Галина Чередий
Перерождение
Глава 5. Начало
Проснулась я, кажется, от холода. Добравшись до постели, укрылась обоими имевшимися в доме теплыми одеялами и вырубилась окончательно, лишившись сил. И вот сейчас очнулась как от толчка в плечо, а может, от стука собственных зубов или дрожи, сотрясавшей все тело. Такое чувство, что кто-то заменил все мои кости на их ледяные копии, и сейчас они вымораживали внутренности и мышцы. При этом пот лился ручьем, и постельное белье вокруг меня было настолько мокрым, словно его из ведра облили. Дико хотелось есть, пить и в туалет – и все это сразу. Но от одной мысли выбраться из свитого из одеял жаркого гнезда меня начинало колотить еще больше. Подумала, что вполне могу еще потерпеть со всеми нуждами какое-то время. Час или два… или до следующей недели. Неужели чертова псина не только изорвала меня, но и заразила какой-то дрянью? Я потрогала ключицу через повязку, но, как ни странно, резкой боли не почувствовала. А ведь если рана инфицирована, то должна жутко болеть, разве нет? В конце концов, напала зубастая тварь на меня как раз около помойки, и страшно представить, где ковырялась до этого своей вонючей мордой и что грызла теми же зубами, что вонзила в меня. Думать о том, что агрессор весьма мало был похож на нормальную собаку и не могло животное вот так швырять меня, как невесомую плюшевую игрушку, пока отказывалась. Ведь я перепугалась едва не до смерти, с первого же раза сильно ударилась головой, и мало ли что потом причудилось. Мысли текли вяло, заторможенно крутясь вокруг самочувствия, все остальное было где-то на периферии, и до меня не сразу дошло, что раздражающий повторяющийся звук – это дверной звонок. Зеленые цифры на часах утверждали, что сейчас полчетвертого, и кого принесло в такое время – непонятно. В любом случае я уже ненавидела этого кого-то, просто потому что вылезать из постели все же пришлось. Посмотрев в глазок, увидела высокого блондина в черной кожаной куртке, который пялился на дверь так, будто точно знал, что я смотрю на него с другой стороны. Выглядел он не так устрашающе, как громила в больнице, но все равно мне категорически не понравился. И поэтому я просто тихонько стояла под дверью, ожидая, что ему надоест трезвонить и он свалит восвояси. Я его не приглашала, знать не знаю, так что в одно место вежливость. Минут через десять визитер сдался. Еще раз взглянув в глазок, увидела пустую площадку и, облегченно вздохнув, поплелась в сторону ванной. За спиной что-то натужно скрипнуло, раздался звонкий щелчок металла, и, едва я успела развернуться, дверь бесшумно распахнулась, являя мне сразу и больничного громилу, и блондина. Придушенно завизжав, я метнулась прямо по коридору к кухне и захлопнула хлипкую дверь, упершись в нее руками, но тут же по ней шарахнули, распахивая и отбрасывая меня к шкафчикам. Бугай из больницы молниеносно оказался передо мной и, схватив за шею, вздернул в воздух, одновременно лишая и опоры, и возможности дышать.
– Какого черта ты творишь? – недовольно рыкнул на него блондин.
– Сверну ей шею – и делу конец! Еще бегать за этой мелкой гадостью по городу! – голос здоровяка напоминал грохот.
Мои глаза начали закатываться, в них стремительно потемнело, все царапания и брыкания были бесполезны.
– У вас, смотрю, в порядке вещей нарушать законы! – еще более зло сказал блондин, ударил по руке, удерживавшей меня, и я рухнула на пол, когда пальцы бугая разжались.
– Да ты вообще рамсы попутал бить меня! – взревел он и развернулся, отбрасывая мой довольно увесистый обеденный стол. – Я тебя сейчас порву на хрен!
– Можешь попытаться! – огрызнулся второй, становясь в оборонительную позу. – На вашей стае и так косяков хоть отбавляй, давай добавь к ним еще и нападение на напарника во время совместного патруля. Кстати, о попытке умертвить уже начавшую изменяться жертву, не дожидаясь вердикта альф, я тоже сообщу.
Я лежала на полу у их ног и пыталась вернуть себе способность дышать и видеть, одновременно шалея от услышанного. Что они несут вообще?
