Галина Чередий
Модификаты
Часть первая. Модификаты и Естественные
Глава 1
– Ты не имел права так поступать со мной, – пробормотала я, хотя на самом деле хотела кричать и бросать все, что попадется под руку, в голову стоящего напротив обнаженного и все еще бесстыдно возбужденного мужчины.
Кто бы мне сказал, что быть одной из причин возбуждения кого-то настолько привлекательного, может оказаться так унизительно. А все из-за долбаной формулировки восприятия, она же основная суть. Одна из…
– Совершенно не могу понять причину подобной твоей реакции! – раздосадованно ответил он своим сводившим меня с ума еще совсем недавно голосом. Неожиданно остро захотелось, чтобы он прикрылся. Вот прямо от головы до пят! Впервые с того момента, как я его узнала, меня тошнило от этого совершенного тела.
– А я тебе говорил, что не стоило и тратить время на нее, – раздался еще один недовольный густой и безупречно мелодичный мужской голос. Такой же идеально наполненный поровну сексуальной мягкостью и низкой мужественной вибрацией, на которую непроизвольно отзывается твое существо, если ты, конечно, женщина по своей внутренней сути. Хотя, как теперь понимаю, у моего пола тут не было эксклюзивных прав. Фу-у-у, гадство, да простят меня боги толерантности!
– Софи, не глупи, ты же отказываешься, даже не попробовав! – продолжил уговоры первый… партнер, однако не приблизившись ко мне ни на сантиметр. И правильно. Инстинкты, пусть и изрядно подправленные генетикой, его не подвели. Прямо сейчас я была способна на некие весьма далекие от цивилизованной реакции поступки. И мне ни единой секунды не стыдно, хотя и гадко, и даже где-то мрачно-смешно.
– Я абсолютно ничего не хочу пробовать с мужчиной, которого мне нужно делить с другим… мужиком. Хотя постой, не так. Это ведь я была бы той, кем будут делиться! – Я начала собирать свою одежду и максимально, как мне казалось, спокойно одеваться, но так хотелось просто убежать вон голой. Проклятые конечности тряслись, и я то и дело не попадала в нужные отверстия. Да проклятье! Долбаные отверстия и все аналогии, с ними связанные, от которых тошно!
– Да в чем дело-то? Сплошь и рядом люди состоят в отношениях с открытым числом партнеров и счастливы! – до отвращения мягко стал увещевать Себастьян, и я прямо возненавидела себя за краткую вспышку вины за несчастный, почти отчаянный тон его голоса. – Дорогая, не думал, что ты такая зажатая и старомодная. Ты же ученый, а значит, как никто должна приветствовать все новое!
Должна? Должна, мать твою?! Пошел ты, Басти, со своими ублюдочно-прогрессивными умозаключениями в отношении меня! О подобном надо спрашивать, обсуждать заранее, а не ставить перед фактом, надеясь, что проглочу как должное, после легкого смущения или попытки поломаться, придавая себе значимость!
– А вот тут ты ошибся! – кратко резюмировала я и прикусила язык, чтобы не разразиться бесконечным потоком упреков, а вслед за этим и неминуемыми унизительными слезами. Ну нет, до такой степени самоуничижения я не добиралась до сих пор и прямо сейчас эти глубины осваивать не намерена!
Не в силах больше находиться в одном пространстве с этими двумя, я быстро вышла в тамбур личной ячейки, что за эти недели стала слишком уж привычной, и ударила по зеркальной панели. На уровне ступней открылась ниша, и оттуда выдвинулась автоматическая платформочка с моими очищенными от почти не существующей уличной пыли балетками.
– Не переживай ты так, Себастьян! Ну, она ведь Естественная, стоило ли от нее многого ждать? Мы попробуем еще, но только в этот раз обязательно выберем Модификата. Да, дорогой? – Дурнота подступила к горлу от интимных утешающих ноток в голосе увещевающего мужчины, с которым я, как выяснилось, больше месяца делила своего парня. Хотя правильней, судя по всему, говорить не так. Себастьян с этим… имени которого и знать не желала, были вместе уже больше года, и это я оказалась новой составляющей в этом уравнении. Новой, непостоянной и, очевидно, легко заменяемой.
