Гавриэла Малкин
Исчезающие судьбы
Глава 5. Принятие
– Наоми, я совсем не ожидал, что ты поведешь себя столь безответственно! Ты опозорила меня перед самыми почтенными людьми нашей страны! – Эдвард был непреклонен.
Я же даже не знала, что сказать в свое оправдание. Да и обязана ли я оправдываться? Что за чушь!
– Отпустите ее… под мою ответственность… – мой жених снисходительно заговорил, обращаясь к начальнику охраны.
Мол, она ребенок. А что взять с глупого, нерадивого малыша. Его тон мне совершенно не понравился. На сцене творилась лютая дичь, а он меня винит в неподобающей реакции?!
– Хорошо, сэр, но следите за ней. Потому что толкать охрану, пытаться залезть на ворота это… не есть хорошо. Думаю, ей стоит проверить голову…
– Я этим непременно займусь, – сказал он, взяв меня за предплечье.
Усадив в машину, молчал. Молчала и я. Все никак не удавалась переварить произошедшее.
– Нужно звонить в полицию, – наконец что-то смогла сказать.
Эдвард посмотрел на меня исподлобья.
– С ума что ли сошла?
– Я сошла с ума? А может ты?! Для тебя что нормально, когда младенца убивают на глазах у толпы зевак? Да даже если и не на глазах у толпы? Что вообще происходит?
– Это все не по-настоящему! Младенец – кукла!
– Что? – я аж закашляла.
– Что слышала! Наоми, неужели ты и правда думаешь, что я стал бы присутствовать и вести себя как ни в чем не бывало, если бы на сцене был реальный младенец?
– Уже и не знаю!
Он окинул меня холодным взглядом.
– Да? И чем же я заслужил такое отношение?
– Хорошо, допустим там кукла. Но какой вообще смысл быть на таком мерзком мероприятии? Какой смысл? Тебе понравилось все это?
– Это знак уважения…
– К кому?
– К президенту…
– Неужели президент увлекается сатанизмом?
– Им все власть имущие увлекаются. Не слышала про тайное правительство?
– Конечно слышала. Оно такое тайное, что о нем знает весь мир, – усмехнулась.
– Но ведь ты не знаешь, кто входит в его список…
– Да… не знаю.
– А я знаю. Все потому, что с уважением отношусь к традициям моего руководства.
Я закатила глаза. С уважением относиться к сатанинским традициям. Вот ведь достижение!
– Детка, я тебя люблю и хочу, чтобы ты мне доверяла.
Доверие нужно еще заслужить. А после случившего я сомневаюсь, что буду ему верить. Перед глазами то и дело всплывают картины, которые я намедни увидела. Я врагу не пожелаю такого увидеть! Пусть даже если это и правда все игра. Мне ужастики противопоказаны. Я в кино их не смотрю, в комнаты страха в парке аттракционов не хожу, и уж тем более не хочу лицезреть все как наяву!
Слезы брызнули из глаз. Мне всегда казалось, мужчина должен огораживать женщину от всяких пакостей, а не своими руками ее вести туда. Ладно бы сказал, что планируется сатанинская вечеринка со всеми подобающими атрибутами. Я бы просто не пошла. Это совсем не мое. Если кому-то и нравится, то я здесь причем? Если никто не пострадал, то пусть балуются. Мне дела до них нет. Но если все же кто-то пострадал?
На секунду представляю, что тот малыш не кукла, что он реальный, и мне становится очень страшно. Я даже не знаю, куда обратиться. Я не знаю, что делать. Там были сильные мира сего, может среди них был и капитан полиции, куда я гипотетическим могу обратиться. Вместо защиту я получу совсем другое – атаку.
– Я не хочу сейчас об этом говорить, – единственное, что смогла из себя выдавить.
Действительно, стоит мне начать это обсуждать, я приближаюсь к панической атаке, которая маячит возле меня. Не хочу с ним говорить. Не хочу ничего обсуждать. Как страус спрячу голову в песок. Потому что принятие всего этого для меня сильнейший стресс. Не может мой Эдвард, которого я люблю и которому доверяла, быть злодеем. Не может он, меценат практически с рождения, так равнодушно относиться к человеческой жизни.
В полном молчании мы отправились домой. Зайдя в нашу квартиру, я скинула туфли и пошла в холл, Эдвард пошел следом.
– Ну что, малыш, вопрос закрыт?
Мне хотелось задать ему массу вопросов, а потом я вдруг вспомнила свой диалог несколько месяцев назад с Ларой Уилсон, моей заместительницей перед интервью с кандидатом в президенты Самуэлем Клертоном, который был избран чуть позже президентом США. А мой Эдвард был и остается его консультантом…
– Слушай, я знаю, что ты сейчас думаешь только о предстоящем интервью с кандидатом в президенты, и я даже не представляю, как тебе задать вопрос.
– Спрашивай. Не юли. Ты же знаешь, я не люблю это.
– В общем, я тут накопала кое-что о нем.
– Что накопала?
– Ты будешь смеяться, но… 20 лет назад выходила статья в местной газете, что он замешан в сатанинских ритуалах.
– Чего? – усмехнулась.
– Говорила же, что будешь смеяться!
– Что по делу-то?
– Один из участников этих ритуалов заснял на видео, как в той мессе приносили в жертву ребенка.
Эдвард не переставал на меня смотреть, пока я неистово вспоминала диалог с Ларой.
– Да, вопрос закрыт, – мне хотелось поскорее переключить его внимание.
– Ну и хорошо… Значит, все в порядке?
– Ага, – нехотя ответила, чтобы отстал.
Эдвард пошел в ванную комнату, я же стала искать в интернете информацию о той 20-летней статье о сатанинских ритуалах. Но, к своему удивлению, вообще ничего не нашла. Лара высокий профессионал, она никогда не дает непроверенную информацию. Либо это тот единственный случай, когда она допустила оплошность, либо все подчистили. Конечно, кому надо, чтобы президент США был 20 лет назад замечен в ритуальных убийствах? Там, наверное, уже бомбочку сбросили на сервер, где хранилась эта информация.
Взглянув на часы, понимаю, что время позднее, и мне лучше бы отложить это на завтра. Но я все решаюсь написать Ларе.
– Привет. Мне нужна твоя помощь!
– Слушаю, босс! – быстро она отвечает, чем несказанно меня радует.
– Помнишь, ты говорила про статью в газете 20-летней давности о сама знаешь ком…
Как-то мне не очень хотелось светить имена и суть дискуссии в том месте, где любой, имеющий неограниченный доступ, может прочитать. А таких, с доступом, много, я это точно знаю. Не даром ведь Сноуден сбежал из страны за обнародование этой информации.
– Помню… – так же быстро она ответила.
– Ты можешь мне ее прислать. Я что-то искала, а найти не могу.
– Пришлю. Да все подчистили! Сама же понимаешь!
– Понимаю…
Отложив телефон, задумалась. Куда делся мой юношеский максимализм? Я ведь раньше была готова сворачивать горы в поисках правды. В поисках откровений. В поисках разоблачений. Я перестала этого желать, перестала искать!
Я ведь раньше была готова рискнуть жизнью, чтобы расследовать преступления против человечности. В Руане была человекоферма, где у людей изымались органы для черного рынка. Их похищали по всему миру, сажали в Руане, а уже оттуда транспортировали богатым дядям и тетям нужные им части тела. Это раскрылось через несколько лет после моих нелепых попыток провести собственное журналистское расследование в рамках дипломной работы. Если бы это сделала я еще тогда, меньше бы людей погибло. Я отчасти винила себя в бесхребетности, но и одна я не могла бы противостоять той адской системе.
Как только я узнала, что все там закончилось, я стала спать спокойнее. А, видимо, зря…
Глава 6. Вопросы
Теперь я не чувствую себя в безопасности. При переезде в США и получении грин-карты мне казалось, что это государство оплот свободы и безопасности. Здесь же не могут проходить какие-то чернушные события. А если и происходят, то виновный будет наказан по всей строгости закона. Но что если виновный этот тот, кто должен защищать права граждан, кто должен быть гарантом?!
