Герцэль Дэвид
Вечность длиною в сон
Алистер не собирался сдаваться:
– Отец, вначале ты отправил меня в храм, а теперь приказываешь стать царём Гесема, этой маленькой провинции на востоке. Тебе не следовало слушать мастера Авгура, я готов, уверяю тебя, и если ты мне дашь возможность проявить себя, я одолею злодея.
Царь молчал.
– Отец, прошу, устрой состязания между мной и Данавом, так будет справедливо. Посланники дракона меня не видели, я лучше, чем Данав! И к тому же в своих снах я много раз видел, как побеждаю чудовище, как все чествуют меня и как ты возлагаешь на меня корону рода Бристеров. Уверяю, что у меня получится.
– Выбор уже сделан. Данав проходит последние приготовления. Этой ночью, поскольку ты уже во дворце, получив наставления, он отправится в пещеру на горе Кафельта, где будет молиться два дня и две ночи, перед великим сражением с драконом. Так как Данав отправляется в поход и может не вернуться, завтра произойдёт твоё провозглашение на престолонаследие.
Алистер молчал, а правитель продолжил:
– Царство не может оставаться без престолонаследников – такой закон. Пока кто-то из Бристеров, помазанных на престол, жив, дракон не сможет овладеть этими землями. Таков уговор. С этим и было связано послание, чтобы ты срочно вернулся во дворец.
Поняв замысел отца, Алистер произнёс
– Всё это было не потому, что ты разочаровался в Данаве, а чтобы ещё больше возвысить его…
– Алистер, как и хотела мать твоя, ты станешь правителем Гесема, царства, в котором она родилась. Но пока Данав будет в Шинаре, чтобы дракон не смог пленить и тебя, мы решили, что ты на время укроешься в Лузе. Как тебе известно, это единственное место, куда он и слуги его не могут попасть. Это не моя идея, а царицы Ингибьёрг, эта она любезно с заботой о тебе попросила спрятать тебя там.
– Она и Фридлейва просила отправить туда, но что с ним случилось, тебе известно.
Поняв по изменившемуся лицу правителя, что сказал лишнее, Алистер замолчал.
– Царица Ингибьёрг – жена моя и никогда не сделает чего-то, что навредит вам. Поскольку она видит, как я страдаю и молюсь из-за того, что постигло Фридлейва.
Царевич молчал.
– Я, как обещал твоей матери, сделаю тебя следующим правителем Гесема. Она происходила из народа, населяющего ту землю, и хотела, чтобы ты стал их правителем и покончил со страданиями и несправедливостью. Но пока Данав не вернётся, тебе придётся побыть в Лузе. Дракон только и мечтает собрать нас в одном месте, чтобы напасть и пленить всех. Пока мы в разных землях, царь Шинара не сможет одолеть нас, и поэтому всем наследникам рода Бристеров пока лучше держаться порознь.
Посмотрев на пребывающего в печали сына, царь произнёс:
– Алистер, тебе нужно отдохнуть с дороги и поесть, скоро начнётся твой пост перед завтрашним провозглашением. Для Бристеров начинаются непростые времена, сегодня ночью Данав отправится в пещеру и также войдёт в пост, но, в отличие от тебя, в двухдневный. Мне нужно дать ему последние наставления. Подойди, я обниму тебя.
Обняв Алистера, царь добавил:
– Сын, может, ты сейчас и осуждаешь меня, но когда-нибудь поймёшь, что всё, что я делаю, это тебе во благо.
Попрощавшись с Алистером, правитель попросил позвать Данава.
