Глеб Марков
Геннадич. Восстание машин
– Серьёзно, мужики? Меня выдергивают с рыбалки, шаттлом перебрасывают сюда, потому что вы двое в детстве не наигрались в солдатиков, но зато раздули свое эго настолько, что его с луны видно, тьфу!
Рыбак разворачивается и выходит из зала, пристыженные президенты сидят, радуясь тому, что третья сторона вмешалась в конфликт и позволила дать по тормозам. Сами бы они не нашли в себе столько сил, слишком уж долго сыпали угрозами и хвалились силой.
Геннадич сидел в самолёте, пил чай и читал статью про Алексея Бахметьева. Они были хорошими друзьями с самого детства. Лёха любил делать генераторы. Примерно в пять лет они пошли вместе на кружок робототехники, потом Геннадич вынужденно уехал на Олимпиаду, где по заданию партии выиграл девятнадцать золотых медалей в разных дисциплинах и одно серебро по пляжному волейболу только потому, что искренне считал приверженцев этого вида спорта выпендрежниками, которые претендуют на территории вдоль водоёмов, где культурный человек должен безмятежно распивать спиртные напитки. Как раз в этот момент Лёхе предложили работу в иностранном бюро роботостроения, и он тут же умчался заграницу. Когда до родных мест доходили вести о его изобретениях и достижениях, жители с гордостью читали статьи и не забывали добавить: «если уж он тут такие конфетки из говна делал, то там разойдется еще хлеще, говна у них поширше выбор».
Робота-курьера мужик решил встретить, а заодно расспросить, ведь это последнее говорящее создание, которое видело друга детства. Времени до прибытия поезда оставалось не так много, поэтому Геннадич попросил парашют и пошёл готовиться к десантированию. Через двадцать минут два раза коротко взвыла сирена и загорелся жёлтый сигнал, ещё через пару минут продолжительный возглас все той же сирены одобрил прыжок. Ветер трепал волосы, утреннее солнце ещё едва грело, мужик падал абсолютно спокойно и умиротворенно. Он думал о том, как бы завидовал ему сейчас козел Туча, так высоко он ещё не был, думал о том, что пора смазать цепь на велосипеде, о том, что у человека есть нездоровое стремление покорить все стихии, и, несмотря на все усилия, люди так и остаются гостями, а настоящие хозяева небес, морских глубин, высоких гор и джунглей это животные, но разве самолюбие человечества позволит это признать? Город приближался пугающе быстро, пора дёргать кольцо. Пурпурный купол парашюта на фоне чисто голубого неба выглядел чересчур вызывающе. Немного поработав стропами, парашютист элегантно сел на аллею, через дорогу от железнодорожного вокзала. Здесь не было никого, кроме статного старца, сидящего на лавочке с шахматной доской. Все то время, пока неожиданный десантник складывал и убирал парашют, гроссмейстер с интересом следил за ним через очки-половинки. Восприняв столь пристальное внимание приглашением к диалогу, Геннадич подошёл к старцу:
– День добрый! Я тут парил над городом в поисках одиноких шахматистов, так что, если сочтёте меня более достойным оппонентом, чем тот раздавленный жук, с которым вы играли, можем махнуть партейку. Но если нет, полечу дальше, я видел ещё шесть одиноких шахматистов, жаждущих сражений, на вас выбор пал совершенно случайно.
– Раздавленный жук умеет ждать, садитесь, сыграем. Я – Альбус Дамблдор. А что, если я Вам скажу, что наша встреча неслучайна? f4 – сказал старик, передвигая пешку.
– е5! Неслучайна, потому что у вас есть планы на меня или вселенная свела нас, имея планы на нас обоих. Учтите, с парным санным спортом я завязал.
– fxe5! Что Вы, спускать кого-то с горы в металлическом гробу не в моем стиле!
– d6! Предложите более экологичный материал? Мог ведь догадаться, что старик, обернутый шелковой серебряной простыней, будет либо рейвером, либо экоактивистом.
– exd6! Увы, мой друг, хоть я и не знаю значений этих слов, но предположу, что Вы не попали своими догадками, потому как я хочу показать вам мир, о котором Вы не знали, возможно чувствовали, но старались не предавать этому значения.
– Схd6! Отлично нагоняете интерес, прямо как по методичке.
– Кс3! В мире существует магия и в Вас заложен не дюжий потенциал, я все ещё не понимаю, как мы не заметили Вас раньше!
– Фh4! Шах. Допускаю существование сил и энергий, которые человек не может осознать или объяснить. Лет мне уже не мало, зачем вербовать такую единицу?
– g3. Это не вербовка, я всего лишь предлагаю взглянуть на мир иначе, обрести себя настоящего! Вы же делали что-то необъяснимое, творили чудеса?
– Фхg3! Ещё шах. Творил, даже превратил это в некую рутину. А если я уйду в этот дивный новый мир, кто будет отвечать за чудеса в этом? Я нужен здесь. А с проблемами в Зазеркалье Вы и сами справляетесь, видно же, что передо мной совсем не простой человек.
– hxg3! Ем королеву! Вы интересный человек, мне хотелось бы продолжить наш диалог, но увы, придётся стереть Вам память.
– Схg3! Шах и мат. Признавайтесь, в должностных инструкциях не учтено стирание памяти, Вы просто хотите стереть из памяти мою шахматную победу!
Старик с улыбкой взмахнул палочкой и произнес:
– Забвение!
Вспышка света, Геннадич на мгновение потерял ориентацию и вместе с этим возникло неприятное чувство, будто он только что стал жертвой обмана, а хуже того, не мог вспомнить, как попал сюда, да ещё старик, завернутый в пищевую фольгу, откровенно так таращится. Но тут хранилище памяти всех мужиков подгрузило на место недостающий фрагмент воспоминаний и неприятное чувство сразу ушло.