От пазла, что сложился в моей голове, мне захотелось плакать. Наш президент может быть сатанистом, как и многие его подчиненные. Но что хуже всего Эдвард тоже может быть в их числе.
И я вдруг вспомнила разговор об Эдварде со стажеркой, который произошел сегодня днем! Меня почти начало трясти. Она ведь дала мне переписку Эдварда Бёрнса с Хиллари Клинтон. И там черным по белому был сленг педофилов. Неужто Эдвард один из этой шайки-лейки?
Я знаю, что ежегодно в США пропадает полмиллиона детей. Сначала кажется, что это выдуманные цифры, так как полмиллиона это же крупный город. Как целый город может пропасть невесть куда? И не взрослых, а именно детей. Если брать в расчет взрослых, то еще порядка трехсот тысяч исчезают неизвестно куда. Существует множество версий происходящего. И трафик для секс-услуг, и для трансплантологии, некоторые даже считают, что это дань, которую власти США платят пришельцах, захватившим власть в мире, тем самым объясняя, почему сейчас грин-карту выдают почти каждому. Просто надо пополнять запасы людей. Как бы жестоко это ни звучало. Но я журналист, а не писатель-фантаст, мне нужны факты и конкретика.
Я помню Руан, ходили слухи, что там была целая «ферма», где вновь прибывших людей делили на органы, отправляя желающим, кто больше заплатит. И трафик был поражающий. Не менее полусотни тысяч человек в год. Это кажется чем-то из ряда вон, тем, чего в современном цивилизованном обществе просто быть не может. Но дыма без огня не бывает. Да и после все раскрылось, кто-то смог остановить весь этот ужас. Как бы то ни было, вопросов намного больше, чем ответов.
Спрошу у Эдварда, знаком ли он с Хиллари Клинтон и вел ли с ней когда-то переписку… Ведь то, что мне дала стажерка, было на сайте Викиликс, а там фуфло не публикуют. От Лары пришел скрин вырезки из газетной статьи, где говорилось о том, что Самуэль Клертону, уже ныне действующий президент США, был участником сатанинского ритуала с жертвоприношением в виде барана.
Эдвард вышел из ванной, бросив на меня вопросительный взгляд. Он чувствовал, что у меня есть вопросы. Чувствовал, что меня что-то заботит. А заботило меня слишком важное, чтобы просто отмахнуться. Да и как можно от такого отмахиваться? Хотя он вполне может. Ведь наш диалог после сегодняшнего мероприятия совсем не оставлял других вариантов. Ему на все эти мерзости нет дела. Ну творят жесть, и что?
– Наоми… В чем дело?
Он подошел ко мне ближе, а я как-то вжалась в кресло. Было по-настоящему страшно. Я с ним один на один, хотя по сути совсем его не знаю, но живу вместе с ним несколько месяцев. Правду говорят, что партнер может быть такой загадкой, о которой даже не догадываешься. Я его совсем не знаю!
– Да ни в чем!
Хотелось спросить, но я побоялась поднять эту тему. Его шеф – президент США, даже если он хотел что-то изменить, вряд ли бы смог. Но не даром ведь есть великое изречение. Зло существует благодаря равнодушным людям. Смогу ли я быть равнодушной?
Не знаю почему, но перед глазами всплыли фото, которые я увидела в музее Освенцима. Те страшные вещи, что там происходили, могли быть только благодаря равнодушию…
– Эдвард! – почти выкрикнула.
– Что? – он понимал, что я не договорила, поэтому никуда и не собирался.
Ни на кухню, чтобы сделать себе чашечку кофе или чая, ни в кабинет, чтобы поработать.
– Скажи, пожалуйста, ты сатанист? – наверное, это самый верный вопрос, который я ему задала.
Сначала нужно определиться с ним, а уж потом думать над остальным.
– Нет… – он усмехнулся, но в лице поменялся.
