Галина Романова
Демон ревности
Глава 3
– Ирка, ну ты даешь! – восхищенно выдохнул молодой парень, наблюдая за эротическим танцем высокой худой женщины. – Развяжи меня немедленно, слышишь! Развяжи, маленькая дрянная девчонка! Я сейчас тут все разнесу к чертовой матери!
Сильное мускулистое тело задергалось на ее кровати. Но она внимания не обратила на угрозу. Это была часть игры. Игры, которую они спланировали еще пару дней назад. И хихикали, как дети, и возбужденно задыхались, придумывая все новые и новые фишки.
Конечно, возжелай ее молодой любовник по-настоящему, он бы в три минуты освободился от атласных лент, стягивающих его запястья и щиколотки. Он бы, с его дикой силой и необузданностью, разнес тут все к чертям собачьим. И кровать перевернул, и витую кованую спинку согнул.
Но он здесь был не за этим. Он пришел за удовольствием. А удовольствие надо выстрадать, выждать. Поэтому и ругался он все больше по сценарию, а не на самом деле. А Ирка, похотливая стерва, от сценария отступила и вытворяла такое, что он сейчас от сладостной боли, которой свело низ живота, сознание точно потеряет.
– Мой малыш ждет меня? – промурлыкала Ира и стащила с себя левый чулок. – Ждет? Не слышу!
– Да-да, иди уже сюда! Ну!
Она сделала шажок, другой, и тут, черт побери, зазвонил телефон. Ее телефон, не его. Он-то свой отключил, как она и просила. А вот она…
– Какого рожна?! – возмутился он. – Мы же договаривались, Ир! Это что, импровизация?
Какая там импровизация. Ирка тут же согнала с лица томную похоть, сделалась сухой и властной, какой всегда бывала на работе, и схватила с тумбочки под зеркалом свой мобильник.
– Кира звонит, – удивленно выгнула она нижнюю губу. – Я же ее предупредила. Что-то случилось?
– Ир, забей, – простонал парень и покосился вниз. Предмет его гордости и Иркиного вожделения увял, поник. Он забеспокоился. – Иди сюда! Иди сюда немедленно!
– Заткнись, малыш, – беззлобно огрызнулась Ира и нажала кнопку приема. – Да, Кир, что случилось?
Он со вздохом принялся освобождаться от атласных лент, понимая, что, если чем-то их свидание и закончится путным, игрищ все равно уже не будет. Освободившись, он сел рядом с Ириной на краю кровати и прислушался.
Киру он, конечно же, знал. Она проводила с ним собеседование при приеме на работу. И именно она порекомендовала его принять. И, кажется, без ее рекомендации он в койку к хозяйке фирмы вряд ли бы попал. Кира ему даже немного нравилась. Среднего роста, русоволосая, зеленоглазая, она обладала приветливым нравом. Он лично за все пять лет, проведенных на фирме, ни разу не слышал, чтобы она повышала на кого-то голос.
Но сейчас Кира не просто повысила голос. Она орала, верещала, визжала и, кажется, захлебывалась слезами.
– Кира, возьми немедленно себя в руки, – неуверенно приказала Ира и покосилась на своего молодого любовника. – И объясни внятно, что стряслось.
– Он ушел! Ирка, он ушел! – всхлипывала Кира.
– Кто?
Ира старалась говорить спокойно, но он-то видел, что спокойствие дается ей с великим трудом. Лоб прорезали морщины, вокруг рта обозначились складки, а тонкогубый, неподражаемо сексуальный рот тут же прошептал: «Мразь».
– Как будто ты не знаешь! – закричала Кира снова. – Илья ушел!
– Куда ушел? – ровно и без эмоций будто бы спросила Ира, а морщинки на лбу сделались глубже. Видно было, что истерика подруги ее зацепила. – Ушел – вернется.
