Глен Кук
Темная война
– Привет, щена. Можно войти?
– Конечно. – Марика отошла в сторону, пропуская Грауэл.
Места в келье было не слишком много. Она снова села на стул за письменным столом. Грауэл, оглядевшись, в конце концов устроилась на койке Марики.
– Никак не могу привыкнуть к мебели, – сказала Грауэл. – Всегда первым делом ищу шкуры на полу.
– Я тоже. – Марика вдруг поняла, что, как бы ей ни хотелось за эти недели увидеть Грауэл или Барлог, говорить им на самом деле особо не о чем. – К тебе хорошо относятся?
Грауэл пожала плечами:
– Не хуже, чем я ожидала.
– А Барлог? С ней все хорошо?
– Да. Вижу, тебе принесли Летопись. Будешь ее продолжать?
– Да.
С полминуты казалось, что обеим нечего больше сказать.
– Я слышала, у тебя неприятности, – наконец заметила Грауэл. – Мы стараемся узнавать о тебе по тем слухам, которые ходят вокруг.
– Да. Я глупо поступила. А мне даже не удалось убедить их рассказать, живы ли вы.
– Живы и здоровы. И возносим славу Всеединому за чудесно дарованный нам снег. Ты в самом деле пыталась убить наставницу? С помощью колдовства?
– Можно и так сказать. Хотя на самом деле не убить, просто сделать больно в ответ. Она сама напросилась, Грауэл. – Внезапно ее прорвало, и она выплеснула все накипевшее, хотя подозревала, что старшая прислала Грауэл, чтобы та ее обругала. – Мне здесь не нравится, Грауэл. – От расстройства она сменила тон, заговорив слишком уж доверчиво, что среди Дегнанов случалось редко, обычно только между однопометниками. – Они нехорошие, злые. Можешь сделать так, чтобы они оставили меня в покое?
Грауэл обняла ее, неловко пытаясь утешить, и с Марики слетела фальшивая маска взрослой, которую она носила с тех пор, как случился конфликт с Горри.
– Я в самом деле не понимаю, Грауэл.
– Попробуй еще раз, Марика, – ответила Грауэл, и голос ее прозвучал неестественно тихо для взрослой меты. – И наберись терпения. Ты единственная причина, по которой жив хоть кто-то из Дегнанов – пусть даже только мы.
Марика вполне ее поняла, хотя Грауэл и не говорила прямо. Грауэл и Барлог оказались в Акарде лишь из милости. И только от нее зависело, как к ним станут относиться.
Она была слишком юна, чтобы взвалить на себя такую ответственность.
Ей никак не удавалось сменить тон с семейно-интимного на более формальный, хотя она чувствовала, что Грауэл от него несколько не по себе.
– Кто такие эти силты, Грауэл? Расскажи мне про них. Только не отмахивайся и не уклоняйся от ответа, как делали все дома. Расскажи мне все, что знаешь. Для меня это очень важно.
Грауэл смутилась еще больше. Она огляделась, будто опасаясь кого-то, кто мог таиться во мраке маленькой кельи.
– Расскажи, Грауэл. Пожалуйста! Зачем я им нужна?
Грауэл собралась с духом. Она была самой отважной охотницей в стае Дегнан, и Скилджан всегда хотела, чтобы та была рядом во время охоты на опасную дичь, вроде кагов. Она настолько взяла себя в лапы, что сумела тоже перейти на неформальный тон:
– Это ведьмы, Марика. Темные ведьмы, как в сказках. Они повелевают миром духов. Они сильны и намного безжалостнее граукенов. Они – властительницы мира. В Верхнем Понате нам везло – мы почти с ними не общались, не считая ежегодных визитов в крепость. Они говорят, будто мы слишком отсталые, чтобы постоянно за нами надзирать. Это всего лишь отдаленный форпост сестринства Рюгге, который позволяет им сохранять права на Понат. Как говорят торговцы, приходящие из низовий Хайнлин, они намного сильнее на юге, где владеют городами и правят ими посредством ужасающего колдовства. Обычные меты не осмеливаются даже признать их существование, хотя любой шаг и любое решение происходят под их бдительным надзором. Как будто они – воплощение Всеединого. Те, кто вызовет их недовольство, погибают ужасной смертью, убитые духами.
– Какими духами?