– Да какой смысл с ней возиться? – верзила продолжал рычать, но было заметно, что в разы сбавил обороты и готов отступить, за что я испытала внезапное чувство благодарности к блондину. – Уже сколько лет ни одна стая не берет себе измененных баб. Из мужиков хоть каких-никаких бойцов воспитать есть шанс, а эта – обуза просто!
– Не тебе это решать! Положено притащить на нейтральную территорию, значит, притащим. Дальше не наша забота!
– Кто вы такие, и какого черта вам надо? – наконец смогла сипло выкрикнуть я, отползая к стене.
Оба проследили за моим маневром пристально, как хищники, готовые броситься, но продолжили свой спор, совершенно игнорируя мой вопрос.
– Да ты посмотри на нее! Мелкая, жалкая, как только одичалый умудрился не убить ее с первого же укуса – ума не приложу! Таскаться с ней – только время тратить, вместо того чтобы этого засранца выслеживать! – настаивал здоровяк.
– Ну так и выслеживай, я сам ее отвезу, – невозмутимо ответил второй и глянул на меня чуть внимательней, но от этого резко захотелось прикрыться одеялом. – К тому же смазливая мордашка, блондиночка, фигурка вроде не отстой, может, после изменения, как покрепче станет, кто-то и позарится на нее.
– Да не смеши! Оборот ей ни роста, ни веса не добавит, а в ней метра полтора! Натянешь как следует – и пополам порвется! – глумливо заржал «шкаф с антресолями». – Прибить на месте – и забыть.
– Эй, придурки, а ничего, что я прямо здесь? – Кое-как удалось все же подняться, и я стала смещаться, в надежде добраться до ящика с ножами.
– Ткнешь в меня чем-нибудь – и я сломаю тебе обе руки! – отрывисто, но как-то беззлобно, будто о погоде говорил, бросил мне блондин, удостоив еще одним кратким взглядом, и снова вернул все свое внимание оппоненту: – Я сказал, что сделаем все, как положено, и точка.
– У тебя нет власти приказывать мне! – рыкнул бугай. – Мы на равных.
– Вот именно. Попробуешь нарушить правила – и я имею право покалечить тебя без всяких последствий!
– Да кишка тонка, щенок видидовский! – и оскалился. Именно оскалился, причем как-то совершенно не по-человечески.
– Испытай меня, боров руготский! – отзеркалил его второй, добавляя в происходящее еще больше сюрреализма. Может, у меня бред? Господи, пусть так и будет, пожалуйста!
Однако бред там или нет, но как же жаль, что эти двое полностью перегораживали своими тушами путь к двери. Судя по тому, как они были заняты, сверля друг друга взглядами, мне удалось бы без проблем ускользнуть. Это противостояние сопровождалось еще и взаимным низким рычанием, от которого, казалось, вибрировали мои внутренности и тихо позвякивала посуда. Что вообще происходит? Чем таким умудрилась наградить меня поганая псина, чтобы подобные глюки посетили?
– Хочется – возись, – наконец прервал сражение взглядов и характеров громила и пошел прочь с моей кухни, похоже, совершенно теряя интерес ко мне. – А я займусь чем-то действительно стоящим усилий!
– В твоих интересах пойти со мной тихо и добровольно, – повернулся ко мне блондин, не мешкая.
– А если нет?
– Я тебя вырублю и отвезу. В принципе, так даже удобнее. – Он шагнул ближе, и я подняла руки в жесте капитуляции и замотала головой.
Если меня потащат сейчас не пойми куда и зачем и воспрепятствовать этому не могу, то предпочитаю быть в сознании.
– Могу я хоть одеться… не знаю… взять личные вещи? – указала красноречивым жестом на свою пижаму.
– Смысла нет. Даже если бы твоя одежда не превратилась в лохмотья в момент обращения, у тебя все равно, скорее всего, не будет даже времени, чтобы поносить ее позже. Полнолуние завтра, так что осмотр и выбор всех отловленных пройдет уже послезавтра утром, когда вы покажете себя разок. Этого достаточно.
– Понятия не имею, о чем ты, и почему это значит, что я должна выйти из дома почти голышом! – создавая иллюзию покорности, однако, пошла за ним.
Блондин преспокойно повернулся ко мне спиной, будто нисколько не опасался никаких сюрпризов. Напрасно.