Я последний раз оглянулась, но никто, конечно, и не собирался выходить, провожать и бросаться в ноги с извинениями или просьбой вернуться.
Выйдя наружу, я проигнорировала эскалатор, что вел на мобильный высотный крытый тротуар, и зашагала по простому наземному. Мне сейчас нужно было движение, и плевать, насколько это медленнее по сравнению с обычной манерой перемещения. Здесь, внизу, было прохладно, в отличие от подогреваемых верхних дорожек, которые выглядели, скорее уж, как большие прозрачные трубы с мягко текущим по их дну упругим потоком, служившим основой для всех пользующихся их помощью. Я обхватила обнаженные плечи руками и быстро направилась в сторону института. Похоже, сегодня я буду в числе опоздавших, но это впервые, и к тому же все мои эксперименты сейчас находились в той фазе, когда мое постоянное присутствие не нужно, так что торопиться мне было совершенно некуда.
Чем дольше я шагала, тем все больше приходила к выводу, что, в принципе, никогда и не верила, что из наших отношений с Себастьяном выйдет хоть что-то стоящее. Я не наивна, не оторвана от реальности и прекрасно осведомлена о собственной внешности – спасибо вездесущим зеркалам. Очень-очень редко Естественным удавалось построить постоянные семьи с Модификатами. Статистика – наука хоть и безжалостная, но точная. Но надежда – очень вредное и неискоренимое проявление человеческой души, и, похоже, никак его не извести окончательно. Вроде особо стойкой к любым агрессивным средам и воздействиям бактерии, что выживала несмотря ни на что. Именно она была причиной, по которой я все же решила рискнуть ответить на настойчивые ухаживания этого красивого мужчины. Слишком-прямо-таки-чрезмерно красивого для кого-то вроде меня. И нет, я себя не принижаю, всего лишь обладаю стопроцентным зрением и здравым восприятием жизни.
Запястье завибрировало, и я провела по нему, отвечая на вызов. Вживленный под кожу коммуникатор – единственная модификация собственного тела, на которую пошла, нарушив завещание отца.
– Софи-и-и-и! – раздался вопль Алисии в моем правом ухе, вынудив поморщиться. – Ну где ты, черт возьми?!
Если моя помощница и подруга скатилась до архаичных ругательств, дело и правда дрянь. Либо это что-то эпичное, вроде пятничной попойки, с которой ее нужно было забрать, пока она не проснулась в недоумении в незнакомой постели. Но сейчас точно не этот вариант.
– Что еще? – буркнула я, потирая кожу за многострадальным ухом.
– Пилад вызывал меня уже раз десять за последние четверть часа и требовал твоего явления к нему в кабинет!
– Хм-м-м… – я сверилась с мягко мерцающими цифрами на запястье и заметила: – Вообще-то до начала рабочего дня еще три с половиной минуты.
– Софи! – взвизгнула Алисия, заставляя меня дернуться. – Всем в институте известно, что ты днюешь и ночуешь тут и тебя можно застать на работе почти всегда! Шевелись давай! Тут, похоже, дело, не терпящее отлагательств!
– Поконкретнее можно? – недовольно проворчала я.
– А вот нельзя! – отрезала подруга. – Шевели булками давай!
Кривясь и ворча, я все же перешла на быстрый шаг, а потом и на бег. Скользнув запястьем по сканеру входа и влетев в бесшумно разъехавшиеся тонированные стеклянные двери, тут же наткнулась на Алисию, что сейчас, очевидно, изображала старинный сказочный указатель направления на дороге, тыча вытянутой рукой в сторону кабинета руководителя нашего научного центра. Судя по поджатым губам, говорить со мной пока она не намеревалась. Ну и ладно. Стремительно прошагав по упругому, гасящему звук покрытию длинного коридора, я замерла с поднятой рукой перед чуть отъехавшей дверью, услышав беседу на повышенных тонах.
