Галина Романова
Ангел мщения
Глава 6
Глеб был оглушен внезапной новостью. Он точно будто оглох и, кажется, онемел на какое-то время. Смотрел на помощника, которого послали доложить ему о страшной трагедии, и не понимал, отчего так беззвучно шевелятся его губы. И почему вдруг сделалось так тихо? Он же полчаса назад распахнул окно настежь. Просто захотелось свежего воздуха, и его кабинет тут же наполнился городским шумом.
И вдруг тишина. Звенящая, противная, больно сдавившая виски.
– Глеб Сергеевич, с вами все в порядке? – прорвался сквозь ватную тишину голос помощника.
– А? Что? – Глеб мотнул головой, зажмурился. – Прости… Повтори еще раз.
– Полчаса назад на одном из заседаний городского суда прогремел взрыв, – начал с самого начала помощник.
– Так, – согласно кивнул Глеб. – Кажется, я это уже слышал. И дальше что? Есть жертвы?
– Да.
– И кто это? – Он был не уверен, что снова хочет это услышать, но так было надо. – Есть список погибших?
– Да. Их трое.
– И? – Глеб вытянул шею, уставился на помощника отсутствующим взглядом. – Кто эти люди?
– Один из них – свидетель, он же пострадавший в этом деле. Еще один, одна – взрывник. И еще… ваша жена, – произнес последнее предложение помощник очень, очень невнятно.
– Моя жена. Моя жена – Дина Альбертовна Панкратова. Ты не знал? – Его губы задергались. – И что моя жена, Игорь?
– Она погибла, Глеб Сергеевич. – Помощник скроил скорбное лицо и тут же опустил голову.
– Дина… Дина погибла? В суде? Что ты несешь, Игорь?
Глеб вскинул левую руку, она сильно тряслась. Плывущим взглядом он попытался поймать циферблат часов. Получилось не сразу.
– Она звонила мне всего час назад, Игорь. С ней все было замечательно. Она собиралась в гости к двоюродному брату и…
– Он и есть тот самый свидетель, Глеб Сергеевич. Вообще-то его не должно было быть там. Там всего лишь выбирали меру пресечения для его обидчиков.
– Кто его обидел? – зачем-то спросил Глеб.
Ему же было все равно. Он этого брата Дины видел пару раз, и то мельком. Слышал, что он весьма скандальная личность и что влез куда-то, куда не следовало. И Дина даже пару раз пыталась просить за него Глеба. Он ей категорически отказал, не забывая советы: не ввязываться ни в какие сомнительные предприятия. Тем более с родственниками. Тем более с дальними родственниками.
– Пьяная драка в ресторане. Ему вывихнули плечо, кажется.
– А Дина? Дина тоже была с ним в ресторане?
Пьяной ресторанной драки в присутствии его жены ему только не хватало!
– Не могу знать. Но в суде она его точно сопровождала. И она погибла, Глеб Сергеевич.
Помощник Игорь мученически вздохнул. Миссия, которую на него возложили, доставляла ему страдания. Босс выглядел странно. Он словно не понимал, что ему говорят. Или понимал и не знал, как реагировать.
Если бы Игорь мог доложить о своих личных наблюдениях, он бы сказал, что Глеб будто раздумывает: печалиться ему или радоваться.
Игорь совершенно точно слышал странный выдох облегчения и заметил мимолетную сволочинку радости, мелькнувшую в глазах босса. Ошибиться он не мог. Он почти никогда не ошибался.
Но Игорь не привык докладывать о своих личных наблюдениях. Никому! Не привык ими делиться. Потому и дорос до места помощника такого высокопоставленного чиновника, как Глеб Панкратов.
– Что?! Что мне надо теперь делать?! – Со слабым оханьем Глеб опустился на ближайший к нему стул, закрыл лицо руками. – Игорь! Что мне делать?!
