Глеб Леонидович Кащеев
Попытка номер два
– Подвинься, умник.
Сказано это было, вопреки правилам, по-русски и довольно невежливо, но Тоши все равно понял и равнодушно отошел от иллюминатора, мимо которого бортмеханик тянул дополнительный кабель.
Нервозность экипажа росла с каждыми сутками полета. Когда собираешься сыграть в русскую рулетку, это вполне естественно. Никакой психолог тут не поможет. Даже если это модельной внешности голубоглазый блондин, получивший профессорский пост раньше, чем отпраздновал тридцатилетие. Андрэа очень старался, но когда человек понимает, что через три дня имеет все шансы превратиться в распыленный по вакууму углерод, то никакие душеспасительные беседы уже не помогают.
Один Тоши, да его молодая боготворящая своего босса ассистентка сохраняют спокойствие. Он верит в свой двигатель. Она верит в него. Мы – уже нет. С каждой минутой полета вера испаряется как спирт на ветру.
На Земле нас крутили по всем каналам как «шестерку героев», открывающих новую веху в продвижении человека в глубины вселенной. Наверное, именно это не позволило каждому из нас сдрейфить и отказаться в последний момент. Общее ощущение, наступившее после того, как за нами закрыли дверь корабля, метко выразил наш бортмеханик Саша: «Ну что, полетаем, смертнички».
В телеэфир это, понятно, транслировать не стали.
Что бы там не несли ведущие популярных шоу, суть нашей миссии, организованной сразу всеми космическими агентствами планеты, была только в одном. Испытать чертов двигатель Тоши Ясимы в действии вдали от Земли. Потому что с вероятностью, которую некоторые скептики оценивали как половина на половину, этот прибор мог разнести на атомы огромную область пространства вокруг себя. Для гарантии нас отправили даже за орбиту Луны, чтобы не дай бог….
Все, что делала на корабле я, имело смысл только если мы переживем прыжок и сможем вернуть корабль домой. Тогда моя рассада и прорастающие семена вместе с мини-ульем в стеклянной коробке и небольшой коллекцией грызунов помогут науке. Например, чтобы понять отчего мы так быстро померли после эксперимента, потому что вторая очередь из критиков Тоши заявляла о том, что излучение, генерируемое во время прыжка, обеспечит нам быструю и крайне болезненную смерть от лучевой болезни.
– Маша, что это? – окрик капитана застал меня врасплох. Я вздрогнула и вынырнула из неприятных мыслей.
– Ростки сои и пшеницы, мой капитан, – съязвила я, слегка отклоняясь от устава.
– Убери. Их же тут точно кто-нибудь свернет!
– Эта партия должна стоять здесь, в кают-компании. А полку, которую изначально предназначали для них, занял Алекс своим распределительным щитком.
– Боже! – тяжело вздохнула капитан.
Ну вот, скажите, кому в голову пришла модная феминистическая мысль назначить бабу капитаном? И ладно бы ту, что коня на скаку… так нет. Худенькая француженка Ирэн была приспособлена к управлению бардаком, который неизменно должен возникать в таких ответственных миссиях, не более, чем модная кинозвезда к вождению парового катка.
У меня вообще все чаще закрадывается мысль, что экипаж подбирали кинематографисты, которые заботились о зрелищности и привлекательности наших лиц на экране больше, чем об эффективности команды. Главную работу все равно сделают физики да бортмеханик. Остальные нужны, скорее, как подопытные крысы… ну или для красоты. Только тогда непонятно, как я сюда попала. Да Саша тоже не очень вписывался в общую атмосферу.
Зато он в возникшем хаосе чувствовал себя как рыба в воде. Русским инженерам не привыкать делать чудеса из говна и палок.
Когда после выхода на орбиту одна из солнечных панелей с треском оторвалась и помахав нам на прощание синенькими зеркальными поверхностями улетела в сторону Земли, только бортмеханик равнодушно сказал: «Ну и слава богу», – и тут же придумал как перенаправить энергию с остальных панелей на нужные узлы. Благо на всякий случай энергетики предусмотрели запас мощности.
Остальные с тех пор считают его слегка чокнутым. Я же узнала, что он просто фаталист: «Знаешь типичную еврейскую поговорку – спасибо господи, что взял деньгами? – пояснил он потом мне, – Ну так вот, в космосе та же фигня. Спасибо боже, что взял дань мелочью, которую я могу починить. Потому что всегда что-то ломается. Лучше сразу и поправимо, чем я буду весь полет сидеть как на иголках».
Суета в кают-компании сейчас происходила по случаю мини-праздника. Середина полета «туда». Лететь нам всего шесть дней. Это если не повезет. Потому что потом будет «Эксперимент». Что будет после, пока никто загадывать не решается.
Если все произойдет так, как задумал Тоши, то мы переместимся настолько близко к Земле, что можно будет сразу приступать к снижению и посадке. Если нет, то… никто не знает, что с нами будет.
