемой строгим образом ручной клади.
Но и столь фамильярное обращение с сумкой, вряд ли бы понравилось, если бы она, вполне благополучно она не долетела до места назначения.
Там и забрал её Сергей, когда настал его черед выходить из «Ту-154» на бетонку пункта назначения.
Зато теперь подтвердилась истина о палке и её двух концах.
Показные чувства – скромность и нежелание спорить с дежурным, вполне успешно продемонстрированные Сергеем, сделали своё «чёрное дело». Они сначала вывели его из числа лидеров пассажирского движения к входу в Аэровокзал. Ну, а потом окончательно превратили Калугу в неудачливого аутсайдера такой «гонки».
Отбившийся в сторону от общего потока, владелец не стандартной емкости из кожи и капроновых ниток, щедро отпущенных на швы и многочисленные замки-молнии этого вещевого монстра, абсолютно последним пересек рубежи.
Те, что очень даже строго охранялись, правда, не на деле, а только, по словам, взопревшего от чрезмерного усердия, дежурного.
К подходу, крайне нагруженного своим скарбом, Калуги, двери в тот момент уже не привлекали никого другого.
Так что, более удачливые спутники, дожидаясь его появления с перрона, успели перейти от каламбуров Елеева по поводу минералводчан и «водоминеральцев», на другую тему.
При появлении Сергея, разговор неразлучных друзей касался абсолютной конкретики и житейского опыта.
Они, успели, как сейчас Калуге показалось, исследовать всё содержимое витрин здешних торговых точек.
И теперь трое неразлучных парней с завидным азартом спорили по поводу того:
– Какая минеральная вода лучшая в Минеральных Водах?
Не сразу, а лишь когда личная поклажа оказалась на мраморном полу вокзала, и можно было размять затекшую руку, Сергей понял суть спора.
– Возьми, друг, взбодрись! – Виктор Елеев протянул ему, запотевшую, видно, прямо из холодильной камеры, бутылку «Нарзана», которая сначала приятно утолила жажду, а затем решила и окончательно исход спора.
Тем самым, что добавила в процесс голосования еще одно мнение ценителя исконно русского средства поправлять здоровье добрым глотком ледяной газированной влаги.
– Холодная вода лишь для самовара полуфабрикат! – заявил Сергей. – А так она завсегда и в любом количестве уже готова к употреблению.
Четвертый в группе – Геннадий Куксин, накануне перебравший «отвального» за хлебосольным общежитским столом, понял слова друга буквально.
И потому, без особых на то возражений, собрался повторить путешествие по, лично разведанному им, маршруту, за новой полудюжиной бутылок холодной минералки.
Но был остановлен, ни в чем не любившим излишеств, Банниковым:
– Поздно, парень, «Нарзан» вёдрами пить, если от алкоголя печень – в клочки, – не терпящим возражения тоном, заявил он. – Давай, лучше шуруй на автостоянку.
И тут же объяснил суть задания:
– Там где-то должен быть припаркованным внедорожник «Ниссан» здешнего хозяина наших хомутов.
Мрачновато-бурлацкая шутка мигом вернула их к действительности.
Ведь всего четыре пары рабочих рук – не Бог весть, какая производительная сила? Даже если их обладатели – настоящие верзилы, чьи накаченные бицепсы не скрывали даже просторные рукава-регланы модных кожаных курток.
Хотя от них, приехавших сюда на заработки, вовсе и не требовалось показывать ежедневную стахановскую прыть – созидать, как говорится, на века, различные материальные ценности.
Иную задачу всем четверым определила руководство…
В договоре, поманившим их на Северный Кавказ, и впрямь, речь шла совершенно про иное.
Всесторонне оговаривалось дело, не вполне связанное с грубым трудом ремесленника:
– Покараулите за большую заработную плату, месяц-другой и помещение, и то, что еще в большом количестве осталось на туристском высокогорном комплексе.
Хотя не обошлось тогда и без прямо-таки отеческого напутствия.
– Заодно, в свободное от основного занятия, время подготовите там сносное жилье для размещения строительной бригады! – напутствовал их работодатель, судивший мирную райскую жизнь и занятное времяпровождение.
Его прическа, прилизанная, как у антигероя в плохом кино, дополняла внешность этакого хлыщеватого типа, с манерами финансового магната, и апломбом недоучившегося до конца, незадачливого студента.
Короче говоря – все вместе создавало не очень-то привлекательный образ самолюбивого выскочки.
Не принесло потенциальным работникам туристической индустрии – положительных эмоций и уверенное его обращение к самому себе.
– Игорь Евгеньевич! – так солидно и с уважением к собственной персоне, представился он этим четверым, лично посвященным в планы возрождения горнолыжного спорта Приэльбрусья.
Оттого путаная речь снисходительно воспринимать ровно на столько, сколько лилось в бокалы заказанного «хлыщом» пива.
Дальше для поддержания интереса понадобилось иное средство. На визитных карточках, протянутых каждому из новых знакомых Игорем Евгеньевичем, значилась его немалая должность, озвученная ещё и устно:
– «Президент финансовой группы «Виадук».
А так же фамилия её обладателя – И.Е.Малах.
…Столь странная встреча вряд ли могла быть возможной, не произойди она в излюбленной тусовке «новых русских», стихийно возникшей на базе Московского областного клуба туристов, альпинистов и горнолыжников.
Там, в тот раз, отмечали возвращение с учебных сборов очередной группы. А четверо неразлучных, в последнее время, друзей еще и получили вожделенные удостоверения инструкторов горнолыжной подготовки. Потому не очень стеснялись типов, подобных Малаху.
Нисколько не удивились они, когда тот проявил инициативу в организации небольшого «сабантуйчика» за отдельным столиком.
– Конечно, Карпаты не то, что я хотел бы вам предложить, – заявил он. – Но, думаю, если справились там, то и на Кавказе освоитесь!
И ещё, пока разливалось по высоким «фирменным» стаканам импортное бутылочное пенное пиво, успел заявить Игорь Евгеньевич:
– Про вас говорят, что вы парни бравые и трудностей не боитесь!
Все отхлебнули. И только он один так и не прикоснулся к своей, доверху наполненной, хрустальной посудине.
«Богатый дядя угощает!» – могла бы называться картина, возьмись кто из живописцев за сюжет о явлении миру натуры явного бахвальства.
Подобное начало разговора не могло понравиться свободолюбивым натурам. Пусть, даже за столиком, в заманчивом избытке, установленном и пивом, и солеными вкусными фисташками. И тем более не сулил бы, в другой ситуации, ничего хорошего, такому явному пройдохе, как Игорь Евгеньевич. Несмотря на то, что именно он и был хозяином, добровольно предложенных на «поедание», довольно дорогих здесь по цене, различных угощений и выпивки.
Но примирило возможную обиду инструкторов присутствие рядом с ним лично самого директора их клуба.
Тот же, судя по довольному виду, свой выбор уже сделал:
– Соглашайтесь ребята!
После чего негромким голосом сделал более доступные восприятию, разъяснения.
– Условия хорошие, – услышали от него инструктора горнолыжной подготовки. – И заработаете неплохо, и время с пользой для себя проведете!
Правда, желая угодить их потенциальному работодателю, это он заявил с видом заговорщика, готового, вместе с ними, провести на мякине богатого пижона.
Такая рекомендация начальства не могла не настроить на благодушие и самих кандидатов в «покорители Приэльбрусья».
После вступительной речи директора они, хотя и посмеивались про себя, все же, гораздо внимательнее, чем прежде, выслушали они довольно расплывчатые сентенции вальяжного представителя плеяды настоящих «хозяев жизни».
Лишь в перерывах, когда вновь кто-то вновь уходил в буфет за, заранее оплаченным бизнесменом, пивом, собеседники не забывали о, своих, возникавших время от времени, сомнениях.
Старший по возрасту и более солидный в делах Олег Банников, первым пресытившийся пенистым напитком, не стал ходить вокруг да около. Он сразу назвал главный аргумент не в пользу, предложенного им, проекта охраны туристического комплекса:
– Ну, а война как же?
Его поняли все, без дополнительного пояснения:
– Всё же столько лет из-за неё не было никому хода в те горнолыжные места.
Но Банников продолжил:
– Вот и нынче – там нас могут ждать местные гяуры, которые и в сортир не ходят, без остро наточенных ножей!?
Мудреное словечко требовало пояснений:
– Он имел в виду «злых чеченов», – к месту напомнил строчки Лермонтова, любитель и знаток классической поэзии Виктор Елеев.
Его голос «профессионального» добряка-пивососа, к тому же, находящегося в расслабленном состоянии, мог восхитить даже, вечно недовольную, школьную учительницу литературы, занеси ее сюда – в стан пьяного порока.
Сам же Игорь Малах, не смотря на свою внешнюю респектабельность и превосходство над собеседниками в социальном положении, тем не менее, не стал менять тему.
Правда, захотел, было, на это сподобиться, да, глянув в лица новых знакомых, не рискнул все же произнести искомое слово:
– Боитесь?
Но его мимический монолог и мышечные борения губ проявились в кривой ухмылке тонких губ.
Нисколько, впрочем, она не украсила в эту минуту, бледное лицо матерого «кабинетного затворника». Каким был на деле, предприниматель столь крупного масштаба.
Вслух Игорь Евгеньевич заявил слушателям, менее обидное для тех, утверждение:
– Верно, война идет!
Оратор раздавил рукой очередной орешек и отправил его в рот.
– Но скоро, поверьте мне, благополучно закончится, – жуя фисташку, заявил он. – Уж я знаю.
Все за столиком оторвались от пива, насколько неожиданными показались им слова предпринимателя.
– Что же касается самых обычных туристов и горнолыжников, то потянутся они обратно как миленькие – продолжал Малах. – Особенно, когда поймут, что никто их обижать там, в горах не станет.
Вернувшись с заоблачных вершин предсказаний, он уточнил прелести, ожидающие возможных первых счастливчиков из тех, кому уготовано, столь красочно им только что расписанное чисто горское гостеприимство:
– Да и вас тоже ожидают шашлыки и не самое худшее в мире вино!
После всего им сказанного, Игорь Малах обвел всех сидящих с ним за одним столом тяжелым взглядом, обиженного недоверием, человека:
– Есть договоренность на месте.
Парня заулыбались, всем своим видом показывая, как они относятся ко всяким словесным договорённостям.
Тогда будущий работодатель «прихлопнул их мелкие доводы» своим самым весомым козырем.
– Как-никак там, куда, возможно, парни, полетите, скоро будут создавать новую жизнь.
Он сразил их речью настоящего современного финансиста.
– Создадут оффшорную, или, говоря проще, свободную экономическую зону, – выдал он коммерческую тайну. – И наш капитал там окажется не последним.
Как ни противна была вздорная натура Малаха друзьям, но одного оспорить они теперь не могли:
– Убеждать тот умел! Да и аргументы привел неоспоримые. В том числе и финансовое могущество, подкрепленное авторитетом «Виадука».
При более подробном изучении своего будущего «фронта работ» на высокогорном туристском комплексе, парни вдруг поняли, какой ценой «Виадуку» достались новые владения?
– По самой, что ни есть бросовой! – со слов их нового знакомого.
Да и кто бы другой, кроме него, согласился повесить себе на шею жалкие остатки былой красоты, требующие ныне на восстановлении баснословные суммы?
– Наш хлыщ дождался, когда за сеть разоренных турбаз никто и гроша ломаного не даст, тогда все оптом и прибрал у тамошних «приватизаторов», – уже после того, как ушел предприниматель, крайне популярно и доходчиво, едва они остались за столом без посторонних, сформулировал, многоопытный в житейских делах, Банников. – И кто знает, не наш ли господин Малах, особенно рьяно, добивался там снижения былой горнолыжной популярности?
Продолжать разговор до полного проявления смысла, произнесенной Банниковым, фразы, тогда не стал ни сам Олег, ни остальные. И без того каждый понимал, что стоит за выбором именно их кандидатур Игорем Евгеньевичем?
В клубе имелись и, гораздо лучшие, чем они, специалисты по части обучения будущих посетителей туристского комплекса «Виадук» горным лыжам. Но одного у этой четверки нельзя было отнять никому. Того, что каждого по отдельности и всех вместе выделяла среди остальных независимость, подкрепленная пудовыми кулаками действительно «крутых парней»…
Не в одно время, и совершенно по разному поводу, каждый из них пришел в Московский областной клуб туристов, альпинистов и горнолыжников. Но сдружились совсем недавно – в Карпатах. И тут такое предложение:
– Снова поехать в горы, да еще за чужой счет. И, к тому же, неплохо заработать за собственное удовольствие от общения с высотой и снегом.
Оставалось только соглашаться. Отложив, – как говорится, – до лучших времен, нынешние занятия.
…Для перемены обстановки не потребовалось особых усилий. Так, как вся четверка была легка на подъем. Банникову и Куксину с работой оказалось проще всего. В то время они промышляли, в основном, частным извозом. Да еще и на своих собственных малолитражках.
Пришлось только поставить своих жестяных помощников, расхристанных московскими дорогами в хлам, под единым именем «Москвич» – на «прикол» по гаражам, чтобы обрести полную свободу действий.
Лишь Виктору Елееву, как охраннику небольшой коммерческой фирмы, нужно было действовать кардинальнее. Вообще распрощаться с былым местом работы, что он и не скрыл от друзей.
Подробно описал в своем сообщении о полной готовности отправиться к черту на кулички.
– А на прежнем месте, – по его словам. – Как и везде, оказалось, не знали нехватки в желающих стать ночными сторожами.
– Ничего, такого добра, как работы, в Москве хватает! – беспечно отмахнулся он от сочувствия остальных парней по их квартету. – Была бы шея, а уж желающих намылить её, да хомут пристроить, даже не сосчитать в нашей первопрестольной столице-матушке.
Для убедительности еще и пошутил:
– Какая разница с кем мозоли набивать, да в одних оглоблях стоять – с конем или с трепетной ланью?
В другой бы раз и вступился кто за, столь вольное, цитирование классики, но только не в подобных обстоятельствах. Уж больно увлекли всех и общая цель, и желание, скорее снова попасть в горы.
Потому Александр Сергеевич Пушкин, всуе упомянутый доморощенным литературоведом, так и остался наедине со своей возможной обидой.
И только Сергею Калуге повезло больше. Ему удалось довольно легко вписаться в будущую профессию – инструктора на туристском комплексе. В отличие от знатока литературы и двух других друзей, ему менять не пришлось абсолютно ничего. Так как последние полгода занимался, здесь же в Альпинистском клубе, чем придется:
– Официально исполняя обязанности вездесущего обладателя многофункциональной должности экспедитора.
К тому же, требуемый полугодовой отпуск без содержания, директор подписал ему безо всяких проволочек. Подтвердив тем самым, что, оказывая услугу Малаху в подборе первой «команды инструкторов-охранников», надеется и в будущем на тесные контакты с «Виадуком».
И уж тем более – с новым руководством кавказских филиалов и горнолыжных центров столь перспективного предприятия.
…Обещанная московским начальством своим гонцам поддержка на местном уровне в Минеральных Водах не оказалась блефом. Машина совершенно точно ждала их на парковочной площадке местного аэропорта. И даже ближе прочих стояла к отделению выдачи багажа.
Что говорило о предусмотрительности её хозяина – пожилого, довольно упитанного горца – с густой бородой и, не менее авторитетной, лысиной.
Сергей, не чуждый творческим страстям, глядя на неё, не мог не отметить, с каким бы счастьем любой скульптор полюбовался колоритом этого, бугрящегося под темной загорелой кожей, крупного черепа.
Что же касается конкретики, то в опознании самого транспортного средства пригодился главный ориентир – номерной знак автомобиля, названный москвичам еще перед их отлетом на Северный Кавказ.
Он и привел четверку друзей к этому серому «Ниссану», стоявшему на парковке у аэровокзала.
Однако, владелец, услышав, обращенное к нему, приветствие, не очень-то поспешил в объятия к незнакомцам. Предварительно проверил документы и только затем принял у Калуги злополучную сумку, адресованную ему лично Малахом.
Когда с формальностями было покончено, «абориген» протянул, поочередно каждому, начиная с Банникова, мягкую податливую ладонь, ни дня физически не работавшего человека:
– Нурали Исаевич Шудаев!
Узнав, с кем придется иметь дело, столичная молодежь охотно перешла всем своим ограниченным составом под опеку нового начальства.
Вместе с другими получив вещи по багажному отрывному талону, Сергей, оказался обладателями совсем другой – теперь уже своей собственной сумки. Совсем простой и близко не находившейся в «родстве» с той, что Шудаев уже определил за свою и упрятал подальше – за задним сидением в салоне своего личного импортного внедорожника-вездехода.
Водрузив свои вещи поверх «московской посылки от Малаха» и рассевшись по предложенным местам, гости совершенно безропотно вознамерились, было, тут же продолжить свой дальнейший путь к месту, столь неожиданно выпавшей работы.
Однако новый знакомец гостей из столицы не спешил немедленно везти их в сторону Главного Кавказского хребта.
Неторопливо и основательно, (как впоследствии выяснилось подобно всему, за что брался Шудаев), он отвез друзей вначале от аэропорта в город. Там и оставил гостей-пассажиров-подчиненных вечерять в холле небольшой, но вполне уютной гостиницы.
Сочтя, при этом, возможным снизойти лишь до самого кратчайшего объяснения такой задержки.
– Дела, знаете ли, требуют моего присутствия! – заявил он, уезжая в неизвестном направлении. – Подождете немного…
Такой поворот событий совсем не входил в планы москвичей. Однако, вкусный ужин, предложенный гостям господина Шудаева «за счет заведения» исключил сетований на столь невнимательное отношение к их персонам.
Запив сухим вином и раз, и другой поданные шампуры с шашлыком, они вынуждены были охотно примириться с оказавшейся столь приятной задержкой.
Тем более что и она сама пошла на пользу. Так как будущие инструкторы из неторопливой беседы с администратором узнали много для себя нового и полезного.
В том числе и о том, что встретил их лично – собственной персоной непосредственный начальник всей четверки.
Оказалось, что теперь, с приездом инструкторов на место новой работы, следует во всем слушаться и исполнять распоряжения только директора, переименованного в «Виадук», бывшего и нынешнего высокогорного туристского комплекса.
Кстати выяснилось, заодно, что до того Шудаев – долго и не без успеха для своей карьеры, работал в различных органах партийной власти.
– То-то, прямо рука зачесалась отчитаться по членским взносам, – начал, было, балагурить в своем фирменном ключе, да осекся Виктор Елеев.
Стало совсем не до шуток, когда персонал гостиницы, как от чумного, тут же разбежался от человека, посмевшего, даже столь призрачно и отдаленно покритиковать общего работодателя.
…Уже совсем в городе стемнело, когда Нурали Исаевич вернулся за москвичами в заведение, которому, в будущем отводилась роль «Заезжего двора», существующего от того же самого, туристского комплекса «Виадук», где могли бы принимать и провожать обладателей путёвок в «Хозяйство Шудаева».