* * *
Алистер возвращался в комнату с грустью в сердце. Он понимал, что Данав выбран для участия в турнире, а ему предстоит отправится в Луз, а после стать правителем Гесема. Царевич желал поведать о разговоре с отцом кормилице и выслушать её совет, но, пройдя в комнату, увидел, что няня крепко спала, облокотившись о стол. То ли из-за слов Алистера, желавшего узнать, что приключилось той ночью с его матерью, то ли из-за того, что и сама соскучилась по царице Батахафт, Гальтат видела события, которые произошли в этой самой комнате через неделю после рождения Алистера, когда одна из служанок, промокшая до нитки под не прекращающимся третьи сутки дождём, вернувшись поздней ночью во дворец, докладывала царице:
– Великая царица Батахафт, по вашему приказу я, переодевшись, отправилась на главную площадь и рынок послушать, что говорит народ. Несмотря на сильный ливень, мне удалось побеседовать с некоторыми жителями столицы и послушать разговоры торговцев на рынке. Все они шепчутся, что причина непрекращающихся дождей – ваш новорождённый Алистер. Вода поднимается всё выше, и если дождь не остановится, то многие деревни и города могут уйти под воду. Жители столицы, как и всего царства, убеждены, что это Алистер принёс все эти беды.
Отдышавшись, служанка продолжила:
– Из-за проливных дождей, равным которых никогда не было, рыбаки не могут выйти в море, ремесленники не торгуют из-за жителей, спрятавшихся по домам, а урожай у земледельцев может погибнуть. Если царство Бристер со дня на день не уйдёт под воду из-за вышедшего из берегов моря, то разгневанные жители грозятся восстать и свергнуть правителя.
Поблагодарив служанку, Батахафт попросила Гальтат, которая нянчила новорождённого Алистера в другом конце комнаты, подойти поближе. Убедившись, что их никто не слышит, царица попросила Гальтат приготовить сильное снотворное, чтобы она могла хорошо выспаться, и пригласить царя. Кормилица выполнила обе просьбы, но когда через некоторое время вернулась в комнату по указанию царицы, то обнаружила, что на кровати крепко заснул правитель, Хитклифф Третий, и поняла, кому было предназначено снотворное.
Царица попросила Гальтат принести ей одежду для нянь, взять одну из повозок и незаметно для стражников сопроводить её к морю.
– Царица Батахафт, что вы такое задумали? Почему опоили снотворным правителя? – с удивлением спросила Гальтат.
– Я должна была сделать это, иначе он бы меня не отпустил. Причина этих дождей не Алистер, а я. И чтобы отвести от сына обвинения, дабы в будущем он также имел право стать царём Гесема после того, как Фридлейв займёт престол Бристеров, ты должна мне помочь покинуть дворец незамеченной. Я готова на всё, чтобы народ перестал шептаться, что появление на свет моего Алистера принесло им столько бед и весь урожай их погиб по его вине. Я этого не допущу. Отправляйся и подготовь экипаж, я хочу попрощаться с сыновьями. Затем мы отправимся к берегу моря у высокой горы.
– Царица Батахафт, правитель Хитклифф Третий запретил вам покидать имение, – со слезами на глазах проговорила кормилица.
– Я должна сделать это, чтобы отвести наветы от сына моего, и ты мне поможешь. Я знаю, как это остановить, и не позволю, чтобы народ упрекал в бедах своих сына моего или, ещё страшнее, взбунтовался против власти Хитклиффа.
Тёмной ночью, когда правитель крепко спал, Гальтат повезла царицу к берегу моря у высокой горы. Из-за сильных дождей они прибыли туда только к полуночи. Наказав Гальтат заботиться о сыновьях и никогда не раскрывать им событий этой ночи, царица направилась к морю, попросив кормилице возвратиться во дворец. Гальтат увидела, как Батахафт сняла украшения и одеяния и вошла по пояс в море, подняв руки в молитве к небесам. Горько плача и понимая, что это их последняя встреча, кормилица последовала приказу царицы и поскакала во дворец к новорождённому. После этого Батахафт никто не видел.
Ко всеобщему удивлению, слова царицы оказались правдивыми и дождь утром прекратился. Хитклифф Третий, выведав всё у кормилицы, отправился с лучшими стражниками к берегу моря, но нашёл там только вещи царицы, оставленные на берегу. В народе шептались, что правительница Батахафт провела древний обряд, принеся себя в жертву морскому богу, разгневавшемуся на неё из-за рождения Алистера, и тело её покоится на дне морском.
