Галина Романова
Ангел мщения
Глава 9
– Масса хороших вопросов, Валера, – звонко шлепнул в ладони Сергей Сергеевич Новиков. – И это не абы какой, но прорыв. Согласись?
Валера молча пожал плечами. Он вообще остерегался пока строить версии. Делать какие-то прогнозы. Его раздражало, что разработку по фигурантам разделили на два ведомства.
– Слава богу, что хоть никто нас не контролирует, коллега, – оскалился Новиков, когда Валера ему пожаловался.
Да, не контролировал их никто, но и сведениями по расследованию особенно не делились. Сцеживали по капле.
– Разве можно так работать, Серега? – возмущался он. – Пока они секретятся, из-под носа у нас может уйти важная информация и…
– Не уйдет от тебя никакая информация, – проворчал Новиков. – Ты вон и сам сколько информации нарыл. Пусть завидуют!
Валера не считал, что узнал что-то важное.
Да, Секачев разговорился, раскрылся, но по сути нового ничего не сообщил.
Алла была красивой, умной, доброй. Но при этом обладала скверным характером. Управлять им она не могла. Одному Илье как-то удавалось ее контролировать, но тоже не всегда.
– Ее часто заносило, – признался он, сидя бок о бок с Валерой на скамейке в своем дворе. – Она была без тормозов.
Новиков, услышав это, обрадовался.
– Значит, запросто могла протащить в зал заседания что-то такое в термосе, что потом рвануло.
– Ну да. Если не сама все это изготовила, то кто-то ей помог.
А сама она могла. Илья рассказал, у нее были склонности и способности к этому.
Почему тогда так неосторожно сработала? Почему сама подорвалась? Не рассчитала силы ударной волны?
– Не знает он, – проскрипел Валера, недовольно покосившись на майора. – Это ты у спецов из соседнего ведомства спроси. Они наверняка в курсе.
Новиков уставился на коллегу.
Сколько они вместе проработали, а? Лет семь или восемь? Да, что-то вроде того. Сдружились достаточно крепко, чтобы понимать друг друга с полуслова. Прикрывали друг друга, когда надо. Вместе переживали неприятности, выпавшие на долю кого-то из них. Но вот все равно он частенько Валеру не понимал. Когда тот принимался бурчать, вредничать, искать черных кошек в темных комнатах. Как правило, он их там находил, да. Весьма успешно находил. Но вот процесс поисков, подготовительный процесс, всегда выбивал Новикова из колеи. Заставлял нервничать. Он в такие моменты не знал, что докладывать руководству. Доложит одно, а Валера потом, как фокусник из рукава, достает какой-нибудь козырь.
– Вот скажи, что тебе не нравится? Что?
Новиков машинально взъерошил отросшие темные волосы и тут же с неудовольствием подумал, что вчера забыл подстричься. А выделенные супругой из семейного бюджета деньги потратил на…
Так, а на что он их потратил? Она достала ему тысячу из своего кошелька, а он купил вкусняшек. Точно! Пастилы, зефира, сырков творожных в шоколадной глазури. И – наглая морда – сожрал большую часть перед сном. А то, что осталось, притащил на работу к чаю. А потом еще удивляется, почему у него живот выпирает над ремнем?
Майор скользнул взглядом по стройной подтянутой фигуре напарника. Тот стоял между столами спиной к двери, задумчиво рассматривал что-то за окном и завистливого взгляда майора не видел.
А позавидовать было чему. Фигура у Валерки была для подиума. Длинные сильные ноги, плоский живот с рельефным прессом, широкие плечи. Мускулы, как веревочные жгуты, опоясывали его руки. Напарник был жилистым, сильным, выносливым.
И, черт, он так нравился бабам! Хотя морда у него была, на взгляд Сергея, самая заурядная. Бледная кожа с веснушками на переносице, светлые волосы в легких завитках, губастый рот и крупный нос с горбинкой. Лицом Валерка ему точно проигрывал. Вот его лицо супруга Ольга называла пригожим. И смотрела на него, не отрывая взгляда, когда они сидели друг против друга за обеденным столом.
