Галина Гончарова
Ветана. Дар смерти
Не знаю.
Но дом я здесь куплю, и прошение о гражданстве подам. Тойри Ветана, раденорка, алетарка, лекарка. Не так плохо?
Кто-то скажет, что баронесса выше титулом, но я готова уступить барона Артау кому угодно. А мне – достаточно имеющегося. С даром своим еще бы разобраться…
Ничего. Будем практиковаться в лечебнице для неимущих. Те, у кого есть деньги, идут к лекарям. А в лечебницу привозят кого не жалко, вот и…
Кажется, я понимаю, что делает там Карнеш Тирлен. Денег он берет много, тех, кто может воспользоваться его услугами, единицы, да и клиентами он перебирает. Значит, навыки теряются. Богатых-то не просто лечить надо – вылечивать. А где руку набивать? Да вот в лечебнице и…
И выглядит со стороны великолепно: вот какой я милосердный! Помощь людям оказываю. И поле для практики более чем обширное. Да такое, что за многих никто с него и не спросит. Хоть каждого второго умори. Кто жаловаться будет? Моряки, вечное перекатиполе? Рофтеры? Нищие? Проститутки? И кто их будет слушать?
А самое плохое, что и я-то тоже отрабатываю на них свой дар. Порядочно ли это?
Нет.
С другой стороны, я и не собираюсь казаться лучше, чем я есть. Пусть это не самый красивый мой поступок, но мы в результате получаем что хотим. Люди – избавление от болезни. Я – рассеивание своей силы и наработку практики. И все довольны. То же и с господином Тирленом. У каждого своя выгода. И так в чем-то честнее, чем прикрываться высокими словами.
Кольцо подмигнуло медным бочком. Странно, медь со временем темнеет, а это… Гладкая голубая пластинка полностью утоплена в медный ободок. Не помешает, не зацепится… Знала старуха, что дарить.
Что ж, положимся на судьбу. Пусть кольцо отведет от меня зло. А сейчас – спать. Завтра будет тяжелый день.
Глава 2
Маркиз Террен посмотрел на верного Лорта. Сейчас мужчина чувствовал себя намного лучше, а потому и окружающим миром интересовался гораздо интенсивнее.
– Так что удалось узнать по нашей девочке?
– Очень мало. В Алетаре она около года.
– Вот как?
– Пришла с караваном, который вел шифф Нарис.
– Откуда?
Лорт замялся.
– Сейчас я не могу ответить на этот вопрос. Возможно, позднее.
– Почему?
– Госпожа Лимира была занята переживаниями за дочь и не обратила внимания, когда девушка прибилась к каравану. Это же не дорогая карета, а дешевые телеги. Кто-то появляется, кто-то уходит…
Маркиз кивнул.
– Насколько мне известно, у шиффа есть записи.
– Да, но шиффа сейчас здесь нет. Он ушел в Мирол, к его западной границе, в загорье.
Маркиз нахмурился.
– Тебе не кажется, что эта… госпожа – врет?
Лорт покачал головой.
– Не думаю. Можете с ней сами поговорить, господин, но… это ж не благородная дама. Это мать, которая ехала к больной дочери и не знала, застанет ли ту в живых. На Ветану она обратила внимание после несчастного случая.
– Какого?
– Была гроза. Молния ударила в дерево, пострадали люди. По свидетельству госпожи, именно наша девочка оказала им помощь и сделала это хорошо. Никто не умер. После этого шифф перевел ее в «чистую» часть каравана и снизил плату, а сама Лимира решила воспользоваться ее услугами.
– И не прогадала.
Маркиз задумчиво потеребил пальцами кустистую седую бровь. Раньше и брови, и ресницы у него были черными, но после того удара поседели. Он весь стал словно лунь, и это огорчало маркиза. Знать, конец близится. Но хоть дела свои он уладить сможет. А если повезет – то и о сыне позаботится.
– Откуда шел караван?
– Так из Мирола.
– Наша девочка из благородных, определенно.
– Или бастард. Может быть и так, и этак.
– Надо потихоньку навести в Мироле справки. Сначала в той части, которая на нашей стороне гор, потом и в загорье. Искать будем молодую девушку, аристократку, какая она есть. Заметь – мага.
– Именно аристократку?