– Я о том, что у тебя, – он окинул через плечо меня пренебрежительным взглядом с ног до головы, – почти нет шансов быть выбранной какой-нибудь стаей. Разве что кто-то поведется на твою внешность куклячую и решит, что ты сойдешь в качестве постельной жевательной игрушки. В противном случае тебя и остальных отбракованных умертвят. Так что одежда и вещи тебе точно ни к чему.
В этот момент мы поравнялись с вешалкой в прихожей, где под вещами у меня хранилась бита. Толком и не помню, что привело к ее покупке давным-давно, но она стояла там, кажется, уже вечность и ни разу не использовалась ни по какому назначению. Но, видно, настал ее звездный час. Стремительно нащупав рукоять, выдернула ее и, размахнувшись, насколько позволяла теснота прихожей, шарахнула по затылку блондинистого верзилы. Удар был тот еще, судя по тому, как сотрясение отдалось во всех моих болячках. Но, вместо того чтобы рухнуть на пол, блондин развернулся, совершенно без труда, плавно уклонился от моей второй попытки его вырубить и выдернул биту из рук, похоже, даже нисколько не напрягшись.
– Вот так и знал, что с тобой будут проблемы! – проворчал он и молниеносно ударил меня в подбородок, гася свет сознания.
Глава 6. Испуг
Как же гудело в голове! Бедные боксеры, которым приходится частенько получать по бороде! Это как же у них-то в бошках должно грохотать! Только некоторое время спустя я поняла, что неясный гул был не в моей черепушке. Это звук множества голосов. Открыв глаза, первым делом осознала, что лежу на спине, надо мной решетка, а много выше нее – сводчатый металлический потолок. Повернувшись на бок, и там увидела решетку. Я в долбаной клетке! Как какое-то животное. Резко села и подождала, пока замельтешившие черные пятна исчезнут. Итак, что же мы имеем? Огромное помещение, похоже, какой-то ангар или склад с окнами под потолком, метрах в четырех от пола. Ряды клеток вдоль обеих стен, таких же, в какой была заперта я, и большая часть из них не пустовала. Около трех десятков парней, довольно крупных и мускулистых, ходили в них из угла в угол, сидели или просто лежали на полу. Многие негромко переговаривались. Одежда у некоторых была в бурых потеках и пятнах, кое-кто сильно зарос, будто не брился достаточно долгое время, но кто-то выглядел вполне себе респектабельно. В дальнем конце этого ангара виднелась большая дверь, даже, скорее, ворота, куда бы легко въехала машина, на одной из стен висели свернутые шланги, и больше, в принципе, смотреть было не на что.
– Эй! Кто-нибудь мне объяснит, где мы и что происходит! – прочистив горло, крикнула я и оказалась в центре внимания где-то десятка парней.
– Не кричи, они этого не любят и накажут, – голос не походил на мужской, и, присмотревшись, я увидела, что в ближайшей ко мне клетке сидела девушка. Только очень рослая и прямо-таки накачанная. Я по сравнению с ней была долбаной феей пикси.
– Кто эти «они»? – уже тише спросила я.
– Ну, я так понимаю, оборотни, – пожала она отнюдь не узкими плечами.
– Что, прости? – фыркнула удивленно.
– Что слышала, блонди! – резко разозлилась она. – Думаешь, я умом подвинулась? Ну-ну.
– Эй, я ничего такого не говорила! – примирительно пробормотала я. – Просто услышать такое… сама понимаешь. Кстати, я Аврора. Рори.
– Еще как понимаю. Мне три дня понадобилось, чтобы смириться с реальностью этого факта, – вздохнула девушка, успокаиваясь и сильно мрачнея при этом. – Надя.
– Она правду говорит, – сказал симпатичный темноволосый парень через две клетки от меня. – Я видел их и разговоры слышал. И я – Леха.
– О чем разговоры?
– О том, что на нас напал какой-то одичалый, заразил, и все мы теперь тоже превратимся в зверюг. А это, типа, никого не радует из других оборотней, и поэтому нас всех отловили и заперли.
– И вы в это верите?
– А ты, типа, нет? И бинты на тебе просто как украшение? – едва парень напомнил о повязке, под ней жутко зачесалось.
Я прикусила язык, наконец признавая, что многое из произошедшего со мной было, мягко скажем, трудно объяснимым.
– И что же с нами будет? – А то ты сама уже не знаешь!
