Гай Юлий Орловский
Рейд во спасение
Глава 8
Когда он вышел из чуланчика, Азазель на диване расположился в позе ковбоя, забросив ноги на низкий журнальный столик, хотя непонятно, почему столик так называется и что такое вообще журналы.
Услышав, как Михаил вошел в гостиную, оживился, приветственно помахал рукой.
– Садись, рассказывай, как прошел твой первый сексуальный опыт… Ох, я имею в виду, как прокатился в обновленном виде? Ничего не трет?.. Воротничок не давит?
– И брюки не жмут, – ответил Михаил недовольно.
Он прошел мимо на кухню, слышал, как Азазель поднялся и двинулся, потягиваясь и похрустывая суставами, следом.
– Это которые штаны? – уточнил он. – Прекрасно!.. Главное, чтобы Кезим в тебе не просыпался. Машину не разбил?
– Нет.
– А не поцарапал?..
– Нет.
– Почему? – спросил он встревоженно. – Что случилось?.. Ладно-ладно, садись, перекусим. Я специально тебя дожидался. Хотя, конечно, поел, как без этого, но то просто еда, а сейчас у нас ритуальная.
Михаил пробормотал:
– Да вроде бы никакой кезимности. А что, разве сам, без Кезима, не могу… рассердиться?
Он опустился за стол, а духовка-гриль моментально мигнула огоньками, там вспыхнул свет, высвечивая сладостную картинку медленно поворачивающейся на вертеле тушки крупной птицы.
Азазель сел напротив, рассматривая его строго и оценивающе.
– Рассердиться, – повторил он, – разгневаться, разъяриться… Это все разное, Мишка. Даже по физиологии. В гневе морда становится красная, как круто сваренный рак, а в ярости бледнеешь, как смерть, так что давай рассказывай, на кого гневался?.. Я смотрел с балкона, нигде ничего не горит, дома не повалились, молнии в высотные дома не бьют…
Михаил буркнул недовольно:
– Я был тише мышки. Все нормально. Ты не хитри, о чем-то умалчиваешь! Понимаю, почему перенес нас в безлюдное место близ Сигора, а не прямо к месту. Но так же можно и куда-то в ад? Разве что через портал?..
Азазель тяжело вздохнул, а в голосе прозвучала тоскливая безнадега, словно разговаривает с последним идиотом:
– Михаил…
– Что не так?
Азазель вздохнул снова, Михаил увидел в его черных глазах упрек.
– Еще не понял, что для этого нужно знать ад очень хорошо? А если там, где в мое последнее посещение была выжженная земля, сейчас вполне себе город?..
– Что, даже так?
– Представь себе, – заверил Азазель. – Ад постоянно застраивается и расширяется. Демоны, повторяю, многому научились у людей. Хотя, конечно, отстают на тысячу лет. Где-то, правда, уже только на пятьсот.
Прозвучал милый голосок Сири:
– Властелин вселенной, мой повелитель!.. Еще десять секунд, и гусь начнет пережариваться!
– Выключай, – велел Азазель. – Могла бы и сама, так нужно обязательно влезть в разговор белых сагибов?
Огни в духовке погасли, но Сири напомнила ехидно:
– Остальное ручками-ручками! Про манипуляторы я уже столько наслушалась…
– Сегодня закажу, – пообещал Азазель.
Михаил понаблюдал, как он, откинув дверцу, вытаскивает в облаке ароматного пара блистающую соком тушку гуся.
– Но есть же места, – спросил он осторожно, – куда точно никто не полезет? Как те безжизненные скалы у Сигора? И вообще не виляй насчет того, что в ад нельзя через портал! А как Аграт оттуда пролезала прямо к тебе в квартиру?
Азазель нахмурился, молча вытащил вертел с тяжелым гусем, с металлическим скрипом стащил с длинного штыря на центральное блюдо посреди стола.
Михаил ждал, наконец Азазель ответил с неохотой:
– Это сложный случай… Настройка должна быть, знаешь, какая? А еще этот канал создавался и отлаживался почти сотню лет. Во-первых, чтоб ты знал, преисподняя защищена от подобных… проникновений. Во-вторых, важные зоны защищены втройне. Аграт пролезала в щель, потому что с этой стороны ее создавал я, а она там служила маячком. В очень-очень уединенном месте, до которого из-за его ненадобности и удаленности недотянули защиту.
