Галина Ивановна Губайдуллина
Из ведьмы ужасная фаворитка
Королевство тёмных дроу. Городишко у границ леса с эльфийским названием Доэт.
Пёстрая толпа людского рынка с гомоном снуёт от прилавка к прилавку, от артистов бродячего балагана до сооружающегося помоста из поленьев для сжигания ведьмы. Музыканты из народа, не переставая, наигрывали весёлые мелодии на гармошках, дудках и скрипках. Среди людей ходят эльфы, гномы, синие и тёмные дроу, феи, орки и наги с чешуёй на лице.
Пахло весной. Под стать весёлому настроению окружающих ярко светит солнце. Праздник провода зимы в разгаре.
Женщина сорока лет тянет за собой пятилетнюю девочку, на них серые плащи с большим капюшоном, скрывающие лица. Это ведьма из дебрей леса Мюррел Сигер с дочкой. Колдунья уже не блистала красотой, зато ребёнок её был прехорошенький. Обе русые с кудрями, с пухлыми губами, голубыми глазами и красиво очерченными бровями. Мюррел очень любила старшую дочь, уже взрослую, Уму, вышедшую замуж за деревенского парня, не обладающую магией. Она гордилась старшенькой, гордилась, как та исправно вела хозяйство, угождала мужу, хоть прижила Уму в раннем возрасте, и соблазнитель сбежал в город на заработки, но любила больше младшей. Отец этой младшей Франчески, которую она любила называть Франкой, заезжий купец Виктор Сигер, младше любовницы на 10 лет. Ехал мимо, познакомился с разбитной бабёнкой, заделал дитя, но, наверное, чтоб сэкономить на трактирах, стал частенько останавливаться у ведьмы в лесу, даже с пьяных глаз женился, но наведывался к жене крайне редко, ведь где-то у богатея и дом был и склады, может, даже магазины. Но с каждым днём этот нелюбимый ребёнок влезал Мюррел под кожу, врастал в сердце…и вот сейчас так захотелось зацеловать малышку, прижать к себе от этого её зачарованного взгляда на маленького синего дракончика.
Видя заинтересованность девочки, хозяин дракончика громко зазывал:
– Магический снимок-портрет на мраморном плоском камне с моей зверушкой стоит золотой! Подходим, запечатлеем себя или семью!
– Снимок с живым драконом стоит золотой, детка, это очень дорого,– с сожалением потянула мать дочку в толпу.
Девочка вырвала руку и поинтересовалась:
– А с мёртвым?
Дракончик подавился дымом, откашливаясь. Его хозяин широко распахнул глаза на дерзкую девчонку.
Оттаскивая своего ребёнка подальше от дракончика, Мюррел налетела на тёмного дроу.
Заискивающе принялась извиняться:
– Покорнейше прошу простить глупую женщину!
Тёмный эльф высокомерно глянул на человечку и, не удосужив ответом, ушёл в толпу.
Мать пояснила Франке:
– Наши дроу хоть не такие пугающие, как в соседних княжествах и королевствах, где синие и голубые жестокие дроу с белыми волосами. А наши просто черноволосые и загорелые.
Ребёнок покосился на синекожих дроу и мысленно согласился с матерью, у синих совсем вида нет.
Сквозь толпу погнали провинившуюся ведьму. Франческа с ужасом наблюдала, как красными, замёршими ступнями по слегка подталому снегу тяжёло после побоев, свидетельства коих кровоподтёками выступали из под драной, чёрной одежды, идёт красавица.
Толпа в бешенстве орала:
– Наказать ведьму! Это она мор наслала на скотину!
Жестокие люди били и толкали бедняжку, она падала, а стража из тёмных дроу за шиворот поднимала её и волокла к готовому месту казни.
Мюррел схватила дочь и побежала в сторону от сурово действа, но Франческа из под её плеча поднимала голову и видела быстро разгорающийся костёр. Крик сгораемой ведьмы выбил слёзы из глаз девочки. Она натянула капюшон до носа, чтоб этой жалости никто не видел. А то у злобной толпы хватит ярости и подлости бросить в огонь и дитя.