Наверное, он мог бы посоветовать ему съездить на место преступления. Там много журналистов. Предоставлялась прекрасная возможность продемонстрировать свою печаль на публике. Но…
Печали-то Игорь и не увидел. Растерянность, подавленность, сомнение. Все, что угодно, но не печаль.
Это не надо демонстрировать на камеры. В зачет не пойдет.
– Наверное, вам надо поехать сейчас домой. Там ваш сын.
– О господи, Тарас! – Глеб уронил руки на колени, лицо его исказила самая настоящая, неподдельная гримаса боли. – Тарас!
Он глухо застонал и зажмурился. Из-под ресниц просочились две слезинки, скользнувшие по щекам к подбородку.
– Глеб Сергеевич, может, вызвать врача? – предложил Игорь.
– Считаешь? – отозвался Глеб сдавленным голосом.
– Думаю, так будет лучше для вас.
И про себя добавил: и для вашей предвыборной кампании.
– Хорошо, зови. Вызывай. Делай, что считаешь нужным. Я раздавлен! Игорь, ты понимаешь, что я раздавлен?!
Игорь понимал, что так должно было быть. И понимал так же, что в этом Глеб скорее пытается убедить его, чем себя.
Если уж быть честным, то сам Игорь никогда не понимал выбора своего босса. Дина Альбертовна была на семь лет старше Глеба. Проигрывала ему внешне. Не просто не казалась эпатажной личностью, вообще личностью не была. Вялая, инфантильная, при случае – сволочная особа.
К тому же старая и непривлекательная, подумал Игорь, выходя из кабинета босса и набирая номер телефона их ведомственной поликлиники. Не то что Юлия Владимировна!
Он коротко распорядился срочно прислать «Скорую» в кабинет Панкратова. Подержал телефон в руках, раздумывая, удобно ли будет самому позвонить Юлии Владимировне и сообщить о случившемся? Или все же это должен сделать сам Глеб?
Игорь вздохнул с печалью.
Юлия Владимировна, Юля, Юленька, самая прекрасная женщина на свете. Она была из тех женщин, ради которых совершаются подвиги. Из-за которых развязываются крупные конфликты. Она была из тех женщин, ради которых поступаются своими принципами, меняют свои привычки.
Он был готов ради нее на все! Жаль только, ей это было не нужно. Он ей был не нужен. Ей был нужен Глеб. Она поставила на него с самого начала. С того самого дня, как трахнула Глеба в мужском туалете.
Игорек был там в тот момент, сидел в соседней кабинке. Он вошел в туалет минутой раньше Глеба. Он вообще тем вечером не спускал с него глаз, потому что заметил, что глаз с него не спускает новенькая – жгучая брюнетка с удивительными синими глазами.
Он задыхался, покрывался потом, слушая их вакханалию. И мечтал быть там, в соседней кабинке, вместо Глеба. Но Юля всегда смотрела сквозь него. Она так всегда на него смотрела.
Он не успел ей набрать. Она ворвалась в приемную Глеба Панкратова через мгновение после того, как ее покинул врач «Скорой». Будто стояла в коридоре и ждала удобного момента. Хотя Игорь знал: это не так. Юлии Владимировне не нужен был специальный момент. Она на этой территории властвовала. Тайно властвовала.
– Где он?! – красивым, с легкой хрипотцой голосом спросила она, глядя мимо Игоря.
– У себя.
– Как он?
– Наверное, плохо, – позволил себе Игорь дву-смысленность.
И – о, чудеса – был награжден ее пристальным взглядом. Потом утвердительным кивком. И доверительным:
– Никого не впускай. Постереги тут.
И скрылась за дверью, которая закрылась не плотно, чтобы он слышал, что за ней происходит. Дверь в приемную он запер. И, прижавшись спиной к стене, обратился в слух.
– Привет, – тихо произнесла Юля и сделала несколько шагов.
– Привет, – ответил Глеб слабым голосом.
– Я только что узнала, что случилось.
– А я чуть раньше! – воскликнул он. И добавил с плохо анализируемой интонацией: – Я вообще не понимаю, что происходит! Ты понимаешь?!