– Ир, ты что, дура?! Ты что, под кайфом, я тебя спрашиваю?! – зашлась в крике Кира. – Он насовсем ушел! От меня! Собрал вещи и съехал! Сказал, что снял номер в гостинице! Но зачем все это, Ир? Зачем? Господи, я умру от горя, Ирка!
Ира тут же вскочила с кровати и принялась мерить шагами свою просторную спальню. Разгуляться было где. Спальня метров тридцать, а то и больше. Как была, без трусов и без лифчика, в одном чулке, Ирка ходила от окна к двери мимо спинки кровати и говорила властно и непримиримо, как будто на совещаниях. И парня это неожиданно возбудило даже сильнее, чем ее эротический танец.
– Во-первых, ушел – и черт с ним! – резанула сразу Ира. – Я давно говорила, что он гад! Ты прослушала, и ладно. Во-вторых, не ты первая, не ты последняя. Все мужья рано или поздно уходят, закон каменных джунглей. Выживает с нами сильнейший. Среди этой братии сильнейших нет. Одна слякоть! В-третьих, прекрати истерику. Выпить у тебя чего-нибудь путное есть? Если нет, то что купить?
Что ответила Кира, он теперь не слышал. Ира просто кивнула, отключилась, швырнула телефон на кровать. Подперла тощие бока, которые ее совершенно не портили, а как раз наоборот. Глянула на любовника требовательно, как начальница, и произнесла:
– Форс-мажор, малыш. Придется сделать это по-быстрому.
– Я поеду с тобой, – заявил он, застегивая штаны после пятнадцати минут горячего секса.
– С какой стати? – Ирина заинтересованно округлила глаза. – Там слюни бабьи, сопли. Там горе у человека, в конце концов. Во всяком случае, она так считает. Я-то другого мнения. Я думаю, что ей повезло. Тебе там не место, малыш.
– Я с тобой, – повторил он, застегивая рубашку, и глянул строго. – И я не малыш!
Они заехали по дороге в супермаркет и накупили всего. Бутылку виски отменного, три бутылки дорогого белого вина. Ирка зачем-то прихватила и шампанское. Апельсинов две сетки, большущий ананас, замороженных стейков семги, что-то на салат. И громадную буханку какого-то ароматного хлеба с зажаренной корочкой, обсыпанной злаками.
– Будем праздновать, – заявила она, тормозя возле дома Киры. И зябко поежилась. – Если, конечно, получится.
Дверь в квартиру Киры была не заперта. Они осторожно вошли, Ирина позвала подругу по имени. Та не откликнулась.
– Черт, – выругалась Ирина и прикусила нижнюю губу, которая чуть подрагивала. – Кира, где ты, детка?
Он прислушался. Откуда-то из недр квартиры доносилась горестное сопение.
– Идем, – потянул он Ирину за рукав, кивнув в сторону дверного проема. – Она там.
Швырнули пакеты у двери, стащили обувь, сняли верхнюю одежду и пошли на Киркино сопение.
– Оба-на! – всплеснула руками Ирина и шлепнула себя по худым бедрам. – Это как называется, детка?
Кира сидела в углу гостиной на полу, подтянув к подбородку колени. Перед ней в радиусе метра был рассыпан какой-то мусор. Они не сразу сообразили, что это изорванные в клочья фотографии. Ее семейные фотографии.
– Кира, здравствуй, – поздоровался он и шагнул вперед Ирины. – Я приберу тут?
И принялся широкой ладонью, как совком, сгребать в кучку останки семейных снимков.
– Виталик? – Кира подняла голову, удивленно моргнула раз-другой. Лицо опухшее, красное, слезы на глазах. – Ты как тут? Ир, ты что, его из дома вызвала? Но зачем? Не надо было.
– Заткнись, Степанова, – вяло приказала Ирка, усаживаясь в широченное кресло как на трон. – Никого я ниоткуда не выдергивала. Твой звонок застал нас на самом интересном месте.