– Да, Лорт. Не верю я в бастарда. Девочка прячется что есть сил, но внутреннее достоинство не скроешь. Будь она приемышем, вела бы себя иначе. Была бы благодарна, покорна, унижена… Когда получаешь кусок хлеба из жалости, это очень заметно. Ветана не такая. Когда она расслабляется, то ведет себя, как и моей жене не всегда удается.
Лорт непочтительно хмыкнул. Госпожу маркизу он не слишком уважал.
Да, девочку взяли из нищеты, чтобы родить наследника, разыграли втемную, только она-то этого не знала. И клятвы свои брачные нарушала осознанно. К тому же была достаточно легкомысленна, глуповата и простовата. Ну какая умная женщина признается первой встречной лекарке?
Так что маркизу Лорт не уважал, но внешне этого не показывал. Наоборот – отношения у них были самые безоблачные. И это понятно. Маркиз умрет, а наследник его останется. И Лорт будет рядом, как заботливый дядюшка и воспитатель. А для этого Даилина Террен должна быть уверена, что Лорт предан как ее мужу, так и ей. Равноценно.
Маркиз наградил друга насмешливым взглядом.
– Ты все понял?
– Да.
– Шифф Нарис водит караваны только по Миролу?
– Насколько я знаю – да. Но это ничего не дает. Девочка могла сначала прийти в Мирол, а уж потом к нам. И не похожа она на миролку, те светленькие.
– Могла. Но будем надеяться на лучшее.
– Это займет время. Много времени.
Маркиз кивнул.
– Пусть так. В конце концов… Обидно умирать, не разгадав эту тайну!
Лорт хмыкнул еще непочтительнее.
Было в могущественном маркизе нечто мальчишеское. До сих пор не убитое жизнью и временем. И пусть об этом знал только он – не важно. Хорошо, когда твой друг не просто дворянин, но и человек. Очень хорошо.
И все же доверять тайну Ветаны маркизу Лорт не спешил. Еще наделает каких глупостей, потом не расхлебаешь. А поискать, кто она и откуда прибыла… При всем своем уме маркиз немного наивен и твердо уверен, что Лорт от него никогда и ничего не скроет. Собственное мнение Лорта в расчет не бралось. А оно имелось.
Лорт был свято уверен: если знает один – не знает никто. Знают двое – знает Алетар. О маге жизни известно пока только ему. Сама Ветана не в счет, молчать будет из чувства самосохранения. А Лорт промолчит… да по той же самой причине!
Жить охота! Долго и счастливо! И чтобы маркиз жил, и семья его. Если о маге жизни узнают, начнется такое… Ветана уцелеет – кто же убивает такое полезное существо. А вот маркиз? Кто он для Храма? А сам Лорт? Даилина?
Их просто уничтожат. Не те, так эти, чтобы никто не проговорился. Потому что Риолон и Теварр не одобрят появления в Раденоре такого полезного субъекта. И могут принять решение в духе: «не мне, так и не врагу».
Так что…
Молчать, молчать и еще раз молчать. И молиться, чтобы тот убитый храмовник никому и ничего не успел сказать. Крепко молиться, авось Светлый услышит.
Но вслух Лорт ничего не сказал. Просто согласился с маркизом и отправился узнавать о прошлом Ветаны, что сможет.
* * *
От градоправителя я выходила счастливая и довольная. Я – алетарка! С этой самой минуты я – алетарка! Хотя далось не просто. Еще Алетар Раденор распорядился так. Если человек хочет переселиться в Алетар, он должен иметь здесь собственность. А Александр Раденор добавил еще несколько примечаний. Хочешь получить гражданство – изволь три года отработать на благо приютившей тебя страны. Официально.
Как?
Да хоть улицы мети, кто тебе запретит? Важно, чтобы официально работал и приносил пользу приютившей тебя стране. А зачем ты иначе нужен? Просто потому что это ты – и ты хороший?
Раденоров подобное не убеждало. Хороших много, места мало.
Разумеется, узнав о моей работе, градоправитель отправил меня именно в ту лечебницу для бедных. На три года. И я не возражала. Прийти на рассвете, уйти в полдень, а остальное время – мое, личное. Платят, конечно, копейки, пять золотых в месяц, но ведь и подрабатывать не запрещают? Дом мне теперь снимать не надо, одежда есть, а остальное… Справлюсь. Заработаю.
Вот с этими мыслями и приказом я и отправилась в лечебницу.
Карнеш был там.