– Насколько мне стало известно, твоя жена погибла случайно, – деловито оповестила Юленька. Отчетливо скрипнула кожа сиденья двухместного диванчика в углу возле двери. – Удар был направлен на ее спутника. Кто он?
– Братец ее малахольный! – фыркнул Глеб.
И Игорь опять не понял, что за чувства тот сейчас испытывает: горечь или раздражение.
– Он постоянно в какое-то дерьмо влезал! Постоянно! Она даже просила за него. Я отказал.
– Молодец, – тут же похвалила Юленька. – Насколько я поняла, в настоящий момент он был замешан в самом гадком своем скандале. Собирался выступить свидетелем в одном коррупционном деле.
– О господи! И Дина… Ей-то он был зачем?
– Скандал?
– Брат ее ненормальный! Какого черта она поперлась с ним на это заседание?!
– Так это было другое заседание, Глеб.
– Да, да, знаю. Игорь что-то такое говорил. И все равно! Зачем она была с ним? Так рано поднялась. Она обычно к обеду только раскачивалась. Одуреть можно!
– То есть ты хочешь сказать, что она оказалась там совершенно случайно?
– Да ничего я не хочу сказать, Юля! Мне незачем что-то вообще говорить!
– А вот это ты зря, дорогой.
Игорь чуть не задохнулся, услышав это «дорогой». И непроизвольно сжал кулаки.
Они уже никого не стесняются! То есть его не стесняются. Считают его предметом мебели. Невидимкой. Вот сволочи, а! Хотя…
Хотя, может, это и к лучшему. Они его не замечают, а он замечает все. Замечает и слышит. И весь инструктаж, которым сейчас снабжала Глеба Юля, он не только услышал и запомнил, он его потом еще и проанализирует. И подумает, как все это можно будет использовать потом в свою пользу.
У него все выйдет. У него все получится. В этом он был практически уверен.
Глава 7
Она большая молодец! Она все успела! И, как всегда, осталась незамеченной.
Она поставила сумку с термосом под стул сидевшего перед ней свидетеля. Так ей велели. И когда ставила, обо всем догадалась. Поняла, что она – отработанный материал. Ее списали! Она не должна была выйти из этого зала живой.
Почему это не дошло до нее раньше? Почему она выполнила все, что от нее потребовали? Отдала безропотно дядьке на остановке свой термос, взяла у него другой. По виду точно такой же, только чуть тяжелее. Сунула его в свою сумку и даже ни о чем таком не подумала.
Нет, конечно же, мелькали нехорошие мысли, что свидетелю хотят подбросить какую-нибудь запретную дрянь, чтобы его подставить и нейтрализовать. Или наоборот, решили дядю подпитать во время перерыва. Может, он не мог без этой дряни. Это ведь было в духе человека, который ей звонил из мест заключения.
Но чтобы дела обстояли настолько гадко, она и представить не могла.
Дура! Так подставиться! Так бездарно подставиться!
Поставив сумку с термосом под стул свидетеля, распрямиться она так и не успела, получила сильный удар в бок.
– Ты чего, сука, тут делаешь? – прошипел кто-то женским голосом. – Это что за фигня?
Инна даже оглядываться на тетку не стала, понимая, как мало у нее времени. Она упала на четвереньки на пол и поползла прочь от своего места мимо чужих коленок, обтянутых штанами и колготками. Она так быстро это сделала, что взрыв, прогремевший несколькими секундами позже, ее совсем не задел. Только обдало легким жаром, и все.
Взрыв был пустяковым, рассчитанным на одну жертву, поняла она, валяясь на полу среди других орущих от страха и паники посетителей. Но зацепил еще двоих. Ту самую женщину, которая гундосила что-то в ее адрес, и ту самую девицу, которая пнула ее ногой.