– В смысле? Где? – Кира переводила непонимающий взгляд с подруги на Виталика.
– В постели, детка. В постели, – почти весело фыркнула Ирка.
Она решила во что бы то ни стало отвлечь подругу от ее беды, поэтому готова была выболтать про себя все-все, хотя никогда этого прежде не делала. Никогда не называла имен и фамилий своих любовников. Кира не спрашивала, она и не называла. Но раз уж Виталик увязался с ней, раз уж такие дела, то пускай подруга начнет ее осуждать, что ли. Все же лучше, чем корчиться от боли.
– Ты с ним спишь? – прошипела Кира и замерла с открытым ртом, наблюдая, как Виталик, собрав клочья фотографий в кучу, начинает лепить из нее огромный комок. – Ты спишь со своим подчиненным???
– А почему нет? – Ира беспечно дернула плечами, закинула ногу на ногу, шевельнула аккуратными пальчиками. – Он хорош, Кира. Он неподражаемо хорош. Это лучшее, что со мной…
– Ничего, что я здесь? – прокашлялся Виталик, комкая фото семейного счастья Киры в бумажный шар.
– А тебя никто не звал, – огрызнулась Ирина беззлобно. – Раз навязался, будешь слушать. Еще и не то услышишь, это я тебе обещаю!
С великим трудом им удалось вытащить Киру из ее угла. Они пошли в кухню, принялись готовить ужин, запивая аромат запекающейся рыбы вином. Кира почти не закусывала и быстро пьянела. И несла бог знает что. Виталик и представить не мог, что она способна на такую ненависть. У нее аж зубы скрипели, когда она произносила по буквам имя своей соперницы. И взгляд становился стеклянным, когда она грозилась прервать безоблачное счастье мужа и коварной разлучницы.
– А нехай, пускай живут, Кир, – пьяно хихикала Ирина, ковыряясь вилкой в салате, который приготовил Виталик. – Они тебе нужны?
– Убью! Я все равно ее убью, Ир! – шипела пьяная Кира, без конца роняя вилку и нож на пол. – Или его, или ее!
– Лучше уж его! Мотив налицо – он сделал тебе больно, – Ирина гладила подругу по спутавшимся волосам.
– Они оба! И она! Она сделала больно! Не будь ее…
– Была бы другая. Поверь мне, детка, была бы.
Кира отключилась через час. Виталик отнес ее в гостевую комнату. В спальню Ирина не велела.
– Когда проснется одна, ей станет очень плохо, – проговорила она со вздохом, застилая гостевой диванчик. – Завтра выходной, она проснется одна в супружеской постели. Пусть лучше здесь. Господи, не наделала бы глупостей!
Они прибрали в кухне, вымыли посуду. Захлопнули входную дверь. Пока ждали лифт, Ира вдруг сказала:
– Знаешь, а классик был неправ, утверждая, что все несчастные семьи несчастливы по-своему. Неправ!
– Почему?
К стыду своему, Виталик не помнил имя этого классика. И даже не понял, о чем речь. Не потому, что был тупым, а потому, что читал другие книги. А еще потому, что у него в жизни были другие приоритеты. В конце концов, у него у самого была когда-то несчастливая семья, и ему казалось, что другого такого несчастья в мире быть не может. Может, и прав был неизвестный ему классик, утверждая, что каждый несчастен по-своему.
– Потому что несчастливая семья – это всегда боль, всегда одиночество, всегда пустота, – продолжила Ирина, входя в кабину лифта.
– Согласен, – кивнул он после паузы, тут же вспомнив о себе. И глуховатым голосом закончил: – Это всегда боль. Всегда одиночество.
Глава 4
Зачем ему вообще был нужен отпуск? Да еще в конце ноября? Чем он мог заняться, интересно, в такое благодатное, по словам руководства, время? Позагорать на берегу местного водоема, порыбачить там же? Обалдеть как заманчиво.