Мать шептала ей:
– Ведьм часто обвиняют в эпидемиях…Забывая всю нашу доброту и самоотверженность в борьбе с ранениями и болезнями…
В лесу ещё снег не таял, блик солнца на ледяной дороге ослеплял. Приятное дуновение весеннего ветерка ласкает кожу лица, девочка забыла печали и, посасывая карамель на палочке, радостно вдыхала запахи набухающих почек деревьев. Мюррел и Франка потеснились на край, пропуская подводу с сердитым мужиком, тот вёз вязанки дров.
Путницы вошли под сень вековых дубов, значит дом близко. Красавец-отец Виктор Сигер перед праздником привёз обоз товаров в город Доэт, пришёл к семье на несколько дней. И благостная, умиротворяющая тишина их дома резко сменилась на ругань, обвинения и примирения родителей.
Вот и сейчас, стоило Мюррел с дочкой войти, Виктор, зачёсывая пятернёй пышные каштановые волосы, поинтересовался:
– Много ль подарков себе купили?
В их лесном доме много окон со светло-жёлтыми тонкими шторами. Мягкая мебель цвета компота из черёмухи.
Жена с укором глянула и резанула правду в лоб:
– Виктор, скажи, у тебя в каждом городе по семье, да? Потому ты ущемляешь меня и ребёнка?
Мужчина покраснел, стал нервно отряхивать добротный синий сюртук, пряча глаза.
– Понятно,– горько вздохнула Мюррел и принялась раздевать дочь.
– У тебя тоже есть ребёнок от другого мужчины,– напомнил Виктор, затем едко добавил,– Да, у меня много бастардов, потому особо на дивиденды с торговли не рассчитывайте.
Франка с детской непосредственностью уточнила:
– Мам, почему ты выбрала такого злого, вредного папа?
– Любовь выбирает не разумом, а сердцем,– ещё грустнее вздыхая, поделилась житейским опытом мать.
– Ты, что не могла выбрать себе в мужья мэра или принца из богатого королевства?
Женщина рассмеялась и предвкушающе проговорила:
– О, я посмотрю: какого ты себе принца найдёшь в мужья.
Прошло 13 лет. Превратившаяся в красавицу Франческа стала, как мать, ведьмой. И вот чудесным летним утром она в простом хлопковом белом платье отправляется в лес с котомкой для сбора трав. Всё небо покрывают длинные розовые облака, на востоке жёлто-золотые от встающей звезды. Весело застрекотали, зажужжали насекомые. Запели птицы. Загукала, отправляясь спать, сова.
Из-за деревьев выскочил могучий зелёный орк.
– Фу, Бугаром, напугал!– прикрикнула на него девушка.
– Не ори, заполошенная, я тебе розовый кварц сыскал,– по-доброму отозвался её друг.
– Ой, молодец! У зелёной ведьмы обязательно должны быть янтарь, бирюза и розовый кварц. Янтарь у озера нашла, а ты вот розовый кварц отыскал. Нога прошла после ранения?
– Твоими заботами ни гноя, ни глубокого шрама. Франка, а можно мне в этом лесу жить недалеко от вашего дома?
– А кто тебе запретит-то? Живи. Дичи и зверья полно. Король дроу Кристениэль Кзерни охотиться всем разрешает. И нам всё не так страшно. А то маги-некроманты чудят порою, нежить оживляют, а та потом всё крушит на пути.
Орк расплылся в клыкастой улыбке.
Спросил:
– Тебе травки помочь собрать?
– Не, я тут каждую полянку знаю.
Бугаром протянул розовый кварц ведьме. Та чмокнула громилу в щёку, забрала камень и поскакала по лесу, припевая.
Умаявшись от жары и сбора лекарственных растений, Франческа прилегла у самой кромки воды озера, подол белого платья касается воды. Она отчуждённо наблюдает, как платок в её руке треплет колыхание воды. Сидящие на круглых листьях кувшинок лягушки смотрят на ту, которая нарушила размеренную жизнь водоёма.
Вдруг возникло ощущение чужого взгляда. Франка резко обернулась. Ну, точно! В кустах малины, краснеющей от спелых ягод, вуайерист!
– Эй, ты! Как прошёл через непроходимую чащу?!
– Я же эльф,– отозвался с усмешкой незнакомец, выходя к озеру.
Ведьма села, отыскала быстро нож в котомке и направила на мужчину. Мокрый подол платья прилип к лодыжкам.