– Ты педофил?
– Нет… Но… я сделаю все, что требуется от меня.
– То есть будешь выполнять сатанинские ритуалы, какими жестокими они бы ни были, или насиловать детей.
– Да…по первому вопросу. По второму вряд ли, – он устремляет на меня взгляд глаза-в-глаза, по моей спине пробегает холодок.
– Твой начальник сатанист? – решаю, что мое интервью не закончено, он обязан ответить на все поставленные вопросы.
– Он сатанист. Да, – Эдвард кивает. – Теперь что?
– Ты еще спрашиваешь! – снова возмущение во мне закипает.
– Наоми… Заканчивай! Я не смогу тебя защитить, если ты начнешь копать!
– Что это значит?
– То, что всех недовольных убирают! Ты поняла?.. – Эдвард подходит ближе. – Детка, я тебя очень люблю. Когда увидел впервые, потерял дар речи. Но я не хочу тебе проблем. А они будут, если ты не прекратишь. Знаешь, я думал, ты готова к этой информации.
– Почему ты такой равнодушный к горю других людей?
Эдвард начинает смеяться.
– Ты до сих пор не поняла? Жизнь это борьба. Сильный съедает слабого. И точка!
– Сильный это тот, кто сатанист?
– Да что же ты заладила с этими сатанистами? Сатанизм это один из видов религии. А религия способ управления людьми. Не важно, во что ты веришь, с помощью веры тебя закабалят. А это значит, тобой будут питаться. Твоей энергетикой.
– Как?
– Как? – он снова смеется. – Там, где внимание, там и сила. Это сложно понять, но энергия человека имеет большую силу. Она нужна для власть имущих, к коим я пока не отношусь. Далеко не все знают эти тайны. В них посвящены только избранные, в основном по крови. Но у меня есть шанс стать одних из них без этого старомодного требования…
– Эдвард… – я почти мычу.
– Хватит! – резко он меня одергивает. – Я больше не хочу об этом говорить! Я слишком долго шел к вершине, чтобы из-за девушки все потерять. Я тебя люблю, но поставив на весы свое будущее и тебя, выберу будущее… А теперь я иду спать. Ну а тебе я даю возможность самой решить. Ты со мной, или ты без меня… Ответ я жду утром…
Он как ни в чем не бывало пошел в спальню, я же осталась одна. Хотелось плакать, рвать и метать. Но сделать сейчас я ничего не могла. Это целая паутина, в которую слабая мошка может попасть и сгинуть в ней, не будучи способна что-то поменять.
Три месяца после
Эдвард был прав. Я обдумала все в ту злополучную ночь. И решила, что раз я ничего не могу изменить, значит это не стоит моего внимания. Жизнь одна, а терять ее на бессмысленную борьбу, результатом которой могут стать печальные последствия, я не решилась.
Я плохой журналист. Писать обыденные статьи для заполнения сайта и подкастов не пыльно, не опасно, в отличие от реальной опасной журналистики. Я сделала выбор, поступившись своей совестью. Не сказать, что я сильно страдала от этого. Зато моя личная жизнь пошла в гору. Эдвард сделал мне предложение… И надо сказать, я сразу же согласилась.
Мы готовимся к свадьбе, которая назначена через один месяц. И кажется, я по-настоящему счастлива. Только последнее время меня стали одолевать жуткие кошмары.
Хоуже всего то, что Эдвард в моих жутких снах выглядит не самым лучшим образом. То он сбегает, если во сне на меня кто-то нападает, то сам является источником опасности. Я в прострации. Всегда немного верила в сновидения, но не знаю, что мне делать теперь. Я его люблю и вроде решила закрыть глаза на его деятельность, на то, что он вхож в ряды злодеев. Но что-то мне не дает покоя.
Я бы, наверное, так и дальше металась, пока не получила странное письмо…
«Мисс Наоми, я профессор Бергман, который имел честь принимать вашу дипломную работу. Если будет время и желание встретиться, я бы попросил вас уделить мне полчаса вашего времени». В конце письма был написан его сотовый.