– Сейчас тебе, Макаров, самое время для отдыха в такую лягушачью погоду, – убеждал его зам по кадрам, скупо улыбаясь. – В такую погоду даже уровень преступности снижается по статистике. Разве не так? Ты согласен?
Он в ответ молчал. Он согласен не был. Потому что ноябрь хорошим временем для отдыха не считал. И преступникам без разницы, когда гадить, в какое время года. Но возражать не стал: кто он такой, чтобы оспаривать решение руководства? Рядовой майор рядового отдела внутренних дел. Да и плюсик один крохотный имелся в сдвинутом на месяцы отпускном графике – он сможет новогоднюю ночь дома провести. Возникал только вопрос, с кем? И вопрос был серьезным, поскольку он больше трех лет жил один после развода. Знакомых было много, но…
Но две из них имели семьи и, соответственно, мужей. И значит, в новогоднюю ночь будут с семьями. А еще две знакомые отчаянно хотели отволочь его в ЗАГС. И если он пригласит кого-то из них к себе встретить Новый год, то и та, и другая тут же сочтут это хорошим предзнаменованием и потом целый год станут требовать кольца и предложения.
Он категорически не согласен!
Ладно, больше месяца впереди, определится с выбором.
Макаров со вздохом оглядел гомонящих посетителей торгово-развлекательного центра.
Народу-то, народу! Гул как в улье. Неужели всем что-то непременно надо купить? Много ведь и просто праздношатающихся. Он, едва переступив порог, с дюжину насчитал. И машинально отнес их к списку потенциальных правонарушителей. Здесь вообще, если внимательнее присмотреться, две трети были его клиентами. Кто по чужим сумкам и кошелькам глазами стрелял, кто откровенно хамил продавцам, кто задирался с посетителями. Двое повздорили из-за освободившегося места в кафе быстрого питания. Не оскорбляли друг друга, нет, но недружелюбно косились. Это Макарову не нравилось. Он считал, что с неприязни о-о-очень многое может начаться.
Заметив вывеску отдела мужских костюмов, он со вздохом направился туда.
Выбирать себе одежду он терпеть не мог. Когда жил с женой, этим всегда занималась она. Безошибочно угадывала даже размер обуви. Он послушно надевал, потом на службе отшучивался, когда раздавались завистливые вопросы.
Ну не летал он на выходные в Италию и в Париже на неделе высокой моды не был!
После развода все изменилось. Жена многие вещи, которые ему откуда-то добывала, забрала с собой. Зачем? Ответа не было. От ненависти, наверное. Они сложно расставались.
Макаров носил то, что осталось. Покупал обновки редко. За три года почти никогда. И ему было плевать, если честно. Но когда поймал на себе оценивающий взгляд той дамочки, что слетела на машине с дороги на его глазах, и уловил ее пренебрежительный вздох, сделалось неприятно. Потом явилась за ней ее подруга, и стало только хуже. Высокая, худая дама, сексуальная, с удивительно красивым лицом, оглядела его точно так же и точно так же вздохнула. Вернувшись домой, он долго стоял, не снимая куртку и «дутики», перед зеркалом. Долго себя рассматривал, пытаясь понять, что не так.
Когда понял, загрустил. Он в этом наряде выглядит как пенсионер дядя Коля с первого этажа. И «дутики» такие же. Такая же непонятного цвета длинная куртка. Или почти такая же. Надо бы изменить ситуацию. Времени в отпуске много. Деньги есть. Он пообещал себе и тут же почти забыл. На пару недель забыл. А потом позвонила дочь. И сообщила, что желает его познакомить со своим женихом.
– Женихо-оом? – протянул Макаров насмешливо, будто дочери не было девятнадцать и она никакого права не имела на личную жизнь. – Интересно, интересно.