Мужчина улыбнулся. Правильные черты лица, такой редкий у эльфов русый цвет длинных волос, у этого ещё и с чёлкой, крупноватый нос, большие синие глаза, брови стандартные для эльфов – чёрные, густые, длинные и высокие. На левую щёку и шею нанесены белые магические руны. Вот только красота эльфа не тронула душу девушки. С крепления его плаща свисает на цепочке кулон с рубином, который странным образом замигал. Чёрная куртка с полосками белой ткани наискось, лацканы и ворот с двумя каймами этой же белой ткани, белые наплечники с серебристыми рунами. Чёрная рубашка со шнуровкой до стоячего воротника. Мокасины и лёгкие чёрные брюки. Колчан со стрелами за спиной. Под плащом угадываются мечи.
– Привет,– поздоровался незнакомец.
– Разве мы знакомы?
– Конечно! Вот кого ты вчера во сне видела?
– Так…Сейчас вспомню…Толпу вампиров и собачку с лишаями! Шарик, это ты?– храбро отбивалась Франка.
– Меня Бинариэль зовут,– вновь улыбался эльф, оценивая несговорчивость незнакомки,– Ты романтическая особа?
– Не особо,– отвечала с полным равнодушием, затем намекнула на возможный древний возраст представителя ушастых,– А Вам не поздновато за молоденькими девицами гоняться?
– Ничего так не омолаживает, как возвращение к ошибкам молодости.
Сейчас он продемонстрирует этой красавице что-нибудь выдающееся из своего арсенала обольстителя.
– Мечтаю подарить тебе свою фамилию, родовой замок и дивиденды в банке, а ты мне даже не улыбаешься.
– Подаришь значит…А сам куда пойдёшь?– рука Франки с ножом опустилась на коленки, напряжение сошло, но доверять причин ещё не было.
Эльф рассмеялся.
– Так ты – ведьма,– наконец, дошло до него,– Потому и красота твоя слишком притягательна…
– Запомни, эльф, женщины, которые бросаются в глаза, никогда не бросаются на шею. Ишь, богатством обольстить хотел, так мы тебе и поверили.
– А жених у тебя есть?
– Не было никогда. В лесу постоянно нахожусь, в город редко хожу, да и то с отцом или матерью.
– Отошёл от Франки!– раздался окрик орка Бугарома, который замахнулся на эльфа большим камнем.
– А это кто?– полюбопытствовал Бинариэль.
– Охранник мой,– гордо представила друга девушка.
– Вижу: ранение у него недавно было, и лечащую ауру ощущаю, исходящую от тебя…Действительно просто охранник,– закивал эльф, крикнул орку,– Я ухожу! Не бойся за Франку.
И длинноухий исчез в зарослях.
На следующий день, собирая смородину и малину в лесу, за ягодными кустами Франческа услышала жалобный, еле слышный зов:
– Помогите…
Вытащив свой нож, девушка с опаской выглянула в сторону голоса.
На траве лежит мужчина средних лет без руки, причём рана жуткая, рваная, кровоточащая.
Тот пояснял:
– Нежить откусила…насилу добежал до тебя…Но ослаб…Помоги.
И тут за деревьями показались облезлые, полусгнившие зомби. И что делать? Франка не знает ни начертательных рун, ни ударов из боевой магии…Бежать? Дядьку раненого жалко…Хоть бы на дерево смог залезть…но ранен же…
А под ногами кто-то завозился, девушка опустила туда взгляд…Спаситель ты наш! Эльф Бинариэль стремительно чертит руну оберега, та засветилась, делая её и раненого невидимыми для нежити. А сам, выпрямившись, вынув мечи, принялся планомерно уничтожать восставших из могил. Вот такой бы эльф в хозяйстве пригодился! И боевой маг! И руны чертит! Поди ещё, как все из его народа, в травах разбирается.
Когда Бинариэль покончил с толпой нежити, помог Франке дотащить раненого до её дома, где Мюррел деловито приготовилась оперировать повреждённую руку, как оказалось, охотнику. В свои 53 года она выглядела на 40.
Сорокатрёхлетний Виктор Сигер спросил эльфа:
– Маринованных кузнечиков будешь пробовать, пока бабы мужика спасают?
– А давайте!
Хозяин пригласил Бинариэля на кухню.
Там оказался жёлто-зелёный в крапинку окрас стен. По углам пучки трав, кои не уместились в многочисленные зелёные серванты. Зелёная раковина из фаянса. Деревянные стулья. Зелёная скатерть на столе. Коричневая коротенькая шторка с зелёными листочками над небольшим камином. Но полке над ним кукольный домик со времён детства Франчески, фарфоровая статуэтка гончего пса, маленькие голубые блюдца.