Внезапно пробудишься, кормилица по мрачному лицу царевича поняла, что все слухи оказались правдой и Алистер отправится в Луз. Гальтат, волнуясь, произнесла:
– Алистер, тебе следует уговорить мастера Авгура побыть некоторое время рядом, чтобы никто не смог причинить тебя вреда. Мать Данава сделает всё, чтобы её сын вернулся и занял трон. Её служанка поведала мне, что царица, не желая видеть твоего провозглашения, сразу после отъезда Данава отправится в царство, где родилась, чтобы не благословлять соперника её сына. Как рассказывает прислуга царицы, она не пожелала быть среди тех, кто услышит твоё провозглашение на престол. Говорят, у неё в другом дворце полная армия колдунов. Так что далеко мастера от себя не отпускай!
– Не напоминай мне об этом лжеце! Именно из-за его слов, что я не готов, царь провозгласил Данава первенцем своим. Этого я ему никогда не прощу!
Кормилица молчала.
– Самое заветное желание моё – больше никогда не переступать порог храма, выдуманной ими же богини Самадат, и не видеть этого Авгура. Это первое, о чём я завтра попрошу отца.
Няня изменилась в лице. Её огорчило то, как царевич отзывается о богине Самадат, которую почитала мать его, и о жреце. Поняв это, Алистер сказал:
– Этот мастер Авгур ничего не умеет. Он целыми днями заставлял меня читать рукописи и ничему не обучал.
– Жрец Авгур так же, как и я, с тобой с самого рождения. Твоя мать выбрала его в твои духовные наставники, он благословил тебя, когда ты родился, и тебе не следует так отзываться о нём и храме.
Алистер не ответил, и кормилица добавила:
– Из года в год царица Ингибьёрг всё настойчивее просит правителя изгнать жрецов храма Самадат, которых почитала мать твоя, но правитель вопреки словам её продолжает поддерживать их. Она намного хитрей и коварней, чем ты думаешь, и уже нашла подход к верховному жрецу царства, надеясь через него повлиять на решения правителя. Как ты знаешь, с самого основания царства рекомендация первосвященника храма для правителя и народа имеет важное значение. И она во чтобы то ни стало желает изгнать жрецов храма Самадат, которым покровительствовала мать твоя, чтобы лишить вас, сыновей от царицы Батахафт, их поддержки, а главное – защиты небес, но прямо царю об этом сказать не может. По её просьбе верховный жрец всё чаще обращается к правителю с просьбой запретить по всему царству поклонение древним божествам, среди которых и Самадат, закрыть все их храмы.
Алистер продолжал молчать.
– Коварство этой женщины не знает границ. Она сделает всё, чтобы отдалить тебя от отца, чтоб трон получил один из её сыновей. Ингибьёрг весь замок украсила своими портретами с царём и их детьми, а ваши убрала. Говорят, что она поклоняется тёмным силам, статуэтки которых хранит даже во дворце. Царица прячет их от глаз правителя, утверждая, что исповедует его религию, но втайне продолжает чтить своих племенных богов. Говорят, что это силы тьмы помогли ей покорить сердце царя.
Посмотрев на картину, где Фридлейв был изображён с родителями, няня сказала:
– Как ты знаешь, эта язычница, происходящая из племени Асуров, появилась в столице не понятно откуда. Став служанкой во дворце, она ещё при живой царице Батахафт, матери твоей, приворожила правителя, поднося ему обеды и танцуя, когда ваша мать проводила долгие дни в молитвах и уединении. Царица не любила всех этих пиров и гуляний, оставалась в покоях или проводила время за чтением свитков, прося мужа отправиться одного. Я упрашивала её сопровождать правителя, быть всегда рядом, так как в древности учили, что мужчину нельзя оставлять одного, без присмотра, он, как ребёнок, быстро увлечётся другой забавой. Я говорила ей везде следовать за ним, говорила, что женщина должны быть и женой, и матерью для мужа, так как мужчины как дети, и если он взял плохую ягоду, отругать или попросить, чтобы он этого не делал.
Алистер также посмотрел на тот портрет.