Ей хватило мгновения, чтобы оценить ситуацию и понять, что если она не скроется с места преступления сразу, она не сможет этого сделать потом еще очень долго. Кто-нибудь из охраны и приставов, внимательно вглядываясь в лица, непременно вспомнит, сопоставит и укажет на нее, как на человека, который пронес термос с чаем в зал суда. И даже ее незапоминающаяся внешность и неприметная одежда не помогут. Ее вспомнят.
Поэтому, вырвавшись вместе с другими людьми из зала, окутанного дымом, Инна тут же незаметно проскользнула в туалет на первом этаже. Она совершенно точно знала, что там нет камер видеонаблюдения. И знала, что окно в туалете не запиралось наглухо днем, не имело решеток и сигнализации и выходило в глухой двор, который охранялся только ночью.
Ей понадобилось пять минут, чтобы умыться, пригладить волосы, отряхнуть одежду. Оглядев себя в зеркале, она осталась довольна. Она по-прежнему незаметная серая мышка, на которую смотри не смотри, не запомнишь с первого раза. Она надела перчатки, открыла раму. Внимательно осмотрела глухие стены двора-колодца. Села на подоконник. Свесила ноги на улицу. И уже через пару минут присоединилась к зевакам перед зданием районного суда. Ей надо было убедиться, что за ней никто не последовал, что ее никто не караулил на выходе из здания.
Кого она имела в виду? Да тех умников, которые послали ее умирать.
Все было чисто. Дождавшись полиции и медиков, Инна ушла почти сразу. Непременно найдется какой-нибудь глазастый опер, который вычислит ее среди зевак. Она такое видела в одном из сериалов. Светиться было нельзя. Даже с ее неприметными внешними данными.
Она долго шла пешком, без конца меняя направление. По дороге избавилась от мобильного телефона, разобрав его на части возле урны и утопив сим-карту в одном из водостоков. Потом остановилась возле телефона-автомата, дождалась, когда оттуда выйдет пожилой дядька, и выкупила у него его карточку, наврав что-то с три короба. Дядька не сопротивлялся, продал, оставшись довольным выгодной сделкой. Инна заплатила вдвое больше, чем было денег на карте.
Она набрала номер матери. Служебный номер.
– Алло, мам?
– Инна, ты? – удивилась мать. – Ты чего это в такое время?
– Слушай меня внимательно и не перебивай.
– Хорошо.
– Ты сейчас, когда назвала мое имя, одна была в кабинете или с кем-то еще? – уточнила она, чтобы понять, как дальше строить беседу.
– Одна, – порадовала мать. – Я давно одна в кабинете. Мою коллегу сократили.
– Отлично. Теперь слушай и не перебивай.
– Не буду, – с легкой обидой произнесла мать. – Ты уже предупреждала.
– Во-первых, если сейчас кто-то войдет, не называй меня никак. Ни по имени, ни дочка.
– Поняла.
– Во-вторых, если кто-то позвонит тебе или приедет к тебе и спросит обо мне, я тебе не звонила. Понятно?
– Да.
– И ты не знаешь, где я, что со мной. Последний раз мы общались с тобой по мобильному когда?
– Вчера.
– Молодец, мам.
В носу у Инны защипало. Вдруг сделалось жалко и себя и мать. Когда-то еще они теперь увидятся? Когда смогут созвониться?
– Сегодня я тебе не звонила. Со мной ты не разговаривала. Все понятно?
– Да, – голос у матери начал подрагивать от волнения. – Можно немного подробностей?
– Нет. История нехорошая, мам. – Инна зажмурилась, представив, в какую истерику могла бы впасть мать, узнай она обо всем. – Я оказалась не в том месте не в то время.
– Это как-то… Как-то связано с твоей квартирой?
– Почему ты вдруг вспомнила о квартире, мам?
Инна повернулась лицом к улице, внимательно осмотрелась.
Люди, много людей, посторонних, равнодушных. Никто не обращал внимания на худенькую невзрачную девушку в серых одеждах в телефонной будке. Она сместила взгляд на припаркованные автомобили. Все пустые. Ни водителей в них, ни пассажиров. Если за ней кто-то и шел от здания суда, ее потеряли. Она умела заметать следы.
