Галина Чередий
Крылья мглы
Глава 12
Все-таки камера была та же. Это я поняла, нащупав бутылку, оставленную Крорром утром. Естественно, случайно. Но кроме того, рядом нашлось еще нечто маленькое, прямоугольное и шуршащее, в количестве трех штук. Уложив вдоль стены кожаное обмундирование, я умостилась сверху и, разодрав упаковку, принюхалась. Пахло чем-то злаковым и немного ванилью. Очевидно, это энергетические батончики. Когда-то в бытность почти счастливой жизни на улицах, нам с Лукасом удалось стянуть целую здоровенную коробку этой фигни из грузовика перед одним дорогим спортивным магазином, потому что мне показалось, что это шоколадки. Противный мальчишка тогда долго ржал над моей разочарованной физиономией и совал их мне при любой возможности, доводя до кипения, пока не бросалась на него с кулаками. Он ловко уходил от моих ударов, третируя, но и тренируя меня одновременно, уже тогда, в пятнадцать, нереально быстрый, сильный, гибкий… невозможно красивый…
Я тряхнула головой, впиваясь зубами в плотный брикетик, и старательно заработала челюстями, изгоняя прочь очередной начинающийся флешбэк, пока меня от него не скрутило. Черт, или у ликторов только все лучшее, или я была голодна сильнее, чем сама думала. Эта хрустящая ерунда была реально вкусной! Я и не заметила, как съела все три до крошки.
– Моя искренняя благодарность, декурион Крорр! – подняла я бутылку с водой. – Дай бог здоровья вашей драконьей заносчивой заднице и прочим частям тела!
Любопытно, он когда батончики принес? Сто процентов утром, тогда у него вроде еще ничего настроение было, а вот вечером выглядел так, будто эти вкусняшки скорее бы мне засунул туда, откуда им выходить положено. В любом случае мой желудок уже не ощущался прилипшим к позвоночнику, а значит, день заканчивался не так и плохо. Я растянулась на спине, кайфуя от постепенного расслабления мышц, и закрыла глаза. И распахнула их, по ощущениям, уже всего несколько мгновений спустя, пытаясь схватиться в темноте за несуществующую опору и остановить жуткое падение. Но ничего не вышло. Мое тело неслось вниз по крутой каменной лестнице в приютский погреб, ломая, кажется, одну кость за другой. Кто-то толкнул меня. Растянувшись внизу, я перевернулась, хрипя от жуткой боли, и попыталась закричать, призывая помощь, и хоть как-то подняться. Но тут меня дернули за волосы, вынуждая опять упасть на спину, а вокруг шеи захлестнулась петля. В полутьме промелькнула щуплая фигурка, зловеще сверкнули глаза, раздалось какое-то жужжание, и петля стала затягиваться, одновременно поднимая меня с пола.
– Помнишь Марию Монелло, злобная сука? – узнала я свой дрожащий от сдерживаемой ненависти голос. Не такой, как сейчас, но все же мой. – А Марка Ригана? Эти ребята были влюблены друг в друга, а ты унизила их перед всеми, растоптала их чувства, выставила грязными, порочными и заставила убить себя, потому что они с этим больше не могли жить. Ты показала всем вокруг, что любовь – это плохо!
Петля сжималась все сильнее, пола касались уже лишь кончики пальцев, тело полыхало болью, горло не слушалось, не позволяя закричать о помощи.
– А Люси Мортимер помнишь? Клива Сеймура? Чена Квана? Над каждым ты издевалась, раз за разом, снова и снова, а теперь их нет! А ты живешь! И трахаешься со сторожем Менни, пока муж дожидается тебя дома. ТЫ! Та самая, кто опозорила и довела до самоубийства двух влюбленных ребят, не заходивших дальше поцелуев!
Сознание стало уплывать, и последнее, что я услышала на грани между сном и явью – свое шипение: «Ты знаешь теперь, за что умираешь».