– Но она никого не желала слушать, говорила, что он безумно любит её и никогда не предпочтёт другой. После того, как царица, родив тебя, покинула этот мир, правитель пребывал в печали и одиночестве, а Ингибьёрг, воспользовавшись этим, при помощи тёмных сил приворожила его. Особенно правитель привязался к ней после того, как ровно через год после твоего рождения она родила ему первенца Данава, потом дочь Рагхилль, а три года назад – второго сына, Хокона.
И теперь она говорит служанкам и жрецам своим, что четвёртым, рождения которого она ожидает в ближайшие месяцы, у неё тоже будет сын, и так же, как заполучила правителя для себя, получит царство Бристеров для одного из своих сыновей, убрав со его пути Фридлейва, а затем тебя, и любых других претендентов на трон. Служанка её рассказала, что она убедила царя отправить тебя завтра после коронации в Луз, чтобы воины дракона не смогли там тебя найти. Царь подумал, что она делает это с заботой о тебе, и сказал, что, может, так будет и лучше. Царица Ингибьёрг хочет избавиться и от тебя, чтобы расчистить место к трону для одного из своих сыновей.
– Отец поведал мне об этом. Но когда я сказал, что царица Ингибьёрг делает это, чтобы расправиться со мной, как и с Фридлейвом, то он изменился в лице. Поняв это, я промолчал. Но завтра после провозглашения на престол я попрошу оставить меня во дворце, никуда не уеду. Буду рядом с отцом и братом, который тоже, может, вернётся во дворец, как давно об этом мечтал.
– Алистер, здесь многое поменялось, и тебе не следует перечить словам правителя. Царица Ингибьёрг сама или через жрецов воспользуется этим, сказав, что в будущем ты сможешь поднять бунт против него. Убедит правителя навсегда лишить тебя право на трон.
Волнуясь за будущее Алистера, Гальтат добавила:
– Алистер, что бы ни произошло, ты должен показать покорность свою, и если царь прикажет тебе отправиться в Луз или другую провинцию, не перечь отцу. Проси только одного, чтобы мастер сопровождал тебя.
– Этому не бывать. Я не желаю более видеть этого предателя. Отец как будто специально повторял его слова, что я не готов, дав мне понять, что я получаю трон Гесема не по праву, а по милости.
– Алистер, послушай слов моих, никогда не отдаляйся от мастера. Пока он рядом, тебе никто не сможет навредить, запомни это. Может, то, что ты провёл все эти годы в храме рядом с ним, уберегло тебя от чар царицы Ингибьёрг. Она не смогла извести тебя со света белого и даже навредить.
Алистер молчал.
– Знаешь, скольких верных людей правителя, кто противился воле её, вставал на пути, она с помощью тёмных сил отправила на тот свет? У неё целая армия жрецов.
– А почему ты не отправишься со мной, если отец примет такое решение? Мастера Авгура я больше видеть не желаю.
– Долгих поездок я не перенесу и хочу дожить дни свои в этой комнате, где той ночью, ровно двенадцать лет назад, мы с царицей ждали твоего появления на свет. Как будто это было вчера, – с грустью произнесла няня и добавила: – Здесь, во дворце, я как могу буду оберегать разум царя, чтобы Ингибьёрг не полностью овладела им и власть перешла не сыну её, а тебе. Я не допущу, чтобы ты, младший из детей царицы Батахафт, вслед за Фридлейвом потерял право на трон. И если вдруг царь, послушав её, после твоего провозглашения на престол, примет решение отправить тебя в Луз, место, которое ещё называют долиной грехов, то проси, чтобы мастер сопровождал тебя. Без него ты оттуда не выберешься, вслед за Фридлейвом упадёшь с коня. А я буду здесь молиться за тебя и твоего старшего брата.
