Генри Райдер Хаггард
Завещание мистера Мизона
Лорд Холмерст, не особенно далекий в делах, очень любил красивых женщин. Он вежливо раскланялся с Августой и любезно заявил ей, что необычайно рад познакомиться с ней. Мистер Мизон застал эту сцену и, удивленный, остановился, соображая, что ему делать. Леди Холмерст, не поняв причины его замешательства, хотела представить его Августе. Когда он двинулся к ней, протянув руку, Августа, твердо решившая не иметь ничего общего с ним, отвернулась.
– Я знаю мистера Мизона, леди Холмерст, – произнесла она холодным, твердым тоном, – и не желаю иметь с ним дела. Он дурно поступил по отношению ко мне!
– Так! – пробормотал себе под нос лорд Холмерст. – Я не удивляюсь, что он опротивел ей. Умная девица!
Леди Холмерст, несколько удивленная, молчала.
– О, я вижу, – сказала она, поняв, в чем дело, – мистер Мизон, вероятно, издал «Обет Джемимы»! Я слышу звонок к обеду. Пойдемте, мисс Смиссерс, или мы потеряем места, обещанные нам капитаном!
Дамы ушли, оставив мистера Мизона в одиночестве. Как жаль, что на пароходе не было клерков, на которых он мог бы выместить свою злобу!
– Теперь, моя дорогая мисс Смиссерс, – обратилась к Августе леди Холмерст, когда они сидели после обеда и болтали при лунном свете, – не скажете ли вы мне, за что вы не любите мистера Мизона, которого я, правду говоря, тоже недолюбливаю?
Августа поведала леди Холмерст всю свою печальную историю. Как рада была бедная девушка найти нового, симпатичного друга, которому можно излить все свои горести!
– Честное слово, – произнесла леди Холмерст, со слезами на глазах выслушав печальную историю смерти маленькой Дженни, – все, что я услышала от вас об этом ужасном человеке, заставляет меня думать, что он просто негодяй! Я придумала отличный план проучить его и расскажу об этом мужу! Мизон будет горько оплакивать ваш контракт. Это так же верно, как то, что меня зовут Бесси Холмерст!
Леди Холмерст кивнула своей красивой головкой с самым хитрым видом.
VI. Мистер Томби забегает вперед
С этого дня путешествие на пароходе «Канчаро» стало веселым и приятным для Августы.
Лорд и леди Холмерст были очень любезны с ней, а за ними и все пассажиры первого класса, так что мисс Смиссерс сделалась весьма популярной особой на пароходе. Ее книга переходила из рук в руки, и Августе в конце концов надоело выслушивать комплименты. Кроме того, она была очень красива, а красивая женщина всегда интересна для всех! В первый раз в жизни благодаря своей молодости, красоте и таланту Августа оказалась настоящей героиней. Леди Холмерст рассказала всем ее историю. Сначала всеобщее поклонение ужаснуло молодую девушку, не видевшую в жизни ничего, кроме горя, бедности и унижения. Но потом она успокоилась и принимала все как должное, подобно страннику, долго бродившему в сырости и темноте ночи и внезапно увидевшему дивный свет и тепло, у которого он мог отогреться и отдохнуть. Торжество Августы было полное: когда все общество, собравшееся на пароходе, узнало ее историю с Мизоном, оно отступилось от богача, и никакие деньги не могли вернуть ему расположение гордых аристократов! Этот делец, обладатель миллионов, хозяин огромного предприятия, был отвергнут всеми. Даже клерк, ехавший попытать счастья в Новой Зеландии, не хотел говорить с ним. Мистер Мизон глубоко чувствовал это общее презрение. Его, богача, смеют презирать люди, которых он мог трижды купить, и все из-за какой-то ничтожной девчонки!
Это страшно злило Мизона. Однажды утром лорд Холмерст, в продолжение нескольких дней выказывавший ему крайнюю степень нерасположения, окончательно добил его, не заметив протянутой для приветствия руки и пройдя мимо.
– Хорошо, лорд, прекрасно! – бормотал мистер Мизон, когда фигура губернатора исчезла из виду. – Мы еще потягаемся с вами! Я что-нибудь да значу в английской прессе! Те, у кого много денег и большие связи, могут писать что угодно, не боясь даже губернатора колонии!