Ох, уж этот обеденный стол! Он-то и испортил его фигуру. Вернее, то, что на столе всегда стояло. А стояло на нем на каждый прием пищи по два-три основных блюда. Ольга вкусно и много готовила, и обижалась, если он мало съедал. И как тут не расплывешься в талии?
Новиков инстинктивно втянул живот, дотянулся до верхнего ящика стола, выдвинул, вытащил пластиковый контейнер, швырнул его на стол.
– Угощайся, капитан Арский.
– Что это? – Валера скосил взгляд, недовольно сморщился: – Опять углеводы жрешь, майор! Скоро в китель не влезешь.
– А на тебя посмотреть, подумаешь, ты вообще не жрешь, – пробубнил Новиков, запуская руку в пластиковую коробку. – Вот скажи, а почему ты такой дохлый? Как это у тебя получается?
Валера будто не слышал. Прислонил указательный палец к губам, покусал его.
– Слушай, Серега, я тут подумал… – его затуманенный мыслями взгляд заскользил по стенам, сместился на лицо Новикова. – А что, если убить хотели не того важного свидетеля, который был замешан в коррупционном скандале?
– А кого? – с легким фырканьем отозвался Сергей и откусил ванильную пастилку. – До судьи не достали бы. Эпицентр взрыва под стулом свидетеля. Не изобретай ничего, Валера. В смысле, новых версий. Скушай вот лучше зефирчик.
– Что? – Валера опустил непонимащий взгляд на пластиковый контейнер, брезгливо вывернул нижнюю губу. – Да не терплю я такого, Серега! Я лучше кусок мяса съем или рыбы. Или два яйца вареных проглочу.
– С хлебом? – подозрительно прищурился Новиков.
– Почему с хлебом? Без.
– Ты у нас и хлеб не ешь? – притворно опечалился майор, закрывая коробку с вкусняшками и убирая ее обратно в верхний ящик стола. – И как у тебя только мозги работают?
– Нормально работают, – слегка улыбнулся Валера, пошел к своему месту, сел на вращающееся кресло, закинул ноги на стол. – И вот мои мозги сопротивляются основной версии, хоть убей, майор. Вот не нравится мне ваше общее мнение, что убить хотели именно этого важного свидетеля. Его могли грохнуть где угодно. Не производя лишнего шума.
– Наше общее мнение вам претит, сударь, по какой такой причине? Можно угадаю? – Новиков растянул губы в фальшивой улыбке. – Просто потому, что это наше мнение, а не твое? Просто потому, что мы успели его озвучить вперед тебя? Ты не успел и теперь сопротивляешься. И ищешь, как всегда…
– И, как всегда, окажусь прав, вот увидишь, – погрозил ему пальцем Валера Арский. – А то, что под его стул поставили сумку со взрывчаткой, вполне могло быть отвлекающим маневром.
– Хорошо. Допустим. – Новиков скрестил пальцы на животе. – Допустим, ты прав. Не его хотели убить. Тогда кого?
– Либо его спутницу – Дину Альбертовну Гончарову, либо Аллу Иванову.
– Если последнюю, получается, что не она сама изготовила взрывное устройство, хотя и мастерица была на этот счет. А кто-то его ей дал. Так?
– Так.
– Кто?
– Не знаю. Будем искать. Ее парень – Илья Секачев – утверждает, что в прошлой жизни Алла нажила себе массу врагов. До него, то есть.
– Ой, Валера! Валера, остановись! – Щеки Новикова судорожно задергались, он расцепил пальцы, сжал правую руку в кулак и легонько шмякнул им о стол. – К чему такие ухищрения с обычной студенткой? Могли ее запросто в темном переулке угомонить. К слову, не узнавал, чего это она в двадцать пять лет все еще студентка?
– Не сразу поступила. В колледже училась, потом работала. В этом году должна была защитить диплом. Опережаю вопрос: сложно произносимая специальность, что-то связанное с химией.
– О как!
– Ну да, да, она разбиралась во всем этом. Но зачем самой-то гибнуть.
– Ах, так тебе именно это и не нравится! – развеселился майор, скосив взгляд на верхний ящик стола, там все еще прятались зефирки и творожные сырки в шоколадной глазури. – Так несчастный случай, Валера, еще никто не отменял. Не рассчитала, не успела, прошляпила.