Отец Франки поставил плошку с оным кушаньем, варёную кукурузу в большой чашке и ягодный пирог нарезал.
Гость, помыв руки, сел с отцом Франки.
Виктор сетовал:
– Раньше купцом я был. Нормально так жил…И в каждом городе по семье было…Но однажды, 10 лет назад, вот в этом лесу разбойники отняли обозы с товаром, перебили много моих людей…вот и скрываюсь от всех здесь…Все думают, понятное дело, что тоже погиб тут…ладно, младшей сестре дом большой достался, если за долги не забрали…Думаю: карма всё это…видимо, нельзя ведьм обижать…Или с ними лучше не путаться…
Эльф молча ел, вникая в рассказ мужчины, и налегая на кукурузу.
Мужчина достал из полы сюртука бутыль с самогоном, налил в стопку, кивнул в сторону спиртного Эльфу, тот отрицательно помотал головой, тогда хозяин выпил, и продолжал уже развивать политическую тему:
– Сидит наш король дроу Кзерни под землёй, носа на поверхность не кажет, что у простых людей и нелюдей делается не знает! А вон как нежить в лесах куролесит! Покоя нет! Хорошо тут ещё орк помогать взялся. А ты – иммигрант или в гостях здесь у кого?
– Я – подданный своего королевства, королевства Священного Леса.
К ним вышли женщины.
Дочь доложила:
– Раненый спит ещё после снотворного.
Хозяйка посетовала мужу:
– Перестань злоупотреблять алкоголем.
Виктор вскинулся:
– Когда я зло употреблял? Всегда с радостью, только с удовольствием.
Эльф предложил ему:
– Я мог бы спонсировать Вашу новую деятельность в сфере торговли. Одолжить денег под залог свободы Вашей дочери.
– Франку в полон?!– взревела мать.
Муж цыкнул на неё:
– Заткнись, баба, когда мужики беседуют!
– Других своих детей в заложники отдавай!– не унималась Мюррел.
– Этот эльф спас нашу дочь от нежити, думаю, ему можно доверять,– парировал Виктор.
Бинариэль пафосно заявил:
– Я не причиняю вред женщинам.
– Мы видим Вашу особу впервые,– подбоченилась старшая ведьма.
– А не могли бы Вы мне комнату сдать? Будем чаще видеться…– хитро прищурился эльф.
Мать Франчески допытывалась:
– Вот что ты задумал, длинноухий?
Тот парировал:
– Если бы я хотел украсть Вашу дочь, то для меня это не составило бы никакого труда. Открыл портал – и уже дома.
Мюррел кивнула, да, у эльфов высокие магические способности и технологии, задумчиво протянула:
– И сколько же содрать с тебя за постой?
Эльф выложил на стол серебряную монету, спросил:
– За 5 дней этой платы хватит?
– Кормилец ты наш, поилец,– радостно поддакнул хозяин, пряча деньги в своём кармане.
Бинариэль обратился к севшей обедать Франке:
– Пойдём рыбачить?
– А, что, погода хорошая,– поддакивал Виктор Сигер, перехватил суровый взгляд жены и добавил,– Я тоже на второй лодке с вами пойду.
Маленькие округлые облачка в неимоверном количестве столпились совсем низко над землёй и озером, закат раскрасил их в алые и розовые всполохи. Казалось: на плывущие вдали лодку с Виктором вот-вот упадут небеса.
Бинариэль привязал лодку с уловом к берегу, помог спуститься на землю Франческе.
– Вечером холодно, да и от воды тянет… костёр бы запалить,– поёжилась девушка.
Эльф кивнул и засуетился с ветками. Чиркнул огнивом, и еловые ветки радостно затрещали, выпуская весёлое, дружное пламя со смолистым дымком. Он не дал Франке сесть на голую землю, натаскав других свежих еловых веток.
– Приятная галантность,– поблагодарила и похвалила она, садясь.
– Врождённое чувство такта,– кивнул Бинариэль и сел по другую сторону костра,– Ты ведь догадалась по моей одежде, что я из дворянской семьи.
– Моя жизнь на ладони. Расскажи о себе.