– Поверить не могу, что нельзя подыскать Модификата на это место! – раздраженно почти рычал некто неизвестный.
– Капитан, я понимаю Вашу обеспокоенность, но прошу держать себя в руках и помнить, что время весьма ограничено для того, чтобы перебирать кандидатурами, и еще не факт, что даже София согласится!
– Еще бы она отказалась от такой возможности! – насмешливо фыркнул наглый незнакомец и уже перестал мне нравиться, несмотря на обалденный тембр голоса. – Как будто каждый день Естественным выпадает подобный шанс!
– Капитан! – строго рыкнул мой шеф. – Прошу не забываться! Насколько мне известно, политика генетической дискриминации совсем не приветствуется Космическим Департаментом!
– Да при чем тут дискриминация! – и не подумал сменить тон этот самый капитан. – Вы хоть представляете, какая это морока и риск для здоровья для тех, кто не рожден усовершенствованным?
– Хочу напомнить, друг мой, что первые шаги в освоении космоса сделаны теми самыми неусовершенствованными, о коих Вы столь заносчиво отзываетесь!
– Я ни в коей мере не собирался оскорблять память первопроходцев и умалять их заслуги, но сейчас космические путешествия приобрели совершенно другие размахи и продолжительность, и людям, не имеющим специфических особенностей, они даются не просто трудно, а иногда и наносят непоправимый вред организму. И меня невероятно бесит необходимость быть за это ответственным.
Мне надоело слушать, и, однократно стукнув по двери, я шагнула внутрь.
– Какие же амбиции надо иметь, чтобы причислять себе ответственность за воздействие невесомости, космической радиации и прочих природный факторов на человеческий организм, – желчно произнесла я, рассматривая индивидуума, самолично возложившего на себя столь тяжкую ношу.
– София, наконец-то, – как-то чересчур радостно поднялся мне навстречу Пилад Зеска, единственный и неповторимый руководитель нашего центра сколько себя помню. Когда в мои три с половиной он появился на одной из вечеринок выходного дня в доме моих родителей, я испугалась его экзотической внешности, племенных тату и мимики едва ли не до усрачки. Годы спустя я уже не представляла своей жизни без его присутствия и временами диковатой бесцеремонной манеры поведения, что, как ни странно, пленяла женщин. Когда-то Пилад стоял у истоков и в прямом смысле у фундамента центра вместе с моим отцом и после смерти папы, очевидно, считал своим долгом опекать меня так или иначе.
– София, знакомься, это Рожер Тюссан, капитан одного из наших «Ковчегов». Думаю, тебе знакомо его лицо и ты слышала о нем.
Я уставилась на будто нехотя поднявшегося высокого брюнета, сухо кивнувшего мне и не потрудившегося скрыть недовольство после быстрого взгляда, просканировавшего меня с головы до ног. Ну еще бы, благодаря шумихе в новостях, только слепой не узнал бы этого красавчика в лицо и не вспомнил бы каждой детали его биографии.
Модификат, рост – двести пять сантиметров, возраст – тридцать шесть лет, тип европеоидный, цвет глаз светло-карий, хотя по мне так скорее золотисто-желтый. Родители данного индивидуума были прямо-таки помешаны на космосе и поэтому заказали максимальный пакет усовершенствований, благодаря которым Рожер с малых лет практически жил как минимум на орбите Земли, не испытывая ни малейших проблем со здоровьем, неминуемо возникающих у Естественных и даже у многих Модификатов. Отличник, эрудит, потрясающие достижения в математике и навигации, способности руководителя и адаптация выше всяких похвал, да к тому же еще и красавчик, каких мало даже среди измененных. Короче, идеальный кандидат на роль капитана на первом «Ковчеге» в глазах всей земной общественности. И с этой минуты – заносчивый засранец в моих.
– Знакомо, – сдержанно ответила я.
– Рожер, а это София Старостина, о которой, собственно, и была речь. Талантливейший биолог с неординарным мышлением, просто хороший человек и потрясающая женщина.