Скривившись от фантомной боли, я перевернулась на бок. Нет, и тут я раскаиваться не собираюсь. Таких мерзавок, какой была наставница Карина, вообще нельзя к детям и близко подпускать. А если кто-то был настолько слеп и безразличен, не замечая всех тех суицидов, которые случались в ее классе в разы чаще, чем в остальных, то пусть он и взваливает на себя ответственность за то, что мне пришлось избавить от этой гадины мир. И да, в этом смысле у меня нет никаких половых предрассудков и заблуждений. Среди женщин мразей ничуть не меньше, чем среди мужчин, они просто чаще всего более скрытные и изощренные.
Второй раз я, почти ожидаемо, проснулась, крича и держась за лицо над правым глазом. Отдышалась, прислушалась: шагов топающего за мной злющего ликтора не слышно. Ну, в таком случае спим дальше. Но не тут-то было. Показалось, я и пяти минут не проспала, прежде чем подскочить от ощущения, что захлебываюсь кровью, пытаясь орать от боли в отрубленном среднем пальце и паху под аккомпанемент собственного презрительно-насмешливого бормотания.
– Эй! – возмутилась я в темноту. – Не хотите что-нибудь и на завтра оставить? А то программка сегодня что-то насыщенная! Кем потом тыкать будете?
Естественно, ответа я не получила, и остаток ночи провела спокойно. То бишь без всяких сновидений вовсе, или, по крайней мере, среди них не было ни одного, которое я смогла бы вспомнить, когда дверь залязгала, возвещая о подъеме.
Сегодня Крорр, очевидно, не склонен был даже изображать подобие вежливости и в камеру за мной не входил.
– На выход, Войт, – скомандовал он. – Мусор за собой прихвати!
Я послушно забрала упаковки от батончиков и почти пустую бутылку. Вот интересно, я должна его поблагодарить за то, что не дал помереть с голоду, или раз это, типа, в обход им же установленного наказания, то лучше помалкивать и не нарываться? И, кстати, что-то там было еще про физическое взыскание на усмотрение командира. Физическое. На усмотрение. Невольно вздрогнула, вспомнив тот, ну, скажем, неловкий момент зависания в ликторской личной ванной с владельцем за спиной, глядящим на меня так, словно он хотел меня употребить во всех существующих смыслах. Или наказать? Взыскание ведь не может носить сексуальный характер? Нет? Да? У меня проблемы с головой, если меня вообще подобные варианты развития событий посещают? Само собой, у меня в принципе с головой не порядок, нормальные люди не совершают того, что я делала в своей жизни, но эта мысль с вероятностью быть наказанной подобным образом диковата даже для меня.
– Спасибо, декурион Крорр! – все же решила я поблагодарить, не уточняя, правда, за что именно.
Никакой реакции от Крылатого не последовало. Вчерашнее построение и загрузка в транспорт повторились, только в этот раз летели мы чуть дольше. Неужели нагрузки будут повышать в таком ускоренном темпе? Уставшим никто вокруг после вчерашнего забега не выглядел, и даже Вероника, которая, заметив меня, с чего-то стала улыбаться и махать рукой, будто мы подружки не разлей вода, сияла здоровым румянцем, превратившим ее из давешней бледной поганки в очень привлекательную девушку. Я отвернулась от нее, проигнорировав дурацкое проявление дружелюбия, и совсем не искала взглядом Итана-Тощего, но, однако же, краем глаза заметила, что он пялится на меня со своего места и чему-то слегка ухмыляется.
Высадка, напутственная речь, на этот раз от Красной, и мы побежали. Я, поразмыслив, решила поддерживать более высокий темп, чем вчера, сохраняя небольшую дистанцию с лидирующей группой. Компания в пути мне ни к чему, но двигаться вблизи основной толпы все же безопаснее, чем тащиться в одиночку, как выяснилось накануне. Конечно, сомневаюсь, что ежедневно будут находиться желающие замочить меня, но, учитывая мою способность приобретать «доброжелательно» настроенных, чем черт не шутит.