– Нет, ничего. Просто мне всегда казалось, что что-то в этой сделке не так. Как-то недорого она тебе обошлась. И… Ладно, забудь. Лучше скажи, куда ты теперь? Если ты так конспирируешься, значит, там тебе оставаться нельзя? И ко мне нельзя?
– Все верно, мам.
– И куда теперь?
– Я не знаю. Куда-то. Сейчас заеду на работу. Возьму долгосрочный отпуск и улечу куда-нибудь за границу, возможно.
Вот. Она уже и матери врет. И пытается путать следы. Улететь за границу она не могла. Ее загранпаспорт был просрочен. Да если бы даже она успела его поменять, вряд ли бы им воспользовалась. Это такой шикарный след! Разве могла она себе позволить так засветиться?
Нет!
– Ты еще позвонишь? – Все, мать расплакалась. – Чтобы просто я знала, что… Что с тобой все в порядке.
– Конечно. Но не скоро. Может, недели через две-три. Звонить буду так же, на работу. И не плачь, слышишь! Со мной все будет в порядке. Я умная.
– Я знаю, – всхлипнула мать. – Не вздумай пользоваться кредитками и…
– Я всегда все обналичиваю, мам, – улыбнулась Инна. – И дома деньги не храню.
– Молодец, – похвалила мать сквозь слезы. – Мой совет пригодился?
– Да.
Часть своих сбережений на «черный день» мать хранила в банковской ячейке. Часть на работе в своем сейфе. Инна делала так же. У нее не было банковских счетов и свои деньги она так же, как и мать, хранила в банковской ячейке и в сейфе на работе. Сейчас в банк соваться было нельзя. Там ее могли ждать. А вот на работу идти придется. Выхода не было.
Ну, ничего, если она заметит хвост, она легко от него уйдет. Из их офиса можно было исчезнуть через запасные пожарные выходы. А вот в банк нельзя. Если о ее жизни так много известно, то уж про банк, услугами которого она пользовалась, известно тоже.
– Давай, не тяни время. С Богом! – благословила мать твердым голосом. – Жду звонка.
И отключилась. Видимо, кто-то вошел в ее кабинет.
Инна вытащила карточку, смяла ее и выбросила в урну за пару кварталов от телефона-автомата. Через полчаса она добралась до своего офиса. Еще какое-то время у нее ушло на то, чтобы уговорить руководство отпустить ее в долгосрочный отпуск и выклянчить аванс. Ей пошли навстречу. С теми деньгами, что хранились в рабочем сейфе, набралась вполне хорошая сумма. Она прикинула: на дорогу, какую-то одежду и вполне приличное существование месяца на три ей хватит. Затем будет видно. Потом, возможно, полиция выйдет на заказчика взрыва, и о ней даже никто и не вспомнит.
Главное, чтобы о ней забыли те, кто втянул ее во все это дерьмо.
Главное, чтобы они о ней и не вспоминали даже.
На автовокзале она поймала за капюшон шустрого студента, раздающего рекламные проспекты, и попросила его купить ей билет по его документам.
– От мужа надо сбежать, – призналась она, кусая губы. – Просто достал! Бьет, пьет, из дома не выпускает.
– Два рубля сверху, – не стал ломаться студент. – И покорми меня обедом.
– Идет, – кивнула она согласно.
– А чтобы уж вообще было все тип-топ, накинь еще рубль, и я куплю тебе билет по паспорту своей девушки. – И паспорт своей девушки он тут же вытащил из кармана. – А то еще придерутся, что ты едешь по билету, на парня купленному. А? Как?
Это все равно было дешевле, чем ехать на такси. Она согласилась. Оплатила его обед, заплатила три тысячи рублей за билет сверх его стоимости и через пару часов уже выезжала из города.
Путь был неблизким. Ехать надо было почти сутки, но она не поедет до конечной станции, решила Инна, прикрывая глаза, чтобы избавиться от разговоров навязчивой соседки. Она выйдет где-нибудь в середине пути. И затеряется в каком-нибудь областном центре до поры до времени.