– Папа, прекрати, – устало вздохнула Василиса. – Вы со своим разводом и так мне всю жизнь испортили. Давай хотя бы сейчас…
Она хотела сказать: «останешься человеком». Но не сказала. Но должна была. Так говорила ее мать при расставании. Она почему-то считала, что он сволочь. Беспринципная, гадкая сволочь. Дочка что же, по умолчанию тоже так считала?
Сделалось обидно. Это он счел несправедливым.
– Где и когда я должен быть? – деловито отозвался он, проглотив обиду.
– Через неделю, в субботу, в «Астре». – Дочь продиктовала адрес, который он знал наизусть, они там не один раз задерживали кое-кого. – В три часа дня. Не опаздывай!
– Понял. Буду. – И вдруг заволновался: – А что, так все серьезно, да? Ты никогда нас с матерью со своими парнями не знакомила.
– Это я тебя не знакомила, папа, – перебила его Василиса. – Мама была знакома с моими знакомыми.
– Угу. – И тут его обошла заботливая мама. – А чего же меня-то не знакомила раньше?
– А тебе все некогда было, пап. – Голос Василисы зазвенел. – Да и ты тоже со своими знакомыми меня не знакомил никогда.
Это она намекала на его женщин, как он понял. Жена в суде причиной развода назвала его многочисленные измены, хотя ничего такого и не было. А что было, она об этом знать не могла. И дочь вот теперь настроила.
– Ладно, проехали. Я буду.
– Да, пап, и оденься поприличнее. А то я тут недавно тебя видела из окна троллейбуса – ужас!
– В смысле?
– Ты одет как… – Она подыскивала слово, не нашла и попросила: – Оденься поприличнее. Хорошо?
– Хорошо, – пообещал он и простился с дочерью.
И вот сегодня, за день до встречи, Макаров явился в этот многолюдный торговый центр в надежде приодеться поприличнее, как велела дочка.
То ли он заранее себя настраивал на неудачу, то ли просто ему не хотелось никаких примерок, но с первых минут все пошло не так. Продавщица стала прилипать с вопросами:
– Что за мероприятие у вас? Какое-то торжество? Какой костюм вы бы хотели приобрести? По какому случаю?
– Никакого торжества, – бубнил Макаров, меняя пиджак за пиджаком. – Просто на каждый день есть у вас что-нибудь? Для офиса, к примеру.
– Боюсь, что не смогу вам помочь, – огорчилась вдруг девушка. – Согласитесь, наша коллекция очень…
По нему, так их коллекция была не очень. Все из каких-то сверкающих, лоснящихся тканей. Он в этих пиджаках выглядел как леденец облизанный. Макаров ушел из бутика, пошел путешествовать по соседним. Что-то снова примерял, что-то из одежды покупал, потом обувь. Снова примерки, снова навязчивые вопросы и приторная угодливость.
– Все, – выдохнул он шепотом, выходя из последнего отдела мужских сорочек. – На этом все…
Он посмотрел на свои покупки. В каждой руке по четыре пакета, битком набитых одеждой и обувью. Нашлись средства даже на приличный пуховик в одном из спортивных отделов. Коротенький, стильный, молодящий его до невозможности. Даже у юной пигалицы, что его обслуживала, глаз загорелся.
– Вам так идет, – проговорила она, колдуя над мудреными застежками на пуховике. – Давайте я вам зимние кроссовки под него подберу?
Вот лиса, а? Подобрала ведь. Да такие, что Макаров их снять не захотел и прямо в них и пошел. И в новом пуховике, заставив девушку срезать все бирки. А «дутики» со старой противной курткой оставил в магазине.
– Но нам не надо, – растерянно моргала девушка.
– На выброс, малышка. На выброс.