Он взял в одну руку огромную двузубую вилку, в другую – широкий острый нож, взглянул на Михаила испытывающе.
– А от того уединенного места, – поинтересовался Михаил, – до Зарана, что, добраться никак?
Азазель некоторое время резал тушку гуся на части молча, потом сказал с сердцем:
– Михаил… ты понимаешь, что там будем на чужой территории? На территории врага? Или ты совсем берега потерял?.. Головокружение от успехов, как сказал Иосиф Виссарионович?.. Давай ешь, это улучшает кровокружение и вообще кровотворение с кровотворчеством.
Михаил поморщился.
– Но мы же не войной придем?
– Этого еще не хватало!
– Кто нас отличит от местных? – поинтересовался Михаил. – Как я понял, в аду таких демонов, как мы с виду, большинство. К тому же… чем земля не ад?
Азазель хмуро взглянул, как он начал есть сосредоточенно, но без привычного азарта.
– Это так, – согласился он. – Это так… но все же надо располагать полной диспозицией, где, что и как. Там помощи не дождаться, а если придется удирать или хотя бы отступать, то неизвестно куда, понимаешь?.. А я, хоть и творческая натура, но импровизировать не люблю, это признак дилетанта! У профи все экспромты заготовлены заранее и отрепетированы до блеска и умопомрачения… Ты ешь, ешь, а то если сейчас аппетит теряешь, то что ждет в аду?
– Пойдем с Аграт и Бианакитом?
Азазель быстро догрыз гусиную лапку, швырнул обглоданную косточку в тарелку.
– Нет.
– Кого не берем?
Азазель пожал плечами.
– Бианакита нельзя, а вот Аграт… правда, она тебя, как говоришь, достала? Тогда и ее не берем.
Михаил сказал сердито:
– Из-за меня? Это нечестно. Если она хочет…
– Мишка, – сказал Азазель покровительственно, – ты самовлюбленный эгоист. Почему мир должен вертеться вокруг тебя?.. Ей просто нельзя обратно. Помнишь, дала клятву полного послушания? Теперь там для нее уже не родной дом. Я не хочу рисковать девочкой. Все-таки теперь она слабее тебя.
Михаил сказал пристыженно:
– Понял. А ты вообще-то не полная свинья. О союзниках хоть как-то по-своему, по-демонячьи, но заботишься.
Азазель не был бы Азазелем, если бы сразу все не испортил, процитировав с напыщенным видом:
– Быть вождем лишь тот один достоин, кому и честь, и жизнь вручает слепо воин. И хотя из меня вождь, как из говна гвоздь, но другие, как видишь, меня ценят!
Михаил посмотрел с подозрением.
– И все же, ты когда снял в гостинице близ Сигора две комнаты… почему не поселил Аграт отдельно?
– Ты человек, – напомнил Азазель. – Потому отдельно ты.
– Но я самец, – возразил Михаил. – Думаю, нарочито поселил меня в отдельную, чтобы Аграт как бы вынужденно должна была прийти либо в вашу с Бианакитом, либо в мою!
Азазель вздохнул.
– Вот так стараешься, стараешься, а где спасибо?
– Ничего не было, – заверил Михаил. – Но спали плохо оба. И ты виноват!
– А Чернышевский ломал голову, – сказал Азазель, – кто виноват и как обустроить ад…
– Он жил в аду?
– Либералы так называли Россию, – уточнил Азазель. – Сири, гусь твой какой-то мелкий, у нас воробьи и то крупнее! Пироги готовы?
– Две минуты, – сообщила Сири деловито. – Можно даже полторы. Если готовы есть непрожаренные.
– Еще полминуты стерпим, – сообщил Азазель. Он потянулся, зевнул, сказал бодрым голосом: – Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву. У тебя как насчет благочестия, Мишка?
– Побольше, – буркнул Михаил, – чем у тебя. Благочестие, чтоб ты знал, тоже оружие!
– Ты воин, – согласился Азазель, – у тебя все оружие! Микроскопом тоже можно захренячить по голове еще как… Кстати, с мечом пробовал?
– Ты же знаешь…
– Имеешь в виду схватку с Кезимом?.. Там ты сплоховал, но… в целом, повезло. Такой случай выпадает раз в жизни, теперь никаких ошибок!..
