Георгий Комиссаров
Посланник МИД
Глава 5.
А пока мы готовились к первой премьере нашего театра. Да…театра… Страну охватил театральный бум…
Несмотря на тяжелую экономическую обстановку, развитию театрального искусства как наиболее доступного пониманию широких народных масс молодое советское правительство уделяло особое внимание. Моссовет оказывал финансовую поддержку ведущим из существующих тогда театров, а после принятия Совнаркомом в августе 1919 года декрета «Об объединении театрального дела» все театры были взяты на государственное обеспечение. «Театральным строительством» в Москве руководили Театральный отдел Наркомпроса и Художественный подотдел Московского отдела народного образования (МОНО).
К работникам театрального искусства были обращены призывы: «На улицу!», «Для всех!», «Для каждого!».
В 1918-1920-е годы регулярно организовывались районные передвижные спектакли как центральных театров, так и отдельных трупп. Наибольшее развитие в первые послереволюционные месяцы получили театры фарса и миниатюр.
В 1917 году наблюдался настоящий «бум» представлений этих театров. Однако уже в 1918 году произошёл значительный рост числа драматических спектаклей, в том числе передвижных.
В первые послереволюционные годы сеть московских театров стремительно росла.
В 1919 году Владимир Немирович-Данченко основал в Москве Музыкальную студию, впоследствии театр его имени.
А 7 ноября 1920 года в Москве открылись сразу три театра: Театр РСФСР № 1-й, возглавляемый Всеволодом Мейерхольдом. В бывшем театре «Эрмитаж» стал работать первый рабочий театр – Центральная арена Пролеткульта, а в здании бывшего цирка братьев Никитиных – первый профессиональный агитационный театр – Театр Революционной Сатиры, более известный как Теревсат, с 1922 года – Театр Революции, где часто выступал Владимир Маяковский. В 1921 году на базе студии МХАТ был создан театр имени Евгения Вахтангова. В 1920-е годы возникли также театр имени МГСПС, впоследствии Театр имени Моссовета.
Обследуя наш Дворец, я случайно наткнулся на помещение, которое мне смутно что-то напоминало.
Немного напряг память, я вспомнил, что оно напоминало мне большой иллюзион или зал малого театра недалеко от нашего дома в Петербурге. Куда меня водили на разного рода дневные спектакли.
Немного захламлённое, но к удивлению, целое. Так как в холодные зимы всё дерево, особенно мебель шла на обогрев. А тут стояли целыми ряды стульев и сцена была без повреждений. Хотя в Москве доходило до того, что крыши с домов ночью снимали в погоне за сухим деревом на дрова.
И тут же мой мозг родил мысль о создании нами своего собственного театра, так как билеты в другие театры стоили … начиная от 25 советских рублей, что составляло десятую долю от зарплаты ШКРАБа, как я уже знал.
С этой идей я выступил на очередном собрании Совета нашей коммуны и был всячески поддержан.
Как только я объявил, что мы создаём театр, тут же нашёлся худрук и сценарист в одном лице – «колобка», который важно заявил, что его отец работает у самого Мейерхольда.
А Никита и Катя выказали жгучее желание «…играть любую роль…».
На что Колобок озабоченно произнёс: «Пробы покажут» и посмотрел на них строго, от чего те стушевались. Чего за ними я лично ни разу не замечал, как и такой важности у Колобка.
Никита и Катя, были теми, кто отказался от моего «подгона» при «вливании».
Ну конечно… у парня мама известная певица, постоянно на гастролях, отец … погиб…, а у девушки мамы нет, но папа «всего на всего» главный инженер завода «Бромлей», который теперь «Государственный машиностроительный завод № 2». И этот завод является формально нашим шефом. Такое сейчас время, что над всеми детдомами кто-то шефствует. Только вот наши шефы ну совершенно сами «стесняются» нам помогать. Ну вот разве в баню бесплатно нас пускают к себе. Иногда на проходной спросят: «Помощь не нужна?».
И наш директор весело и бодро им отвечает: «Нет».
И тут у меня в голове созрел следующий план…
Всем миром мы привели в порядок помещение, а наш худрук-сценарист закончил первую свою пьесу с расхожим для того времени названием «Богач – бедняк». Думаю, что следующее его произведение будет «Кулак – батрак».
Ну только место действия будет в деревне.
А так всё просто.
Есть рабочий-бедняк и есть богач, – эксплуататор-хозяин фабрики.
Первый работает «за копейки» день и ночь, живёт в подвале и едва может прокормить жену и троих малых детей, а второй жирует, живёт в своё удовольствие и прогоняет рабочего, когда тот пришёл просить поднять ему зарплату. Да ещё и оштрафовал «за отлучку с рабочего места». Жена ругается, дети плачут. Идёт рабочий в кабак и там напивается. Тут выходит на сцену агитатор-большевик. И призывает рабочего к сознательности, поясняет тому, что он на самом деле самый передовой класс в мире – пролетарий. Рабочий перестаёт пить, а большевик вручает тому листовки для его товарищей-пролетариев с завода. А там написано, что пора сбросить ярмо эксплуататоров и взять власть в свои руки. Рабочие завод прочитав те листовки идут и свергают… вначале своего эксплуататора-фабриканта. А затем колонами идут на штурм Зимнего. Вооружившись по дороге… и к ним ещё примкнули солдат и матрос.
Штурм состоялся…рабочий-пролетарий ранен, но доволен, так как стал гегемоном и установил свою диктатуру! Как тому и зрителям должен пояснить агитатор, а теперь уже красный комиссар. В конце добавив: «Не время товарищ на койках больничных валяться…не время… Пора добить гидру империализма и выкинуть её за пределы Советской России». От этих слов рабочий чудесным образом выздоравливает и под радостное напутствие жены и детей, идёт на «фронты гражданской войны». В течении пьесы исполняется хором Интернационал, Вихри враждебные… в задумке…вместе с залом.
Сам сценарий как бы подразумевает продолжение.
Совет нашей коммуны единогласно утвердил сценарий и довольный Колобок приступил к работе.
Следующим этапом было распределение ролей.
Самая сложная роль, это конечно был агитатор-комиссар. Там было много текста, и я её взял себе без каких либо возражений со стороны ребят.
Ожидаемо не находилось желающих играть самого эксплуататора и его прислужников в лице управляющего завода и так сказать «подруги» – гулящей девки, которая должна была своим образом подчеркнуть всю глубину падения отрицательных персонажей, заигрываю с обеими.
Но как только я внёс уточнения в образы, то на роли фабриканта и его любовницы вызвались Никита и Катя. А моё предложение было таким: «Хоть пьеса о событиях пятилетней давности, но образы должны отражать нашу действительность. Фабрикант должен быть похож на НЭПмана, а его подруга да хоть на Айседору Дункан…». Как раз бурно развивался её роман с модным поэтом Сергеем Есениным. А придание современного вида персонажам классических произведений на сцене было современным театральным поветрием.
– И нужно резче проявить все черты непманшины…одежда крикливая…танцы эти … твист там…, – наставлял я сценических неофитов, подражая стилю Колобка, который из нас всех был ближе всего к Мельпомене.
На роль управляющего тоже нашёлся желающий…как позже выяснилось, «неровно дышащий» к Кате.
Через неделю состоялся первый «прогон», как назвал это Колобок. Это когда уже отдельные сцены были более-менее отшлифованы. Хотя без суфлёра и голоса за сценой не удалось обойтись. На что Колобок сказал: «Без суфлёра играют, когда выходят на сцену в сотый раз и слова сами выскакивают… »
И подумав, добавил загадочно:
– Вообще на сцене главное игра, а не слова…
Ну не знаю как там со словами… я например чисто импровизировал близко к тексту, но играли все хорошо. Правда Колобок тоже вошёл в образ и прерывал «актёров» истошным ломающимся голосом подростка: «не верю!».
Добавляя, что он «работает по системе Станиславского».
На вопрос из зала: «Кто это?»
Колобок вскочил и грозно посмотрел на там сидящих, все своим видом негодуя от невежества спросившего. Больше никто, ничего у него во время репетиций не спрашивал. А позже он с ленцой и превосходством пояснил, что это самый передовой на сегодня театральный режиссёр.
Этот метод работал и даже я овладел им и умел перевоплощаться и даже пускать слезу, когда нужно. Всего делов-то…вспомнить самый печальный момент своей жизни и не сдерживать себя… А их у меня, да и всех тут присутствующих было предостаточно. Вот с радостными было сложнее…Но время такое было.
А ещё через неделю состоялась премьера пьесы «Богач – бедняк», которая была и генеральной репетицией. На неё мы позвали всех своих одноклассников со школы. Так что народу набилось много. Тем более, что пришли и учителя, которых позвал наш Палсэм, как его мы меж собою называли уважительно. А его замшу звали то Адша, то просто «селёдка», ха-ха.
Говорить наверное и не стоит, что был полный успех. И в конце Интернационал пели аж три раза стоя, как и положено. И артистов с Колобком вызывали «на бис» несколько раз, а потом принялись Колобка подбрасывать на руках. А затем и меня, вспомнив, кому пришла эта идея с театром.
А на другой день ко мне в школе подошла Катя и сказала, что папа её хотел бы со мною встретится. Я конечно удивился, но согласился и мы сразу после уроков отправились к нему на завод. Оказывается Катя ему вчера вечером всё рассказала про наш театр, вернее про успех. О театре она и раньше ему говорила, и даже через него мы достали кое какой реквизит для сцены в цеху завода, а в столярке завода, из разных отходов нам наделали ружей для штурма зимнего. Спецэффектами, как называл Колобок сценические взрывы с дымом, мы сами занимались. Для пацана того времени найти пистолетный патрон и вытрясти из него порох, и вытащить капсюль было плёвым делом. А сделать дымовуху и шумиху вообще… как два пальца об…забор, ха-ха.
Пётр Петрович, как звали папу Кати, принял нас сразу и не ходя вокруг да около, сходу предложил поставить наш спектакль у них на заводе в клубе. Там есть зал на пятьсот мест.
Я конечно чего то такого ожидал и не стал делать вид, что удивился.
– Пётр Петрович, мы конечно для Вас и ваших рабочих, как наших шефов, с удовольствием сыграем … и не раз…, – на слове «шефов» я сознательно сделал ударение и продолжил, – но…нам нужна ваша помощь…, – закончил я многозначительно.
– Дааа… а какая?, – удивился тот и добавил:
– Я…давеча… спрашивал Пал Семёныча…он ни о чём таком не говорил…
– И не скажет…наш Палсэм считает, что его должен обеспечивать районный отдел народного просвещения, куда он регулярно подаёт заявки, которые так же регулярно не выполняются, – одним предложением я выпалил то, что билось у меня в голове.
– И что там … в этих заявках?, – уже по деловому спросил Катин папа.
– Да много чего… за заводские деньги вы всё сразу не сможете купить…но выход есть…, – предупредил я его разочарование и продолжил:
– Сколько стоит самый дешёвый билет в театр в Москве?
– Нууу…около 25 рублей… это на галёрке в бывшем государевом или в каком ни будь подвале экспериментального, – с понимание в голосе тот ответил.
– Так вот…это знают и ваши работники… а Вы решите, когда лучше к ним обратится с просьбой скинутся интернату…до представления или после…на следующий день там, – внёс я предложение.
Катя сидела с широко открытыми глазами ртом от моего … так скажем… практицизма.
– Дааа, Сергей…я в тебе не ошибся, когда решил поговорить о театре именно с тобою, – весело сказал Пётр Петрович и поднимаясь со своего кресла протянул мне руку для рукопожатия в честь заключения сделки, как это водилось до последнего времени в деловой среде в России.
Премьера нашей постановки на профессиональной сцене так же имела полный успех. В зале был аншлаг, ещё одно словечко Колобка, а по нашему «негде было яблоку упасть».
Первый пакет помощи от заводчан был ожидаемо воспринят Палсэмом «в штыки», но от решения Совета коммуны он не мог отмахнутся. Тем более, что там всё было с формулировками из последних постановлений СНК, ВЦИка и речей Ленина.
С тех пор Клуб завода стал нашей основной сценой, как сказал Колобок, а интернатовский зал стал сценой постановочной и репетиционной.
Постепенно была внедрена продажа билетов, как более прогрессивная мера перераспределения денежного эквивалента труда. Но и бесплатные приглашения составляли не менее четверти от мест в зале. Их распределение взял на себя Завком завода. Они знали кого нужно поощрить на самом заводе и вне… в том же райсовете Замоскворечья и даже в Моссовете.
Забегая наперёд скажу, что Катя, Никита и Колобок в последствии сделали карьеру … нет… не в театре, а в кино, которое Владимир Ильич Ленин уже назвал «наиважнейшим из искусств». Катя и Никита долго играли вместе, а Колобок стал известным кинорежиссёром. Как тогда было принято, они взяли себе псевдонимы, и я только в средине тридцатых годов узнал их в известных всему СССР деятелях кино.
А сейчас… наконец все воспитанники нашего интерната приоделись и были полностью готовы к зиме.
Ручеёк денег от театра дал возможность значительно улучшить и наш рацион, а позднее и обновить постельные принадлежности, прежде всего матрасы и одеяла с подушками.
Летом был сделан ремонт и закуплена новая мебель. Но это я снова забежал вперёд.
Свою роль я с удовольствием передал Севе… у нашего воспитателя проснулся артист. Я был доволен.
Глава 6.
Незаметно наступил новый 1922 год…
Я с сожалением отметил для себя, что старорежимная новогодняя ёлка в купе с Дедом Морозом, которые новой властью былы упразднены, так пока и не возродились. На мой внутренний порыв и тут быть первым и вернуть праздник детям и народу, «голос разума», как снедавна я стал называть своё «пятое чувство» или по научному – интуицию, подсказали мне не торопить события и лет так через 10 всё будет.
Но никто не запрещал мне тут брать на себя лишние обязательства, как например, к пятой годовщине Октябрьской Революции мы выпустили очередной спектакль, где я уже был просто помощником режиссёра или директором театра. Хотя Колобок утверждал, что в настоящем театре главным является худрук. Но так как у нас он любительский, то Колобок допускает, что в виде эксперимента, – он будет режиссёром-сценаристом, а я при нём завхозом.
Я на него не обижался, понимая его творческую душу и подбил на эксперимент, – выпустить к новому году, что здесь было простой сменой дат календаря, революционную версию трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». Тем более, что согласно оригинала героям там было лет по 12-13. Почти как всем нам сейчас.
А всего то стоило переместить героев в наше бурное время, Ромео в семью революционного пролетария, а Джульетту в дочки к фабриканту-капиталисту.
И снова аншлаг и сенсация.
Нас даже упомянули в обзоре театральных постановок в «Московском рабочем». Правда немного в негативном ключе, «как увлёкшихся буржуазной литературой недоучек, что и не удивительно, если мы все тут в интернате жертвы царского режима», в смысле дети-сироты. Сквозь строки читалась сухая формулировка из положения Деткома – «дефективные».
На общем собрании труппы нашего театра, разгневанный Колобок, потрясая скомканной газетой, назвал самого автора заметки «жертвой режима», а также «ретроградом», «царским сатрапом» и «душителем творчества революционных масс», а по итогу… мы направили в газету коллективное письмо с требованием «опровержения и немедленной чистки рядов сотрудников редакции».
Конечно, это меня всё волновало и захватывало…
Но это всё было не то… Я не оставлял надежды на организацию отряда по образу комсомольского. Но в РКСМ принимали с 16-ти лет и там была куча требований.
Из газет, я уже знал, что идея создания единой Детской коммунистической организации в Советской России уже появилась на II конгрессе Коммунистического интернационала молодёжи (КИМ), состоявшегося в июле 1921 года в Москве, и там была принята резолюция «О работе среди детей», которая призывала к организации детских коммунистических групп.
При исполкоме КИМ был создан комитет деткомдвижения, который координировал работу детских коммунистических организаций, проводил международные мероприятия в защиту прав детей. Была создана специальная комиссия по вопросам детского движения под руководством Надежды Константиновны Крупской – жены Ленина.
И тут мне попалась брошюра, которая пришла вместе с новыми поступлениями в фонд библиотеки.
Её написала сама Крупская, и называлась она «РКСМ и бойскаутизм», где она изложила свой взгляд на скаутское движение, его буржуазную сущность, но, в то же время и указала на возможность применения методов скаутской работы для создания Детской коммунистической организации.
Я с жадность её просто «проглотил», в смысле прочёл.
Там всё было ясно и понятно.
И тут у меня в голове всё сложилось в одну стройную картину. Название члена такой организации – «пионер». С английского, что «пионер», что «скаут», переводится, как «разведчик». – А что? Звучит!, – согласился я с внутренним голосом. А значит и сама организация будет называться – Пионерской! Имени…?
Тут такое время, что всё или почти всё носило названия каких либо вождей…или событий.
И снова мне в голову пришло: «…имени Спартака». Тему о его восстании, как раз мы проходили в школе и все ребята просто в восторге от него. Расхватали все три книги о нём из библиотеки и чуть не подрались.
Восстание рабов в древнем Риме под предводительством гладиатора! То что надо!
Кстати, в 1918 году организатором революционных выступлений рабочих и солдат в Германии была группа «Спартак» и её руководителями были известные немецкие коммунисты Карл Либкнехт, Роза Люксембург и другие.
– Тогда и пионеров можно называть ещё и спартаковцами, – работала у меня мысль, а чей то голос в голове уже звонко напевал строчку походной песни пионеров: «…вперёд продвигались отряды спартаковцев юных бойцов…»
Следом за этим моя мысль пошла в сторону атрибутики. Ну тут ничего сложного… Американские «пионеры», то есть первопроходцы дикого Запада все носили галстуки, и бойскауты тоже…зелёные. А у нас будут красные. Ничего сложного… наделать из кумача «тупых» равнобедренны трёхугольников и повязывать их под воротником. – Основание будет в 100 см., а стороны по 60 см., высота тупого угла 30 см., – появились у меня в голове его размеры, которые я тут же записал вслед за предыдущими мыслями.
Но галстук нужно заслужить, то есть стать пионером.
Следующим атрибутом будут значки и нашивки. Но это потом.
Теперь приветствие.
Сейчас развернулась борьба с босяцкой привычкой здороваться через пожатие рук. Главный аргумент – антисанитария и передача разных болезней таким путём.
Поэтому рекомендовали ограничится простыми кивками или прикладыванием правой руки к козырьку фуражки или краю головного убора.
Почти как воинское отдание чести.
И тут меня осенило: – У пионеров будет салют! Приветствие взмахом правой руки с открытой сжатой ладонью и прикладыванием её ребром со стороны большого пальца к середине лба, – тут же я записал и попробовал.
– Ну ничего так…свободно выходит, – решил я.
А в голове появилась мысль о головном уборе – пилотке и о торжественных словах обращения к пионеру и его ответу. Например: «к борьбе за правое дело будь готов!» и ответ пионера: «всегда готов!»
Ответ будет на всё один и тот же, а вот обращения просто будут заканчиваться словами «будь готов». И снова чей то голос пропел строчку «…как Гагарин и Титов…». – Кто они такие?, – возник у меня тогда вопрос, но это я не стал записывать.
Дальше мне в голову пришла идея создать младшую коммунистическую детскую организацию для нашего «13-го отряда». – А то будут обижаться, если мы их к себе не примем, – решил я. А в голове уже созрело название «Октябрята», в честь Октябрьской Революции. От чего то её все называют октябрьской, хотя по новому стилю она случилась уже в ноябре.
У октябрят будет свой отличительный знак – значок в виде красной звезды с портретом маленького Ленина в середине. Уже есть такие открытки. Оказывается Ленин тоже был маленький, а не сразу с бородой. Ха-ха-ха.
Пока можно поручить малышне всем самим себе наделать таких значков из картона и разрисовать. А портретики маленького Володеньки есть тоже кому нарисовать на всех.
Над малышнёй вожатыми будут пионеры. А внутри… Октябрята будут разбиты на звёздочки … в идеале по пять человек, но для начала можно и по два-три, чтобы был соревновательный дух.
Кстати, и большая пионерская Дружина коммуны тоже будет разбита на отряды. Там будут выбирать себе командира, а те уже в свою очередь сформируют Совет Дружины, с секретарём и председателем. Но это уже детали… и скорее всего нам на эти должности «спустят» из райкома РКСМ Замоскворечья какого то деятельного комсомольца.
– И откуда у меня это всё взялось… явно газет и брошюр перечитал, – решил я, но всё тщательно записал, чтобы на следующем собрании нашей коммуны озвучить.
Стоит ли говорить, что это было как взрыв.
Верно сказал наш вождь товарищ Ленин, что «идея, брошенная в массы и подхваченная ими, становится материальной».
Сева потащил меня прямиком в городской комитет РКСМ, где его все знали, как очень активного товарища.
Там мы пошли прямо к секретарю МК РКСМ товарищу Рогову. Тот нас с внимание выслушал и сообщили, что мы очень вовремя. Так как 10 декабря прошлого года в секретариате Центрального комитета (ЦК) РКСМ обсуждался вопрос: «под чьим началом должна создаваться детская коммунистическая организация – комсомола или Наркомпроса?» Было решено, что это дело комсомола.
А 30 декабря на заседании научно-педагогической секции ГУСа было решено отказаться от попыток развития ДКД на базе скаутских организаций, но при этом указывалось на возможность использования скаутских методов в практической деятельности. Все вопросы по созданию организации были переданы РКСМ.
Также был поставлен вопрос… по примеру Западно-Европейских детских коммунистических групп…. «о создании детского движения» через комсомол.
Тут же в кабинете у товарища Рогова оказался Иннокентий Николаевич Жуков – педагог и скульптор, он был одним из разработчиков и руководителей обновлённого скаутинга 1914-1917 годах, – как нам его представил товарищ Рогов. Он тоже подключился к нашей дискуссии по созданию новой детской организации, так как в своей поездке в декабре прошлого года из Читы в Москву он уже сделал ряд докладов о своём видении и о методах организации детского пролетарского движения на основе длительной игры.
Причём, само название «пионер» – предложено мною, ему очень понравилось, как и вся моя аргументация к нему.
Так же его поразила вся моя концепция и продуманность пионерского движения. Начиная с названия: «Пионерская организация имени Спартака» и второго названия её участников – «спартаковцами», и заканчивая всей атрибутикой, а особенно красный галстук.
Через неделю Московский комитет (МК) РКСМ провел совещание совместно с представителями левых скаутов столицы.
На нем было предложено сотрудничество в создании новой детской организации.
Тогда же было создано временное бюро по руководству данной работой в составе: секретарь МК РКСМ товарищ Рогов, представитель МК во Всевобуче товарищ Измайлов, бывший скаут-мастер Зорин и я, – Сергей Козырев, воспитанник 1-го коммунистического интерната Замоскворечья.
2 февраля 1922 года бюро ЦК РКСМ приняло циркуляр о детских группах, а 4 февраля бюро МК РКСМ приняло решение о создании первых пробных групп детей рабочих.
10 февраля секретариат ЦК РКСМ принял решение о необходимости произведения опытов с детской группой в Москве и в других промышленных городах.
А уже 12 февраля в Москве, в нашем 1-м коммунистическом интернате Замоскворечья имени третьего Интернационала состоялся первый в истории сбор детской коммунистической группы.
Его провел мой друг Валериан Зорин.
Вот так я, и наш интернат вошли в историю создания Пионерской организации.
Параллельно, была создана и организация маленьких Ленинцев – Октябрят, подрастающая смена их старших товарищей – Пионеров.
В апреле 1922 года была нами завершена работа по подготовке «Временного Устава детских коммунистических групп: «Пионерская коммунистическая организация имени Спартака».
В нем была определена структура групп, символика и внешняя форма пионеров.
В Уставе приводятся тексты Торжественного обещания и Законов.
С 16 по 19 мая 1922 года в Москве на II Всероссийской конференции РКСМ был рассмотрен и одобрен опыт работы московского комсомола по созданию детских коммунистических групп юных пионеров.
Решение II Всероссийской конференции РКСМ положило начало созданию пионерских отрядов во всех уголках нашей страны.
Началось распространение пионерского движения по всей Советской Республике.