И пошел в бутик, где ему подобрали пару невозможно модных джемперов, потом пару зимних замшевых ботинок, якобы из новой коллекции, потом еще были сорочки, новые джинсы, пара брюк. Голова закружилась! И отчаянно захотелось чего-нибудь съесть. Какую-нибудь громадную куриную ногу, зажаренную на гриле, или полдюжины куриных крылышек с острым соусом. Или котлету, зажатую булкой с листьями салата и луковыми кольцами. Он слюной чуть не захлебнулся, подходя к кафе быстрого питания. И чертыхнулся, не обнаружив ни единого свободного места. Развернулся и побрел в сторону другой кафешки, подороже. Там следовало раздеваться, делать заказ официанту. А у него под новым пуховиком старая кофта с растянутыми рукавами на локтях. Эх, надо было новый джемпер после примерки на себе оставлять. Ладно, переживут присутствующие его растянутые рукава, он жрать хочет!
До двери в кафе, стилизованной под телефонную будку, он не дошел. Метра два не дошел. Почему? Потому что на него налетела чокнутая баба, едва не свалила с ног.
– Вы бы смотрели, куда бежите, – выпалил со злостью Макаров, поправляя в руках пакеты с вещами и наблюдая даму с затылка.
Она стояла к нему спиной, не делая попыток повернуться, и рассматривала вход в кафе.
– Эй, вы меня слышите?
И легонько тронул за плечо.
Ему бы пройти мимо. Просто обойти женщину и двигать дальше за уютный столик, где ему предложат меню в красивой кожаной обложке. Просто пройти мимо… Но он же мент! Ему больше всех надо! Поэтому, наверное, Макаров обошел ее, глянул в зареванное лицо и спросил, чего делать было совершенно необязательно:
– С вами все в порядке?
– А? Что? – Она дернулась, будто по лицу ее хлестнули, отпрянула, оглядела его шальными глазами с головы до ног и пробормотала скороговоркой психически нездорового человека: – А вас и не узнать. Надо же, никогда бы не узнала. Ирка права была, говоря о вас.
– Эй, мадам, с вами все в порядке? – не понял он, о чем она говорит.
Нет, а что? Женщина в самом деле походила на сумасшедшую. Вся какая-то растрепанная. Носы замшевых ботинок, выглядывающих из-под джинсов, в грязи. Кожаная куртка застегнута не на те пуговицы. Один конец шарфа внутри, за пазухой, второй мотается чуть не под коленкой. Волосы взъерошены так, будто она только что выбралась из постели. Лицо опухшее, зареванное.
И вот тут Макаров узнал ее. Хотя было сложно. Та дамочка, которую он почти волоком тащил из кювета после аварии, была много интереснее. И в руках себя держала. И даже потом, когда первый шок прошел, пыталась как-то шутить.
Что сейчас-то с ней сделалось? Откуда она вынырнула?
– Черт! Это вы?!
– Я это. А это вы, – Ее взгляд, как прикованный, не отлипал от входа в кафе.
– Что с вами стряслось? – для чего-то поинтересовался Макаров, хотя ему следовало прямиком двигать в кафе и уже заказать себе что-нибудь, есть хотелось все сильнее. – Вам нехорошо? Может, врача?
– Он поможет мне вернуть мужа? – все так же лихорадочно выплевывая слова, спросила она.
– А что с вашим мужем? – снова неуместный вопрос. – Он умер?
Нет, вот оно ему надо? Шуруй за стол, умник! Съешь тарелку харчо, выпей кофе с пирожными.
– Лучше бы умер. – Женщина всхлипнула и кончиками пальцев стерла слезинку. – Лучше бы он сдох, чем так вот…
– Понятно.
Макаров недовольно поморщился. Ситуация прояснялась. Муж, видимо, от нее ушел, и она теперь горько об этом сожалеет. Хотя, на его взгляд, зря. Те два часа, что они провели на обочине в его автомобиле, поджидая ее подругу, о многом ему сказали.
Муж за ней не приехал, сославшись на занятость. Это нормально? Жена чудом спаслась, а он на совещании! И потом за два часа ни разу не позвонил. Хотя бы для того, чтобы узнать: уехала она с места ДТП или нет?