– Я вижу, – без всякого выражения ответил Тюссан, снова окатив меня ледяным взглядом от макушки до пят. – Что касается Вашего замечания, госпожа Старостина, то хотел бы отметить, что во время длительного перелета вся ответственность за любой аспект жизни и здоровья каждого члена экипажа ложится непосредственно на совесть капитана. Так что мои слова не следствие амбиций, а нормальное желание свести возможные будущие риски к минимуму.
Может и так! Но однозначно быть таким засранцем – это еще не причина!
– Хотите совсем не рисковать – формируйте команду из андроидов! – огрызнулась я, ощущая, что выдержать его прямой, подавляющий взгляд – серьезное испытание для меня.
– Я не упоминал о том, что в принципе боюсь рисковать, – недобро прищурился на меня прославленный красавчик. – Лишь о том, что брать в команду кого-то настолько…
– Друзья мои! – вежливо, но властно вмешался Пилад, для большего эффекта хлопнув огромными ладонями по столешнице, и она тут же из прозрачной стала густо-пурпурной, реагируя на настроение хозяина кабинета. – Может, мы перейдем сразу к делу, учитывая, что у нас действительно каждая минута на счету.
– Ну, судя по всему, госпожа Старостина даже не намерена выслушать сути нашего предложения, – желчно уколол Тюссан.
– Думаю, я уже имею четкое представление о его сути, – не сдержавшись, едко прокомментировала я.
– Да неужели?
– Капитан звездного «Ковчега» в нашем центре, истерящий и выглядящий почти отчаянно, моя специализация, дата предварительного старта, заявленная на завтрашнее утро, печальное известие в новостях о гибели моего коллеги Эгвида Халифова, который был одним из двух биологов в Вашем будущем экипаже, – сухо перечислила я и подытожила для особо одаренных: – Сложим все это вместе и получим предложение мне занять место погибшего на «Ковчеге».
Идеальные губы звездного капитана поджались так, словно ему в рот дерьмо попало, но все же он сумел выжать усмешку из себя. Вот прямо оценила эти титанические усилия!
– Вообще-то, мне необходим биолог, а не гадалка, но как бы там ни было – все верно, – фыркнул он, отворачиваясь к окну, и, несмотря на всю обстановку, мое сердце подпрыгнуло от радости.
Да, я могла язвить и изображать из себя черт-те что сколько угодно, но… это же полет на «Ковчеге»! Что или кто мог стоять рядом или как-то затмить значимость! Для кого-то вроде меня… ой, ладно, для меня лично – это тот самый шанс, даже не на миллион, а на пятнадцать миллиардов, повторения которого не случится! Имеет ли значение, что к этому прилагается какой-то раздутый от самомнения модифицированный придурок! Ни-хре-на! Судя по тому, что я знала о «Ковчеге», он эпически огромен. Вот просто реально невообразимо здоровенный! Настолько, что ни один из его даже самых небольших модулей не был собран на Земле, а только на орбите Луны. Так что, учитывая размеры и чередующиеся фазы сна до пункта назначения, у меня были все шансы вообще не встречаться с козлокапитаном.
– Софи, ну же! – не выдержал Пилад. – Ты согласна, или нам с Рожером следует еще пошевелить мозгами в поисках кандидатуры? Только учти, что собраться тебе, к сожалению, нужно буквально за сутки.
Мне хотелось крикнуть, что я готова загрузиться в «Ковчег» прямо в чем есть, ничто меня не удержит, но прикусила язык, во-о-от чисто чтобы не радовать нахального капитана. Изобразив краткое раздумье, я не спеша кивнула.
– Почему бы и нет! – пожала плечами как можно безразличнее, но все равно Тюссан закатил свои золотистые глаза с «ну я же говорил» выражением. Да как будто мне не наплевать на его мелочное торжество!
– Что же, в таком случае Вам, госпожа Старостина, следует быть готовой к вылету на лунную орбиту завтра в восемь ноль-ноль, – тут же перешел к властному тону он. – И я требую, чтобы Вы сегодня же прошли хотя бы самую поверхностную процедуру в Компенсаторе!
– Простите, что, господин Тюссан? – мгновенно ощетинилась я.