Грауэл косо на нее посмотрела:
– Уж это-то ты наверняка знаешь? Иначе как ты смогла поразить в сердце наставницу?
– Я просто разозлилась и пожелала, чтобы ее сердце перестало биться, – ответила Марика, слегка погрешив против истины, и тут же замолчала. Тогда она прекрасно понимала, что делает. Ей вспомнились все случаи, когда, как ей казалось, она видела призраков. Не те ли это самые духи, которыми повелевали силты? – Зачем я им понадобилась?
– Они говорят, что ты обладаешь тайным взглядом силты. Ты можешь проникнуть в мир духов и менять его по-своему.
– Даже если это правда, зачем им было меня забирать?
– Наверняка ты уже знаешь, что сестринства – не стаи, Марика. Ты видела в крепости хоть одного самца? Нет. Им приходится искать себе молодняк на стороне. В Понате все стойбища должны приводить щенков в возрасте пяти-шести лет к силтам, которые тщательно их изучают и отбирают тех, кто отмечен даром. Самок воспитывают как силт. Самцов уничтожают. У самцов дар встречается значительно реже, чем у самок. Хотя поговаривают, что, если их когда-нибудь полностью истребят, самки с даром тоже перестанут рождаться. – Грауэл быстро огляделась и едва слышно прошептала: – Скорее бы!
– Верлены?
– Да. Именно так. Они внезапно появляются в глуши. Мало кто из стай Поната следует заведенным правилам, а из кочевников – вообще никто. Акард недостаточно силен, чтобы диктовать свою волю всему Понату. В Жотаке силт вообще нет. Хотя в Понате находили обладающих даром, пусть и немногих.
– Мама что-то подозревала, – задумчиво проговорила Марика. – Вот почему никого из моего помета не водили к силтам.
– Возможно. Были и другие щены вроде тебя, способные стать силтами, но не стали ими. Говорят, что, если даром не начать пользоваться в раннем возрасте, он не сформируется и вскоре угаснет. Не будь эта зима столь суровой и не случись того, что случилось, через несколько лет ты бы воспринимала свои видения как игру щенячьего воображения.
Марике показалось, будто Грауэл точно знает, о чем говорит.
– Я и сейчас не уверена, что это не игра воображения, – пробормотала Марика скорее себе под нос, чем обращаясь к Грауэл.
– Именно так. Говорят, что в городах все по-другому. По словам торговцев, в местных обителях щенков тщательно обследуют и отбирают тех, у кого есть дар, вскоре после рождения. Большинство сестер, включая здешних, никогда не знали иной жизни, кроме жизни силты. Обычаи силт вызывают у них не больше вопросов, чем у тебя вызывали обычаи стаи Дегнан. Но наши обычаи – не единственные, сотворенные Всеединым. Торговцы приносят рассказы и о других, и некоторые столь чужды, что не поддаются пониманию.
Марика на полминуты задумалась:
– Все равно не понимаю, Грауэл.
Грауэл оскалилась в натянутой усмешке:
– У тебя всегда находилось больше вопросов, чем возможных ответов на них, Марика. Я рассказала все, что знаю. Остальное тебе придется узнать самой. Но помни, что эти ведьмы очень опасны и ничего не прощают. Эти, изгнанные на край света, еще не столь суровы, как их сестры в больших городах. Будь очень осторожна и наберись терпения.
– Постараюсь, Грауэл, – еле слышно проговорила Марика. – Постараюсь.
Глава девятая
I
Марика не покидала свою келью три дня, сидя под неофициальным арестом. Потом к ней пришла одна из немногих послушниц-силт Акарда, сообщив, что ее зовет к себе Горри.
Марика отложила флейту, на которой беспрерывно играла, пугая соседок, и закрыла второй том Летописи, которая уже казалась ей далекой, будто история другой стаи.
Посланница, чьего имени Марика не помнила, да ее оно особо и не интересовало, косо посмотрела на флейту. Примерно так сама Марика могла посмотреть на ядовитую ящерицу, возникшую на склоне холма, пока она бездельничала, разглядывая картины в облаках.
– В чем дело? – спросила Марика.
Решает сила. Остальной молодняк относился к ней с опаской еще до происшествия с Горри. Она была дикаркой, к тому же слегка чокнутой и отличалась непокорным характером, несмотря на небольшой рост и юный возраст.