– Может быть. А может быть, и нет, – заявил настырный капитан, уставив в потолок странный мечтательный взгляд. – А может, эта Алла и вовсе не при делах. Может, просто оказалась не в том месте, не в то время. И сумка вообще была не у нее в руках.
– Ну вот, здрасьте вам! Договорились! – Майор негромко выругался. – Ты сейчас вообще чем занимаешься, Арский?
– Чем?
– Ты пытаешься разрушить стройную версию, которая в работе у солидных коллег из соседнего ведомства. Ты сейчас пытаешься опровергнуть свои собственные утверждения, что именно Алла Ивановна Иванова пронесла в зал заседания сумку с термосом.
– Может, в зал-то она ее и пронесла. Но из квартиры она совершенно точно уезжала с пустыми руками. Это утверждает и ее парень, и их сосед. Алла в принципе не терпела сумок. Ключи, деньги и мобильник носила в карманах.
– А пудра, а помада?
– Она не пользовалась этим на улицах. Все это оставалось дома. И вообще она редко красилась. А что, если…
Странный мечтательный взгляд Арского слез с потолка, забравшись Новикову на переносицу.
– А что, если был кто-то еще, а, майор?
– Кто?!
– Тот, кто остался незамеченным. Кто-то еще пронес эту чертову сумку в зал заседаний. Некоторые свидетели уже понемногу приходят в себя и начинают сомневаться в правильности своих показаний, которые сделали сразу же после взрыва.
– Это нормально, капитан, – буркнул Новиков и чуть выдвинул ящик, скосил взгляд на пастилки. Манило до зуда в пальцах. – Так часто бывает. И ты прекрасно знаешь, что самые первые показания и являются единственно правильными. Потом народ успокаивается, начинает анализировать, выдумывать. Да, да, не надо морщиться, Валерочка. Сам же знаешь, сколько может выдумать очевидец, когда пройдет какое-то время.
Валера знал. Спорить не стал. Но все ему не нравилось. И преждевременные выводы тоже. И где могла взять сумку с термосом Алла, если из дома она уходила с пустыми руками? Илья с его одаренным соседом в один голос твердят, что ушла она пустой.
А если нет? А если они оба врут? И все теперешние метания Ильи по розыску свидетелей – не более чем отвлекающий маневр? Надо, надо, надо сфокусировать на этих парнях внимание. Что-то не так. Что-то явно не так.
– Эй, чего завис?
Новиков пощелкал пальцами, облепленными зефирными крошками. Он успел проглотить одну зефирку, пока Арский витал в облаках. Смутился и тут же принялся вытирать пальцы о лист бумаги.
Когда же он прекратит жрать сладости? Когда сядет на диету?
– Я не завис. Я думаю, Серега.
– О чем? – Новиков незаметно от друга лизнул пальцы языком, липкие. – О том, как поудобнее нагадить своему отделу, капитан?
– Ой, да при чем тут отдел? – возмутился Валера, скидывая ноги со стола и вскакивая. – Вот хочешь, я тебе расскажу, по какому пути дальше пойдет расследование? Хочешь?
– Ну!
– Наши деловитые коллеги станут искать заказчика среди фигурантов их важного дела с коррупционерами. Будут искать очень-очень долго. Будут искать связь кого-то из них с нашей студенческой группой. И… И не найдут они заказчика. Не найдут, Серега, поверь. Сколько у нас громких заказных убийств было раскрыто, а? Молчишь? А я отвечу: по пальцам пересчитать можно. Истина зачастую бывает погребена под тоннами бумаг с протоколами допросов, очных ставок, опознаний и так далее. Не найдут они заказчика, Серега!
– А ты, блин, найдешь! – фыркнул Новиков.
У него вдруг заныли верхние зубы. То ли от перспективы общения с начальством по данному несогласию – доложить-то он будет обязан. То ли от сладкого.
– Не факт, – честно ответил Валера. – Но шансов у меня будет больше.
– С чего это?
– А я искать стану в другом месте, коллега!
Глава 10
Семейного завтрака, как раньше, теперь не было. Мать, конечно, по-прежнему готовила на утро кашу, омлет, какие-то блинчики или сырники, накрывала привычно на стол. И все ими съедалось. Только завтракали они теперь порознь.