– Капитан! – поправил меня он, дерзко ухмыльнувшись. – Начинайте привыкать так ко мне обращаться!
– Вряд ли мне придется это делать, если Вы, господин Тюссан, попробуете снова указывать, что мне делать!
– В самом деле, Рожер, не думаю, что даже твои полномочия капитана, которые, к слову, в отношении Софи еще не вступили в действие, позволяют требовать нечто подобное, – весомо вмешался Пилад.
– Да в чем дело-то? – закатил глаза Рожер Тюссан. – Ладно, может, я неверно сформулировал! Госпоже Старостиной уже как-никак двадцать восемь лет, и, судя по досье, она ни разу не подвергалась ни полной регенерации, ни даже частичной компенсации! И это при том, что аппараты для обеих процедур являются изобретениями ее отца!
А вот это никого не касается, и упоминать родство в подобном контексте более чем излишне!
– Я не пойму, – ощерилась я, вызывающе вздергивая подбородок. – Вы сейчас указываете на то, что моя физическая форма неудовлетворительна, или Вас смущает мое отношение к наследию моего отца в принципе, господин Тюссан?
– Рожер! – предупреждающе произнес Пилад и покачал головой. – У тебя нет права.
Ну еще бы! Пилад был одним из немногих посвященных. Может, и не разделял взгляды моего отца, но и не считал себя в праве как-то их оспаривать.
– Знаете что? – поднял раскрытые ладони мой будущий капитан. – Чихать я хотел! Если этой женщине нет дела до того, насколько Компенсация – удачная идея перед многолетним перелетом, то мне-то тем более все равно! Мне нужен на корабле биолог, способный нести вахту каждые полгода и впоследствии в полной мере исполнять свои обязанности по прибытии. Будет ли она выглядеть как сейчас или как ссохшийся чернослив – да без разницы!
– Вот и договорились, – пожала я плечами.
– Ну и ладно! – дернул головой Тюссан и послал по гладкой столешнице в мою сторону гибкий лист электронного носителя. – Итак, подпишите документы, и советую Вам поторопиться с подведением итогов под всеми своими делами. Очень может быть, что наш полет в один конец!
А то я не догадывалась или обольщалась на сей счет, учитывая, что мой родной брат был самым первым и по сей день одним из лучших разведчиков глубокого космоса. Благодаря которому, между прочим, полет первого «Ковчега» и имел место быть. Вот только того, что для самого Титара пока не нашлось другого пристанища, кроме космоса, в нашей семье и вообще где бы то ни было не принято упоминать. Зачем портить радужные картинки и великие примеры, заставляющие будущих родителей обращаться в центры Модификации снова и снова?
– Я вас покидаю, – едва поставила подпись и прижала браслет с генетической печатью к документу, оживился Тюссан. – Последние сутки на Земле, сами понимаете!
Вот только не надо так по-идиотски подмигивать! Будто кто-то будет не в курсе каждого Вашего шага, капитан, учитывая, что микродроны новостных каналов сопровождают Вашу раздутую от самомнения персону повсюду. В абсолютно полном смысле этого слова, между прочим!
С полминуты после того, как Рожер Тюссан покинул кабинет моего уже бывшего шефа, я стояла неподвижно, выдавая только своей постепенно расплывающейся идиотской улыбкой и взглядом стремительно нараставшую радость внутри. Пилад внимательно смотрел на меня и, как ни странно, не улыбался в ответ.
– Софи, девочка, я не хочу, чтобы вышло как-то так, что я надавил на тебя или подтолкнул, реализуя собственные несбывшиеся амбиции, – наконец забормотал он своим низким бархатистым голосом и стал чем-то ерзать по непрерывно сейчас меняющей цвет столешнице.
– Что? – недоуменно захлопала глазами.
– Да не что! – нервно махнул рукой Пилад. – Если это не твое – откажись! Я пойму, и твои родители бы поняли!
– Да ты в своем уме?! – не сдержавшись, почти закричала я и, не в силах уместить радость, раскинула руки. – Я лечу! Я ле-е-ечу-у-у!!