И у нее все получится. Она умная. Она большая молодец.
Глава 8
Валера Арский барабанил по рулю большими и указательными пальцами обеих рук. Нервно барабанил. Он уже час ждал Илью Секачева – парня погибшей девушки, которая предположительно привела в действие взрывное устройство. Условились о встрече еще вчера. Парень Ивановой Аллы клялся, что будет дома. А дома его не оказалось.
– А я почем знаю, где он? – вытаращил на него глаза однокурсник, с которым Илья делил съемную квартиру. – Секач – он блудный.
– Может, запил? – предположил капитан Арский.
Он топтался на пороге квартиры, из недр которой не очень хорошо пахло, и методично отсчитывал числа, чтобы не беситься. Нет, ну договаривались же!
– Илья не пьет и не употребляет ничего такого, – как-то даже оскорбился сосед за Секачева. – Он вообще приличный парень. Поэтому я и поселился по соседству. Мне же учиться надо.
– Ты, стало быть, тоже приличный парень? – ухмыльнулся Валера.
– А почему нет? – обиженно шмыгнул носом сосед Ильи. – По-вашему, вся молодежь – отстойная? А я, между прочим, учусь на повышенную стипендию. И жду гранта. И…
– Молодец, – кратко похвалил Валера и кивком указал на длинную кишку коридора старой хрущевки. – А чем же так у вас из квартиры несет, приличные парни? Мусор вынести недосуг? Заучились?
Сам он не терпел громадных мусорных пакетов, еле влезающих в жерло мусоропровода. Именно с такими мусорными пакетами всегда вываливался из своей двери его сосед из квартиры напротив. И воняло на лестничной клетке еще час после того, как он с мусором проходил.
Сам Валера собирал отходы по двум пакетам. В одном пищевые – их бывало крайне мало, он почти не питался дома. В другом пакете – всякие упаковки, бутылки, жестянки. Все это он, не ленясь, выносил из подъезда и оттаскивал к специальным контейнерам, установленным в глубине двора.
Он слыл и был аккуратистом. Вот так.
– Мусор? – Парень почесал макушку. – С мусором точно беда. Думал, Илюха вытащит вечером. А он, по ходу, не ночевал. И звоню ему, а телефон вне зоны.
Об этом Валера уже знал. Сам звонил Секачеву уже трижды. И подумал даже, что Илья мог быть в чем-то таком замешан и по этой причине подался в бега. Но мысль эту он тут же отогнал. Потому что этот расклад его не устраивал. Он был скверным и добавлял массу проблем.
Об этом даже думать не следовало!
– Может, я зайду? – попросился в гости капитан Арский. – И подожду его здесь?
– Не думаю, что это хорошая идея. У нас воняет, – холодно улыбнулся талантливый студент и захлопнул дверь перед его носом.
И в машине он сидит вот уже час. Илья Секачев либо сбежал, либо прячется по причине, понятной ему одному. Телефон его вне зоны. И что делать дальше, кого пускать в разработку, капитан Арский вместе с майором Новиковым пока не знали.
Все родственники Ивановой Аллы открестились от нее как от чумы.
– Дура дурой! – орал в телефон ее отчим, проживающий с матерью Аллы на Дальнем Востоке. – Пока жила с нами, все нервы измотала матери.
– В чем это заключалось?
Валере нужны были подробности, детали, которые он смог бы приложить к делу, чтобы не лететь в командировку в дальние дали. Но отчим отделывался общими фразами.
Кое-что все же удалось извлечь из его пустословия.
Алла до отъезда из отчего дома вела себя, мягко говоря, не как благовоспитанная девушка. Носилась на мотоциклах с дворовой шпаной. С этими хулиганами она частенько попадала в разные передряги. То они подерутся с ребятами из соседнего двора. То дачный участок чей-нибудь обнесут. То нахамят пожилым людям. Школу еле-еле окончила. Как сумела поступить в университет, осталось загадкой для родителей.