Он гневно погрозил кулаком.
– Вы, кажется, сердитесь, мистер Мизон? – раздался чей-то голос около него. – Чем вам не угодил губернатор?
Это был плотный молодой человек с добрым лицом и большими усами.
– Что он сделал мне, мистер Томби? Он просто уничтожил меня! Он не подал мне руки и прошел мимо, не заметив меня!
– А-а! – протянул мистер Томби, богатый новозеландский землевладелец. – Как вы полагаете, почему он это сделал?
– Почему?! Я знаю, почему. Все из-за этой девчонки!
– Из-за мисс Смиссерс? Вы так думаете? – спросил мистер Томби со странным блеском в своих глубоко посаженных глазах.
– Да, из-за мисс Смиссерс. Она написала книгу, за которую я ей заплатил пятьдесят фунтов. Затем она согласилась, чтобы я печатал все, что она напишет в течение пяти лет, за известный процент… Это весьма обыкновенная вещь, когда имеешь дело с идиотами… Случилось так, что книга имела успех, и вдруг девица приходит ко мне и просит еще денег, помимо тех, что уже получила от меня. Когда я отказываю, она сердится и устраивает целую сцену!.. Оказывается, она нуждалась в деньгах, чтобы увезти свою больную сестру, или тетку, или еще кого-то, подальше из Англии. Родственница ее умерла, она отправляется теперь в Новую Зеландию и рассказывает всему свету, что я был причиной этой смерти и ее бедности!
– Разумеется, это вам не нравится, мистер Мизон?
– Конечно, Томби! Но дело – делом! Если мне и удалось кое-что заработать на книге легкомысленной девицы, что же тут особенного? Она стала опытнее – вот и все, она – не первая и не последняя. Но если она еще будет наговаривать на меня, я начну преследовать ее за клевету!
– На законном основании, я полагаю, да…
– Проклятая девчонка! – продолжал Мизон, нахмурив седые брови. – Она наделала мне массу беспокойства. Я поссорился из-за нее со своим племянником, а теперь она уронила меня в глазах всех этих людей, и я уверен, что эта история будет известна по всей Новой Зеландии и Австралии!
– Да, – ответил мистер Томби, – это неловко для вас! Теперь, с вашего позволения, мистер Мизон, я скажу вам несколько слов. Вам никогда не приходилось слышать правды о вас самих, я вам скажу ее.
Если вы не вор, то очень яркая имитация его… Вы берете книгу молодой дамы, наживаете на ней сто на сто и платите ей пятьдесят фунтов. Вы связываете ее договором, для вас, несомненно, выгодным, и когда она приходит к вам просить денег, указываете ей на дверь. И теперь вы удивляетесь, мистер Мизон, что эти почтенные люди не хотят иметь с вами ничего общего. Добавлю, что мое мнение таково: единственно достойное вас общество – это общество трусов и пошляков! Доброго утра!
Молодой человек ушел, покручивая свои большие усы, с видом злобы и негодования.
Второй раз в жизни мистер Мизон слышал правду из уст молодого человека и, к своему горю, не мог разнести его и прогнать, как поступал с собственными клерками. Мистер Томби, от которого он рассчитывал услышать слово утешения, чуть не проклял его. Разумеется, на то была своя причина. Серые глаза Августы крепко задели сердце мистера Томби, как и Юстаса Мизона. Любовь его с каждым днем становилась все сильнее, так как он постоянно видел Августу и говорил с ней. Во время путешествия зернышко зарождающейся любви дает пышный росток. Страсть разгорается от постоянного общения с объектом почитания. Супружеские узы крепки, пока горячи, и задолго до окончания томительного медового месяца охлаждаются вовсе или бывают едва теплыми. Но в путешествии супружеское счастье прочнее.
В этот самый вечер маленькая трогательная сценка с оттенком некоторой меланхолии произошла на «Канчаро».
Мистер Томби и мисс Смиссерс стояли, опершись на перила, и наблюдали фосфорическое свечение воды. Мистер Томби нервничал до болезненности, мисс Смиссерс размышляла о том, что усы ее спутника весьма пошли бы какому-нибудь герою ее повести. Мистер Томби взглянул на усеянное звездами небо, на котором ярко сияло созвездие Южного Креста, и перевел взгляд на море. Но вдохновение не шло к нему на помощь. Наконец он сделал над собой отчаянное усилие.
– Мисс Смиссерс! – сказал он дрожащим от сильного волнения голосом.
– Что вам угодно, мистер Томби? – спокойно спросила Августа.
– Мисс Смиссерс, – продолжал он, – мисс Августа, я не знаю, что вы думаете обо мне, но я скажу вам все, я не могу сдерживаться более. Я люблю вас!
Августа немного отступила. Мистер Томби, правда, был очень, даже чрезвычайно любезен с ней, и она знала, что нравилась ему. Но объяснения в любви она вовсе не ожидала, и эта неожиданность поразила ее.
– Мистер Томби! – произнесла она удивленным тоном. – Вы знаете меня не более двух дней!
– Я полюбил вас, как только увидел! – искренне ответил он. – Прошу вас, выслушайте меня! Я знаю, что недостоин вас! Но я горячо люблю вас и буду вам хорошим мужем! У меня есть средства. Если вы не захотите жить в Новой Зеландии, я брошу все и поеду в Англию. Можете ли вы полюбить меня? Если б вы знали, как сильно я люблю вас, вы бы, наверное, согласились!
Августа старалась собраться с мыслями.
Этот человек, очевидно, любил ее, она не могла сомневаться в искренности его слов. Он нравился ей, этот джентльмен. Если она выйдет за него, то все ее горести и печали окончатся, она может опереться на его сильную руку! Женщина, даже талантливая, не создана для того, чтобы бороться с жизнью самостоятельно. Пока она думала это, доброе лицо Юстаса Мизона встало перед ее глазами, и слабое чувство досады и неприязни к человеку, предложившему ей свою руку, зародилось в ее груди. Юстас Мизон, конечно, ничто для нее. Ни одного слова любви или нежности не было произнесено между ними; вероятнее всего, она никогда больше не увидит его! Но все же, это красивое, симпатичное лицо явилось препятствием между ней и мистером Томби. Много женщин имели в прошлом такое прекрасное видение… Увы! Эти образы нашей миновавшей юности имеют свойство воскресать и появляться из могилы забвения.
Августа была женщина умная, с характером и честным, благородным сердцем, она не способна была пожертвовать всем ради стремления к удобствам жизни и богатству.
В несколько секунд она уже приняла решение.
– Я очень благодарна вам, мистер Томби, – произнесла она, – вы оказали мне большую честь, но я не могу быть вашей женой!
– Неужели? – пробормотал несчастный Томби, не ожидавший такого ответа. – И мне не остается никакой надежды? Может быть, вы любите кого-нибудь?
– Никого, мистер Томби, мне очень жаль, но я должна сказать вам, что не изменю своего решения.
Он закрыл лицо руками, но через минуту снова поднял голову.
– Да, жаль, – повторил он за Августой. – Но этому помочь нельзя. Я никогда не любил до вас ни одной женщины, и никогда не полюблю! И такое глубокое чувство, – добавил он с усмешкой, – пропадает даром! Что поделаешь! Прощайте, мисс Смиссерс! Расстанемся мирно!
– Разумеется, мы останемся друзьями, – подтвердила она.
– О нет, – возразил он, снова усмехнувшись, – дружба между нами невозможна… Или любовь, или равнодушие!.. Вы писательница, мисс Смиссерс! Может быть, когда-нибудь вы напишете книгу и объясните, почему иные люди отдают другим всю любовь, всю нежность своего сердца, когда это никому не нужно… Еще раз прощайте!
Мистер Томби взял ее руку, поцеловал, поклонился и исчез. Очевидно, он был незаурядный молодой человек и по-джентльменски перенес отказ. Августа посмотрела ему вслед, глубоко вздохнула и смахнула слезы. Потом она повернулась и пошла к леди Холмерст, которая сидела и болтала с капитаном, наслаждаясь напоенным южными ароматами воздухом. Когда Августа подошла ближе, капитан раскланялся и ушел. Леди Холмерст и Августа остались вдвоем.
– Что хорошего, Августа? – спросила леди Холмерст – она уже называла подругу по имени.
– О чем вы, леди Холмерст? – переспросила девушка.
– На чем вы порешили с молодым человеком, с мистером Томби?
– Я полагаю, мистер Томби немного поспешил! – ответила Августа.
Они переглянулись и тотчас же поняли друг друга. Леди Холмерст кое-что знала о делах Томби.
– Леди Холмерст, – сказала Августа, сразу «схватив быка за рога». – Мистер Томби сказал мне…
– И предложил вам руку и сердце… – добавила леди Холмерст, любуясь созвездием Южного Креста. – Вы заметили, что он поспешил!
– Он сделал мне предложение, – продолжала Августа, – и я сожалею, что не могла ответить ему согласием.
– Ах! Мне очень жаль, что так случилось! – воскликнула леди Холмерст. – Мистер Томби – красивый молодой человек и настоящий джентльмен! Я думаю, что для вас было бы хорошо стать его женой, это очень упростило бы ваши будущие дела! Конечно, пока вы будете в Новой Зеландии, я позабочусь о вас. Понятно, что, пока вы не устроитесь у своего кузена, вы будете жить у нас, в губернаторском доме!
– Вы очень добры ко мне, леди Холмерст! – прошептала Августа, подавив рыдания.
– Пора бы, моя дорогая, – произнесла леди, положив свою маленькую руку на красивую головку Августы, – забыть «леди Холмерст» и называть меня просто «Бесси»! Это звучит и лучше, и короче!
Августа, не сдержавшись, зарыдала, – ее нервы были сильно расстроены.
– Вы не знаете, как дорога мне ваша доброта! – всхлипывая, говорила она. – У меня никогда не было друга, и со смерти моей дорогой сестры я была так одинока!..
VII. Катастрофа
Обе красивые женщины долго толковали и строили планы на будущее.
Пока они беседовали, небесный голос, управлявший миром, произнес свое грозное слово. На пароходе звучала музыка, слышались веселый смех, нежные голоса и пение… А небо облекалось мраком. Никто не подозревал об опасности. Да и какая могла грозить опасность на огромном пароходе, который несся с быстротой ласточки по волнам? Пассажирам нечего было бояться.
Путешествие близилось к концу, и матери убаюкивали детей со спокойным сердцем, как будто находились на земле Англии. Они не предчувствовали грозившего несчастья… И слава Богу, что мы не можем предугадать будущее. Страх будущего отнял бы у человека разум, сделал бы его безрассудным и сумасшедшим!
Леди Холмерст встала с кресла и заявила, что идет спать, но до этого ей хочется поцеловать своего маленького сыночка Дика, который занимал со своей няней отдельную каюту. Августа пошла с ней. Они поцеловали спящего ребенка, хорошенького пятилетнего мальчика, и простились, собираясь лечь спать.
Через несколько часов Августа проснулась, чувствуя какое-то странное беспокойство. Целый час она пролежала, думая о мистере Томби, прислушиваясь к всплескам воды и к шагам вахтенных матросов. Но странное чувство тревоги все усиливалось.
Августа встала, оделась кое-как, потому что едва могла найти в темноте свое платье, связала узлом волосы, накинула ульстер[2], висевший на двери, и прошла на палубу.
Близился рассвет, но ночь была очень темна.
Августа смутно разглядела очертания парохода, и ей стало легче, когда она вдохнула свежий ночной воздух, прислушалась к дикой песне ветра.
Было что-то успокаивающее в быстром движении судна…
Августа была одна. Она протянула руки вперед, словно хотела схватить что-то незримое. В сердце ее зарождалось какое-то сладкое чувство. Ей казалось, что в эту минуту она может написать нечто великое, лучшее, чем писала прежде. Чудные мысли, настоящее вдохновение рождались в ее душе под влиянием окружающей тишины и мрака. Ей слышался голос умершей Дженни, воображение рисовало ее витающей, подобно белокрылой птице, над мрачной бездной моря и любовно вглядывающейся в лицо сестры, которую она так горячо любила.
От Дженни мысль ее перенеслась на Юстаса Мизона. Что делал он там, в Бирмингеме? Ей пришло в голову, что она интересуется им, и вспомнился один его взгляд, который был ей так понятен. Она пожалела, что не оставила ему записки.
Быть может, она напишет ему из Новой Зеландии. Ее размышления были прерваны чьими-то шагами. Она очутилась лицом к лицу с капитаном.
– Мисс Смиссерс! – воскликнул он. – Что вы тут делаете в такой час? Сочиняете романы?
– Да, – ответила она, засмеявшись, – я не могла спать и пришла сюда! Конечно, это смешно!
– Если вам хочется написать что-нибудь, вы бы могли найти место получше, чем здесь! «Канчаро» летит стрелой… Это красиво…
Его трудно догнать… Мы идем со скоростью семнадцать узлов. Надеюсь прибыть к острову Кергелен в семь часов по моему хронометру!
– Что это такое, остров Кергелен? – спросила Августа.
– О, это пустынное местечко, почти необитаемое, где китобойные суда запасаются водой. Я слышал, что несколько лет тому назад сюда была послана астрономическая экспедиция, чтобы наблюдать за прохождением Венеры. Но погода была туманная, никто ничего не увидел. Ну, мне пора! Доброй ночи! Вернее, доброго утра!
Едва он успел произнести эти слова, как раздался дикий крик: «Вперед, вперед!»
Десятки голосов ответили на это криком:
– Держи прямо-о!.. Прямо держи… во имя Неба! Быстрым прыжком капитан бросился на мостик.
В ту же минуту паровая машина прекратила свою работу, цепи оглушительно загремели… Снова крик: «Китобойное судно… огней сюда! Огней!» В ответ раздался ужасный вопль откуда-то, что находилось впереди парохода.
Треск, шум такой, какого Августа никогда не слыхала, страшный толчок… Она упала на колени и на руки… Огромная масса корабля содрогнулась… Рассекая воду, он шел вперед с ужасающей быстротой, врезался в китобойное судно, разрезал его на две части и прошел над ним…
Отчаянные крики неслись во мраке ночи… Августа вскочила на ноги и почувствовала новый толчок, сопровождаемый страшным шумом. «Канчаро» давил остатки злосчастного китобойного судна!
Через несколько секунд все было кончено.
Августа видела что-то черное, плававшее по воде и потом погрузившееся в бездну… Затем она услышала глухой шум, который все усиливался и разросся до рева… Мужчины, женщины, дети – пассажиры корабля – бежали с криками и стонами, с побелевшими от ужаса лицами, похожие на призраков. Одни – почти раздетые, едва успевшие набросить на себя кое-что, другие в пальто, третьи, закутанные в простыни, держали в руках свое платье. Сотнями заполнили они палубу (пассажиров на «Канчаро» было около тысячи человек) с ужасным ревом, словно грозные духи ада! Волосы вставали дыбом на голове от этих криков. Августа старалась сохранить присутствие духа и не поддаться общей панике. Смелая и хладнокровная по натуре, она поняла, что пароход находится в большой опасности. Ясно, что столкновение дорого обошлось ему… толчок был ужасный! Вероятно, через несколько минут он пойдет ко дну…
И через несколько минут она должна умереть!
Ее сердце замерло от ужаса, но она еще раз превозможет себя… Конечно, жизнь ее не была веселой, однако она не делала ничего дурного, ей нечего бояться смерти!
Вдруг мысли ее обратились к другому. Где леди Холмерст? Где ее мальчик со своей няней?
Побуждаемая желанием узнать, что сталось с ними, Августа побежала к салону. Рассвело. Большая часть пассажиров толпилась на палубе, и она с трудом пробралась к каюте, где спал ребенок.
В каюте было светло, но няни нигде не было. Она ушла и бросила ребенка, который сладко спал, улыбаясь всем своим маленьким невинным личиком.
Толчок разбудил мальчика, но, не имея понятия о кораблекрушениях и опасностях, он снова заснул.
– Дик, Дик! – позвала его Августа.
Мальчик проснулся и сел, зевая, снова намереваясь заснуть.
– Дик будет спать! – пролепетал он.
– Дик проснулся, и тетя, – (он называл Августу тетей), – унесет его наверх посмотреть на мамми… – сказала Августа. – Ты будешь послушным мальчиком и пойдешь на палубу?