– Вета?
– Утро доброе. А я тут с приказом…
Тирлен взял у меня из рук свиток. Прочел, подумал пару минут.
– Так… пошли?
– Куда?
– К начальству твоему. Договариваться будем.
– Зачем? – искренне не поняла я.
Пришла к начальнику, показала бумагу, получила работу… Разве нет? К чему тут еще и помощь?
Карнеш потрепал меня по волосам, почти отечески.
– Эх, Вета. И откуда ты такая наивная взялась? Вот смотри. Лечебница – большая. Приходящих лекарей – шесть. Болящих тут несколько сотен, а лекарей, которые числятся на службе, всего три штуки. И тут ты. Четвертая. Являешься и говоришь, что готова работать! Как ты думаешь, что произойдет?
Пожала плечами. Откуда я знаю?
– На тебя повесят обязанности всех лекарей. Ты тут не до обеда работать будешь, а круглосуточно.
Работы я не боялась. Но…
– И учти – ты сейчас в некотором роде существо бесправное.
– То есть?
– Если тебя отсюда выгонят, в канцелярии градоправителя могут и отказать в получении гражданства.
– Почему?
– Потому что у местного главного есть неплохие связи. Так что пошли договариваться.
Карнеш полез в шкаф и извлек бутылку старого и даже по виду весьма дорогого вина.
– «Ирнейская лоза», двадцатилетка.
– А зачем?
– М-да. Учить тебя и учить. Запомни на будущее: в кабинет к начальству надо открывать дверь ногой.
– Зачем?
– Не зачем, а почему. Потому что руки заняты.
Я помотала головой и решила довериться старшему. Авось хуже не будет? Почему-то в комплект умений аристократки (язык цветов, кокетство, язык веера, шитье, варка мыла, ведение домашнего хозяйства и прочее) не входило умение договариваться с вышестоящими личностями. Во всяком случае, так договариваться. Вот с королем, с более титулованными… Но и тогда… А с начальством? Нет, этого в жизни аристократов не бывает. Нет у них начальства. Увы.
Будем учиться.
* * *
Управляющий лечебницей для бедных оказался мужчиной в возрасте. На первый взгляд лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Седой, полноватый, крепко сбитый, с красноватыми прожилками на носу, которые явственно указывали, зачем Карнеш взял бутылку. Тирлену он обрадовался, как родному.
– Карн! Заходи, дружище! А это кто?
– А это моя девочка, помнишь, я говорил?
– А, Ветана… да?
– Память у тебя, Растум, десятерым бы хватило!
Мужчина расплылся в довольной ухмылке.
– Да вы проходите, садитесь. Как дела, Карн? Как жена, дети?
– Не жалуемся. Жена пилит, дети денег требуют, все как обычно. Ты-то как?
– Мысли читаешь, дружище. Все то же, все так же. Тяжко.
– А куда денешься?
– Это верно. И некуда, и неохота. Так что тебя ко мне привело?
– А если я просто о здоровье справиться? О жене, о детях?
– Э, нет. Ты бы попроще вино взял. А «Ирнейская лоза» двадцатилетней выдержки так просто не распивается.
Карнеш ответил широкой улыбкой.
– Умен ты… Слушай, девочка за гражданство старается, ее к тебе на три года отправили. Поможешь?
– Что, она вообще работать не хочет? Тогда бутылкой ты не отделаешься!
– Хочет-хочет. Просто… Не наваливай на нее сверх меры? На рассвете пришла, в полдень ушла?
– Ты же знаешь: у меня трое, да ты еще…
– Загонишь девочку – хуже будет. Ручки у нее золотые, голова тоже светлая. Поможешь – так она лучше меня будет!
Вот тут я удостоилась заинтересованного взгляда маленьких голубых глазок.
– Серьезно? Такая же умница?
– Пока – нет. Но надеюсь, что только – пока.
Показалось мне – или что-то свое они вложили в эти фразы? Не знаю, нет, не знаю. Хоть меня родители и учили, но ко двору я не выезжала, практики маловато.
– Тогда Светлый просто велел ее поучить. Значит, так… – Мужчина повернулся ко мне. – Про закрепленные палаты, конечно, забыть придется. Будешь, как и остальные. Пока Карнеш тебя поучит…
– Растум!
– Ну ладно! Месяц будешь в ученицах у Карнеша, потом начнешь работать наравне с прочими. Карн, познакомь девочку с ними!