Мать хватала куски, пока готовила. Влад забирал тарелки и чашки к себе в комнату. Отец садился за стол в одиночестве и долго сидел, не прикасаясь к еде. Все остывало, делалось безвкусным, но он, кажется, этого не замечал, когда брал в руки столовые приборы и опустошал тарелки.
– По привычке, сынок, – сказала однажды мать, поймав недоуменный взгляд Влада. – Он все делает по привычке, машинально. Даже живет и дышит так же. Ты не приставай к нему. Не обижайся на него. Он справится.
Справляться у отца получалось как-то не очень. Он потерял работу. Его успели уволить еще до завершения судебного процесса. Незаконно, конечно. Адвокат советовал подать на работодателей жалобу. Отец отказался, буркнув, что он их прекрасно понимает.
Он почти перестал общаться с друзьями и соседями по гаражу. Он вообще перестал туда ходить. Редко ездил за рулем. Сидел все больше дома. Почти не включал телевизора. И что-то читал. Постоянно что-то читал.
– Мам, а что он читает? – спросил Влад в пятницу вечером, вернувшись с прогулки.
– Хорошие умные книги, – туманно ответила мать и оглядела сына внимательным взглядом. – Какой-то ты не такой, Влад.
– Какой? Какой не такой?
Он опустил глаза в стол, перед ним стояла большая тарелка тушеной картошки с курицей. Он не был голоден. Они с пацанами втрепали по бургеру полчаса назад. Но сейчас съесть следовало все до крошки. Иначе мать не отстанет с вопросами. А он не хотел ей врать. Не любил врать в принципе. Вранью всегда предпочитал молчание.
– Какой-то возбужденный, нервозно возбужденный, – уточнила мать и уселась напротив.
Ясно, отставать не собирается.
– Что, Владик? Что происходит? – Она дотянулась до его волос, осторожно тронула, грустно улыбнулась. – Ты ведь не попадешь ни в какую скверную историю, так? Ты не заставишь меня пожалеть о том, что я вообще осталась жива после…
Она не договорила. Но он понял, что она имела в виду. И мотнул головой, зачерпывая ложкой картофель с куриным филе. Набил рот, принялся жевать. Долго жевал, надеясь, что мать устанет ждать и уйдет в свою спальню. К отцу, который сидел за чтением каких-то умных книг.
Не помогло. Она настырно сидела.
– Мам, все в порядке, – выдохнул Влад, когда во рту не осталось ничего. – Со мной все в порядке.
– Точно? – Она снова дотянулась до его волос. Тревожно глянула. – Я могу быть спокойна на твой счет, сынок?
– Да, мам. Я не влез ни в какую скверную историю.
– Хорошо.
Она встала, отошла к раковине, загремела чашками, налила воды в чайник.
Ясно. Собирается пить с ним чай. То ли соскучилась по еще одной исчезнувшей семейной традиции, то ли решила раскрутить его на откровение по полной программе.
Влад загремел ложкой, собирая со дна тарелки остатки картошки. Он объелся. И сразу потянуло в сон. Чай точно был лишним. Тем более с мамиными пончиками. Но уйти просто так, когда она уже разлила кипяток по чашкам, он не мог. Достаточно ей отца, замкнувшегося в себе.
– Как прошел день, Владик? – задала она забытый вопрос.
– Да ничего, мам. – Он громко заболтал ложкой в чашке, разгоняя сахар. – В школе все как обычно. Кстати, несколько наших ребят из класса собираются после девятого класса в колледжи сливаться.
– Ух ты, – мать настороженно улыбнулась. – Надеюсь, ты не в их числе?
– Да нет. Хотя… – Влад хлебнул из чашки, потянулся за пончиком. – Это была бы неплохая идея.
– И что в ней хорошего? – Улыбка застыла на ее лице гримасой.
– А там уже со второго курса начинают зарабатывать деньги, мам. Особенно те, кто на сварщиков учится и кому уже восемнадцать. Еще есть монтажники, токари. Ты знаешь, какой дефицит сейчас в этих специальностях! На них даже конкурс у работодателей объявлен. Платят хорошо.