– Да! – доверчиво ответил Дик.
Августа посадила его к себе на колени и закутала в то, что было под рукой. Тут, около двери, висел маленький жакет, который мальчик надевал, когда было холодно. Она надела его поверх фланелевой рубашки и блузки и закутала Дика одеялами. В ногах кровати стоял ящик с бисквитами и молоко. Августа набила бисквитами свои карманы, напоила мальчика молоком и сама выпила остатки. Затем, набросив на себя шаль, она взяла ребенка и побежала на палубу. По дороге она встретила самого лорда Холмерста, спешившего к сыну.
– Я взяла его! – крикнула Августа. – Нянька убежала. Где ваша жена?
– Бог да благословит вас! – произнес он. – Вы добрая девушка! Бесси – там! Я не хотел, чтобы она пришла сюда! Эти люди положительно помешались, их не могут сдержать, они рвутся к лодкам!
– Разве мы тонем? – спросила Августа испуганно.
– Бог знает! А вот и капитан!
Лорд Холмерст указал на капитана, с трудом пробиравшегося сквозь ревущую толпу, и схватил его за руку.
– Оставьте меня! – проговорил капитан, пытаясь вырвать руку.
– Ах, это вы, лорд Холмерст!
– Да, постойте минуту и скажите нам правду. Мы должны знать ее!
– Хорошо, лорд Холмерст. Слушайте. Мы налетели на крейсировавшее здесь китобойное судно, не потрудившееся даже зажечь сигнальные огни. Носовая часть парохода с силой врезалась в судно… Образовалась течь. Плотник и его помощники сделали все, что могли, и забили трещины досками, но вода продолжает прибывать, и я боюсь, что может произойти непоправимое. Все насосы пущены в ход, выкачивают воду, но…
– Мы должны пойти ко дну? – спокойно произнес лорд Холмерст.
– Надо приготовить лодки. Не так ли? Или это еще не все?
– Боже мой! Вам этого мало? – спросил капитан, отворачивая свое бледное, страшное лицо. – Если хотите, это еще не все. Наши лодки могут выдержать около трехсот человек. На «Канчаро» до тысячи пассажиров – из них около трех сотен женщин и детей!
– Мужчины должны уступить! – сказал лорд спокойно. – Божья воля!
– Но для вас, сэр, приготовлена лодка! – сообщил капитан. – Я приказал приготовить ее, и, слава Богу, теперь светло! Поручаю вам, лорд, объяснить все владельцам парохода… Скажите им, что я исполнил свой долг! Лодки пойдут к острову Кергелен, на семьдесят миль к востоку!
– Вам придется поручить это кому-нибудь другому, капитан, – ответил лорд Холмерст. – Я останусь здесь и разделю судьбу остальных!
Все напускное величие лорда Холмерста исчезло, остался настоящий честный английский джентльмен.
– Нет, нет! – возразил капитан. – У вас револьвер с собой?
– Да.
– Отлично. Держите его под рукой, он понадобится вам. Они все бросятся к лодкам!
В это время серый и призрачный свет занимающегося дня озарил ужаснейшую сцену. Вокруг лодок толпились офицеры и пассажиры, собиравшиеся прыгнуть в них. В одной из лодок сидела леди Холмерст, которую насильно втолкнули туда. Она кричала, призывая сына и мужа. Около нее находились кучка женщин и детей, полдюжины матросов и один офицер. Августа сейчас же увидела лицо своей приятельницы.
– Бесси! Бесси! Леди Холмерст! – закричала она. – Мальчик у меня… Все хорошо… ребенок со мной!
Леди услышала голос и протянула к ней руки. Но лодка отчалила и увезла бедную леди Холмерст. В это время кто-то схватил Августу за руки. Она оглянулась. Это был мистер Томби, который держал в руке револьвер.
– Слава Богу! Я нашел вас! – воскликнул он. – В путь, скорее, в путь!
– Женщин сюда! – закричал офицер, распоряжавшийся размещением пассажиров. Несколько мужчин бросились к лодке.
– Сначала женщины! Женщины сначала!
– Я не тороплюсь! – сказала Августа, держа на руках испуганного ребенка; ее слова произвели эффект, мужчины остановились.
– Идите в лодку! – приказал мистер Томби, помогая молодой девушке спуститься туда.
Ему пришлось чуть не драться с каким-то человеком, который отчаянными усилиями пытался влезть в лодку. Это был мистер Ми-зон. Узнав его, мистер Томби оттолкнул его так сильно, что он опрокинулся навзничь.
– Тысяча фунтов за место в лодке! – заревел мистер Мизон. – Десять тысяч фунтов за место в лодке!
Он поднялся, вскарабкался на перила и снова был отброшен в сторону.
Мистер Томби помог Августе и мальчику усесться в лодку, поцеловал ее в лоб.
– Бог да благословит вас, прощайте! – произнес он. В эту минуту корма корабля вдруг высоко поднялась, а передняя часть опустилась. Пронесся страшный крик.
– Тонем! Тонем! – донеслось до ушей Августы.
Из машинного отделения выбежали люди с почерневшими, закопченными лицами, совсем задыхающиеся, и еще более напугали растерявшуюся толпу.
За ними неслись матросы и эмигранты.
– В лодки, бросайся в лодки, или мы потонем! – загремел чей-то грубый голос.
При этих словах обезумевшая толпа бросилась к лодкам, ругаясь и крича. В один момент женщины и дети были выброшены из одной лодки, и высокий, сурового вида моряк пытался оттолкнуть ее от корабля.
Августа увидела мистера Томби, лорда Холмерста и какого-то офицера, прибежавших на шум. Они подняли пистолеты и выстрелили в толпу.
– Не надо пистолетов! – закричал кто-то. – Что быть убитым, что потонуть! Для нас нет места в лодках! Мы найдем его себе! Идем!
Снова отчаянная попытка влезть в лодки – и трое убитых!
– Билл! – крикнул человек, стоявший впереди. – Отведи лодку вправо. Они бросятся и потопят нас!
Билл послушался. Лодка отделилась от парохода. Как вдруг какой-то человек отчаянным прыжком очутился в ней, ударился о ее борт и свалился в воду. В испуге одна леди, жена судьи, выронила ребенка из рук. Августа пыталась схватить дитя, но безуспешно. Ребенок утонул. Затем два матроса слетели с парохода, корма которого так высоко поднялась над водой, что можно было видеть руль. С ужасным криком мистер Мизон, у которого было сильно развито чувство самосохранения, бросился с парохода в воду и, часто взмахивая руками, подплыл к лодке, умоляя взять его.
– Толкни хорошенько старого мошенника, Билл! – закричал матрос. – Долой его!
– Нет, нет! – воскликнула Августа, сжалившись над несчастным. – Здесь, в лодке, много места!
– Держись крепче! – сказал матрос по имени Джонни. – Когда мы отплывем подальше, мы возьмем вас!
Мистер Мизон держался за лодку изо всех сил. Через некоторое время, когда она отплыла на пятьдесят ярдов, два человека не без труда втащили в нее толстого Мизона.
Крики на корабле не утихали, пока судно медленно погружалось в воду. Гудок надрывался не переставая, протяжно и заунывно. В утреннем тумане взвилась ракета… Вокруг приготовленных лодок началась настоящая война. Августа видела людей, которые старались попасть в лодки, переполненные женщинами и детьми. Они цеплялись за их борта, кричали, просили, ругались… Одна лодка опрокинулась, и все находившиеся в ней – около сорока человек – упали в воду. Другая, в которой были только женщины и дети, благополучно спустилась в воду, но не могла отцепить канат и задержалась.
Когда через две или три минуты «Канчаро» затонул, ни у кого не оказалось ножа, чтобы перерезать канат, которым была привязана к нему лодка, и она также затонула со всеми пассажирами[3].
Остальные лодки, за исключением той, где находилась леди Холмерст, исчезли и, вероятно, все потонули. Невозможно было противостоять напору обезумевшей толпы, которая, подобно зверю, бросилась на лодки. Несколько человек матросов и офицеров не могли ничего поделать. Каждый лез в лодку, спасая свою жизнь, не щадя других.
Через двадцать минут после того как «Канчаро» потопил китобойное судно (все эти события произошли в короткое время), он затонул сам, а с ним – все оставшиеся на нем люди.