Макаров еще тогда подумал о нем: засранец. Не ошибся, надо же.
– Вы бы не переживали так, – сказал он напоследок и шагнул в сторону. – Он того не стоит.
И пошел, не оборачиваясь, к входу. Но снова не дошел. Она догнала его, вцепилась в рукав новенького пуховичка, дернула с невероятной силой, разворачивая на себя. И зашептала, глядя ему в глаза:
– Помогите мне, слышите! Помогите мне! Вы должны мне помочь, раз уж взялись!
– Каким образом? – Макаров нахмурился, покосился на ее руку, комкающую новенькую ткань рукава.
– Извините. – Она расцепила пальцы, уронила руки вдоль тела, голова ткнулась подбородком в грудь. Женщина прошептала снова: – Извините. Я веду себя как ненормальная, да?
– Есть немного. – Он переминался с ноги на ногу. – Вы тоже меня извините, но я очень хочу чего-нибудь съесть. Не составите мне компанию?
– Вы туда?! – Она глянула из-за его плеча на вход в кафе. Замотала головой. – Я не могу! Они там! Муж и его…
– Понятно. Тогда я пошел.
И он сделал еще одну попытку отойти от нее. И снова безуспешно. Женщина повисла у него на рукаве.
– Послушайте… – Макаров начал терять терпение. Да еще забыл, как зовут эту ненормальную. – Вам необходимо взять себя в руки. Шарф поправьте. И застегнитесь правильно.
– А? Что?
Она опустила глаза, вспыхнула и тут же принялась нервно дергать пуговицы, вытаскивая их из петель. Руки трясутся, губы что-то беззвучно шепчут.
«Жалкое зрелище», – фыркнула бы бывшая жена Макарова, всегда считавшая себя сильной женщиной.
А Макарову вдруг сделалось жаль эту несчастную. Несколько недель назад, чудом оставшись в живых, она выглядела лучше. Выглядела много уравновешеннее. А сейчас раздавлена, уничтожена. Он, возможно, выглядел почти так же, когда жена три года назад оставила его без предупредительных выстрелов. Даже за стол переговоров не пригласила, как возмущался потом Макаров. Он бы, может, и согласился на ее условия. Она просто не дала ему ни единого шанса все исправить.
Здесь ситуация аналогичная. Шансов у этой растрепанной дамочки, видимо, просто нет. И когда он все же втащил ее в кафе – она и не думала от него отставать, а Макаров очень хотел поесть – и увидел ее мужа со спутницей, то тут же приговорил растрепыша, повисшего на его руке.
Шансов у дамочки не было никаких.
Девушка, которая сидела лицом ко входу, была чудо как хороша. Белокурая, свеженькая, с невероятно красивым личиком, изящными ручками и ножками, обутыми в длинные сапоги на тонких шпильках. И мужа растрепыша, судя по влюбленному взгляду, отпускать к законной супруге не собирается.
– Вы их видите? – прошептала Кира, он все же вспомнил ее имя.
– Вижу, – так же шепотом ответил Макаров.
Она успела описать ему своего неверного супруга. Он его узнал и тут же потащил неожиданную спутницу в противоположную сторону.
– Пусть сидят, не обращайте внимания.
– Она… Она красивая? – со всхлипом поинтересовалась Кира, усевшись спиной к парочке.
Это Макаров настоял, сунул ее именно на это место. Сам сел напротив, распихав по соседним стульям свои покупки.
– Она красивая? – снова зашептала на истеричной волне Кира.
Он задержался с ответом, потому что не знал, что сказать. Она же девушку увидеть может в любой момент. Стоит только голову повернуть. Макаров неопределенно подергал плечами, взял из рук подоспевшего официанта меню и принялся зачитывать Кире список блюд.
– Я ничего не хочу, – замотала она головой.