Он откровенничал:
– Шёл к одному магу-отшельнику. Набраться волшебства…Но сбился с пути. Остановился передохнуть у вас. Может, в городе Доэт кто-нибудь подскажет дорогу. А вообще мечтаю освободиться от страстей, чтоб постичь беспредельную мудрость, этого опыта у меня ещё совсем мало, затем хочу уйти в храм и принять сан жреца…
– А я люблю жизнь и свободу. Это же прекрасно, когда никакие стены не держат тебя, и ты можешь пойти куда хочешь. Я люблю получать от жизни подарки в виде любви родителей, в виде прекрасной погоды, которая всегда прекрасна. Люблю радовать себя покупками и вкусными блюдами…Как ты собрался отказаться от всего этого?
– Кто-то же должен молиться за всех грешников…
– Ответишь прямо на непростой вопрос?
– Постараюсь.
– Ответь: разве любовь – грех?
– Самый большой. Искушение. Прелюбодеяние.
– Маразм. Для жизнедеятельности каждого организма необходимой функцией является осуществление продолжения рода. Так заведено, заметь, у всех животных. И только высшие существа зачем-то накладывают на себя обет безбрачия.
– Вы плохо знаете законы природы, мой друг. Вам не доводилось, конечно, видеть, как обезумевшие от голода лемминги бегут топиться в море. Они не идут в соседний лес за грибами, а полчищами уничтожаются.
– А я уверена, что это пресловутая миграция на другие территории.
– А Вы здраво рассуждаете, хотя так молоды…
– Мама мне книжки покупает.
– Если бы Вы поцеловали меня, может, я пересмотрел бы жизненные позиции и остался среди обывателей. Жрецов всегда хватает.
Дева жаждет и боится поцелуя избранника, не говоря уже о поцелуи малознакомого мужчины. Конечно, её привлекает новшество чувств, но пугает потерять что-то в себе, страшит такая близость с мужчиной.
Бинариэль подсел поближе, патетично вещал:
– Тяга к красоте и гармонии есть у каждого человека и любой другой сущности. Красота неосознанно приписывается в ранг совершенства. Ради красоты можно потерять голову…
– Ваша роскошная витиеватость слов не околдует меня,– рассмеялась Франческа.
Эльф проникновенно смотрел в её глаза. Хотелось верить в его зарождающееся чувство. Почему она такая недоверчивая? Может, это начало любви?
Суматошно мысли неслись в голове: «Когда губами он коснётся моих губ, умру, наверно, от счастья и стыда…Ой, боюсь».
А сама уже потянулась к губам Бинариэля., желая изведать ласки и блаженство, то обновленье сердца, что ещё ей было неведомо. Её губы коснулись его губ. О, его губы такие мягкие и чуткие…А мужчина глубоко вдохнул её чарующий запах многотравья и сладкой малины. И вдруг он своим языком стал поглаживать её губы, её язык. Его поцелуй был нетерпеливым и требовал ответной ласки. Бинариэль нежно пробегает пальцами по её волосам. И каждая их клеточка тел замлела от истомы и желания. Девушка теснее прижалась к излучателю нежности. И эльф не преминул воспользоваться ситуацией, чтоб жадно изучить изгибы её тела.
Неподалёку раздался плеск воды о вёсла. Франческа отпрянула от Бинариэля. Тот улыбнулся и отсел.
Виктор весело прокричал:
– Улов что надо!
Франка шёпотом спросила у Бинариэля:
– Ну, как? Раздумали отгораживаться стеной от мира?
– В миру определённо лучше,– широко улыбнулся эльф.
Утром мать понесла продавать рыбу в город, Бинариэль увязался тащить тяжёлую корзину, заодно прихватили с собой и Франческу. Пока мать торговала, она закупала продукты, эльф опять же таскался следом, держал другую корзину для снеди.
Она укладывала кули с мукой в поклажу, когда эльф предложил:
– Выходи за меня замуж, у меня много денег.
– У нас уже был разговор на эту тему. Мне свобода дороже. Не хочу сидеть в замке под замком. Не хочу быть кому-то обязанной и пресмыкаться за подачку.
– Не люблю хвастать, но, ты же понимаешь, что я – лучшая партия из всех женихов, которые будут в твоей жизни здесь на задворках цивилизации.
И он одарил её продолжительным взглядом.
– Я не могу поверить в искренность твоих слов. Один поцелуй и ты пропал? Мы вообще не знаем друг друга.