– Быстро восстанавливаешься, злючка, – псевдо-Итан пристроился рядом, хотя уверена, с такими длиннющими ногами он мог давно умотать далеко вперед.
– И что на это раз тебе нужно? – зыркнула я на него.
– Ну здрасте, мы же теперь друзья! А друзья держатся вместе, потому что так веселее. Правда, я не верю в дружбу между женщинами и мужчинами, ну разве только в ту, что с особыми привилегиями. – Новый акт клоунского шоу стартовал?
– Ты девственник? – язвительно спросила, стараясь не сбиться с дыхания.
– А я похож на девственника?
Нет, вот нисколечки. Мне вообще плевать, на кого он похож.
– Да. Другого объяснения тому, что ты постоянно отпускаешь пошлые намеки и крутишься рядом, искушая врезать тебе между ног, кроме как наличие критической массы спермы в твоем организме, я не нахожу.
– Ага, вот ты и призналась! – довольно фыркнул кандидат на позу эмбриона. – Я тебя искушаю. Спасибо, детка, за откровенность. Ты меня тоже заводишь. Даже когда в одежде.
– Ясно, – я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. – Ты из этих, которые тащатся от боли и унижений. Нравится, когда тебя бьют и пинают злобные тетки в черной коже, извращуга?
– Как же приятно, что ты тратишь столько мозговых усилий, пытаясь постигнуть мою внутреннюю суть, Сочные сиськи. – Бежит, ржет как конь и даже ни капли не задыхается, поганец. – Хотя я с удовольствием поменялся бы ролями и занялся постижением и достижением твоих внутренних глубин. Потратили бы время с большей пользой, честное слово.
– Странно, а я вот не усматриваю ни единого полезного лично для меня варианта тратить время с тобой. Но ты на свой счет не принимай, я вообще ни с кем не вижу смысла тратить его совместно. – На кой черт я с ним говорю? Таких недотроллей лучше вовсе игнорировать. – Метнись вон лучше мухой к Вероничке и устрой ей еще один сеанс игры в последнего в мире героя.
Мизерный дефект слуха – небольшая цена за право называться гребаным рыцарем, ага.
– Де-е-етка, ну нельзя же быть такой ревнивой! – неожиданно заорал этот паяц так громко, что бегущие последними впереди нас стали любопытно оборачиваться. – С другими у меня просто ничего не значащий секс, бессмысленный и беспощадный, а с тобой – высокие чувства! Я понимаю, на первый взгляд сложно увидеть разницу, но она есть и огромная! Сиюминутное и вечное, поверхностное и глубокое, свободное и тугое, влажное, горячее…
– Боже, если бы мне не грозило в этот раз уже точно схлопотать от ликторов вышку, я бы тебя сейчас с таким удовольствием придушила! – зашипела, ускоряясь, но гад не отставал.
– Вот видишь, твои чувства ко мне недостаточно глубоки, чтобы рискнуть всем, а вот мои напротив! – Я сжала зубы, мечтая о затычках для ушей, и вдруг он молниеносным движением схватил меня за руку, присел и, словно мешок с мукой, взвалил на плечи, в конце обхватывая еще и бедро для удобства. И все это быстрее, чем я даже успела понять, что он делает, не то что отреагировать, а на свою скорость я не жалуюсь.