– И так собирался.
– А я тогда со следующего месяца расписание перекрою. Так что настраивайся, девочка. Три дня с рассвета до полудня, потом суточное дежурство, выходной и опять три дня с рассвета до полудня. Поняла?
Я подумала.
– Да, кажется, понимаю. Спасибо.
Все логично.
Лекарь в лечебнице быть должен круглосуточно. Хоть один. Мало ли что? Мало ли кому плохо станет. Соответственно, если нас четверо, то сутки через трое. И на следующий день отсыпаться. Это правильно.
– Скажите, господин…
– Харни Растум. Можешь просто Растум.
– Господин Растум, а смогу я принимать своих больных, если ко мне придут?
Мужчины переглянулись с непонятным выражением. А для меня этот вопрос был нешуточным. За время жизни в Желтом городе я обросла знакомствами, друзьями и даже постоянными больными, которым могла понадобиться в любое время дня и ночи. И сказать им, где меня искать, или записку оставить…
– А девочка-то не промах, – хмыкнул мой… да, теперь мой начальник!
Так странно…
– Она умничка. Я же говорю – подучить надо.
Растум снова хмыкнул и выставил на стол два стакана.
– Ладно. Подучим. Что, разливай!
– Сейчас. Вета…
Поняв намек, я встала и чуть поклонилась. Вежливо так.
– До свидания. Завтра я прихожу?
– Да, буду ждать, – отозвался Карнеш.
Я закрыла за собой дверь и быстро огляделась. Никого. Да, знаю, аристократки не подслушивают. Только я теперь в мещанском сословии, а значит – можно!
Из-за двери донеслись мужские голоса.
– Ты где эту девочку нашел?
– Сосватали. Сказали – неглупая, руки вроде хорошие.
– А сосватал кто?
– Не поверишь! Моринар. Который палач.
– А он к ней каким боком? Любовница?
– Шутить изволишь? Ты девочку видел? На ней крупными буквами написано – не тронь, укусит!
Не укушу. Но пну. Больно.
– А тогда что?
– Да я точно не понял. Его ж не расспросишь. Сказал – столкнулся.
– А девчонку ты не расспрашивал?
– Раст, ты иногда как скажешь… Ты бы рассказал?
– Нет.
– Вот и она не скажет.
Сказала бы. Чего тут скрывать? Эта история – позор для герцога, а не для меня, вот!
– Так что подождем. Приглядимся, приручим…
– Ты ее в свою команду хочешь?
– Не знаю. Посмотреть надо. Шарт что-то юлить начал…
Послышались шаги. Я совершила громадный бесшумный прыжок и с самым независимым видом направилась прочь. Сегодня дома отдохну. Если получится.
Мимо меня пронесся мужчина лет тридцати. Высокий, худой, усталый, под глазами круги, лицо аж серое… Зеленая форма. Лекарь? Один из моих коллег?
Но дверь к начальству он распахнул пинком.
– Растум! Если ты эту шалаву не уволишь, я тебя сейчас самого…
Дальше пошла такая матерщина, что я сморщилась и ускорилась. Фу…
* * *
Отдохнуть дома мне не дали. И часа не прошло, как поскреблись в окошко.
– Госпожа Ветана, можно вас?
Можно меня, можно… Куда ж я денусь?
Девушка выглядела откровенно печальной.
– Что случилось?
– Отец…
Из грустного рассказа выяснилось следующее. Девушка – дочь плотника с красивым именем Хряст. Зовут ее Мелли, еще есть брат и сестра. Отец у нее замечательный. Настолько хороший, что мама сбежала еще лет десять назад, а вот детям бежать было некуда. Остались с любящим отцом – на свою беду.
Папа же с горя (а то не горе, что ли – на свет появился!) запил. И пьет вот уже лет пятнадцать. Мастер он – золотые руки. Мебель ему заказывают часто, и во время выполнения заказов он капли в рот не берет. А вот как выполнит, так и отмечает радость. И проходит это бурно. Очень. С топором за девушкой уж гонялись раз шесть. Почти рутина. Табуретками швырялись, убить грозились. Да нет! Не могли!
Это ж папа! Он хороший, просто несчастный!
Объяснять девушке, что пьяная скотина по определению несчастной быть не может, потому что это – скотина, ей такие высокие эмоции недоступны, я не стала. Просто молча слушала.