– А что узнавать-то? Ты – прекрасная, честная девушка, потомственная зелёная ведьма, которая всех лечит. А я – эльф, любящий природы, как и ты. По-моему, мы чудесно подходим друг другу. Ты можешь сказать о моих намерениях родителям.
Мюррел выслушала дочь, отозвала в сторону, задавая вопрос:
– Прекрасная партия, Франческа, но любишь ли ты этого парня?
– Он покоряет манерами…Красивый…Как можно им не восторгаться?
– Восторгаться одно, а прожить жизнь, прощая и подстраиваясь под характер – это тяжело. Спешит этот эльф, будто что-то скрывает…
День был жарким, когда они возвращались домой, Франка сняла лёгкую накидку, оставаясь в жёлтом сарафане без рукавов.
Отец встретил её на пороге с ругани:
– Сегодня ты оголила руки, а завтра захочешь оголить ноги?!
– Фу, папа, как грубо и гадко,– скривилась дочь.
Виктор забрал корзину из её рук и рук жены, эльф поставил свою ношу у порога.
Мюррел шутила:
– А, что, ноги очень красивая часть тела…Почему бы молодым девицам их не показывать?
Дочь оправдывалась:
– Что орать, мои руки видели только мама и …жених.
– У тебя жених появился?– рассеянно переспросил отец, почему-то не отождествляя эльфа с женихом.
Бинариэль представился:
– Жених – это я.
Виктор моргнул, затем широко улыбнулся, хлопнул эльфа по плечу и пригласил:
– Пока женщины крутятся на кухне, мужики на диване должны нагуливать аппетит. Пойдём, обсудим твой новый статус.
После трапезы Бинариэль по переговорному устройству вызвал своего отца. И объявил о желании жениться на ведьме. Семья Сигер притихла, обитаясь сбоку и ловя слова эльфов.
Эльфийский родитель хмыкнул:
– На межрасовые связи потянуло? Твоя тяга к ведьме удивляет.
– Гляжу на неё, и кровь наполняется жаром.
– У тебя, что, мозг через уши испарился? Бери пример с меня: женился недавно на богатой, и теперь ни в чём себе не отказываю, взлетел вверх по карьерной лестнице и стал уважаемым человеком. По заветам стариков живи: только эльфийские жёны! Никаких ведьм в дом!
– Я обещал её семье…Эльфы слова держат…
– Тебя словно подменили! Из расчётливого, вёрткого парня сделали безвольную тряпку. Ты думаешь: твоя жизнь превратиться в мечту и умиротворение, если женишься по любви? А ты знаешь, во что после свадьбы перерождается семейная жизнь? В пытку! Я, думаешь, не любил свою первую жену, твою мать? И стала моя женатая жизнь сплошным кошмаром: нескончаемые претензии жены, её придирки, бесконечные капризы дочерей, твоих сестёр…И с чем могла сравниться вечно жужжащая болтовня у меня под ухом о модных ленточках и тенденциях моды, которая могла длиться часами? Если ты не образумишься – буду угрожать отбыванием в дальних колониях на нудной, бумажной работе.
– Отец, я буду настаивать на данном слове ведьме. И отказываюсь от наследства в пользу Ваших последующих детей.
– Образумься, сын!– вскричал пожилой эльф, но Бинариэль выключил устройство.
Эльф обратился к родителям невесты:
– Завтра пусть Франческа с матерью закажут платье для свадьбы в городе. Я схожу порталом в свои земли, подыщу там дом для нас, обналичу нужную сумму для тестя в долг…
А вечером Виктор разрешил молодым погулять у дома.
– Нельзя им вместе ходить, неженаты они ещё,– воспротивилась было Мюррел.
Но Бинариэль заверил:
– Я – моралист, отношения до брака не приемлю. Да и татуировка может выскочить на кожу, после в храме неудобно будет перед жрецами.
Франка и эльф вышли в сумерки. Купол неба уже мерцал звёздами. Одурманивающий запах ночных фиалок бил, казалось, даже не в нос, а в мозг.
Парень глянул в бесконечные, тёмные небеса и лирично проговорил:
– Нежный, светлый оттенок грёз пробуждает в нас созерцание звёзд…
Девушка прошла к дубу. Кофту она так и не надела и подошедший эльф нарочито медленно вёл своим пальцем по её голой руке. Затем его палей переместился к её ключице. Франка вздрогнула и посмотрела в сторону дома.