Но мое ротозейство длилось недолго. Свободной рукой я вцепилась в его волосы, с силой дергая голову назад, и без всякой пощады саданула коленом в район уха или скулы – куда уж пришлось. Тощий издал какой-то резкий звук, даже сейчас бесяще напоминающий краткий смешок на выдохе, и попытался поймать мою вторую ногу, даже не думая остановиться. При этом он ослабил хватку, и я не упустила возможности извернуться, стараясь соскользнуть с него, да еще и пнуть в поясницу вдогонку, прямо в полете. Но этот мерзавец был неимоверно быстрым. Он уклонился и успел поймать меня за ботинок, не давая быстро откатиться после приземления на спину. Вторая нога также не достигла цели, а прежде чем я успела сгруппироваться, он бросился вперед, не просто накрывая меня собой, а практически вдавив в песок. Запястья зафиксированы его пальцами, будто наручниками, узкие бедра оказались втиснуты между моих ног, варианта ударить, кроме как лупить по голеням ботинками сзади, нет. – Давай, отжарь эту дерзкую суку! – раздался чей-то голос как раз тогда, когда я почти смогла врезать лбом в переносицу псевдо-Итана.
– Обойдусь без советов всяких трусливых неудачников! – огрызнулся он, снова чудом уклонившись от моего выпада, и подначил меня: – Ну же, это все что ты можешь, детка? Давай, сделай плохому парню больно, или он прямо сейчас сделает тебе хорошо!
Нет, ну мудачин такого сорта мне еще, пожалуй, не попадалось.
– А может, я хочу сразу хорошо? – прошептала я, толкнувшись бедрами к нему и демонстративно похотливо облизнувшись.
– Ага, так я и купился, Войт! – ухмыльнулся он, но уставился на мои губы не отрываясь.
– Ну и слабак! – насмешливо фыркнула, отворачивая голову. – Слезь с меня и не трать на детские игры время взрослых тетенек, мальчик.
– Я ведь об этом миллион процентов пожалею, – пробормотал Тощий и все же наклонился, потянувшись к моему рту. И, естественно, пожалел, провидец хренов, как только я вцепилась в его нижнюю губу как пиранья. Однако, вместо того, чтобы отстраниться, визжа от боли, он только прижался сильнее, щедро делясь со мной медным вкусом собственной крови.
– Встать, новобранцы! – похожий на грохот ледяного обвала голос Крорра прогремел над нами, предвещая скорые неприятности. – Потрудитесь объяснить, какого черта тут случилось!
Глава 13
Я прищурилась, посылая наглецу «вот сейчас ты станешь покойником» взгляд и постаралась столкнуть его хоть и тощую, но необыкновенно тяжелую тушу с себя.
– Да, скажи ему, что тут происходит, – успел прошептать он, прежде чем скатиться и вскочить на ноги.
Я последовала его примеру, вставая перед Крорром и Красной. Первый гневно щурился, вторая смотрелаа, скорее, с любопытством и легким недовольством.
– Рекрут Мак-Грегор, пояснения, – сказала она голосом, который сейчас был таким же мягким, как шелковая удавка, сжимающая горло. Ага, ну вот я и узнала твою фамилию, приставучий мерзавец. Не то чтобы она меня и вправду интересовала, особенно учитывая, что грозит за нападение. Наше близкое знакомство будет недолгим, надеюсь. Покосилась на псевдо-Итана и позволила себе зловещую ухмылку. Ни тени страха не заметила у него, пока мы были лицом к лицу, но едва предстал перед командирами, тут же натянул маску покорной, едва ли не робкой овцы. А вот в ответ на мой почти торжествующий взгляд уголок его рта чуть приподнялся, а в карих глазах мелькнуло то самое, ехидно-подначивающее выражение, перед тем как он преданно уставился на свою ликторшу.
– Войт! – гаркнул на меня Крылатый.
– Она первая напала на него! – не давая мне и рта открыть, крикнул кто-то отважный из-за спин столпившихся неподалеку новобранцев, прервавших кросс ради нашей потасовки.
– Точно, эта злобная девка неисправима! В расход ее! – сразу несколько голосов. Ну да, я в курсе своей необычайной популярности.
– Хорош брехать, козлы! – перекрыла мужские голоса Хильда, и ее тут же поддержали другие девчонки: – Не трогала его Войт! Он сам все начал!