– Владик! Ты нуждаешься в деньгах? – ахнула мать, роняя чайную ложку на стол. – Ты куда-то влез? Влип?! Тебе нужны деньги?
Ее голос сделался сиплым, лицо серым. Пальцы, повисшие в воздухе над чайной чашкой, сильно дрожали. У него просто внутренности свело от жалости к ней.
– Да никуда я не влез, мам. Чего ты? – И он, копируя ее манеру, дотянулся до ее головы и погладил возле виска. – Просто не мне нужны деньги, мам, а нам. Сколько еще мы протянем на сбережения? Их наверняка уже почти не осталось. Ты одна пашешь. Отец…
– Не надо, сынок. – Мать поймала его пальцы, легонько сжала, жалко улыбнулась. – Не надо про отца, Владик. И… зарабатывать пока не надо. Мы не нуждаемся. Во всяком случае, пока. И если твоя затея с колледжем…
– Мам, да не было никакой затеи, поверь, – он натянуто хохотнул. – Ребята уходят, а я просто задумался.
– Ну хорошо. Это понятно. А возбужденный-то ты почему последние несколько дней? Может, влюбился?
Влад опустил взгляд.
Да, у него были девушки. Целых две! Одна из его класса, ее он провожал домой, с ней трепался о школьных новостях и понемногу сплетничал об одноклассниках. А вторая девушка была чужой, почти незнакомой, и с ней он уже несколько раз занимался сексом.
С одноклассницей – хохотушкой Анькой, полненькой, не закомплексованной, умной и проницательной – ему было как воды напиться. Ему было с ней не хлопотно, интересно, время бежало незаметно.
О ней мать знала.
Вторая девушка – Алла, была старше его. Мать про нее даже не догадывалась. Он и сам о ней почти ничего не знал. Встречался тайно на квартире приятеля, когда родители у того бывали на работе, на сутках. Алла была для него омутом. Она манила, пугала, она творила с ним такие вещи, о которых потом вспоминать было сладостно и немного стыдно.
Любил ли он кого-то из них двоих? Если любовью называется то, что он чувствует к своей семье, то нет. Вряд ли. Он без семьи не мог. А без этих девушек запросто.
– Ма, ты узнаешь, если я полюблю, – неожиданно пообещал он.
– Правда? – Мать привстала, обхватила рукой за шею, наклонила его голову к себе и поцеловала в макушку. – Ты мое сокровище родное. Спасибо, сынок. Спасибо. И все же!
– Что?
Он доел пончик, допил чай. И ему очень хотелось сейчас «слиться» к себе и зависнуть в Сети, где живо обсуждалось то самое происшествие, из-за которого его так лихорадило.
– Почему-то ты так изменился в последние дни. Будто ожил, – подумав, добавила мать. И упрека в ее словах не было.
– Хорошо, я скажу. – Влад поднял голову, глянул на мать открыто. – Я радуюсь тому, что справедливость восторжествовала, мам.
– Ты о чем? – По ее лицу поползли красные пятна.
– Я о том, что эти ужасные люди понесли заслуженное наказание. Кара их настигла, если говорить пафосно! Возмездие свершилось! И за это я не могу не уважать своего отца, мам.
Спина матери резко выпрямилась. Глаза сделались огромными, пустыми, страшными. Рот приоткрылся. Она молчала какое-то время. А потом выдохнула:
– Не смей!
– Что?
– Не смей, слышишь! Не смей так думать о своем отце!
Ее рука приподнялась. Ладонь развернулась. Влад испуганно отпрянул. Не потому что боялся боли от пощечины матери. Боялся, что не простит ее потом никогда, если она это сделает. Хватит ему уже потерь в его недолгой жизни.
– Почему? Почему я не должен думать о своем отце, как о достойном, сильном мужике, мам?
Влад уже стоял на ногах, соскочив со стула. Он собирался уйти к себе. Потому что испугался возможной материнской пощечины. Потому что испугался неизбежных последствий, если бы это произошло.
– Достаточно уже того, что он попросил прощения за то, за что просить прощения не должен был. Он не должен был просить прощения, мам!
Влад стукнул кулаком по дверному косяку. Не рассчитал силы, и кулак тут же заныл. И грохота наделал. В родительской спальне открылась дверь, возник силуэт отца на пороге.