А, 19 мая стал навсегда днём Пионерии.
Но это я снова забежал вперёд.
А пока меня назначили секретарём дружины пионерских отрядов нашей коммуны, а председателем стал товарищ Валериан Зорин.
Мы с ним сработались и подружились ещё на этапе обсуждения в рабочих группах. И дальше наша жизнь переплеталась. Но это было позже. А пока была детская взрослая игра в пионеров.
Я тут же провёл решение к началу лета охватить пионерским и октябрятским движением всех учеников нашей школы.
Всех захватила идея пионерского всеобуча. Появился новый действенный рычаг давления на нерадивых учеников и воспитанников.
Самым страшным стало, быть либо непринятым в октябрята и пионеры, либо затем исключённым.
Стали практиковаться такие понятия как «пионерское задание», «честное пионерское слово», «пионер – во всём пример» и так далее.
На этой волне я поднял на новый уровень выполнения своей общественной нагрузки – обучению иностранным языкам воспитанников коммуны и учеников нашей школы.
Я выявлял успевающих и прикреплял их к отстающим, давая таким образом «пионерское задание» поднять уровень подопечного.
Необычно проявили себя попытки подслушивать иностранцев. Рассматривая на собрании секций языковых курсов записи подслушанных разговоров, я с интересом обнаружил их полезность.
Например, много разговоров касалось будущей конференции в Генуи.
Я как, библиотекарь, был обязан следить за поступлением не только книг в библиотечный фонд, но и переодики. И делать регулярно политинформацию на собраниях коммуны.
И конечно, я и все были в курсе предстоящей конференции. И то, что делегацию нашу возглавляет сам товарищ Ленин. По этому поводу я лично считал, что это лишнее.
И вот тут… в некоторых записка стали проскальзывать откровения иностранцев и я решил их суммировать.
«…стимулом для попытки решения русского вопроса является ….новая экономическая политика…. новая экономическая политика в глазах Англии представляется в качестве отказа Советского правительства от всякого социалистического строительства…. агитируя в парламенте за англо-русский торговый договор, Ллойд-Джордж указывал, что революции рождаются от нужды и нищеты масс…. помочь Советской России выбраться из ее плачевного экономического положения – это означало бы окончить период революционных потрясений в России и открыть период перехода Советского правительства на рельсы капиталистического развития…. в августе 1921 года, в речи посвященной голоду в России, Ллойд-Джордж развивает картину проникновения в Россию английского торгового капитала, который должен ускорить возвращение России к нормальному капиталистическому хозяйству… …невозможность справиться с политической и экономической разрухой, вызванной последствиями войны, принудила нас капиталистов к попытке разрубить узел на предстоящей Генуэзской конференции… где будет шанс даже устранить Ленина, если большевики упрутся…»
Ллойд-Джордж, как я знал, был сейчас премьер-министром Англии, как у нас Ленин был председателем Совета народных комиссаров (СНК).
– Значит, там будет покушение на Ленина, – кольнула меня мысль.
Следующий блок из подслушанных разговоров касался противоречий между Францией и Англией, как самыми главными капиталистическими державами.
«…опасность создания в лице Франции конкурента Англии в десять раз сильнее, чем была побежденная Германия… на Ближнем Востоке Франция всеми силами подрывает влияние Англии… Франция поддерживает возрождение Турции и, таким образом, угрожает уничтожить один из главных результатов войны для Англии – расчленение Турции… …созданием подводного флота Франция угрожает морской безопасности Англии, и так уже отказавшейся от владычества на море на Вашингтонской конференции…. Англия принуждена стремиться к усилению России, как континентальной силы, враждебной Франции…. Англия хочет создать в России базу не только для экономического возрождения Германии, но и для политического и военного возрождения… это толкает Англию на признание Советского правительства и заключение мира с Россией…. Англия пытается предварительно сговориться с Францией по всем спорным пунктам, она пытается создать новую Антанту на основе учета новых условий и новых противоречий…»
– Дааа…во дела… и что с этим делать?, – спросил я сам себя и тут же голос в голове ответил: «срочно передать в чека».
– Но кому?
– Там разберутся…просто иди на Лубянку…, – подсказала интуиция.