Глава 2
– Госпожа Старостина, просыпайтесь, мы прибыли! – безликий голос андроида постепенно пробрался в мое сознание, и я распахнула глаза, бездумно уставившись в серое лицо с приятными, но неподвижными чертами.
– Лунная карантинная станция! – оповестил робот, до меня пусть и с опозданием дошло, и я разочарованно застонала.
– Ну нет, что же не везет-то так! – проныла я, поднимаясь.
– У Вас есть жалобы на самочувствие? – тут же заученно прореагировала умная машина. – Мне вызвать медблок?
– Нет, со мной все прекрасно в физическом плане! – отмахнулась я, ощущая, однако, легкую тошноту, будто в мой желудок поместили шарик с воздухом, что, впрочем, при данных обстоятельствах было совершенно нормально.
Просто, загружаясь в лунный чартер, я с нетерпением ждала того момента, когда мы будем на подлете, чтобы полюбоваться на «Ковчег» во всей красе снаружи. Следующая такая возможность-то будет уже только по прилете на место, когда начнется высадка на Kepler-754. А это только через шесть лет, которые я проведу, изучая корабль исключительно изнутри. Из-за погружения в стазис каждые полгода для меня они превратятся в три, но все же. В последние сутки на Земле оказалось необходимо сделать столько всего и сразу, что о сне пришлось забыть. Но теперь все закончено. Все мои связи с родной планетой, можно сказать, прерваны, и я такая же космическая странница, как и Титар. И это… охренительно здорово! Конечно, это вроде как было глупо в моем возрасте продолжать завидовать старшему брату, особенно учитывая, что и выбора особого в образе жизни и профессии у него не было, но ничего поделать с укоренившимся с самого детства чувством я не могла. Титар всегда для всех был героем, бесстрашным космическим путешественником, загадочным звездным капитаном-одиночкой, совершающим все новые и новые открытия, которые у всех на слуху. А я? Мои достижения сугубо прикладные и чрезвычайно мелкие. В прямом смысле. Новые разновидности бактерий, синтезирующие супербелок, идеально подходящий для питания в экстремальных условиях, в том числе и во время длительных космических перелетов. Бионическая пленка, опять же бактериального происхождения, которая теперь позволит всем погруженным в стазис на «Ковчеге» и всех других кораблях дальнего следования переносить его намного легче и приступать к работе спустя сутки после пробуждения, вместо пяти дней, уходивших раньше на реабилитацию. Ранозаживляющие и противоожоговые эмульсии, ускоряющие естественную регенерацию в разы и не требующие предварительного обеззараживая повреждений. Кто об этом слышал где-то кроме узкого круга моих же коллег? И нет, я не жалуюсь, наоборот. Просто раньше выходило, я создаю то, что никогда не случится проверить на себе и усовершенствовать, если понадобится, а теперь у меня такая возможность появилась. И разве можно хотеть еще чего-то большего?
В ближайшие дни все вещи из родительского дома будут вывезены в подземные склады длительного хранения. Сам дом будет выставлен на продажу, возможность распоряжаться деньгами я в равной степени оставила и за Титаром. Он много лет назад отказался от любых притязаний на родительское имущество и разработки в мою пользу, но, мало ли, за годы может что-то измениться. Если в течение восемнадцати лет не вернусь я и Титар их не востребует, то все средства уйдут в пользу исследовательского центра, созданного нашим отцом и Пиладом. Тогда же пойдут с молотка и вещи, отправленные сейчас на склад. Вот и все. Пройдя сотни медицинских тестов и обязательный забор генетических проб, я провела последние несколько часов, общаясь с немногочисленными друзьями, в беседах с которыми мы старательно обходили тему того, что, вероятно, это наши последние совместные посиделки. Несмотря на то, что все прекрасно понимали: космос – это риск и высока вероятность, что полет «Ковчега» может обернуться катастрофой, каждый хотел бы оказаться на моем месте. Но эту мысль вслух выразила только Алисия.
– Софи-и-и-и! – завывала она, повиснув на мне в зале отлета и влив перед этим в себя дозу алкоголя, неподъемную даже для многих мужчин. – Мы же можем больше никогда не увидеться! Никогд-а-а-а!