– Вы когда последний раз ели?
Он лично три года назад, когда его жена подло от него сбежала, попутно прихватив все его модные вещи, поел на третий день. Поел по настоянию одной своей замужней знакомой, взявшейся на тот момент его опекать. С домашними котлетками к нему пришла, с супом гороховым.
– Я не помню.
– Вот! А есть надо. Я закажу вам что-нибудь?
Она не отозвалась, о чем-то напряженно размышляя.
И Макаров принялся заказывать. Ей заказал какой-то сырный супчик, себе солянку. Ей легкий салатик. Себе мясной, двойную порцию. Потом еще какого-то мудрено обозначенного в меню мяса, чайник чая с пирожными.
– Первые блюда будут сразу, – затараторил официант. – Мясо в течение получаса, салаты…
– Да понял я, – перебил его, поморщившись, Макаров. – Несите суп.
Принес минуты через четыре. Макаров заставил Киру взять в руки ложку и, строго глянув, приказал есть. Удивительно, но послушалась. Съела почти все. И в салате потом повозилась вилкой, что-то сжевала. От мяса отказалась категорически. Чай пила, обхватив чашку ладонями, уставив немигающий взгляд в какую-то точку над головой Макарова.
О своем муже и его спутнице, казалось, позабыла совершенно. И Макаров, доедая последнее пирожное, почти успокоился. Почти поверил, что пронесло.
Ан нет, не пронесло.
Парочка поднялась из-за своего столика. Девушка в полный рост оказалась еще краше – стройная, длинноногая, с тонюсенькой талией. Да и этот неверный Кирин муж тоже ничего, нехотя признал Макаров, настороженно отслеживая передвижения влюбленных. А те, вместо того чтобы идти напрямую к выходу, зачем-то двинулись к барной стойке. И путь их лежал как раз мимо столика, за которым насыщался Макаров и допивала чай с отсутствующим видом Кира.
Когда они проходили мимо, Кира еще ничего не поняла. Просто скользнула пустым взглядом по девушке и отвернулась. Но через мгновение…
– Ты?! Ты посмел ее демонстрировать мне, сволочь?!
Макаров пропустил тот момент, когда она сорвалась с места и вцепилась в мужа со спины, начав сдирать с него короткое пальто. Не ожидавший нападения супруг покачнулся, перепугался, резко развернулся и побледнел.
– Кира! Кира, успокойся! Я умоляю тебя!!! – громким шепотом принялся он ее уговаривать, виновато оглядывая посетителей кафе, рассматривающих с любопытством пикантную сцену. – Давай не здесь.
– Позора публичного боишься, гад?! Да?! – Кира еще повысила голос, тут же повернулась к девушке. – О, конечно! Она молода и красива! Слышишь, ты… Надеешься вечно оставаться молодой, да? Вечно молодой и красивой?
– Не надеюсь. – Девушка с растерянной улыбкой качнула головой. – Это невозможно.
– Зря так думаешь! – И Кира, о господи, плюнула ей в лицо. – Могу устроить тебе вечную молодость и красоту!
Макаров быстро отсчитывал деньги по счету, хватал со стульев свои пакеты, новенький пуховик, куртку Киры. Надо было срочно смываться из этого публичного места, где эта ненормальная устроила спектакль.
Вот дура!
– Каким образом? – улыбнулась девушка мягкой, жалеющей улыбкой. – И как же вы это сделаете?
– А я…
Кира резво сместила свои руки с пальто мужа на тонкую норковую куртку девушки, подтягивая красавицу к себе поближе. Та не сопротивлялась. Почти. Послушно наклонилась. Соперницы сошлись лбами. И Кира произнесла. Вроде и тихо, но Макаров услыхал.
– Я убью тебя, гадина, – прошептала Кира, судорожно дыша. – Так и знай, я убью тебя! Я не дам вам насладиться безоблачным счастьем. Не дам!