В ответ посыпались оскорбления от самцовой половины, дамы тоже за словом в карман не полезли, и поднялся жуткий шум.
– Новобранцы, прекратить бардак и выкрики без разрешения! – вызверился на них Крорр. – Немедленно продолжить выполнение поставленной задачи! Живо!
Ворча и препираясь, толпа развернулась в нужном направлении и постепенно стала набирать прежнюю скорость.
– Мак-Грегор? – крылатая женщина уже чуть нахмурилась, намекая, что ожидание ее раздражает. – Объяснения.
– Прошу прощения, декурион Илэш, но я, как и полагается джентльмену, уступаю даме право высказаться первой, – покорно склонил повинную растрепанную голову, с наливающимся на скуле синяком Тощий, умудрившись, однако, стрельнуть в меня подначивающим взглядом.
– Надо же, смотрю, дисциплина у тебя на уровне, – очень тихо съязвил Крорр и обратился ко мне в своей обычной начальственной манере: – Войт, внятную формулировку произошедшего. Быстро!
Я открыла рот, собираясь вломить доставучего придурка по самое не могу, но не пойми почему ляпнула:
– Мы просто дурачились, декурион Крорр. – И откровение: большей идиоткой, чем в этот момент, в жизни себя, пожалуй, не чувствовала.
– Дурачились, – ликтор не переспрашивал, а произнес это слово так, будто оно было для него иностранной тарабарщиной или чем-то непристойным.
– Ну да, веселились, шутили, прикалывались, – с неуместным энтузиазмом поддакнул псевдо-Итан. В нем вообще все было неуместно, он сам весь такой! И это, судя по всему, заразно.
Крорр демонстративно проигнорировал чужого подчиненного, продолжая смотреть на меня настолько тяжело и пристально, что я удивляюсь, как еще не провалилась по пояс в песок.
– Для девицы с твоей репутацией недотроги, агрессивно отстаивающей собственную неприкосновенность, странно находить забавным лежание на спине с едва знакомым парнем между охотно раздвинутых ног, ерзающим по ней, причем прямо на глазах у всех остальных рекрутов. Удивительная метаморфоза в так громко заявляемых моральных устоях. Попахивает лицемерием.
Ну спасибо, тощая козлина, за то, что я теперь чувствую себя вывалянной в грязи, а совсем не в песке. Будь уверен, отплачу за это обязательно. Кровь на губах стала подсыхать, противно стягивая кожу, и я их потерла, избавляясь от неприятного ощущения, за чем Крорр проследил с отчетливой брезгливой гримасой.
– Все было совершенно невинно, – снова влез Мак-Грегор, будто совсем не обращая внимания на то, что Крылатый целенаправленно игнорировал его. – Легкое физическое отвлечение, чтобы снять общее напряжение, командир.
– Я не твой командир! – рыкнул на него Крылатый. – Иначе ты бы уже корчился у моих ног, проникаясь мыслью о необходимости в будущем сохранять серьезное отношение к моим приказам.
Илэш промолчала, делая вид, что не замечает этого камня в ее огород, и мне даже почудилось, что она едва сдержала желание насмешливо закатить глаза. Крорр же продолжил играть роль большого злого командующего.
– Итак, прямо во время выполнения четко поставленной задачи, которая гласила, что все новобранцы должны двигаться в быстром непрерывном темпе в сторону цитадели, двое из них нашли для себя уместным развлекаться, – подвел он итог, глядя теперь только на Красную, словно мы с проклятущим Тощим обратились в неодушевленные предметы. – Очевидно, некоторые по-прежнему не осознают, где и зачем они оказались, либо считают, что имеют право растрачивать энергию не так, как приказано, а по собственному усмотрению на всякие непотребства.
– Считаешь нагрузку недостаточно разнообразной, рекрут Мак-Грегор? – язвительно осведомилась ликторша. – Думаю, мы с декурионом Крорром сможем исправить сие ошибочное мнение.