– Эх Вы, стирать историю, весьма мерзко! Можно убедить в собственном героизме современников, но мироздание не обмануть! Проигрывать полезно, а ещё полезнее принимать поражения и анализировать их, Вам ли не знать! Давайте, увидимся ещё, я из Вас человека сделаю, табурет научу мастерить с помощью молотка, а не волшебной палочки, а то Вы в своих высоких материях совсем потеряетесь. «До встречи», —сказал Геннадич, пожимая руку оторопевшему волшебнику.
До прибытия поезда оставалось пятнадцать минут, поэтому можно было позволить себе неспешную прогулку вдоль вокзала. Солнце уже размялось и нападало на всех, кто смел высунуться из тени. Мороженщики, словно оазисы в пустыне, собирали вокруг себя нуждающихся в прохладе. Женский голос из громкоговорителя произнес пару абсолютно непонятных предложений. Даже в лингвистических базах супермужика этот язык отсутствовал, а это повод задуматься. Раз мужчин ни разу не допустили до данной работы, может за всем стоят древние амазонки, плетут себе спокойно заговор и переговариваются, ещё и подстраиваются под события на станции, чтобы народ вместо того, чтобы разобраться, думал, что так прибытие поезда объявляют. Пассажирский состав, ведомый чумазым тепловозом, уже появился на горизонте. «Если Лёха работал над созданием интеллекта у этого робота, то он точно бы вложил в него часть своей личности, взглядов и предпочтений, значит и безумную любовь к числу четыре. Если курьер едет в вагоне с другим номером, тогда делал его не Лёха!» – рассуждал Геннадич. Локомотив издал мерзкий гудок и начал торможение.
Глава 2.
Утро, привокзальная площадь, Олесь марширует вдоль своего отряда, состоящего из потрепанного пса, неказистого волка и отутюженного от щиколоток до шеи Вениамина. Самопровозглашенный лидер остановился, посмотрел на часы, кашлянул в рукав рубашки и заговорил:
– Господа, до прибытия поезда с ценными документами остаётся каких-то пятнадцать минут, а Адвоката2 и Космоса ещё нет. Хорошо, что мы ещё не составляли план, они бы там точно фигурировали и своим опозданием сорвали бы всё представление. Ладно, отталкиваемся от того, что имеем. Я займу пост в вестибюле вокзала, Сперминт, остаёшься здесь, цель должна будет пересесть в автобус.
Вениамин расположился на лавочке рядом с остановкой общественного транспорта. Пес и волк проводили взглядом своего руководителя, затем синхронно встали и передислоцировались на траву в тень кустарников. Но только Адвокат2 и Космос впали в постовую дрёму, к ним подбежал полноватый мужчина, размахивая каким-то пакетом.
– Ты погляди – пёс и волк, жаль, кроме эчпочмаков у меня ничего нет с собой, травить животинку не хочется, – обратился мужчина к своему товарищу, и вновь его вниманием завладели животные:
– Какие важные! Сидеть!
Пес сел, волк продолжал лежать.
– Вот это да, взгляд совсем тупой, а команды знает! – Удивлялся мужчина с пирогами.
– Такое описание каждому пятому болельщику футбола подойдёт, не волнуй животных, пойдём! – Строго сказал товарищ полноватого, и они зашагали в сторону ларька, где продавали квас.
Шум приближающегося поезда разбил последние надежды волка и пса на дневную дрёму.
Олесь стоял в центре зала, рядом была тележка с чемоданами. Его план заключался в том, что он прикинется носильщиком, возьмёт чемодан или портфель у курьера, а затем ловко поменяет на какой-нибудь похожий из тех, что заранее купил. Послышался противный гудок поезда.
– Мерзкие сигналы тоже надо куда-то ставить, не пропадать же им! И хорошо, что на поезда решили устанавливать, а не на велосипеды или самокаты, – здраво рассуждал мистер ЧБ.
––
Четвёртый вагон остановился совсем рядом. Проводник – молодой лохматый парнишка – открыл дверь и первым спрыгнул на перрон. Следом за ним шёл невысокий силуэт в черных шортах и такого же цвета футболке, кожа была такая тёмная, что персонаж сливался с темнотой, царившей в вагоне. Увидев, как чёрный пассажир с чемоданом выбрался из вагона, Геннадич, не скрывая восхищения, обратился к нему:
– Ты и есть механизма, венец творений Лёхи, очень складно движешься, да и на человека чем-то похож.
– Ты сход-развал глаз давно не делал? Старых друзей не узнаешь, какая я тебе механизма? – ругался чернокожий.
Только вблизи, внимательно приглядевшись, можно было распознать в сердитом пассажире мэра Набережных Челнов, потемневшего на пару сотен тонов. Он возвращался из отпуска, государство выделило ему путёвку в село Бухалово Ярославской области, в котором, несмотря на название, единственным доступным видом досуга было посещение солярия.
Пока старые приятели примирительно улыбались, в вагоне показался настоящий робот-курьер. Это был золотой двухметровый холодильник на гусеницах, с экраном, вместо лица и одной пневматической рукой, сжимающей небольшой черный кейс. Чудо инженерии, проанализировав все возможности спуска из вагона, не нашло ничего лучше, чем просто упасть вперёд и включить сигнал о помощи. Геннадич подошёл к потерпевшему крушение роботу, одним движением поставил его на гусеницы.
– Простите, эту сумку он вроде бы транспортировал. – сказал парнишка-носильщик, подвешивая кейс на пневматическую руку.
Поблагодарив мальчика, Геннадич взял чудо иностранной техники под руку и неспешно зашагал по перрону, вдоль вокзала, при этом то ли размышляя вслух, то ли обращаясь к своему спутнику:
