Гай Юлий Орловский
Ричард Длинные Руки – князь
Глава 3
Они смотрели сперва ошалело, потом глазки заблестели, на лицах начало проступать выражение понимания и поддержки.
Герцог пробормотал:
– Великое дело затеяли… Пронести по всему миру святые недемократические ценности. Под силу ли?
– Мы не узнаем, – ответил я, – пока не попытаемся. Разве вам не хочется повести победную армию на гнусный развращенный Юг, где правят одни мерзкие колдуны?..
– Ну… об этом даже мечтать не решаемся.
– Юг далеко, – возразил Ортенберг, чуточку осмелев.
– Все сперва кажется далеким, – изрек я мудрость, – а начнем мы хотя бы с островов, откуда недавно был такой невиданный натиск всякой мрази. Мы бы не выдержали, скажу честно, если бы не подоспели две армии из Турнедо!
Вигфрид спросил с недоверием:
– Рейнграфа Чарльза Мандершайда и стальграфа Филиппа Мансфельда?
Я кивнул:
– Верно.
– Я слышал, – пробормотал он ошарашенно, – что они прошли туда, куда намеревались… но уже как ваши подданные, но не поверил сперва…
– Они покрыли себя неувядаемой славой, – подчеркнул я. – Реабилитировали себя как искусные полководцы и военачальники. Население королевства Сен-Мари встретило их как героев и спасителей! Рейнграфа и стальграфа местные вельможи засыпали дарами, солдат разбирали по домам, поили, кормили и тоже совали им подарки, ибо там королевство очень богатое.
Он завистливо вздохнул:
– Им просто повезло оказаться на южном направлении фронта.
– А если бы вы там оказались? – спросил я с интересом. – Воспользовались бы моим предложением?
Он подумал, покачал головой:
– Вряд ли.
– Ну вот, – сказал я, – значит, дело не только в везении. Победа над пиратами говорит о том, что мы очень вовремя успели управиться здесь. Если бы затянули еще на пару дней… королевство Сен-Мари было бы захвачено! И нам выход к океану отрубили бы.
Он спросил с сомнением:
– Но… как выйдем даже после такой победы?
Я сказал усталым голосом:
– Вам подробно расскажут о небывалом флоте, который я строю в Сен-Мари на берегу океана. Эти гигантские корабли легко пересекут океан, им не страшны бури и штормы. И на каждом корабле поплывет не меньше тысячи солдат, которые смогут разместиться со всеми удобствами.
Он вскрикнул:
– Таких кораблей не бывает!
– Первые уже построены, – сообщил я. – Сейчас новые люди обучаются ими управлять. Скоро флот будет готов выйти в море и задать всем жару.
– Господи, – проговорил он.
– Нужно, – закончил я, – чтобы к этому времени были готовы и мы. Не вы лично, это ваше решение, я так, вообще.
Он застыл и смотрел на меня, не зная, что сказать, но по мучительно искривившемуся лицу любой догадается, что перетерпевшему унижение и позор сдачи в плен страстно хотелось бы как-то реабилитироваться в победных боях, как получилось у двух командующих армиями на южном фронте.
Я сказал дружески:
– Давайте забудем, что мы недавно были противниками. Война окончена, перевернем эту страницу. Турнедо живет, экономика после небольшого спада рванулась вверх. Не в последнюю очередь, как вон наверняка заметил наш Бальза, из-за того, что с грохотом рухнули таможенные барьеры на пути со странами-противниками. Так что, по большому счету, Турнедо в этой войне выиграло!
Герцог покачал головой, экономика его не касается, а вот возможность снова принять участие в войнах и очистить свое имя наверняка уже долбит темя.
– Ваше высочество, – произнес он вежливо, – располагайте мною. Я могу принять участие в строительстве лагерей на своих землях и дам лучших своих командиров для обучения.
– Прекрасно, – сказал я обрадованно. – Прекрасно!
– Хотя я не уверен…
– Вы работаете на свою страну, – перебил я. – А приносить мне присягу верности я не требую.
Он поклонился, но голос его прозвучал озадаченно:
– Вы странно… щедры. И непонятно великодушны…
Я отмахнулся:
– Не люблю никого принуждать, лорд Вигфрид. Со мной здесь все добровольцы, не заметили?
Он посмотрел по сторонам на добровольцев-бессребреников, что, придя за мной, ничего не получили, кроме земель, титулов и богатства, а это вообще для мужчин неважно, хотя со стороны бывает завидно…
– Благородные люди, – согласился он. – Ваше высочество, повторяю твердо и неколебимо, вы можете на меня рассчитывать!
– Спасибо, дорогой герцог.
– Я не буду отсиживаться в своих землях, – сказал он. – А если и поеду по делам, то вызывайте при первой же необходимости.
– Спасибо, – повторил я. – Вы увидите, с нами соскучиться невозможно. На всякий случай, если кто из местных не в теме, сообщаю, флот строится ускоренными, да, темпами. Все королевство проливает пот и слезы на ударной стройке столетия!.. Отстояв от пиратов гавань, мы прорубили окно в океан, но когда из бухты выйдет наш великий и могучий, считайте, что окно расхренякали до размеров двери, куда и верблюд пролезет, что зря пытался через игольное ушко…
– А команды откуда? – спросил Вигфрид. – Управлять такими махинами, как вы рассказали, это же я просто не знаю…
– Ордоньес из кожи вон лезет, – сообщил я. – Это мой адмирал флота. Как и его матросы, что теперь все станут высокими чинами. Может быть, даже капитанами. Кстати, сэр Вайтхолд, запишите…
– Ваше величество?
Я сделал вид, что не заметил шуточку, сказал деловым тоном:
– Из прибывающих из-за Большого Хребта новобранцев лучшую часть отправлять в Тараскон.
– Во флот?
– Да. Проследите, чтобы равные доли… Эх, ладно, это я лучше в Геннегау распоряжусь, чтобы проследили, а вы тут заранее отбирайте лучших для флота.
Он спросил настороженно:
– Турнедцев?
– Турнедцев, – сказал я, – вартгенцев, скарландцев и любых, что вызовутся добровольцами. А в Генегау добавят еще и сен-маринцев, армландцев и фоссановцев.
Они молчали и поглядывали друг на друга, потом сэр Каспар прошептал так тихо, что затрепетали огоньки свечей, а на стенах вздулись, как от сильного ветра, гобелены:
– Сэр Ричард… но это же почти империя…
Я посмотрел на него люто.
– Тихо. И никому ни слова.
Он ответил тем же громогласно-потрясенным шепотом:
– Я никому-никому!.. Это вырвалось… потому что в голову только что пришло.
Сэр Геллермин пробормотал:
– А мне уже приходило, но страшился о таком и подумать. Слишком как-то… и быстро.
Барон Саммерсет произнес степенно:
– Такие дела только быстро и делаются. Если медленно и неспешно… кто бы нам из соседей позволил? А так не успели глаза со сна продрать, почесаться и назеваться, как их и накрыли мокрым одеялом.
Я сказал строго:
– Но пока о таком забудьте, иначе… тьфу-тьфу!.. все гавкнется. Даже между собой чтоб не хрюкали на эту тему, ясно?
– Тьфу-тьфу, – ответил сэр Клемент.
– Тьфу-тьфу, – подхватил сэр Каспар и поплевал через плечо на сэра Геллермина.
– Тьфу-тьфу, – присоединился к ним сэр Геллермин и перекрестился.
– Тьфу-тьфу, – барон Саммерсет поплевал через плечо на сэра Геллермина, перекрестился и показал две фиги себе за спину в сторону подсматривающего дьявола.
Я хлопнул себя по лбу:
– Ах да, еще одна проблема… нет, не проблема, мелочь, но неприятная, все время о ней вспоминаю… В Армландии у меня был заклятый враг Хоффман. Он сбежал в Турнедо, где король Гиллеберд одно время поручил ему командовать немалым войском.
Герцог сказал настороженно:
– Мы слышали. Но потом как-то все затихло.
– При известии о захвате столицы и гибели короля, – сказал я, – войско вроде бы разбежалось. Или Хоффман сам его распустил… Он не трус, но хитрая и осторожная тварь! Я предпочел бы видеть его на плахе. В общем, наведите справки. Он не мог исчезнуть без следа.
Бальза сказал льстиво:
– Но вы-то умеете…
– Нам не нужно двух таких умельцев, – отрезал я. – И так с самим собой толкаюсь, иногда догоняю и в спину бью, а потом смотрю, что это же я себя… Еще нужно создать крайне необходимую для любого культурного и гуманного общества, идущего по пути цивилизации и высокой культуры, некую важную организацию, без которой культура существовать просто не может…
Сэр Каспар, утомившись слушать мою витиеватую речь, спросил грубо:
– Что за организация? Тюрьма?
– Тюрьма у нас уже есть, – сказал я, – и по мере роста культуры она все ширше и глыбже, а виселицу мы расширили до трех петель, а сейчас думаем модернизировать до пяти, хотя висеть будут тесновато…
– А им не все равно?
– А чувство прекрасного? – парировал я. – Мы же вешаем не для них, а для зрителей! И развлечение, и воспитание наглядной агитацией, что жить нужно по Божеским законам, ибо если Господь все простит, то мы, Его помощники, ну ни в жисть! Потому на виселице, эшафоте, плахе или других воспитательных местах все должно быть красиво и соразмеренно. Красота в пропорциях, как сказал Пифагор, был такой кулачный боец, хоть и простолюдин… Но мы отвлеклись малость, как мы всегда делаем, когда мимо проходит с вот такими…
Барон Саммерсет начал радостно оглядываться:
– Где?
Я указал на него кивком:
– Видите, с кем приходится работать? А вы хотите немедленно в Царство Небесное… Так вот, чтобы его построить, нам нужно создать еще одну важнейшую структуру…
Сэр Клемент, самый тугодумный, пробормотал задумчиво:
– Да уж, пять петель… гм… слишком. Придется расширять и сам помост. Так что за организация?
– Плаща и кинжала, – объяснил я.
– А-а-а, – протянул он, – это да, понятно. А что, у нас ее еще нет?
– Увы, – ответил я. – Если иметь в виду свою, а не оставшуюся от Гиллеберда.
Он воскликнул с презрением:
– Что мы за примитивы, если умеем пользоваться только чужим?.. А еще о культуре разговорчики!
– Мы только создаем общество, – объяснил я. – Как раз нам выпала честь создавать новую формацию с человеческим оскалом, где ожидается небывалый взлет культуры, гуманизма и приток инвестиций, а в этом случае без плахи… тьфу, плаща и кинжала никак, как вы сами понимаете…
– Никак, – подтвердил льстиво Бальза. – Но если будут выделены достаточные средства, то можно начинать создавать.
– Используйте старые проверенные кадры, – велел я. – Этим мастерам все равно, кому служить, а тут еще и Гиллеберда нет, у них совесть совсем чиста… ну, насколько она может быть чиста у людей этой профессии и политиков.
– С какого отдела лучше начинать? – спросил сэр Вайтхолд.
– С разведки, – ответил я. – Нам нужно знать обо всем, что делается за пределами нашего королевства. Контрразведку чуть позже, мы тут столько посуды побили, что не скоро поднимут головы.
– А разведку куда нацеливать?
Я посмотрел с неудовольствием.
– Как только гроза прошла, так о ней и забыли? А если вернется?.. Мы же не в Сен-Мари, что укрылся за Большим Хребтом! Тут совсем недавно армия Карла разгуливала…
Лорд Вигфрид помрачнел, подтянулся, Бальза и Ортенберг огляделись по сторонам, словно Карл уже в комнате.
Барон Саммерсет сказал тревожно:
– Это да. Мы к Карлу приблизились весьма…
– И ничего о нем не знаем, – сказал я жестко. – А знать нужно. Вдруг он снова поднимает армию в великий поход?
Глава 4
Отпустив лордов, пусть перетрут между собой мои повеления и установки на светлое будущее для всего человечества и для них в особенности, я пару часов заново входил в курс дел, разбирая и подписывая указы, что подсовывал мне сэр Вайтхолд. Хотя память пока еще ни с кем не изменяет, однако надо всякий раз заново вживаться, прочувствовать, что важно, а что действительно важно.
Главное, на эйфории побед и раздаче имений, поместий и титулов нужно как можно незаметнее проводить эту громоздкую реформу армии, а также сбора налогов. Собственно сбора налогов, а уж благодаря ему и реформу армии, ибо теперь содержать буду я, если все получится, а на содержание понадобятся деньги, которые крупные феодалы королям ни в одной стране не предоставляют во избежание усиления последних.
Я сказал приподнято, уже умею так при любом случае:
– Сэр Вайтхолд, я намереваюсь завтра-послезавтра отбыть в Варт Генц. А если не получится из-за вас, черепахистых, то через недельку точно.
Он изумился:
– Снова?
– Разве я не гранд? – просил я.
– Да, но Савуази грандее…
– Надо малость пограндствовать и там, – объяснил я, – а то вроде обманул их, как могут подумать.
Он изумился:
– А вы их не обманули? Правда?
Я покосился сурово, он смотрит расширенными в изумлении глазами и с распахнутым ртом.
– Сэр Вайтхолд, – сказал я, – государи никогда не обманывают. Подчеркиваю, никогда! Но, конечно, если обстоятельства меняются, то приходится какие-то мелочи корректировать даже в одностороннем порядке…
– Теперь понял, – сказал он задумчиво. – Сколько же старых слов в новом значении… Корректировка, надо же… Хорошо, ваша светлость, мы все выполним!
Я спросил с подозрением:
– А разве я что-то приказывал?
– Нет, – ответил он, – но мы ничего и не выполним! Все честно. Даже без корректировки.
– Размечтались, – сказал я саркастически. – Я на вас столько работы навалю, хребет треснет. И сам сверху сяду… А это что за бумага?.. Кто такой этот сэр Уильям Джефферсон? Что-то знакомым тянет, не могу вспомнить… И этот Энтони Чарльз Линтон… Что у меня с мозгами, какое-то дежавю… Они что, снова сговорились напасть на соседа, что на востоке? Мол, у него земли слишком много, надо делиться?
– Да, ваше вели… тьфучество, что-то и у меня с памятью, никак не запомню! Вы не могли бы притормозить с титулами?
– У самого в глазах мелькает, – признался я, – но жизнь такова, что либо вверх, либо вниз. Бывает же, что не сам выбираешь, а тебя выбирают?
Он фыркнул:
– Бывает? Да у меня, как и у всех, так постоянно. Всегда. Жизнь несет, как по реке, а хватаешься только за воду. Только перед глазами мелькают совсем не титулы… Ужинать здесь будете?
Я махнул рукой:
– Да, вели подать прямо на канцелярский стол.
– Но это же немыслимое нарушение придворного этикета и распорядка…
– Буду подавать пример, – сказал я, – как надо работать! И вообще этикет для человека, как сказал Иисус, а не человек для этикета.
Вообще-то трапезу могу еще лучше состряпать сам, благо возможности только увеличиваются от тренировок, но не стоит в глазах слуг выглядеть чернокнижником, ведь про удобства думают прежде всего они, а добрым христианам любы аскетизм и воздержание…
Сэр Вайтхолд удалился, вместо него слуга вскоре внес на блюде ломоть жареного мяса и спросил, что подать еще.
– Достаточно, – ответил я. – Государь должен быть воздержанным в пище и притязаниях.
Он удалился, я бросил мясо под стол, там лишь один раз коротко щелкнули челюсти, смачно чавкнуло, и снова тишина.
Я наделал сочного мяса, сыра, запил большой чашкой кофе, перевел дыхание и сказал Бобику:
– Охраняй кабинет. А я разомну задние лапы.
В зале сэр Вайтхолд, барон Саммерсет, виконт Каспар Волсингейн, виконт Рульф и еще несколько знатных сановников переговариваются вполголоса и посматривают на меня с некоторым опасливым ожиданием.
Я сказал бодро и приподнято, как должен говорить и выглядеть отец народа:
– Ну-ну, заговор? Выкладывайте! Обещаю казнь через простое усекновение головы, а не вытаскивание кишок через отрезанную мошонку.
– Вы так добры, ваше святейшество, – пробормотал барон Саммерсет.
Пульф толкнул его в бок.
– Его высочество, – прошипел он.
– Чего? – не понял Саммерсет.
– Его высочество, – прошипел тот громче, чтоб слышали и на другом конце зала, – а не святейшество!
Саммерсет удивился:
– Я так сказал? Ох, простите… Сэр Ричард сегодня выглядит таким милостивым, таким одухотворенным, я уж понадеялся, что и грехи нам отпустит…
– Только перед казнью, – предупредил я. – А так чего буду стараться? Отпущу, а вы тут же снова, не сходя с эшафота…
– Ох…
– Дорогие друзья, – сказал я и потер ладони, что для них понятно: я очень доволен, а это значит, что довольны будут и они, все-таки мы один боевой отряд, спаянный уже крепче, чем родные братья. – Я сообщу для вас потрясающую новость: жизнь хороша!
Они смотрели на меня настороженно. Барон Саммерсет спросил опасливо:
– Правда?
– У нас громадные перспективы, – продолжал я довольным голосом.
Волсингейн заметил настороженно:
– Хорошее начало, значит, дальше будет палкой по голове…
Я сказал с укором:
– Такова ваша вера?
Волсингейн перекрестился.
– Вы имеете в виду Господа Бога?
Я перекрестился еще размашистее и посмотрел победно, дескать, а так можете? А я могу еще и через ногу.
– В Господа мы все верим, – ответил я твердо. – Он тоже верит в нас. Хотя и не во всех, конечно.
– Но вы уж замолвите за нас словечко, – сказал сэр Вайтхолд подхалимски. – За сэра Каспара не обязательно, а за нас с бароном хорошо бы…
Волсингейн оскорбился:
– Почему это за меня не обязательно? Я что, совсем пропащий?
– Нет-нет, – заверил Вайтхолд, – я совсем другое имел в виду.
– Что? – спроси Волсингейн с подозрением и набычиваясь.
– Что это мы с бароном совсем пропащие, – объяснил Вайтхолд, – за нас и заступаться бесполезно, только свою белоснежную репутацию, как вон у сэра Ричарда, портить, а вы, напротив, и так сама святость!
– С чего это я святость? – спросил Волсингейн оскорбленно. – Вы уж выбирайте слова, дражайший сэр! А то и за меньшее перчатку к задним ногам бросают!
Я прервал в нетерпении:
– Вижу по вашим речам, дела у нас идут хорошо. Но пойдут еще лучше. Я тут составил и послал папе римскому просьбу о разрешении начать Великий Крестовый Поход против сил Зла. С обоснованием, цифрами, графиками, дорожной картой и объяснением, что это нам даст. В духовном плане, разумеется.
Сэр Вайтхолд поддакнул:
– Конечно-конечно! Мы именно все в духовном плане. И неважно, что духовенства я давно не видел, мы сами – духовенство! В смысле, духовники.
– Духовные, – поправил барон Саммерсет.
Я пояснил:
– Церковь всегда была медлительна, в этом ее сила, а мы всегда бежим впереди. Если что не так, церковь скажет, что она ни при чем, это все еретики… Так что за церковь не переживайте, она подтянется. Но это единственная мощная сила, перед которой все склоняемся… и которая может держать нас всех вместе.
Волсингейн спросил с недоверием:
– Даже в нашем случае?
– В нашем особенно, – подчеркнул я. – Сколько сражений было проиграно потому, что какой-то из лордов не изволил подчиниться королю, а возжелал отдохнуть или же, напротив, вступить в бой по своему почину?..
Волсингейн сказал с негодованием:
– Сэр Ричард, у нас такого ни разу не было!
– Потому что у нас еще не устаканилось, – пояснил я. – У нас еще период бури и натиска, а я не король, а полевой вождь. Но стану королем, от этого отвертеться не удастся, как чувствую, и начнется феодальная вольница… Король – всего лишь один из лордов, не самый богатый и не самый могущественный. Перед ним кто-то склоняет выю, а кто-то не изволит. И только перед церковью мы все смиренно смиряем головы. Потому не я, а она и поведет нас…
Вайтхолд перекрестился, за ним перекрестились все.
– Но церковь, – поинтересовался Вайтхолд таким елейным голоском, что можно поскользнуться, – это… вы?
Игнорируя выпад, я сказал очень серьезно:
– Под нашей властью оказалось слишком много земель. Это очень рыхлое образование, что не сегодня завтра развалится. Слишком уж у всех свои интересы, и никто не желает исконно-посконные права делегировать центру. Единственное, что может нас удержать вместе…
Запнулся, обдумывая, Вайтхолд спросил настороженно:
– Что? Только не пугайте так сразу, а ласково-ласково, а то у барона сердце…
– Нас может удержать от распада только превращение всех этих земель в единый рыцарский орден, – сказал я. – Наподобие тамплиеров или тевтонцев… Может быть, слыхали?.. С подчинением своего эгоистического «я» высшим интересам.
– То есть, – уточнил Вайтхолд снова, – вашим?
Я посмотрел на него зверем, но ответил так же елейно:
– А я служу Господу, ибо паладин есмь. Я как бы посредник между Ним, всевидящим и всезнающим, и вами, ничего не видящими и ничего не знающими.
– А-а-а, – протянул барон Саммерсет, – а вы, значит, что-то да видите и что-то да знаете…
– Самые опасные люди, – буркнул сэр Каспар.
– Почему? – спросил любознательный Рульф.
– А кто их знает, что они там видят и как видят, – сказал Каспар. – Лучше уж совсем не зреть, чем видеть криво и говорить уверенно: все за мной и – галопом!
Я посмотрел на него сверху вниз.
– Сэр Каспар, это нужно понимать как бунт на корабле?
Он сказал предельно испуганно:
– Что вы, сэр Ричард!.. Как посмею?.. Вам-то мы верим! Все еще.
Я кивнул и прошел дальше, стоит пройтись по всем залам, показать себя, ответить на поклоны, это же обязанности сюзерена, а самому думать, как действительно удержать воедино это аморфное образование. Пока два пути: церковь и рыцарский орден с отделениями во всех королевствах и опорными замками у переправ…
Они мне верят, мелькнула мысль. Все еще. Но времени у меня не так уж и много. Прошляпил, нужно было начинать раньше. Но все делаю первый раз, а умный я, как уже не раз себе с гордостью напоминал, на лестнице, как говорят при дамах, а без них, мол, задним умом крепок, жопой думаю.
Первое, опираться и дальше нужно только на Фитцджеральда, Волсингейна, Рульфа, Геллермина и подобных им безлошадных героев или младших сыновей именитых лордов, которым ничего не обломится при разделе родительского пирога, а у меня поживиться можно, еще как можно.
Правда, они тоже рассчитывают получить большие земельные наделы, выстроить роскошные замки, если там нет готовых, и стать крупными собственниками, могущественными лордами.
С другой стороны, их можно ловить на крючок, что крупных лордов я буду постепенно лишать прав, так что выгоднее быть при мне, в этом случае у них права останутся.
Нет, это слишком откровенно. Про мое будущее усиление заикаться нельзя, это надо подавать как временное явление для военного периода, когда вся власть в интересах дела должна быть сосредоточена в одних руках, а потом, дескать, расслабимся, будем жрать и пить в три горла, наслаждаться победами.