Посмотрев на Алистера, няня сказала:
– Поговаривают, что после отъезда Данава, она вначале отправится именно в Луз, чтобы подкупить слуг во дворце и работников таверны, чтобы они всё доносили ей. Несмотря на то, что ты старше, она замышляет посадить Данава, своего сына на престол и кокетливо называет его перед гостями любимым первенцем царя и её. А правитель только наслаждается её речами. Эта чужеземка ни перед чем не остановится, и если тебе безразлична своя судьба, то подумай о Фридлейве. После того, как она расправится с тобой, главным престолонаследником, она возьмётся за него, чтобы никто из Бристеров даже и не думал претендовать на престол, а пока ты жив, она будет сражаться только с тобой, главным претендентом на трон.
– Почему я не могу взять с собой в Луз Яневана, моего верного стражника, вместо мастера?
– Яневан не сможет помочь тебе в земле Луза, которую ещё называют долиной грехов, он там сразу обессилит. И только мастер способен защитить тебя в Лузе от тёмных сил. Встречу с ним тебе послали свыше, поверь моим словам.
Вспоминая события последних месяцев, Алистер сказал:
– Няня, мне порой кажется, что Ингибьёрг подкупила мастера Авгура, и он нелестно отзывается обо мне перед отцом, так как один из её жрецов несколько раз прибывал в храм. И к тому же мастер из года в год говорит отцу, что я не готов к битве с драконом, непременно проиграю ему.
– Слуги царицы рассказывали, что она отправляла посыльных к мастеру. Его встречи со жрецом настораживают, но мастер не стал бы причинять тебе вред даже ради Ингибьёрг, так как ты его ключ к царю. Да, я слышала, что её жрецы пытаются проникнуться учением мастера, но он никого не подпускает. Ингибьёрг старается переманить и его на свою сторону и, по словам служанок её, отзывается о мастере очень хорошо. Думаю, что подкупить его она точно не могла, так как материальное учителя Авгура не интересует, а посланник царицы, может, прибывал что-то выведать или попросить некоторые из древних свитков.
Кормилица задумалась и произнесла:
– Как бы ни было, он единственное твоё спасение.
– Я справлюсь и без него.
– Царица Ингибьёрг желает извести тебя и Фридлейва с этого света. Правитель, прислушиваясь к её словам, даже решил отослать его на другой берег моря. И поэтому только мастер может тебе помочь против этой язычницы, которая отправляет тебя в царство, где провела долгие годы…
Няня вдруг замолчала.
– Значит, все эти истории, что отец во время одного из своих путешествий в Луз, долину грехов, был очарован её танцами и даже тайно подписал указ, позволяющий ей покинуть те земли и прибыть в наше царство, правда?
Няня ничего не ответила Алистеру и, посмотрев вновь на картину, на которой юный Фридлейв был изображён с родителями, сидящими у камина, тяжело вздохнула и сказала:
– Знаешь, Алистер, твоя мать всегда прислушивалась к советам мастера и просила царя поддерживать жрецов ордена Самадат. И я уверена, что мастер Авгур ни за что бы не занял её сторону, навредив тебе.
Немного подумав, няня добавила:
– Завтра мы всё проверим. Если ты прав, и царицы переманила мастера на свою сторону, то он откажется отправиться с тобой в Луз, где тебя ожидает явная смерть. Его отказ будет значить, что он встал на сторону Ингибьёрг.
– После коронации я поведаю обо всём отцу. Перескажу слова служанки, что она желает избавиться от меня, как от Фридлейва. Пусть царь вызовет её и допросит!
– Алистер, забудь об этом. Она и служанка её будут всё отрицать и скажут, что ты напрасно обвиняешь царицу, и правитель поверит ей, так как доказательств у нас нет. И даже если бы и были, царь всё равно встанет на её сторону.
Посмотрев на терзаемого сомнениями Алистера, кормилица сказала:
– Мне с трудом верится, что мастер мог согласиться хоть в чём-то помогать ей и тем более навредить тебе. К тому же служанка рассказывала, что гонец вернулся в грустном расположении духа, и слуги слышали, как царица кричала на него. В любом случае он твоё единственное спасение в царстве Ингибьёрг, без него тебе не стать не только царём Бристера, но даже Гесема. Сделай это ради Фридлейва, ведь, расправившись с тобой, она примется за него. Как видишь, из вас двоих невредимым остался только ты, и это заслуга мастера.