Искуситель взволнованно зашептал:
– Не бойся, Франческа, свет горит во всех окнах, нас им не видно…
Он наклонился к её голове и упоительно вдыхал запах её волос. Ни слова не говоря, без церемоний и предупреждений эльф заключил девушку в объятия, стал медленно изучать чарующие изгибы её тела. И вроде, как жениху трогать её можно, но Франческа застеснялась и пробовала выбраться из его объятий. Но он затягивает хватку вокруг неё и трепетно целует в висок. Она успокаивается, а зря – Бинариэль смещает поцелуй на её губы! Его пряные губы, будто намазанные сладко-горьким имбирём захватывают её губы, теребят, просят ответного обожания. Поцелуй взволновал кровь девушки до такой степени, что появился лёгкий хмель в голове.
Дуб, казалось, застыл, взирая в ночи, боясь из-за шуршания листьев не расслышать слов и поцелуев.
И вдруг Бинариэль околдовывающе нежно повёл пальцами по её груди. Эта ласка оказалась невообразимо сладостной. Но Франческа испугалась новых, смущающих её возбуждающих желаний и приводящих в смятение ощущений, она вырвалась и убежала в дом.
Мюррел решила сэкономить и заказать платье не у лучшего портного в городе, а у малоизвестного. А на остаток денег подкупить кой-какую мебель в дом. Она оставила дочь в мастерской, где была и другая заказчица, которая перебирала готовые наряды. Эта женщина в дорогом платье стояла спиной, но когда развернулась к Франке, у той пропал дар речи от ужаса, она едва сдерживала себя от дрожи. К крайнему удивлению девушки муж этой троллихи крутился вокруг пугающего существа, предлагая скупить всё. То же самое проделывал и портной, лебезя и улыбаясь: сразу видно – скользкий тип, хоть и красивее любого эльфа. Светло-русый, с небольшим носом, аккуратными чертами лица и чёрной извилистой линией бровей, возрастом не более тридцати лет.
Довольная троллиха с мужем покинули мастерскую, прикупив два платья.
Портной отрекомендовался:
– Мастер Элджин Уоррен к Вашим услугам.
– Франческа Сигер,– представилась ведьма,– Мне нужно красивое платье на бракосочетание в храм.
– Примерьте вот это зелёное платье.
– Неплохой цвет, если учесть, что я – зелёная ведьма.
– Вот даже как…Угадал…Становлюсь профессионалом.
Девушка прошла за ширму, вышла в обновке.
– Прекрасно сидит!– воскликнул Элджин.
– Издеваетесь?! Оно мне не по размеру! В этом платье расплющена моя шикарная грудь! И, если я буду в нём, то её никто не увидит!
– Зато это платье за счёт линий создаёт талию, которой у Вас нет.
– Что?!! Или сшейте другое платье или предложите другую модель!
– Есть платье цвета мяты,– он покопался в наваленных изделиях после просмотра троллихи и выудил нужную вещь.
Ведьма хмыкнула и ушла в примерочную.
Через минуту вышла в другом наряде, покрутилась у зеркала.
Этот несносный тип не мог смолчать, разглядывая даже туфли девушки:
– Безупречная обувь говорит о напряжённых отношениях с партнёром.
– Да много ты понимаешь! Я только что надела эти новые туфли! Не пойду же я на примерку в стоптанных сабо!– и ей тоже захотелось уколоть этого нахала,– Жеманный петух!
Портной с деланным безразличием спросил:
– Скажи мне: кто твой будущий муж, и я от души ему посочувствую. Вот же дурачок – ведьму замуж берёт…
– Почему ты так ужасно обслуживаешь клиентов?! Троллихе чуть ли зад не поцеловал, а бедную ведьму довёл до истерики! Я ухожу!
– Платье только моё сними,– кивнул Элджин.
Франка ринулась за ширму. Переодевалась. И вдруг заметила, как этот наглый портной подглядывает! Запустила в него его мятным платьем, оставаясь в лифе и трусах до колена.
– Такими нелепыми ужимками меня не возьмёшь,– хмыкнул наглец.
– Больно надо было!
У девушки тряслись руки под разглядывающим взглядом красивого молодого человека.
– Давай помогу одеться,– приблизился Элджин.
– Не смей…– зашептала Франческа.