Михаил сказал тревожно:
– Теперь, когда я получил все, чем владел Кезим… смогу ли?
– Сказать трудно, – согласился Азазель. – У тебя был меч из белого пламени, если еще помнишь счастливое детство, у меня – из багровой ярости. Но теперь, думаю, у тебя, такой нелепой химеры, никакого не будет.
– Не пугай, – попросил Михаил.
– А ты пробуй, – предложил Азазель. – Не жди, когда придет время спускаться в ад. Меч может понадобиться куда раньше!
– Не пугай, – попросил Михаил. – Меня уже трясет.
Азазель взглядом велел ему встать и выйти на середину комнаты.
– Пока пироги готовятся, – добавил он, – попробуй.
Михаил в центре комнаты раздвинул ноги на ширину плеч, руки над головой, изготовил ладони для хватки. Азазель наблюдал молча, не шевелясь и не отвлекая.
Михаил закрыл глаза, сосредотачиваясь, вздохнул несколько раз. Азазель чуть наклонил голову, дескать, не тяни, уже можно, Михаил еще раз вздохнул и, стиснув челюсти, напрягся так, словно поднимает гору.
Между поднятыми высоко над головой ладонями заблистала холодная синяя молния. Азазель вздрогнул, молния стала шире и объемнее, а в ней проступил длинный черный меч с такой же угольно-черной рукоятью.
Молния исчезла, Михаил медленно опустил руки с мечом, посмотрел испуганно и тревожно. Меч абсолютно черный, тяжелый, но мощь явно не в тяжести, он отчетливо чувствовал, как через рукоять сила переливается в лезвие, а оттуда идет обратно в тело.
Азазель охнул, вытянул шею, рассматривая во все глаза, но не рискнул подняться из кресла.
– Это же… Это Меч Абсолютного Хаоса!
Михаил сказал с дрожью в голосе:
– Что за… О нем что-то известно?
В черных глазах Азазеля возник лихорадочный блеск, а голос упал до шепота:
– Ты с ним поосторожнее… О таких мечах ничего не известно! А название придумал прямо сейчас.
– Но раз он есть…
Азазель сказал тем же потрясенным голосом:
– В том то и дело, Михаил… Никто и никогда не слыхивал ни о чем подобном!.. У архангелов мечи из божественного света Первого Дня Творения, у демонов багровые Мечи Ярости и Нечистого Гнева. А на этот даже смотреть страшно.
Михаил постарался подавить страх во всем теле, но плечи передернулись сами собой.
– Но что это значит?.. Я сам стал черным, как Зло?
– Не знаю, – ответил Азазель, и Михаил чуть ли не впервые ощутил, что тот отвечает предельно честно. – Я не знал, что такие существуют!.. Или вообще могут быть… Возможно, этот был создан только для тебя? Или создан тобой самим?.. У меня голова кругом. Ты что-то особое чувствуешь?
Михаил проговорил не своим голосом:
– Только то, что этот меч… даже не знаю… откуда!..
Он все еще держал на трепещущих руках перед собой этот чудовищный клинок, чувствуя в нем нечто особое, отличающее как от его прежнего архангельского с лезвием из слепящего пламени, так и багрового меча Азазеля.
Глава 9
Лезвие не только абсолютно черное, как грех, но и воздух вокруг него чернеет настолько, что не сразу рассмотришь острую кромку. Рукоять простая, древняя, из того же металла, если это металл, а не квинтэссенция Зла, в ладони приятно холодит, но, как Михаил уже понимал, он, как элементаль, без вреда для себя может держать как раскаленный брусок металла, так и обломок Вековечного Льда.
Азазель сказал тихо:
– Осторожнее с этим мечом, только осторожнее!.. Сам не поранься. Еще неизвестно, что он за. И каков.
– Да вот, – начал было Михаил и запнулся.
Меч исчез из его руки, темная дымка поплыла в воздухе, медленно рассеиваясь.
Азазель взглянул встревоженно.
– Что случилось?
– Не знаю, – ответил Михаил дрогнувшим голосом. – Я ничего не делал…
Азазель сказал чуть живее:
– Он сам?.. Или ты?.. Вспомни, что думал, что хотел?.. Это ни в какие ворота, если у тебя меч будет исчезать в разгар битвы. Или перед ее началом.