Алистер, подумав, произнёс:
– Хорошо, няня. Если отец примет решение отправить меня завтра не в Гесем, а в Луз, то я попрошу, чтобы мастер отправился вместе со мной.
– Знаешь, Алистер, твоя мама взяла меня к тебе перед самым твоим рождением, и я с тобой с самых первых твоих дней в этом мире. И теперь только от тебя зависит, победит ли Ингибьёрг, закончится ли род твоей матери, род Бишэпстеров, на тебе, или один из вас встанет во главе Гесема, как она мечтала, а может и всего царства Бристеров. Фридлейв очень слаб, и вся надежда только на тебя.
Глава третья
Отправившись в специальную комнату, где наследник престола изучал древние свитки перед церемонией, Алистер много читал, после чего заснул. Позже царь зашёл поговорить с сыном перед важным событием.
По древнему обряду царь-отец и будущий престолонаследник проводили эту ночь вместе, много беседовали, и правитель посвящал сына в тайны рода Бристеров, а также в дела царства. Но этой ночью Хитклифф Третий был немногословен и сказал, что Алистеру лучше отдохнуть перед завтрашним обрядом, после которого они обязательно поговорят. Покинув тайную комнату, царь отправился в сад. Хитклифф Третий долго гулял, размышляя и прося небеса за заслуги предков защитить его потоков. Он волновался за Данава, с которым не расставался с его первых дней в этом мире, его беспокоила судьба Фридлейва и Алистера, детей от первой жены, Батахафт, которых он также сильно любил.
Алистер долго не мог заснуть и, взяв со стола один из свитков рода Бристеров, который, по всей видимости, был записан рукой юноши, решил прочесть его. Поняв по подписи внизу, что автор этого свитка – его отец, Хитклифф Третий, сохранивший для потомков произошедшую примерно четыре десятилетия назад беседу со своим отцом, Хитклиффом Вторым, Алистер принялся читать.
– Отец, кто это прибыл с тётей? Почему этого юношу встречают как одного из нас, потомка рода Бристеров?
– Это Энней. Теперь он будет жить во дворце, рядом с нами.
– Слуги, видевшие его, шепчутся, что он в чём-то похож на тебя: у него твои черты, хоть ещё не было в роду Бристеров мужчин с чёрными волосами и глазами.
– Он из далёких земель нашего царства, куда отец, Хитклифф Первый, послал меня править до восшествия на престол. Их народ населял маленькую местность, мать его была старейшиной: у них главные в семьях и обществе женщины. Её звали Мириам, и мальчика назвали в её честь Мириадон. Получилось так, что мы с солдатами оказались в том городе, когда новорождённый появился на свет, и праздновали это вместе с ними. Примерно через три месяца после того, как город отмечал рождение Мириадона, на их земли напали кочевники. Мы, узнав об этом, отправились на помощь, но было поздно. Хижины и храмы были разграблены и сожжены, кочевники убили всех мужчин и стариков их рода, вступивших с ними в бой, а женщин и детей увели в рабство.
По щекам царя текли слёзы.
– Мы не смогли защитить тот народ, а младенец Мириадон остался единственным, кто не был убит или угнан в плен, поскольку кто-то спрятал его в корзину.
Хитклифф Второй, продолжал свой рассказ:
– Я помню тот день как сейчас: мы вошли в разграбленный город, дома и храмы уже сгорели дотла. Мы спешились, чтобы проверить, остался ли кто в живых, но, никого не обнаружив, собирались в обратный путь, и тут услышали плач младенца. Я отдал его своей старшей сестре, царице соседних земель, на воспитание. Чтобы скрыть происхождение младенца, мы заменили его имя на Энней и нашли ребенку кормилицу. И сейчас, по моему указанию его привезли во дворец. Он на год старше тебя, и завтра мы отпразднуем его одиннадцатилетние.
– А зачем ты приказал привёз его во дворец? Оставил бы там или отдал стражникам или конюхам на воспитание.