Но он уже потянулся к её сорочке, прикладывая ту к груди. Его дыхание сбилось.
– Подними руки, я надену…– выдохнул он ей в лоб.
Преступные касания его рук её груди горячили негодованием разум…и горячили желанием кровь. Она стала податливым тестом в его руках, из которого он лепил блаженство. Сорочка упала к его ногам, а за ней и лифчик. Парень присосался к её груди. Жар страсти заставил сбиться и её дыхание, запустил сердце вскачь. От похоти Элджин потерял контроль, он избавил ведьму от трусов. Впился в её губы поцелуем, туманящим благонравие, подчиняя своим желаниям. Где-то на задворках сознания разум взывал к хозяйке: «Ещё не поздно остановиться…» Вот только кто бы его слушал? Соблазнитель приспустил штаны, и не успела девица испугаться вида вздыбленной мужской плоти, как парень задрал её одну ногу и вонзился своим «кинжалом» ей между ног, успев другой рукой закрыть ей рот. От боли она прикусила его пальцы, отчего Элджин, успев сломать барьер в кущи рая, сразу излился от двойной неожиданности.
– О, так ты ещё не…– слетело с его губ.
– Дорогой, ты на обед идёшь?– послышался голос от дверей.
– Иду, любимая! Вот только застегну пуговки на платье одной безрукой барышне!– отозвался портной.
– Шей пуговки спереди,– забухтела жена.
Сквозь дырку в ширме Франка увидела рыжую, некрасивую девушку, без намёка на грудь и талию.
– У тебя и дети есть?– потухшим голосом узнавала соблазнённая.
– Сын Натаниэль двух лет.
– Мошенник…– запоздало накатил гнев.
Проворные руки портного уже застегнули лиф на груди любовницы.
Он упивался одеванием красивой ведьмы.
– Если ты красив, то честность и порядочность тебе ни к чему,– довёл он до её сведения,– К тому же всё произошло по обоюдному согласию.
– Козёл…
– Да, мужики – козлы. Но вы, дамы, сами виноваты: калитку в огород закрытой держать надо, чтоб козлы туда не внедрялись. Я жду тебя на примерку. Хотя мятное платье идеально сидело…Но надо же продолжить начатое…
Его сноровистые руки быстро облачили Франку в прежний наряд. Видимо, Элджин частенько сам одевает постоянных клиенток…
Она не стала ждать мать, выскочила из швейной мастерской и припустила к лесу.
Бежит и бьёт себя по щекам, плача и причитая:
– Только не с женатыми встречаться! На женатиков запрет!
И такое разочарование почему-то во всех мужикам сразу…Горечь и проклятья весьма уместны, но разве не она сама – вина всем бедам, что с ней случились?
Бинариэль нашёл на базаре будущую тёщу, обрадовав, что явился пораньше. Та сообщила: у какого портного искать невесту.
Эльф вошёл в мастерскую и застал пикантную картину: красивый парень нюхает платье цвета мяты.
– Малиной пахнет…– похвастал портной.
– Это платье выбрала моя невеста? Красивое…Почему не купила?
– Так это…Примерка ещё должна быть…А вы планируете в лесу нашем остаться?
– Нет. Я Франку в эльфийскую столицу планирую увезти.
Но Элджин только обретённую любовницу терять не желал и ехидненько припечатал:
– Не советую. Она со мной тут…ух…
– Поклёп,– стал совсем белым Бинариэль.
– А ты у неё спроси. Или давай покажу место, где мы э-э-э…Нюх, говорят, у вас, эльфов, острый…
Мать ещё была в городе, отец рубил дрова во дворе, Франческа прошмыгнула в дом. Села в кухне чистить картофель, чтоб отвлечь мысли. Она и не заметила, как над ней с коробкой навис жених.
Он напугал её, заговорив, она вздрогнула и порезала палец, прижимая рану к фартуку.
Эльф говорил спокойно, но голос был натянут, словно струна, Франка это сразу почувствовала:
– Я зашёл за тобой к портному, а ты почему-то забыла платье и убежала, мать не дождавшись.
И он развязал синюю ленту на коробке, вытряхивая платье цвета мяты.
– Мне фасон разонравился…– еле выдавила из себя девушка, пряча глаза.
– Так себе отмазка…А вот эти пятна крови – неоспоримое доказательство твоей измены. Да и запах на тебе чужой, хоть ты старательно помылась…