Блондин болтал что-то о каком-то отборе и об умерщвлении остальных. Но ведь это не может быть правдой? Мы же люди, нас искать должны! Нельзя же просто взять и украсть тридцать человек, выбрать нужных (не пойми по какому признаку), а остальных усыпить за ненадобностью, как невостребованных бродячих псов! Хотя о чем это я? В таком огромном городе наверняка пропадают без следа сотни людей, никто никогда их не находит, и при этом чрезвычайное положение не вводят и все вокруг не прочесывают.
– Нам не объясняют. Но, я так понимаю, все чего-то ждут, – отозвалась Надя. – И каждый день привозят новых. Точнее, каждое утро или ночь.
– Полнолуния они ждут! – вмешался в разговор нервно шагающий по своей клетке парень с противоположного ряда. – А там посмотрят. Если превратимся – пристрелят наверняка. А если нет, то, может, и отпустят.
– Или наоборот, – подключился еще кто-то.
– Да хрен отсюда кого-то отпустят, вы, идиоты! – выкрикнул какой-то парень с дальнего конца ангара, и на него зашикали. – Пошли вы! Мы все тут и сдохнем!
– О, опять наша королева драмы активизировалась, – закатил глаза Леха. – Ну сейчас все огребем!
Несмотря на все попытки унять его, тот продолжал орать, да еще стал пинать и трясти прутья, требуя выпустить его немедленно. Через пару минут дверь ангара распахнулась и вошел здоровенный мужик, почти точная копия больничного верзилы, снял со стены шланг, и вскоре по клеткам ударил мощный поток ледяной воды. Он с равнодушной каменной рожей прошелся вдоль обоих рядов, методично поливая каждого. Когда обжигающе-холодная струя ударила в меня, то дыхание пресеклось, потом я завопила, матерясь и падая с ног. Вода лилась до тех пор, пока я не выдохлась и не замолчала, свернувшись в позу эмбриона на полу клетки. Сука, я тебя запомню! Запомню обязательно, и если выберусь живой, то этот шланг найду способ затолкать куда солнце не заглядывает!
– С крещением тебя, Аврора! – отплевываясь и утираясь, прохрипел Леха, когда наш мучитель с невозмутимым видом пошел дальше. – Эй, гестапо! А кормить нас сегодня будут?
– Обойдетесь до завтра, – грубо ответил тот, сворачивая шланг с видом человека, уверенного, что хорошее дело сделал. – А то мой за вами потом блевотину. И так вонища – дышать рядом нельзя.
Пахло и правда не очень, а все потому, что вместо удобств в одном из углов клетки была просто дыра в полу. Представить, как нужно отправлять естественные потребности вот так, на глазах у всех, было просто неимоверно унизительно, и я решила, что лучше лопну, чем сделаю это. Но отчет себе отдавала, что в какой-то момент нужда окажется сильнее стыда. Хотя, если верить словам блондина, лично мне долго мучиться, вероятно, и не придется. Я ведь, очевидно, не дотягиваю даже до самых низких критериев местного отбора. В этом можно было легко удостовериться, сравнив себя со всеми остальными пленниками. Все крупные, никак не ниже метра восьмидесяти, физически развитые, мускулистые, даже та же Надя. И я – сто пятьдесят сантиметров роста, сорок шесть килограммов и единственная физическая нагрузка, которой подвергалась – это беготня с бумажками по этажам и кабинетам. Да уж, с точки зрения этих верзил и бугаев, которых до сих пор мне случилось увидеть, я, должно быть, какое-то досадное недоразумение. Как тот сказал? «Свернуть шею – и забыть». Какое-то время я сидела молча, поддаваясь осознанию, насколько все погано. Но я не согласна просто смириться с тем фактом, что должна умереть только потому, что не соответствую каким-то чужим гребаным физическим параметрам! Причем даже, кажется, вообще не человеческим! Не согласна!
Глава 7. Превращение
– Если все равно собираются убить, зачем же издеваются сволочи? – гневно спросила, поднимаясь.
Как ни странно, после ледяного душа холодно мне не было. Наоборот, казалось, внутри тела включилась мощная печка и потихоньку раскочегаривалась все сильнее, так что даже прилипшая к телу мокрая одежда ощущалась скорее благом, нежели неудобством.
– Я помирать не тороплюсь, так что потерплю, – буркнул парень с другой стороны. – Но твари они, конечно, каких поискать.