– Ни в чем. Просто никогда не видела, чтобы самка на чем-нибудь играла.
– В мире куда больше чудес, чем мы знаем, – процитировала Марика чудаковатую преподавательницу естествознания, которая становилась мишенью для злых шуток половины молодых силт. – Она очень сердится?
– Мне вообще не положено с тобой разговаривать. Как и всем нам, пока ты не научишься вести себя как следует.
– Наконец-то Всеединое услышало мои молитвы!
Она возвела глаза к небу, послав ему благодарность от стаи Дегнан, а про себя подумала: почему она столь полна решимости вывести из себя всех, кто ее окружал? Она всегда была тихой щеной, и неприятности случались скорее из-за ее склонности мечтать, чем из-за несдержанного языка.
– Если и дальше будешь говорить такое, тебе никогда не обзавестись друзьями.
– Все мои друзья – призраки.
Марика гордилась, что сумела вложить двойной смысл во фразу на разговорном языке силт, который начала учить совсем недавно.
Послушница ничего больше не сказала, ни на общем наречии, ни на каком-либо силтском диалекте. Проводив Марику до дверей Горри, она ушла, намереваясь поведать всем о дурных манерах дикарки.
Марика постучала. Слабый голос предложил ей войти, и она оказалась в мире, о существовании которого не подозревала.
Даже старшая не жила в такой роскоши.
В единственной комнате было больше удобств и богатства, чем Марика видела за всю свою жизнь в стойбище Дегнанов.
Выздоравливающая Горри лежала на постели из меха отека, подбитого редким потхастовым пухом. Вдоль стен тянулись ряды свечей, дополнявших свет от очага старой силты. За огнем и свечами следила щена не из числа силт, того же возраста, что и Марика.
Марика увидела множество богатой одежды, вроде той, что привозили на север в повозках торговцы, в обмен на меха и зеленые драгоценные камни, которые находили в стекавших из Жотака ручьях. В изобилии имелся металл, и вовсе не в виде инструментов или оружия. У Марики закружилась голова. Воистину грех – тратить впустую такое богатство, выставляя его напоказ!
– Подойди сюда, щена. – Свечница помогла Горри приподняться на постели. Старая силта показала на стоявший неподалеку деревянный табурет. – Сядь.
Марика подошла и села, стараясь вести себя как можно почтительнее. Когда в душе взыграла злость, она напомнила себе, что от ее поведения зависит судьба Грауэл и Барлог.
– Щена, я обдумала все наши попытки тебя обучать и считаю, что мы выбрали неверный подход. Главным образом это моя ошибка. Я отказалась признавать, что ты выросла вне Сообщества. И я не учла, что у тебя есть множество привычек, которые следует оставить в прошлом. Пока ты этого не сделаешь и не обретешь надлежащий образ мыслей, вряд ли стоит ожидать, что ты поведешь себя так, как подобает силте, оказавшись в незнакомой обстановке. В каковой, как я теперь признаю, ты и находишься. Поэтому мы пойдем другим путем. Но предупреждаю: ожидается, что ты будешь подчиняться правилам сестринства, как только они станут для тебя ясны. И ни малейшего нарушения я не прощу. Понятно?
Марика почувствовала, как в силте вскипает едва сдерживаемая ярость и ненависть. С ней наверняка уже поговорила старшая.
– Нет, госпожа Горри.
Силту затрясло. Свечница с немой мольбой посмотрела на Марику, заламывая лапы. На мгновение Марика испугалась за здоровье старухи, но тут Горри спросила:
– Что именно тебе непонятно, щена? Начни с самого простого вопроса.
– Зачем вы со мной все это делаете? Я вовсе не просила…
– Твоя мать и самки твоей стаи спрашивали, хочешь ли ты стать охотницей?
– Нет, госпожа, – призналась Марика. – Но…
– Но ты самка, и ты здорова. В Верхнем Понате здоровая самка естественным образом становится охотницей. Теперь, однако, выясняется, что у тебя есть дар силты. Так что естественным образом ты станешь силтой.
Марика не могла ничего на это возразить. Она не была согласна с Горри, но ей не хватало ума, чтобы опровергнуть довод.
– У тебя нет выбора, щена. Не в обычаях сестринства отпускать необученные таланты на свободу во владениях Сообщества.
Хотя силта и не говорила прямо, Марика без труда поняла – она могла либо стать силтой, либо умереть.
– Ты та, кто ты есть, Марика. И должна быть той, кто ты есть. Таков закон.
Марика с трудом сдержалась.
– Понимаю, госпожа Горри.
– Хорошо. И ты продолжишь учебу, соблюдая надлежащую самодисциплину?
– Да, госпожа Горри. – Свое мнение Марика решила оставить при себе.
– Хорошо. Твое обучение возобновится с завтрашнего дня. Я сообщу другим наставницам. С этой минуты ты будешь уделять больше времени изучению обычаев Сообщества, пока не достигнешь уровня знаний, подобающих кандидатке твоего возраста.
– Да, госпожа Горри.
– Можешь идти.
– Да, госпожа Горри.
Прежде чем уйти, Марика помедлила, в последний раз оглядевшись. Особенно ее заинтриговали книги на полках вдоль стены возле очага. Из всего здешнего богатства они впечатлили ее больше всего.
Спать ей теперь приходилось меньше – что, возможно, и к лучшему. Слишком много было дел и учебы. И заодно – меньше неприятных сновидений.
Марика не сомневалась, что ее преследует призрак Кублина, наказывая за то, что не оплакала погибших Дегнанов. Она хотела обсудить сновидения с силтами, но в конце концов решила, что не стоит. Как обычно, все, что было между ней и Кублином – пусть даже покойным, – оставалось между ней и Кублином.
II
Сновидения продолжались – отрывочные и случайные, ничем не связанные с какими-либо явлениями или природными циклами, которые могла бы опознать Брайдик. Они врывались без стука, будто по чьему-то чужому желанию, что лишь убеждало Марику: именно она является средоточием гнева мертвых ее стаи. Сны приходили к ней все чаще, хотя спала она теперь меньше, чем когда-либо. Слишком многому приходилось учиться, слишком многим заниматься, чтобы тратить впустую время на сон.
– Думаю, твои сны никак не связаны с вашими мертвыми, – сказала ей Брайдик. – Разве что – у тебя в голове. Ты просто пытаешься дать им разумное объяснение. Полагаю, это твой дар пробивает себе путь, преодолевая давление возраста. Ты слишком долго жила без должного наставления и обучения. С щенками, которые достигают твоих лет, не получив обучения, случается много странного. И это если говорить об обычном даре.
– Обычном даре?
Марика подозревала, что Брайдик тоже краешком коснулась тень, что преследовала ее с тех пор, как изменилось поведение мет Акарда.
Все как-то странно к ней относились. Горстка живших в крепости щен не только, как и следовало ожидать, презирала ее за дикарское происхождение, но и попросту боялась. Стоило ей припереть кого-то к стене, пытаясь получить ответы, как та отводила взгляд и в глазах вспыхивал страх.
Лишь Брайдик, похоже, ничего не боялась.
Марика теперь проводила немало времени в центре связи. Брайдик помогала ей изучать язык, спасая от одиночества. Грауэл и Барлог она видела редко, и то украдкой, обмениваясь лишь несколькими поспешными словами.
– Горри много чего есть сказать моей кровной сестре, Марика. И хорошего в том мало. Кое-что достигает моих скромных ушей. – Пальцы Брайдик нервно заплясали по клавишам, вызывая данные, которые она просматривала всего несколько минут назад. Плечи ее выпрямились, и она повернулась. – Тебя ждет славное будущее, щена. Если ты до него доживешь.
– Что?
– Горри разбирается в щенах и дарах. Когда-то она занимала важное положение среди наставниц в Макше. Она называет тебя величайшей потенциальной носительницей дара из всех, кого до сих пор обнаружил Акард. Возможно, самого выдающегося дара из всех, что открыло сестринство Рюгге в нынешнем поколении.
– С чего бы? – фыркнула Марика. – Я вовсе не чувствую себя выдающейся.
– Откуда тебе знать? В твоем возрасте тебе не с кем себя сравнивать, кроме как с самой собой. Несмотря на все ее недостатки, Горри не склонна к пустым фантазиям. Будь я в твоей шкуре, крайне берегла бы свой хвост. В переносном и даже в буквальном смысле. Дар, подобный твоему, столь яркий, что сияет даже в глазах слепых, может стать большим проклятием, чем дар Всеединого.
– Проклятие? Опасность? О чем ты?
– