Фёдор Фёдоров
Заброшенная деревня
Пришелец вошёл в амбар. Напротив входа у печки на чурбане сидел Семён. Платформа висела чуть поодаль, не разобранная.
– Ты что себе позволяешь, ничтожество? – прошипел пришелец.
– У нас по старинному русскому обычаю гостей всегда приглашают в баню, – сказал Семён и, развернувшись к топке самодельной печи, щелкнул зажигалкой.
Пришелец отшатнулся, развернулся к выходу, но там уже стоял молодой Семён, в руках у него вспыхнул факел. Дверь амбара закрылась. Пришелец шипел. Может быть на его лице и был написан ужас, но вряд ли за капюшоном это можно было увидеть. Пришелец смотрел на закрытую дверь, – снаружи Полина заперла её лопатой. В амбаре становилось жарче.
– Выпустите меня, – сказал пришелец. – Вы делаете ошибку.
– А меня ты выпустил, когда я просил? – спросил старший Семён.
– Я сделаю, всё, что ты попросишь.
– Свежо предание, да верится с трудом.
– Не понимаю.
Пришелец жался к дальней от буржуйки стене. А старший Семён щедро скармливал печи новые порции дров, пропитанные скипидаром. Труба от печи выходила в маленькое окошко под самой крышей, но всё равно ядовитый дым попадал в помещение – и от печи, и от факела. Они закашлялись. Младший Семён шагнул к ведру с водой, вытянул из неё тряпку и протянул себе старшему. Затем взял мокрую ткань себе. Они обмотали тряпки вокруг лица, и повернувшись к пришельцу увидели, что того нет. Лишь темный плащ, лежащий на том месте, где только что стоял пришелец. Они подскочили к плащу. Плащ шевельнулся, и старший Семён дернул его на себя. На бетонном полу амбара дрожала слизь. Семен коснулся её и с брезгливостью одёрнул руку. Слизь была холодной, очень плотной и липкой. Она внезапно распалась на две части, слепо двигаясь в разных направлениях. Носком сапога аспирант отпихнул ближайший кусок слизи от себя.
– Выпусти нас, – услышали оба Семёна голос у себя в голове. – Нам нельзя быть по отдельности. Мы сильны только вместе. Выпусти. Я не могу быть без своей половинки. Иначе я не оставлю потомства.
Семён-старший рванул к двери и закричал:
– Полина, неси скорее банки! Они в сенях в доме.
Они засунули два огромных куска слизи в трёхлитровые банки. В банках хранились сушёные грибы, и Полина высыпала их на стол, прежде чем принести тару. Высыпала чисто машинально, видимо, в ней заговорила домовитая хозяйка, которая не выбросит хорошие продукты на помойку.
Они закрыли банки капроновыми крышками. Слизь тут же поползла вверх, пытаясь вытолкнуть крышку.
– Так не пойдет, – сказал Семён-старший, поставил банки у печки, и придавил крышки кирпичами. И тут они ощутили мощный, липкий страх. Он ударил их, как взрывная волна, сбил с ног, заставил вопить от ужаса. Старший схватил ребят за воротники и потащил к выходу. На них накатила вторая волна, но уже поменьше.
Только усевшись на ступеньках у выхода из амбара, они выдохнули с облегчением.
– Он ещё имеет власть над нами, – пальцы Семёна-старшего дрожали, когда он расстегивал пуговицы тулупа.
– Вряд ли, – сказал Сеня. – Не настолько он всемогущ.
– И что дальше? – спросила Полина. – Мы сделали половину дела. Но это ещё не всё.
«Выпустите нас – услышали они жалобный призыв в голове. – Я сделаю так, как вы хотите».
– У нас не получилось сотрудничества, – сказал Семён. – Ты лгал мне. Почему мы должны тебе верить? Переходим на новый уровень отношений – борьба за существование. Кто сильней, тот и прав.
Теперь на них накатила волна боли. Но, видимо, они были на большом расстоянии от пришельцев, и боль оказалась терпимой.
– Они не настолько сильны, когда разобщены, – сказал Сеня. – Так что его атаки нам не страшны.
– Или мы просто чувствуем его эмоции, – сказал Семён и добавил: – Эта слизь напоминает ползающие мозги.
– Похоже, тварь существует в двух агрегатных состояниях.
– Ребята, – одернула их Полина, – вы сейчас не о том толкуете.
«Самка права, – вновь услышали они голос. – Мы все в ловушке. Мы – в банке. Вы – в деревне. Вы вытащите нас. Мы – вас. Без нас вы навеки останетесь здесь».
– А ты навеки останешься в банке! – крикнул старший.
«За мной прилетят».
– Чтобы упечь в другую банку?
Наступило молчание.
– Мы в тупиковой ситуации, – сказала Полина. – Мы должны выпустить эту гипертрофированную соплю, чтобы он помог нам отсюда выбраться. И мы не можем его выпустить, потому что доверять этой твари нельзя.
– Значит, сделаем так, – сказал старший Семён. – Я возьму одну банку и отправлюсь на корабль. Вторая банка останется с вами. Слизняк будет показывать, как управлять Вратами и кораблем…
«Твоего скудного умишка будет недостаточно, чтобы управлять сложной системой».
– Ну, ты уж постарайся. Я открою деревню, и вы уйдете, оставив банку в амбаре.
– А что будет с тобой? – спросила Полина.
– Я хотел бы вернуться к моменту твоих родов и спасти тебя.
«Это невозможно. Изменить твою судьбу в прошлом нельзя. Неужели ты не понимаешь? Сейчас ты смотришь на себя молодого. Это другая альтернативная реальность твоей судьбы, которая появилась благодаря моему вмешательству. Я могу тебя вернуть к моменту родов. И ты увидишь там не только Полину, но и себя. Ты спасёшь Полину и создашь третью реальность. Но она не будет твоей реальностью. Ты прожил жизнь, какую прожил».
– Ну и что? Зато она будет жива.
«В той реальности. А в твоей – нет».
Семён-старший вскочил и пнул пустую лейку. Лейка с грохотом покатилась по дорожке, ведущей к огороду.
– К чёрту. Идём. Там видно будет. Открываем деревню. Ребята уходят. Я вас воссоединяю.
На них накатила новая волна эмоций. На этот раз это были сомнения.
– Ты сомневаешься, что я вас соединю?
Семён раскатисто рассмеялся, одной рукой обхватил банку, другой взял не зажжённый факел.
– Не трусь. Я никогда не был против воссоединения любящих сердец. Это называется человечностью.
Он зашагал к полю.
Ребята долго смотрели ему вслед.
– Мы с ним даже не попрощались, – шмыгнула носом Полина. Она вытащила из кармана полевой дневник, карандашом чиркнула в нём несколько строчек, вырвала страницу, и страницу положила под кирпич, который прижимал капроновую крышку банки.
– Идём, – она взяла Семёна под руку.
***
Прошло три дня с тех пор, как ребята покинули деревню и вернулись на биостанцию. Сотрудники биостанции с удивлением на них посматривали. Что-то в ребятах изменилось, но что, никто не мог понять. Эти три дня они в лес не ходили. После завтрака брали раскладной столик и стулья и шли на берег озера, где обрабатывали полевой материал.