– Ребята, похоже, это начинается! – подавленно сказала Надя. – Мне жарко так, что едва дышать могу.
– И мне, кстати, что-то не особо прохладно, – поддержал Леха.
– Да заткнитесь вы! – выкрикнул кто-то издалека. – Без вас тошно!
И подтвердил свои слова весьма характерными звуками.
Меня саму начало потихоньку мутить. Внутренний обогреватель постепенно набирал обороты, и спустя несколько часов возникло ощущение, что я потихоньку жарюсь изнутри. Пить хотелось прямо невыносимо, кожа зудела, одежда быстро высохла и ощущалась натирающими ее кандалами, под повязкой чесалось адски, и я, наплевав на все, содрала ее. Все больше людей вокруг тошнило, вонь стала ужасной, и сейчас уже новый визит мужика со шлангом представлялся мне благодеянием, а не наказанием. Еще чуть позже появилось отвратительное чувство, что мои кости становятся слишком большими для тела и будто медленно рвут связки и мышцы изнутри. Я словно горела и расползалась на части одновременно, и это было чертовски кошмарно, и держать в себе уже все не было сил. Тем более что вокруг уже давно слышались стоны, тяжелое дыхание и подвывания. Красные, потные, с потерянными взглядами парни кто просто лежал на полу, перекатываясь с боку на бок, кто, содрав одежду, жался к железным прутьям в поисках хоть капли прохлады, а некоторые уже сотрясались в мелких конвульсиях, колотясь об пол. Только мы с Надей пока держались, но мое сознание уже начинало потихоньку ускользать, и, судя по ее расширенным, смотрящим в никуда глазам, обильной испарине и рваному дыханию с присвистом, девушке было не легче.
Самого появления поливавшего нас прежде детины никто и не заметил, но вот потоку воды, которым он начал окатывать клетки, все были рады. Если, конечно, люди, находившиеся уже почти в невменяемом состоянии, вообще могли радоваться. Кто-то даже кричал и тянул руки сквозь прутья, умоляя дойти до них побыстрее.
– Ну уж потерпите, щенки! – приговаривал мужик, поливая, и, как ни странно, звучал в этот раз для моего расплавившегося разума уже не жестоко, а чуть ли не с искренним сочувствием. – Немного осталось! Чуть охолоните – и легче пойдет.
В первый момент, когда вода попала на мою кожу, у меня было чувство, что она зашипит и испарится. Холодный поток принес такое ощутимое облегчение, что я, уже почти ничего не соображая, стала подставляться под него, постанывая от чего-то весьма похожего на извращенное удовольствие. Благословенное купание закончилось слишком быстро, и я заскулила, когда верзила пошел дальше. Растянулась на мокром полу, стремясь впитать и сохранить побольше прохлады. Мой мозг не отметил, как совершенно стемнело и стоны и жалобы вокруг начали превращаться в крики и странные порыкивания. Просто в какой-то момент внутри стало что-то окончательно ломаться и рваться, и, распахнув в ужасе глаза в темноте, которая не была отчего-то помехой зрению, я увидела в соседней клетке здоровенную псину. Заорав от боли и окончательности понимания происходившей катастрофы, обвела последним осмысленным взглядом ангар. Во всех клетках теперь бесновались и лезли на прутья зверюги, у которых немецкий дог без труда проскочил бы под пузом не зацепившись. Степень потрясения я осознать не успела, потому что восприятие словно мгновенно сместилось, как будто я, обычная, нырнула на глубину и там и замерла, отстраненная, оглушенная, наблюдающая со стороны и издалека. На поверхности же была… тоже я. Но для этой версии меня наличие вокруг множества зверей не казалось ужасным. Наоборот, я с жадностью впитывала их запахи, ловила издаваемые звуки. А еще очень-очень нужно было куда-то бежать. Мышцы прямо-таки сводило от невыносимой жажды движения. Но проклятое железо вокруг не давало свободы, и я начала остервенело бросаться на него, грызть, царапать пол, рыча и возмущенно взвывая. Желание вырваться полностью поглотило меня, и я продолжала свои попытки выбраться, по ощущениям, целую вечность. До тех пор пока прямоугольники под потолком, от которых пахло той самой остро желанной волей, не начали светлеть, а тело налилось тяжестью и слабостью. Накатила вялость и апатия, и наконец я сдалась, сворачиваясь на ненавистном полу и почти мгновенно засыпая.