– Что происходит? – спросил он безжизненным голосом.
– Ничего! – грубо выкрикнул Влад.
Ему не хотелось быть грубым. Не хотелось кричать. Как-то само выходило. Может, захотелось вдруг разбавить траурную тишину, поселившуюся в квартире, хотя бы этим? Раз уж веселиться ни у кого не выходило.
– Ваня! – позвала мать, не поднимаясь с места. – Иди сюда.
Отец с неохотой пошел на ее голос. Проходя мимо Влада, даже на него не глянул. Его это задело. Нет, он знал, конечно, что малой всегда был любимчиком отца. Но тот был любимчиком всей семьи. Влад его тоже обожал.
– Что происходит? – Отец тяжело опустился на свое место, которое всегда прежде занимал за семейными застольями. – Мальчик вырос и подает голос? Ты пьян, что ли?
Он внимательно осмотрел старшего сына. Отрицательно покачал головой.
– Вроде нет. Чего тогда орешь? По стенам молотишь?
Влад молчал. Растерялся как-то. Отец так давно не говорил с ними. Так давно на него не смотрел. Просто так. Без причины. Просто потому, что он его сын. Сын, оставшийся в живых.
– Ваня, он думает, что это ты! – некрасивым голосом пискнула мать, опуская голову. – Думает, что это ты там… В зале суда…
– Что ты мямлишь, мама! – вырвалось у Влада еще более жестко, чем прежде. – Да, да, да, я думаю, что это ты, пап, взорвал эту суку! Отомстил за Игорька. Уж не знаю, как у тебя это вышло. Кому и сколько ты заплатил, но ты… Ты молодец! Респект!
И, выставив вперед оба кулака с оттопыренными большими пальцами, Влад ими энергично помотал.
– Это куда лучше, чем просить прощения за то, чего не совершал. Тебя теперь все зауважали.
– Все – это кто? – отозвался отец, отвернувшись от них с матерью. – Твои пацаны? Или та великовозрастная шлюха, с которой ты время от времени спишь в квартире друга, когда его родители на работе? Кому я обязан уважением? Отвечай!
Влад мог поклясться, что пол под ним с чего-то вдруг сделался мягким, зыбким, он, честное слово, еле устоял. И открыв рот, чтобы огрызнуться, тут же его захлопнул. Сказать было нечего.
– Ну! – потребовал отец ответа, все так же не глядя на них с матерью. – Кто меня так сильно зауважал?
– Я, – ответил Влад изменившимся голосом.
– Ты… Ты, значит, зауважал меня. А за что, позволь узнать? За убийство? Жестокое убийство сразу трех человек? Двое из которых минимум были невинны.
– Да ладно, пап. Пострадали как раз… Один – свидетель. О нем никто хорошего слова не написал. Сволочным был мужиком. Открывал рот везде, где надо и не надо. А еще подорвалась девка, которая притащила взрывчатку. И еще эта… Эта, которая… – Владу сдавило горло, произнести вслух имя женщины из семьи, которую он ненавидел, не хватило сил. Закончил скомканно: – Так что все получили по заслугам.
– А судьи-то кто? Ты? Пацаны твои? Щенок!
Лучше бы отец его обругал нецензурными словами, чем назвал так. Так обидно, так унизительно, как-то по-детски. Влад хотел удрать с кухни, но не успел. Отец резко поднялся, шагнул к нему, схватил за рукав толстовки и с силой тряхнул, глядя прямо в глаза.
– Это не я, понял?! Не я! – прошипел он, упираясь своим лбом в его лоб. – Я бы никогда не посмел! Никогда! Это страшный грех, сын.
– А как же око за око? Как же месть за Игорька, пап? Ты же… Ты же хотел, когда…
– Я раскаялся, Владька. Я раскаялся! – В горле у отца что-то забулькало, дыхание сделалось горячим и прерывистым. – Мне еще долго искупать мой грех. Очень долго.
– Какой, пап?! Ну, какой такой грех, пап? Ты ни в чем не виноват!
– Я виноват, сынок. Потому что я хотел… Я хотел убить! Я хотел убить ребенка!