– Да вроде бы я не желал, – ответил Михаил, и сам ощутил, что голос звучит жалко. Только-только начал наслаждаться странным и недобрым ощущением мощи. – А может, как ты сказал, он так может сам?
– Вряд ли, – ответил Азазель с сомнением. Он говорил чуть громче и увереннее, когда меч исчез, но Михаил видел, что и он уже хочет, чтобы тот появился снова. – Давай попытайся снова вызвать то чувство, то желание… Как вызывал свой меч Белого Пламени?
Михаил пробормотал:
– То меч архангела…
– Пробуй, – сказал Азазель настойчиво. – Просто пробуй. Вызывай свой привычный меч архангела! А так ты сейчас не архангел… вообще-то архангел, но уже не только он самый, а вообще неизвестно что за гремучая смесь чистой дурости и яростного невежества… В общем, пробуй!.. Что получится, то и твое.
Михаил вздохнул, вскинул руки над головой.
– Не знаю, – проговорил он без уверенности, – теперь уже боюсь…
– Думаешь, один ты?
Михаил вздохнул, закрыл глаза. Вокруг кулаков на этот раз словно бы сгустилось по темному облачку, но ни молнии, ни треска наэлектризованного воздуха.
Выждав немного, Михаил в безнадежном жесте опустил руки.
– Не получается…
– Боишься, – сказал Азазель понимающе.
– Боюсь, – признался Михаил. – Сам я не боюсь, но что-то во мне боится. И думаю, это не Кезим боится, а все-таки я…
– Или Макрон, – сказал Азазель.
Михаил вздохнул.
– Макрон, судя по тому, что о нем теперь знаю, достаточно… противоречив. Но с мечом еще попробую! Только соберусь малость.
– Пироги уже остыли, – напомнил Азазель. – Ладно, подогревать не будем. Мужчины не имеют право на капризы. Хотя, конечно, пироги должны быть теплыми.
– Ладно-ладно, – сказал Михаил, – если уж так стараешься отвлечь меня от моих страхов, скажи, почему поспешил прервать Шокутара, когда он едва не сказал вслух, с кем Кезим прятал под Сигором украденное из рая?
Азазель изумился:
– Я прервал? Михаил, ты стал слишком подозрительным. Так у тебя разовьется паранойя. А это хуже, чем чесотка, уверяю!
– Кезим с кем-то прятал, – повторил Михаил, – и это был не ты, иначе бы Шокутар сказал. Но ты прервал, чтобы не прозвучало имя, которое важно сохранить в тайне от меня?
– Мишка, – сказал Азазель самым доброжелательнейшим тоном, – у тебя мания преследования. То была только мания величия, а теперь еще и преследования. Думаю, мне нужно дождаться появления мании вины, а это будет пренепременнейше, иначе на свете нет справедливости!..
– Не хочешь говорить? – спросил Михаил. – Ладно, подожду, когда сам скажешь. Ты полон тайн, но они в тебе плохо держатся.
– Разве? – спросил Азазель. – Просто я тебе все выдаю по мере твоего взросления. Еще неделю назад ты был на уровне трехлетнего ребенка, а сейчас я бы тебе дал лет семь, а то и восемь… Хотя восемь, пожалуй, это перебор, нельзя же тебе так бессовестно льстить!.. Чего так смотришь? Не в тюрьме лет восемь, а по стремительному интеллектуальному взлету!
Михаил ответить не успел: на столе тихонько звякнул смартфон. Азазель взял трубку, ответил и с удивленным видом протянул смарт Михаилу:
– Это тебя…
Михаил не менее удивленно посмотрел на дисплей, там – жесткое лицо немолодого, очень встревоженного мужчины с колючим взглядом, исхудавшее, с щетинками по наспех выбритому подбородку.
– Макрон, – сказал он торопливо вместо приветствия, – двое из твоего отряда попали в лапы Спрута. Грозит их убить, а бомбу взорвать в городе, если не заплатим десять миллионов долларов в течение сорока восьми часов!
Михаил пробормотал:
– Но… что я могу сделать?.. Давно вышел из того… бизнеса…
Мужчина сказал зло:
– Это твои напарники, что не раз спасали и твою шкуру!.. Мы все перебрали, ничего в голову не лезет. К властям обращаться бесполезно, сам знаешь.
– Может быть, – сказал Михаил, – проще Спруту выдать десять миллионов?
Тот зыркнул на него с экрана быстро и недоверчиво.
– А ты можешь собрать их так быстро?.. Хотя все равно, сам знаешь, деньги возьмут, а заложников убьют.
– А на десять миллионов купят новое оружие, – сказал Михаил. – Ладно, я ничего не обещаю, но… кто на той стороне твой контакт?
– Гаспар, – сказал мужчина быстро. – Ты его знаешь. Но если надумаешь участвовать, мы с тобой.
Михаил покачал головой.
– Успею раньше.
Тот посмотрел на него несколько странно.
– У тебя что, собственный реактивный истребитель?.. Или и там концы? Ладно, не мое дело. Вот координаты Гаспара. И номер мобильного, но позвонить можешь только раз. А мы летим туда ближайшим рейсовым.
Связь прервалась, Михаил со смартфоном в ладони повернулся к молча ожидающему Азазелю.
– Все слышал?
Азазель кивнул.
– Старые друзья Макрона?
– Знаешь, – сказал Михаил, – это звучит странно, но чувствую себя обязанным помочь. Это люди, которые прикрывали мне спину, а я отвечал за них.
– Сейчас уже не отвечаешь, – напомнил Азазель.
– Не отвечаю, – согласился Михаил. – Или все-таки отвечаю?
Азазель поморщился, подвигал кожей на лбу.
– Это ерунда, мелкие разборки между людишками ни на что не влияют… Но понимаю, жизнь вся из ерунды и мелочей. А иная мелочь лично для нас важнее, чем поворот сибирских рек. От удара молотком по пальцу страдаем больше, чем при известии о гибели тысячи человек от волны цунами где-то там.
– Вот и хорошо, – сказал Михаил с облегчением. – Я отлучусь, посмотрю, что смогу.
Азазель посмотрел с интересом, но и с сомнением во взгляде.
– Уверен?
– Не очень, – признался Михаил, – но какое-то странное ощущение. Это потому что я человек, да? Сам понимаю, не мое дело, но как-то вот что-то…
Азазель прервал:
– Не ты отлучишься, а мы. Потом да, сможешь и сам, но не сейчас. Ты еще не пришел в себя после схватки с Кезимом. И не освоился со своими возможностями элементаля. Всякое может… Нет-нет, не пугаю, просто будь настороже. Сейчас и постоянно. Ладно, я соберу снаряжение, что понадобится, а потом посмотрим, что можем сделать и как добраться.
– Азазель…
Азазель отмахнулся.
– Не надо слюнявых благодарностей. Я давно уже человек, забыл?.. Просто посильнее других, но все реалии быта понимаю и принимаю. Дай твой смарт, посмотрю расположение твоего контакта…
Михаил торопливо сунул ему мобильник. Азазель положил рядом планшет, синхронизировал, некоторое время водил пальцем по экрану, наконец сказал с неописуемым удовлетворением:
– Я бы этого Серегу Брина в жопу поцеловал за его гугельмэп!.. Сижу тут и с высоты птичьего полета наблюдаю насчет соплеменных и прочих достопримечательностей. Если позумить, могу рассмотреть даже бегающих там ящериц. И никаких миклухо-маклаев! И Кук бы остался жив… К тому же все в рилтайме!
Михаил вздохнул с облегчением.
– Значит, проблем с перебросом не будет?
– Не думаю, – ответил Азазель. – Вытащим твоих друзей и тут же вернемся.
– Азазель, – сказал Михаил, Азазель повернулся и взглянул в ожидании. – Спасибо.
Азазель отмахнулся.
– Да пустяки. Это не чистая благотворительность, как тебе кажется.
– Фух, – выдохнул Михаил, – а то я уж подумал, не заболел ли ты… А в чем выгода?
– Помогая людям, – пояснил Азазель высокопарно, – вербуем в свои ряды. Кто знает, может, когда-то и как-то используем, если удастся вытащить из плена?
– Все равно спасибо, – повторил Михаил. – Я сам не знаю, зачем за это берусь…
Азазель усмехнулся.
– Я знаю, но это неважно. Неправильная правильность людей ведет зигзагом к результату, которого не получили бы при идеальной правильности. Что, сложно?.. Инстинкт человека ведет к правильности очень окольными тропками. Но, может быть, прямых и нет? Или на прямых такие канавы, что ноги поломаешь, а то и шею?