У девушки подрос брат. Ему на днях стукнуло четырнадцать лет, и парень вытянулся как-то резко, за год. Когда отец в очередной раз швырнул в девушку табуреткой, мальчишка перехватил ее на лету, да и пустил обратно. Так удачно, что дети до сих пор не знают, жив их батюшка или померши уже.
У меня язык чесался сказать, что я добивать не умею, но пришлось молчать. Хотя зло брало при взгляде на терпеливое личико девушки. Убивала б таких папаш! У тебя же дети, семья, ты за них отвечаешь! И винище жрать?
С-скотина!
Жаль, нет такой магии, которая от вредных привычек излечивает. Маг воды может очистить тело человека от последствий подобных излишеств, только потом этот тип опять запьет. Или в смолку вцепится. И есть ли смысл трудиться? Хочет кто-то себя гробить?
Кабак в помощь!
Девушка моего состояния не замечала, а я слушала, как она рассказывает про отца, про брата, про сестричку, которая еще маленькая, так что она их, конечно, не бросит…
Конечно.
А спустя десять-пятнадцать лет, когда выдаст замуж сестру, кому будет нужна она сама? Но и уйти, оставив малышей с алкоголиком? И переживать каждый день, каждый час, как они там? Хорошим ли будет брак, где жена на две семьи рвется? И так плохо, и этак. Нет здесь верного ответа. Или себя загубить, или родных подвести.
Дом встретил нас тишиной и неодобрением. Тихо-тихо лежал мужчина на полу. Неодобрительно смотрел парнишка четырнадцати лет, сильно похожий на сестру. Тонкое лицо, вихры над высоким лбом, карие щенячьи глаза…
– Лекарка? К этой твари?
– Лерт! Прекрати!
Я скинула плащ и направилась к мужчине на полу.
Повернула, пригляделась.
– Мелли, погрей воды, пожалуйста.
– Да, госпожа Ветана.
Девушка исчезла на кухне. А я посмотрела на парня.
– А ты ведь его убить хотел, верно?
– Да пошла ты…
Но мне и так подтверждений не требовалось. Я все поняла по расположению раны. Над виском. Повыше, так, что жизни опасность не угрожает, но целились-то явно не сюда! Парнишка хотел убить.
– Я-то пойду. А вот куда отправишься ты, если его жизни лишишь?
Задавая этот вопрос, я успела уже достать ножницы и принялась выстригать место вокруг раны. Надо обработать, проглядеть. Да и заноз от табуретки… Даже странно. Плотник – и такое занозистое дерево?
– Не ваше дело.
– Не мое. Только и твоя сестра с малышкой не выживут, окажись ты на каторге.
Мальчишка насупился.
– Это вы Мелли не знаете. Она сама отцовские заказы до ума доводит.
Вот оно, значит, как? Что-то такое я и подозревала. Только…
– А ты представь, что о ней говорить будут? Репутацию ты ей создашь такую, что только на панель идти. И то – не примут. Какая уж там работа, какие табуретки! Сейчас вы хоть что-то получаете, можете выжить, а потом? Или ты в чудеса веришь?
Парень насупился, но крыть было нечем.
– А что? Ждать, пока он меня зароет? Или Мелли?
Ждать определенно не стоило. Печально, но факт. Если папа имеет привычку швыряться табуретками, однажды ты обнаружишь себя в гробу. Потому как ему надо попасть один раз, а тебе уворачиваться – постоянно. И у кого везение кончится раньше – не вопрос. И так ясно.
– Я сейчас, конечно, ему помогу. Но… ты ему вино доставляешь?
– Я.
– Вот, возьми.
Я вытащила из сумки флакончик.
– Яд, что ли?
– Нет. Слабительное. Очень советую подливать, начиная с третьей бутылки. Опасности нет, но в сочетании с вином появятся у него и боли в животе, и рези, и понос на сутки. Не до табуреток окажется.
Мальчишка злобно усмехнулся.
– Спасибо.
Снотворное или что-то посильнее я давать не решилась. А вот слабительные капли в самый раз. Можно хоть весь пузырек выхлестать – ничего страшного не случится. Разве что из туалета дней пять не вылезешь. Пусть пьет.
– Если что – я к вам еще обращусь?
– Твоя сестра знает, где я живу.
Закончила промывать рану, и теперь шила. Наживую. Все равно у мужика состояние бревна обыкновенного.