Ну и что же ты теперь стоишь, гребаный провокатор, зенки нахальные вниз, ни одного едкого комментария, ни слова возражения?
– Предлагаю «повеселить» их длительным спаррингом друг с другом после окончания забега в качестве физического взыскания, – сказал Крорр Илэш.
– Принято, – кивнула она и усмехнулась, как будто предвкушала потеху: – Будете сражаться до тех пор, пока один из вас больше не сможет встать. Альтернатива – позорный столб и плеть.
– Войт, бежишь вперед с этого момента без остановок, замедлений, когда вздумается, болтовни и прочих отвлечений. Дистанция с любым другим рекрутом – не менее ста метров! За нарушение – ужесточение наказания. Пошла! – Последнее слово было похоже на пинок под зад, и я не стала испытывать судьбу, сорвавшись с места.
Что там сказала Красная своему гаду подчиненному, втянувшему наши задницы в неприятности, слушать не стала. Бежать я собиралась действительно быстро, ведь так скорее получу возможность на законных основаниях избить этого озабоченного идиота. Хотя, учитывая его реакцию и скорость, будет это нелегко, но теперь, когда я знаю о его преимуществах, просто сильнее постараюсь.
Спустя почти три часа я привалилась спиной к прохладной стене цитадели, восстанавливая дыхание и дожидаясь, пока перед глазами перестанут мельтешить черные пятна. Остаток положенной на забег воды я вылила на голову где-то минут сорок назад, чтобы просто не вырубиться от перегрева. Все это время Тощий бежал в положенных ста метрах от меня и горланил какие-то похабные песни, в которых непременно упоминалось мое имя, сиськи и, кажется, еще некоторые части тела. Сначала я прислушивалась, злилась еще больше, но потом ушла в себя, начав анализировать поведение этого совсем не клоуна, а главное, своеобразную реакцию на него окружающих. Вероника при его появлении прямо-таки «поплыла», хотя девочка она привлекательная и даже очень, а значит, мужским вниманием не обделена. Не такой уж этот Мак-Грегор и красавчик, чтобы при виде него у женщин мозги отключались и начинался трусопад. Ладно, красавчик, но совершенно не в моем вкусе, чересчур уж хорошенький. Но хрен с ней, с Вероникой, а вот почему внимательные и проницательные ликторы в упор не видят, что рядом с ними находится некто настолько опасный? Я же это прямо всей шкурой, на уровне инстинкта ощущаю. Никакие его шутовские выходки и придурашки меня не обманут. Из глубины карих, насмешливо прищуренных глаз на мир смотрит очень-очень грозный хищник, прекрасно умеющий отслеживать окружающую обстановку и обладающий, судя по всему, способностью набрасывать какие угодно личины: от соблазнителя – для дурочек, до покорного барашка – перед ликторами. Или ничем не примечательного члена стада туповатых уголовников, у которых после тюряги одна мысль – перепихнуться. Но почему тогда со мной эта ерунда не работает? Не возомнила ли я о себе до хрена? На самих ликторах, значит, работает, а на Летти-кто-ты-вообще-есть-по жизни нет? Может, на меня он и не пытался воздействовать? Ага, а еще есть вариант, что я чуточку умом повредилась и ковыряю на пустом месте, ожидая раскопать месторождение тайн там, где его нет.
Но если все именно так, как мне глючится, то тогда есть основание предположить, что я угроза для этого хитрозадого ловкача, если с легкостью вижу сквозь его камуфляж. И тогда его донимучие цеплялки понятны. Если бы я взорвалась и таки начала бы мочить его всерьез, то вполне могла бы лишиться жизни. И кстати, он все еще не проиграл, потому что у Мак-Грегора еще есть возможность «случайно» убить меня в спарринге, и ничего ему за это не будет.
– Войт, за мной! – нарисовался в дверном проеме командир.