– Али, мы прекрасно сможем болтать по видеосвязи!
– Болтать? Сколько? Первые полгода?? – взвилась она. – А потом? Я тебе: «Привет, как дела?», а ты мне в ответ через пару недель: «Все нормально!» А потом через месяц, и вообще-е-е-е!
И она снова принялась заливать мое плечо слезами.
– Но знаешь что, Софи! – шмыгая носом, продолжила подруга. – Я боюсь за тебя и буду скучать безумно, но прямо убить тебя готова за то, что ты такая везучая сучка-заучка!
– Госпожа Старостина, Вам следует поторопиться, – напомнил о себе андроид. – Ровно через две минуты капитан Тюссан начнет приветственную речь для вновь прибывших.
Ах, ну да, теперь он для меня точно капитан Тюссан. Если, конечно, за эту неделю первичной акклиматизации не умудрюсь вылететь каким-то образом из экипажа. Ну нет уж! Я зубами за обшивку цепляться буду или петь дифирамбы заносчивой капитанской заднице, если понадобится, но выкинуть себя с «Ковчега» не дам!
Потягиваясь и разминая затекшие плечи, я в ускоренном темпе пошла по коридору, морщась от непривычного грохота ботинок об пол. Система искусственной гравитации на лунной станции была почти древней и чрезвычайно далекой от совершенства. Частенько она страдала перепадами, и подстроиться, чтобы не топать, как ископаемый мастодонт, бывало сложно. Естественно, в теории я это все узнала из электронной памятки-инструкции, загруженной в коммуникатор на запястье перед вылетом, а вот как переставлять ставшие тяжелее обычного ноги – постигла на практике. Хорошо хоть на «Ковчеге» благодаря новым технологиям мы будем избавлены от перепадов тяготения и от необходимости ходить в утяжеленной обуви. Я спускалась по трапу последней из тысячи человек, прилетевших со мной на одном транспорте. И так как капитан Тюссан умудрился к этому времени добиться волшебным образом полной тишины в громадном зале прилета, то, само собой, мое грохотание по трапу никто не пропустил. И он тоже. Кто мельком, а кто пристально – все посмотрели на меня. Я же едва не запуталась в собственных ногах, натолкнувшись на испепеляющий взгляд золотистых глаз с огромного экрана, располагавшегося под потолком зала. И только потом заметила самого Тюссана, стоявшего на некоем возвышении и пялившегося на меня через головы всех присутствующих. Одет он был в белоснежный комбинезон с эмблемой «Ковчега» на груди, облегавший его от шеи до пяток как вторая кожа и более чем очевидно демонстрировавший все великолепие его тела. В животе стало еще противнее от понимания того, что скоро все мы будем одеваться так же, только цвета будут разные. Ходить в тончайшем, полностью повторяющем контуры тела одеянии среди так же экипированных совершенных Модификатов… Ай, да ну и что поделать, что я не выгляжу, как они, и никогда не буду? Плюнув на грохот и свирепо нахмурившись, я промчалась последние метры и затесалась в толпе, но злющий ястребиный взор капитана преследовал меня, заставляя оборачиваться соседей.
– Ну, вот теперь, когда, наконец, все прибывшие решили, что готовы снизойти до того, чтобы выслушать меня, я начну! – раздался усиленный скрытыми динамиками голос Тюссана и, пронзив последний раз взглядом, словно сделав контрольный выстрел, он избавил меня от своего пристального внимания. Скотина!
– Итак, вы, конечно, все меня знаете, но позвольте представиться еще раз. Рожер Тюссан, капитан первого «Ковчега» и ваш повелитель, царь и бог с этого момента и до того, как вы ступите на поверхность планеты Kepler-754, которую чаще принято называть Нью Хоуп.