Я получила свою плату, попрощалась с ребятами и отправилась домой. Да, теперь это мой дом. Мой. Дом. И как же приятно это звучит!
Я дома…
* * *
Приближенный Фолкс готов был убить. Знать бы только – кого именно? Легко ли найти в Алетаре мага жизни? Сначала казалось – да. Шантр обещал, что-то сделал… И пропал! Вот и гадай теперь: то ли нашел мага жизни и сбежал с ним, обеспечив себя на всю оставшуюся жизнь, то ли нашел мага жизни и его убрали хозяева последнего? Не может ведь такое ценное имущество, как маг жизни, быть бесхозным? Не может, правда?
Или?..
Логика помочь не могла. Сведений было слишком мало. А остальное… Шантр Лелуши все же был почти гением. Ни один из отирающихся при Храме магов не мог не то что повторить его творения – даже просто использовать по назначению! Скандальный, сварливый, склочный, но Шантр творил такое, что оставалось лишь завистливо вздыхать. А сейчас…
Что толку, если одно устройство крутится и взблескивает синими огоньками, второе чертит спирали на песке, а третье показывает волны в хрустальном шаре? Результат-то где?
Ученики?
Да, есть такие при Храме. Но безмозглые. Шантр ведь толком их ничему не учил. Казалось, еще успеет. Жизнь распорядилась иначе. А делать-то теперь – что? Куда идти, где искать?
Лекарей вроде как проверили. Кто-то умирает, кто-то выздоравливает. Все нормально. Магов проверили. И где эта тварь прячется? Проверять по второму кругу?
Приближенный подумал и решил, что стоит подождать немного. Вот если будет еще всплеск активности… Надо выяснить, в Алетаре еще маг жизни или нет? Активность приборы установить могут, с этим ученики справятся. А там уж…
Храмы, если кто думает иначе, – это не просто место, куда можно прийти поплакаться и очистить душу. Это место, где из очистков души выуживают иногда настоящие жемчужины. Дать задание всем холопам – пусть расспрашивают прихожан. О лекарях, о чудесах, о магах. И как только что узнают – тут же проверять! Сразу и всенепременно! Иначе-то уже никак не получится!
Чтоб Шантра Темный лично драл, скотину такую!
* * *
На новую работу я шла с опасением. И зря. Стоило найти Карнеша, как все страхи развеялись дымом. Для начала меня проводили в большую свободную комнату. В ней имелся шкаф во всю стену, со множеством вертикальных секций. На дверцах были написаны имена лекарей. Также стояли большой стол, несколько кресел, топчан, застеленный пледом сомнительной чистоты, а на окне – даже несколько горшков с цветами.
– Смотри, Вета. Это лекарская. Здесь мы отдыхаем, переодеваемся, пьем взвар, обедаем. Одним словом, все для лекарей. Вот свободный шкафчик. Теперь твой. – Несколькими меловыми штрихами на дверце было быстро написано мое имя, и шкаф показал свои внутренности. Не пустые. – Здесь лекарская форма, два комплекта. Советую не стирать самой, а договориться с прачкой. Сюда каждый вечер приходит госпожа Лаури. Платишь шесть серебрушек в месяц – и она стирает твою форму. Оставишь грязное на скамейке, через день получишь чистое.
– А… не перепутается?
– Прикрепи на форму ярлычок со своим именем. Или просто имя вышей, мы все так поступаем.
– Понятно. Спасибо. А…
– Советую в лечебнице хранить запасную обувь. Скоро осень начнется, зима, в сапогах будет тяжко. Да и грязь…
– Я принесу.
– Здесь в шкафчике сладости, вино, заварник, мед, варенье, травы… Обычно сюда идет благодарность от больных. Или если сама захочешь что-то принести.
Подумала, покачала головой.
– Я готовлю плохо, да и времени нет.
– Хорошо ли, плохо ли, а проставляться придется.
– Проставляться?
– За углом есть лавочка. Купишь там пирогов, несколько бутылок вина, и принесешь сюда. Скажешь – для коллег по работе. Пироги бери с фруктами. Не знаю, чье мясо туда пихают, но…
Меня передернуло.
– Ладно. Когда?
– Сегодня вечером. Сможешь?
Смогу, куда я денусь.
– С коллегами я тебя по дороге познакомлю. А пока давай проведу по лечебнице. Младшему составу покажу.
– Младшему?
– Уборщицы, служительницы. Учти, с ними лучше не допускать панибратства. Командуй, а иначе на шею сядут. Они здесь не просто так работают.
– А…
– Сама увидишь. Пошли.
Меня подхватили под руку и повели по лечебнице, комментируя окружающее.
– Здесь перевязочная. Все бинты, все материалы хранятся здесь. Здесь кабинет для процедур. Мало ли, клизму поставить, не на глазах же у всех. Здесь комната для служительниц. Пошли.
Не успела я и «мяу» сказать, как меня втолкнули внутрь. И я захлопала глазами перед кучей народа. Это пару секунд спустя я поняла, что их всего семь человек. Но с первого взгляда показалось – толпа. И вся эта толпа воззрилась на меня недружелюбными взглядами.
– Доброе утро. Знакомьтесь, дамы, это госпожа Ветана. Она теперь здесь работает.
«Дамы» отозвались бурчанием разной степени недовольства. Я вглядывалась в их лица.
М-да…
Две девушки – явно «подвижницы». Из тех, кто стремится приносить пользу людям, но быстро перегорает. Еще четверо – дамы разного возраста, но одинаковой эмоциональной усталости. С печатью безразличия на серых от усталости лицах. И одна… Кажется, я поняла, о ком вчерашний лекарь сказал «шалава». Юбка с разрезом, кофта в обтяжку, грудь напоказ, волосы в прическу, краски на лице – соскабливай и стены штукатурь…
Зря вчера мужчина разорялся. Таких не выгоняют. Даже в нашем поместье была парочка. Очень, очень полезны, если знают свое место. Мало ли кто случится: гости, друзья, сына просветить надо, хозяин с женой поссорился, напряжение снять придется…
Все я понимаю, но… не одобряю. Лицемерие?
Да, наверное. Тем более девица смотрела прямо на меня и нахально морщила нос. Ага, все крестьянки, а я дворянка? Так, что ли? Я в ответ прошлась по девице пристальным взглядом, но даже хмыкать не стала. Просто отвела глаза, как от кучи навоза на дороге. Есть – и ладно, чего там рассматривать?
Не укрылось это и от Карнеша.
– Тамира, я кому вчера сказал!
– А что не так?
Темного крабом! У нее и голос глубокий, грудной, с придыханием. Тренировалась она, что ли?
– Сиськи закрыть, краску смыть, волосы убрать под платок. У тебя пять минут, потом сам тебя за дверь выволоку, поняла?
Поняла. Не поверила, но решила не нарываться. Медленно прошла мимо нас, выписывая бедрами непонятные фигуры, сильно хлопнула дверью. Оскорбленное достоинство. Неоцененное. Интересно, ей не приходит в голову, что активнее всего зазывают на гнилой товар?
Потом мне представили оставшихся шестерых дам. Я старательно запоминала имена – по старой привычке аристократов. Это простонародью позволительно спутать знакомых. Мы же держим в голове не просто списки лиц и имен, но и родословные.
И опять повели по лечебнице, показывая кладовые, кухню, палаты… Представили больным в трех палатах и объявили, что теперь я их личный лекарь. Палата с женщинами, с мужчинами, с детьми. Беспризорники с улиц, такие же мальки, как Шими. Всего четверо. Двое в беспамятстве, один со сломанной ногой, один после порки.
Ребенок. Десяти лет. Пойман на воровстве, выпорот, отдан в приют. Раны воспалились, и его отвезли в лечебницу. Лежит теперь на животе, лоб огненный. Жалко их. Взрослых – не так, а эти-то в чем виноваты? В том, что родители идиоты? Разные бывают обстоятельства, но…
Хотя какие, к крабам, «но»? Вот если я сейчас рожу ребенка, а потом со мной что-то случится, где окажется малыш? Да там и окажется. В приюте или на улице. И не факт, что выживет.
От таких мыслей даже слегка замутило. Но я продолжала обход вслед за Карном. Меня познакомили еще с двумя лекарями. Дорт Рональ и Терсан Лиртель со мной знакомиться не пожелали, ибо были – в хлам. От одного разило винищем, от второго – смолкой. Им сейчас что я, что королева – одинаково. С третьим лекарем мы тоже столкнулись, но в коридоре. Бертен Сенар как раз выходил из палаты.