Михаил внимательно всмотрелся через его плечо в яркую картину, Азазель крутит колесико, и создается ощущение полета над горами. Наконец он раззумил двумя пальцами карту, Михаил рассмотрел внизу за белесыми валунами сидящего мужчину с чем-то в руках. Изображение и так на пределе четкости, но видно, что время от времени подносит руки к лицу тем характерным жестом, когда смотрят в бинокль.
– Высадимся вот там, – сказал Азазель. – Видишь, шагах в тридцати груда высоких камней?
– Не увидит? Это не совсем за его спиной.
– Посмотри, как следит за дорогой? Нас не заметит.
– Ладно, тебе виднее.
Азазель сказал успокаивающе:
– Момент появления ни он не увидит, ни кто-то еще.
– А со спутника?
– Вероятность, что кто-то смотрит на него так же внимательно, как и мы, – сказал Азазель медленно, – ничтожна… К тому же там густая тень… Берем по гранатомету. Вообще-то можешь и без него.
Михаил прервал:
– А ты?
– И я, – ответил Азазель скромно. – Велика вероятность засветки, а ее нужно избегать любой ценой. Потому используешь любое оружие, которым пользуются люди.
– Понятно. А наша неуязвимость…
– Объясняется, – подсказал Азазель, – криворукостью противников, понял?
– Понял, – буркнул Михаил. – А откуда неуязвимость?
– А ее нет, – сообщил Азазель чуточку злорадно. – Потому от пуль и прочего будет очень больно. Но ты же элементаль, раны затянешь быстро… Но не слишком быстро, если их увидели другие. В общем, никто не должен видеть, что ты в чем-то можешь больше. Кроме случаев…
– Ну-ну, каких?
– Когда не оставишь свидетелей, – напомнил Азазель. – Обрадуй в себе Кезима.
Михаил нахмурился.
– Даже не шути так, – сказал он резко. – Я не собираюсь падать и катиться.
– Да мы все не собираемся, – сообщил Азазель. – Оно как-то все само.
– А я вот нет!
– Я не покачусь, сказало яичко, уже катясь с горы, – ответил Азазель, – но ты, уверен, сделаешь невозможное. Ты же не интеллигент, что сраный, сраные всегда найдут оправдание, а ты устоишь! Ибо ты на устоях. И не сойдешь. А то и, вопреки всему, поднимешься на гору! С такой же вероятностью, что и катящееся вниз яичко вскатится само по себе на вершину.
Михаил взглянул на него исподлобья, но придавил злой ответ, что рвется прямо из его сути, хоть и непонятно какой из, ответил сравнительно мирно:
– Но я же не само по себе?
Азазель взглянул с непониманием, потом кивнул и сказал пристыженно:
– Прости. Я всегда рядом.
– Мы появимся не слишком быстро?
Азазель пожал плечами.
– А если на ракетном истребителе выброшены прямо над ним? И приземлились поблизости?
– А как не заметили с парашютами?
– Новые технологии, – заявил Азазель. – Светоотражающая ткань. Почти невидимки. А парашюты самоуничтожились. Одноразовые, в общем. Не забивай голову, никто не будет интересоваться! Сейчас главное – успеть вытащить твоих друзей.
Михаил вдел руки в лямки рюкзака, поправил на спине, Азазель, уже готовый к прыжку, смотрит с ожиданием. Михаил вышел на середину комнаты.
– Двигаемся?
– Ты двигаешься, – уточнил Азазель. – Сам. Координаты у тебя точные. Учись перемещаться, Мишка. Это еще не раз спасет твою шкуру. Учись перемещаться быстро… и вообще всему учись быстро.
Михаил ощутил, как внезапно пересохло во рту, даже язык стал тяжелым и жестким, как кусок пролежавшего под летним солнцем камня.
– Я… я попробую.
– Давай, – подбодрил Азазель. – Ты же на крышу прыгал? Все то же самое! Дистанция чуть длиннее, но с нашей мощью это как среднему человеку взбежать по лестнице на третий этаж. Главное – видишь конечную точку ясно, и когда ничто не мешает…
– Хорошо, – повторил Михаил. – Я постараюсь…