Об Илье Секачеве, напротив, все отзывались только положительно. Ему прочили неплохое будущее. Его роман с взбалмошной девушкой Аллой вызывал у всех, мягко говоря, недоумение.
– Надо было так вляпаться! – возмущались его однокурсницы. – Эта идиотка постоянно попадала в какие-то истории. Постоянно!
При этом припомнить подробности хотя бы одной истории не смог никто.
– Не слушайте девчонок, – посоветовал Валере один из парней с курса Ильи. – Алла была что надо.
– Красивая? – вспомнил Валера одну из ее фотографий.
– Красота ни при чем, хотя она – да, была супер.
– Тогда о чем речь?
– Она была настоящим верным товарищем. Это редкость сейчас.
– Верность? Вы имеете в виду верность? – уточнил Валера.
– Верность, товарищеская поддержка. Трахаться, понимаете, можно с кем угодно. А вот дружить так, чтобы душа в душу… Сейчас нечасто бывает. Илья по-настоящему страдает.
И вот этот самый страдающий по своей погибшей девушке Илья куда-то вдруг подевался. Еще вчера вечером отвечал по телефону капитану Арскому, а сегодня вдруг исчез.
– Ну, ты где, Валера? – возмущенно завопил в трубку майор Новиков, когда Валера просидел в машине час и десять минут.
– Жду, товарищ майор.
– Так и нет его?
– Нет.
– Это… Это никуда не годится, Валера, – озадачился Серега Новиков. – Он мог что-то знать и скрыть. И теперь пытается сбежать.
– Он мог что-то знать и не догадываться об этом. И теперь кто-то пытается скрыть это от нас, нейтрализовав его как знающего что-то свидетеля, – закончил за него Валера.
– Да, может. А кто?
– Пф-фф! – фыркнул Валера. – Ну, ты и спросил! Этот вопрос интересует не только нас с тобой, но так же и ребят из другого силового ведомства! Ответим на него, раскроем преступление.
– Это точно, – загрустил майор Новиков. – Долго планируешь его ждать?
– Часок еще посижу, майор. Если не явится, значит, сбежал. Или его уже нет.
– Да запросто! – возмутился Серега, не уточнив, что конкретно имеет в виду. – Слышал я, что он по свидетелям подался.
– В смысле? – Валера остановил барабанную дробь по оплетке руля.
– Начальству уже звонили и жаловались, что какой-то парень… С его приметами, замечу. Так вот какой-то парень ездит по адресам тех людей, которые так же присутствовали на заседании в зале суда, и задает им неудобные вопросы.
– Оп-па! – Валера прищурился. – А когда ты собирался мне об этом сказать, друг мой, майор Новиков?
– Так затем и звоню, чтобы сказать. Сам узнал десять минут назад. Ладно, подожди еще немного и дуй в отдел. Писанины много.
Илья явился через полчаса после этого разговора, разволновавшего Арского до ругани. Парень шел по двору, еле переставляя ноги. Вид у него был подавленным и уставшим. Лицо серое.
– Секачев? – окликнул его Валера, незаметно подобравшись сзади, когда тот уже подошел к подъездной двери.
– А? Что?
Он не дернулся, не побежал. Просто обернулся на Валеру. Минуту рассматривал недоуменно, потом узнал.
– Это вы. – Он тяжело вздохнул, тронул ладонью припухшие глаза. – Простите, совсем забыл о нашей с вами договоренности. Замотался.
– Не по адресам ли свидетелей мотались, гражданин Секачев? – Капитан Арский сделал суровое лицо. – Вы что вообще себе позволяете? Кто вам дал право?
– А вам?
Илья вдруг передумал входить в подъезд. Спустился по подъездным ступенькам и сел на лавочку, устало откинулся на жесткую деревянную спинку.
– А вам кто дал право хулить ее? Смешивать с грязью ее доброе имя? Кто вам позволил, господа полицейские? Алла была чистым, добрым, справедливым и умным человеком. Я не знал никого другого с таким набором человеческих качеств, понятно?!
Илья пытался гневно повысить голос, но сил не было. Вышло печально и устало. Он снова коснулся ладонью глаз.
– Вы навешали на нее всех собак просто потому, что она погибла. Просто потому, что она не может защищаться.
Его голос сел, и он замолчал на минуту. Смотрел все время мимо Арского, стоявшего напротив лавочки. Кадык судорожно дергался. Он старался не заплакать, понял Валера.
– Понимаете, Илья, сразу несколько человек утверждают, что именно Алла пронесла в сумке термос, в котором, возможно, и было взрывное устройство.
– Какая сумка?! О чем вы вообще?! – резким движением он вскинул руки и прижал кончики пальцев к вискам. – Алла ненавидела сумки! Их у нее не было ни черта. Ни рюкзаков, ни сумок. На занятия ходила с пакетом. А в обычной жизни все рассует по карманам и идет себе куда глаза глядят. Карточка, мобильник. Все. Никакой помады или пудры.
– Почему?
– Потому что ей это не было нужно. Она и без всякой этой штукатурки была красивой.
Конец фразы у него вырвался со всхлипом. И Илья снова надолго замолчал.
– Послушайте, Илья, я понимаю ваше желание защитить вашу девушку. Восстановить ее доброе имя, но… Но факты – вещь упрямая, как любит говорить мой друг. Масса народу видела ее с сумкой, в которой были бутерброды и термос с чаем.
– Это не ее сумка. Это была не ее сумка!
– Возможно, – не стал спорить капитан и присел рядом с Ильей на скамейку. – Может, ее кто-то попросил ее пронести в зал суда. Может, кто-то просто навязал, и у нее не было времени отказать. Зачем она вообще туда пошла? Что ей было в том судебном процессе? Какой интерес?
– Алла знала одного из парней.
– Которым в то утро выбирали меру пресечения?
– Да.
– И? Знала и знала. Зачем пошла-то туда? Даже занятия прогуляла, насколько мне стало известно.
– Ну, она считала, что парней подставили. Что вся эта дурацкая драка была спровоцирована.
– Настолько спровоцировали бедных мальчишек, что один из них выбил плечо пострадавшему? А второй наставил синяков хозяину ресторана? – Валера недоверчиво хмыкнул. – Всегда можно остановиться. Всегда, понимаете, Илья? И на любые провокации можно ответить просто уходом. Просто надо было повернуться и уйти, а не вступать в пьяную драку с хозяином ресторана и его другом. По причине, понятной только им.
Илья помолчал. Потом кивнул согласно:
– Возможно, вы и правы. Только Алла не хотела сдаваться. Она видела во всей этой истории какой-то политический подвох. Утверждала, что этот пострадавший какой-то важный фигурант в одном из коррупционных скандалов.
– Ах, она была в курсе! – обрадованно подхватил Арский и еле сдержался, чтобы ладонь об ладонь не потереть.
– Какой секрет! – фыркнул Илья. – Этот фигурант на каждом телевизионном канале засветился. Везде его интервью.
– Согласен, – не стал спорить Валера. – Так Алла-то зачем туда пошла? Восстановить справедливость? Или из любопытства? Она в свидетели не была заявлена. Зачем она была там?
– Я не знаю, – нехотя признался Илья и согнулся. Упер локти в колени, спрятал лицо в ладонях. Глухо повторил: – Я не знаю.
– Любопытной не была. В свидетели заявлена не была. Что ее туда погнало, Илья? Желание отомстить?
И повисла пауза. И согнутая спина Секачева будто одеревенела. И когда он выпрямлялся, Валере показалось, что он слышит поскрипывание.
– Знаете… Я долго думал и все никак не мог понять. А вот сейчас вы сказали, и я… Наверное, вы правы. Алла, возможно, и хотела чего-то подобного. Это… Это было у нее в крови – мстить обидчикам. Но как?! Где она взяла эту дрянь?! Кто ее направил?