После небольшой передышки мои ноги буквально пришлось чуть ли не руками переставлять, а подъем по лестнице показался бесконечным. Как, черт возьми, я собираюсь драться? Да еще и с таким, как Мак-Грегор? Гордость, конечно, хорошо, но жизнь лучше.
– Декурион Крорр, разрешите обратиться? – И опять в ответ только едва заметный поворот головы шагающего впереди ликтора. – Нельзя ли перенести спарринг на другой день или хоть дать несколько часов отдыха?
Зараза, как же я ненавижу просить. Не важно кого, не важно о чем, прямо аж как муравьев кусачих от этого будто кто под кожу насыпает и хочется выпрыгнуть из нее. Странно, что с Крорром это ощущалось не настолько остро, чем обычно. Я злилась на саму необходимость обращаться к нему за чем-то, но сам процесс выпрашивания поблажки предельно унизительным не чувствовался, только лишь неизбежным. Ликтор резко становился, и мне пришлось устроить экстренное торможение, чтобы не вписаться лицом прямо в его сложенные за спиной крылья. Мощная волна экзотичного личного аромата Бронзового влилась в мои легкие и шарахнула слабостью по моим и без того нетвердым после кросса ногам. Развернувшись, он оказался слишком близко, нависая надо мной, как небоскреб, и вынуждая запрокидывать голову. Стоило Крорру чуть наклониться, и мы столкнулись бы нос к носу. Или губы к губам. У меня и так-то во рту было сухо, а теперь вообще язык прилип к месту, по коже повсюду помчались крошечные кусачие разряды, а кончики пальцев предательски закололо от этой идиотской, но непобедимой потребности провести ими по черной притягательной поверхности.
– Назови мне истинную причину, по которой желаешь уклониться от боя с этим… новобранцем, Войт, и я, возможно, захочу пойти тебе навстречу, – сказал он тихо, но все равно с устрашающими, порыкивающими нотками, что показались необычайно отчетливыми в пустом гулком коридоре.
– Я не готова драться! – Да пофиг, если прозвучало трусливо, зато правда.
– Ты?! Врешь! – Ну вот теперь чистой воды полноценное угрожающее рычание и ничего больше. – Терпеть не могу ложь! Да ты только и делала всю жизнь, что искала повод устроить драку, затеять любой конфликт, а сейчас мне говоришь, что не готова драться? В чем дело? Не тот противник? Рука не поднимется?
Красивый, жестко очерченный рот, маячащий перед самыми моими глазами, искривился презрительно, а пронзительная зелень радужек потемнела сразу на десяток тонов, и ноздри породистого ликторского носа ходили ходуном.
– Вообще-то я имела в виду, что физически вымотана, декурион Крорр, – ответила, давая себе четкую установку перестать пялиться на злющего командира, потому как такой пристальный прямой взгляд вполне может быть воспринят за вызов. Установку дала, но ни черта ее не выполнила. – Голодна как собака, устала до невозможности, ноги не держат, умираю от жажды… Еще нужны определения для того моего состояния? Вы ведь хотели, чтобы я вымоталась до предела, так вот: это – предел.
Конечно, я слегка сгустила краски, и если бы приперло, то дралась бы как миленькая, но только дурак не использует шанс получить отсрочку и стоически полезет на амбразуру сразу, не попробовав хоть немного отдохнуть и тем самым повысить свои шансы. Так что мое трагичное почти нытье не попытка вызвать жалость, а маленькая военная хитрость. Когда ты женщина в мире сильных мужиков, быстро такому учишься.
Бронзовый моргнул, словно в первый момент не понял, о чем это я тут толкую. Потом нахмурился, немного отступил, осмотрел меня с ног до головы, будто беглый взгляд мог дать ему информацию о степени моей усталости или честности в этом вопросе.
– Ты все еще слишком человек, – пробормотал он, непонятно то ли с озабоченностью, то ли с раздражением. – Идем, я не могу отменить все единолично.