– Дракон в любой момент может объявить о начале турнира. И поэтому Энней будет жить с нами во дворце. Чтобы слуги и все остальные принимали его за Бристера, мы объявили, что это мой сын от одной из служанок. И когда посланники дракона потребуют отправить на сражение первенца, то вместо тебя на битву с чудовищем отправится Энней. – Немного подумав, Хитклифф Второй добавил: – Когда мне поднесли младенца, я сразу узнал в нём сына Мириам, так как у него были отличительные знаки на лице.
Наследник престола спросил:
– Ты говоришь о печати Аина, которым дракон помечает своих потомков, прежде чем они низойдут в этот мире?
– Да, у Эннея знак на лбу хоть он это скрывает под чёлкой. И теперь он будет жить во дворце вместе с нами. Для всех он Бристер, мой сын от чужеземной женщины. Помогай ему во всём, обучай всему, посвящай в царские дела.
– Почему ты мне раньше ничего не рассказывал? Я все эти годы готовился к этому сражению?
– Я не хотел, чтобы ты перестал обучаться высшей мудрости, узнав, что есть кто-то другой, кто может отправиться на сражение с драконом.
– Отец, ты что, собрался передать ему мой трон?
– Нет, я объявлю его только престолонаследником. Трон унаследуешь ты и станешь Хитклиффом Третьим, слово короля. И если это тот, о ком я думаю, он сам откажется от трона. Ему не нужны будут власть и богатства. Но нам нужно будет проверить его. Если кто спросит, говори, что это сын мой от другой жены в походе, потомок Бристеров.
– Зачем тебе это, отец? Если дракон прознает об обмане, это навлечёт много бед на царство. Позволь мне отправиться на это сражение!
– Я не могу рисковать тобой. Я объявлю его завтра престолонаследником, своим первенцем и отправлю его вместо тебя на сражение с драконом. Мы обучим его всему и если понадобится, отправим на некоторое время в храм Самадат, у жрецов которых он с детства обучался, там его лучше подготовят к битве с драконом.
– А как же я? Я тоже готовился к этому сражению.
– Это слово моё. К тому же я клятвенно обещал отцу, который выбрал мне в жены мать твою, царицу Сигвид, что передам трон только тебе, единственному нашему с ней сыну. И сколько бы дракон ни угрожал, я никогда не отправлю тебя на сражение.
– Но чудовище разгневается, если прознает о подмене!
– Дракон ни о чём не догадается. А может, случится чудо и Энней поразит это чудовище. Он с детства рос во дворце сестры моей, где я часто навещал его. Там он обучался у лучших жрецов Самадат и изучил все свитки наизусть. Учись вместе с ним, а в двенадцать лет он отправится в пирамиду тишины или снова в храм Самадат, чтобы продолжить учёбу у великих мудрецов, после чего Эннея ожидает схватка с драконом, а ты останешься рядом со мной.
Немного подумав, правитель продолжил:
– И даже если дракон прознает про обман, он вернёт Эннея живым с посланием, где потребует, чтобы кто-то из Бристеров отправился к нему, и тогда уже поеду я. И если мне не удастся одолеть дракона, то я, как и предки мои, останусь пленником его навсегда, и трон перейдёт к тебе.
– Отец, я не смогу найти себе места! Если дракон одолеет тебя, то заточит в свою башню с другими предками нашими или превратит в осла. Буду винить себя до конца дней своих! Позволь, я сам, как и полагается наследникам Бристеров, отправлюсь на сражение с чудовищем, уверяю тебя, что смогу одолеть злодея!
– Мой единственный сын, что бы ни было, ты на сражение с драконом не отправляйся. Если Энней вернётся, не потеряв рассудок, то будь рядом. Помни слова отца твоего, что бы ни случилось, вам нужно быть всегда вместе. Он представитель древнего рода, их ещё называют потомками расы богов. Это дети Бнэлим, которые давным-давно прибыли на землю чтобы обучить потомков Альтера, но, влюбившись в женщин земных, произвели потомство. Их дети становятся жрецами, проповедниками, великими зодчими, мореплавателями – Бнэлим лучшие в своем ремесле. Они пребывают в этом мире, чтобы обучить, царей, вернее величайшего из царей рода Раама Великого, который, впитав древние знания, сокрушит власть дракона.