Я оглянулась в ожидании увидеть лица, возмущенные самомнением этого наглеца, но все или молчали, или, наоборот, одобрительно посмеивались. Рядом раздался вообще восхищенный вздох, и, покосившись, я увидела женщину-модификата, выше меня примерно на голову, которая с плотоядной улыбочкой смотрела на капитана. Она, как и большинство Модификатов женского пола, была очень коротко стрижена, от чего идеальная форма черепа и максимально симметричные черты лица становились только отчетливее. Легкий перламутровый отлив ее кожи, довольно широкие плечи с развитой мускулатурой и плотно закрытые сейчас жаберные щели чуть пониже ушей показывали, что ее родители когда-то выбрали пакет «Аква» из всех доступных.
– Нью Хоуп была открыта более двух десятков лет назад при помощи телескопа Кеплер одной из последних перед тем, как его заменили на более современный аналог. Она сразу стала кандидатом в список экзопланет, а спустя уже год данный статус был подтвержден. Необычайность именно этой планеты заключается в том, что она находится по космическим меркам практически у нас под боком, хотя обнаружение и тщательное ее изучение было затруднено по ряду уже неважных сейчас технических причин. Дальнейшие годы исследований перевели Нью Хоуп в разряд планет весьма близких к нашей, а после точного расчета индекса подобия Земле она вообще была признана идеальным двойником. На полный оборот вокруг светила, очень похожего на наше, у планеты уходит 126,5 земных суток. Сами сутки длятся там 27 часов. Диапазон температур близок к нашему. Радиус на 12% больше нашего, масса на 15%, а значит, разница в гравитации минимальная. К тому же за время пути на «Ковчеге» искусственная гравитация будет плавно меняться, достигая уровня Нью Хоуп, и к моменту прибытия мы вообще не ощутим отличия и хоть какого-то дискомфорта. Но об этом позже.
Конечно, и я, и все присутствующие знали эту информацию на зубок, но Тюссану удавалось повторять ее с такой торжественной эпичностью, что невольно сердце замирало в предвкушении величайшего в жизни приключения, и хотелось внимать ему бесконечно. А может, дело в низком, бархатисто-раскатистом голосе или манере чуть растягивать и будто катать на языке «р», заставляя вслушиваться тщательнее. Не важно. Но все, даже я, слушали как слегка завороженные. Ну, на то он ведь и капитан нашего огромного экипажа. Должно же быть в нем нечто особенное, кроме эго, едва проходящего в грузовой порт корабля. Чертов повелитель и вождь. Краснокожих.
– Три года назад капитан-разведчик Титар Старостин принял решение отклониться от основного курса и произвел максимальное снижение над поверхностью Нью Хоуп, когда направлялся в более удаленные области Галактики, – золотистые глаза снова безошибочно нашли меня в толпе, и я невольно закусила губу от уважительных, почти восхищенных ноток, пробившихся в голосе Тюссана при упоминании имени моего брата. – Автоматические зонды собрали максимум информации о планете, и данные были признаны настолько сенсационными, что капитан Старостин счел нужным потратить один из столь ценимых у разведчиков автономных мини-транспортов, дабы отправить их на Землю немедленно. И за это все жители Земли, и особенно члены нашего экипажа, ему бесконечно благодарны. Ведь именно поэтому мы все сейчас здесь и готовы ринуться на освоение планеты, что станет новым домом для землян.
Народ вокруг одобрительно загудел, и имя моего брата многократно прокатилось по огромному помещению.
– Я продолжу! – властно произнес Тюссан, и снова мгновенно наступила тишина. – Образцы показали, что Нью Хоуп не просто очень похожа на Землю. Атмосфера практически идентична, не содержит ни единого непригодного для существования людей газа. Патогенных бактерий также не было выявлено. Имеется богатейшая флора, и были замечены некоторые представители местной фауны. Нью Хоуп – абсолютно живая и пригодная во всех отношениях, хоть и чрезвычайно дикая планета. Таков был окончательный вывод ученых. 70% поверхности покрыто пресным океаном. Суша состоит из двух больших континентов и массы островов. Основное отличие от Земли – наличие газо-паровой оболочки. Примерно такой, которая окружала Землю в глубокой древности, в так называемую Золотую эру ее существования, и исчезновению которой не найдено объяснения до сих пор.