– А, Карн?
– Берт…
Мужчины пожали друг другу руки. И Бертен (да, тот самый, который требовал уволить некую шалаву) перевел взгляд на меня.
– А это еще кто?
– Госпожа Ветана. Будет здесь работать.
– Ты зачем соплюшку тащишь на нашу живодерню?
Я оскорбилась сразу за все. И за «соплюшку», и за «тащишь», и даже за «живодерню».
Хам! Портовый!
– Выражения выбирай, – осек его Карн. – госпожа Ветана – можно Вета – будет работать здесь, чтобы получить раденорское гражданство.
– Понятно. А сами вы откуда?
– Из Миеллена.
– Вроде тоже неплохое место. И какими судьбами к нам?
– Простите, но я предпочла бы не распространяться об обстоятельствах моей жизни, – поставила я наглеца на место.
Получилось плохо.
Бертен покачал головой.
– Карн, ты с ума сошел. Ее тут сожрут наши бабы.
– Приглядим…
– Это ты за себя говори. Мне и без сопливых девчонок работы хватает.
– Берт…
– Все, я пошел. Работы много.
Мужчина скрылся в следующей палате, хлопнув дверью. Карн посмотрел на меня.
– Вета, вы не злитесь. Берт хороший человек и лекарь отличный, просто он душой за дело болеет. Тяжело здесь работать. Ни лекарств в достатке, ни денег – ничего. А людям-то помочь хочется.
Вот именно. Хочется.
Но я и пришла сюда, чтобы научиться лечить. Все же Марта была хоть и замечательной, но только травницей. Я знаю многое о растениях, могу правильно их собрать, высушить, приготовить, могу принять роды, разобраться с переломами, ранами… А вот так, как Карнеш с тем парнем, – не смогу. Умения не хватит.
Тут ведь и сила не поможет, тут сначала руками нужно поработать. Что толку затянуть рану, если в ней щепки и осколки останутся? Нагноение гарантировано, горячка, вскрывать придется…
Не хватает мне опыта, ой не хватает.
Сила выручает, но ведь на силе не все сделать можно! Так что… Кому живодерня, кому школа жизни. Я буду учиться, и учиться усердно. И лекарскому делу, и распределять силы правильно. Чтобы никогда не терять больного по своей глупости!
* * *
Вечером я «проставлялась». Купила вина, купила пирогов, перезнакомилась со всеми лекарями и даже сама выпила пару глотков. Хотя магам не рекомендуется, дар становится сложнее контролировать. Чем более ты пьян, тем активнее он рвется из-под контроля. Я бы и это не пила, но отвертеться не получилось. А остаток вина из бокала перекочевал в горшок с цветком. Авось выживет.
Начальник зашел на пару минут, похлопал меня по плечу, выразил надежду, что я приживусь на работе, и отправился домой. На этом торжественная часть была закончена, и все принялись за вино и пироги.
Лекари отнеслись ко мне по-разному. Бертен смотрел насмешливо и хмуро. Дорт Рональ и Терсаль Лиртен вино пили, но, по-моему, им что я, что свинья. Вот была б я ящиком с вином или комом смолки – дело другое.
Своих учеников Карн не пригласил – сказал, молоды. Приглашения не удостоились и служительницы. В их комнату для отдыха отнесли бутылку вина и несколько пирогов, и тем закончилось.
– Излишнее панибратство ни к чему, – поучал меня Карн. – Ты отдаешь приказы, они повинуются. Дай только волю, мигом на шею сядут и учить начнут. Они-то тут не первый год, а ты новичок, да девушка, да молоденькая.
Я не была с этим согласна, но и спорить не спешила. Карн здесь работает давно, ему виднее. А я пока послушаюсь, но пригляжусь сама, тогда и решу. Все же моя практика была проще, куда как проще. Я одна, наедине с больным, за мной только Светлый. Я и лечу, и убираю, и отвары готовлю, и белье стираю. А здесь куча народа, которым требуется командовать.
Похоже ли это на поместья?
Меня ведь учили быть женой, то есть строить прислугу в две шеренги, и чтобы никто не чихнул без разрешения. У меня неплохо получалось, но сработает ли это – здесь? Там-то я была априори главной. Меня бы слушались, потому что в моей власти было карать и миловать. А как здесь? Но занять свое место необходимо. Только вот как это сделать? Ничего, разберусь.