– Хорошо. Я исполню слово твоё.
Правитель молчал.
– Отец, позволь быть откровенным с тобой?
– Я слушаю, – спокойно произнёс царь.
– Если бы ты сказал, что Энней – твой родной сын, то я бы никогда с ним не примирился и делал бы всё, чтобы изжить его из дворца и с этого света. Но я услышал из уст твоих, что он чужеземец, усыновлённый тётей, и я буду во всём помогать ему и обучать.
– Мой сын, что бы ни произошло, кто бы что ни говорил, никогда и ни за что не отдаляйся от Эннея и его от себя не отдаляй. Это мой наказ тебе! Пока он рядом с тобой, в пределах земель твоих, царству Бристеров ничего не угрожает. Я повелеваю тебе, пока память светла, записать все сказанные мною слова и в точности исполнить их.
– Хорошо, отец.
– Дракон пробудился, и в любой день Энней, а затем и я могу отправиться на сражение с ним, а ты должен быть готов занять трон.
– Я всё запомнил. Завтра ты провозгласишь Мириадона..
Жестом остановив сына, правитель произнес:
– Первое, о чём ты должен помнить: не произноси этого имени во дворце. Он Энней, один из Бристеров. Быть может, как и полагается в ордене Самадат, в будущем он возьмёт себе ещё одно имя, которых должно быть четыре.
– Прости, отец. Завтра ты провозгласишь Эннея первенцем своим, престолонаследником, после чего он некоторое время пробудет во дворце, а затем отправится в пирамиду вечной тишины. Если он вернётся с посланием после сражения с драконом, то туда отправишься ты, а нам надлежит поддерживать друг друга.
– Сын мой, помни главное: никогда и ни за что не отправляйся на сражение с драконом. Постигай мудрость, возьми нескольких жён, которые родят тебе сыновей, и уже лучший из них отправится на схватку с чудовищем. Ты последний из Бристеров, я не позволю, чтобы наш род закончился на тебе.
– Я понял тебя, отец.
– Как только запишешь, отправляйся встречать Эннея. Проводи его в комнату и расскажи всё о нашем царстве, а главное – обучайся вместе с ним…
Не дочитав свиток до конца, Алистер крепко заснул…
* * *
С первыми лучами солнца царевич пробудился, чтобы провести последние часы перед переходом в новую жизнь в размышлениях и молитве. Отца рядом уже не было, а свиток об Эннее, который читал прошлой ночью, найти не удалось. Быть может, отец забрал его, подумал Алистер. Выбрав другой свиток, описывающий важные события из жизни правителей рода Бристеров, он приступил к его изучению.
Когда солнце достигло зенита и гости собрались, младший жрец по поручению верховного жреца постучался в тайную комнату и попросил царевича, облачённого в белые одеяния, завязать глаза и пройти за ним. Держа за руку наследника престола, он повёл его в неизвестном направлении. По шуму ветра Алистер понял, что они покинули пределы дворца.
Пройдя ровно сорок девять шагов, сопровождающий наследника остановился и попросил того снять сандалии, прежде чем вступить в реку. Когда ноги царевича коснулись воды, его за ладони взял верховный жрец и, попросив закрыть глаза, снял повязку с Алистера. Он завёл его ещё на несколько шагов в реку, так что вода достигала груди. В первый день первого осеннего месяца вода в реке показалось Алистеру прохладной, но юноша продолжал исполнять указания верховного жреца, Мохэля, голос которого распознал сразу же. Прочитав по памяти первую часть специальной молитвы, главный жрец состриг ножницами, которые держал в левой руке, небольшую прядь с головы Алистера и бросил в воду. После обряда обрезания волос, который символизировал очищение престолонаследника от грехов прежних лет, и следующей за ним молитвы Мохэль трижды окунул голову юноши в воду. Прочитав вторую часть древней молитвы, верховный жрец позволил царевичу открыть глаза и оглядеться.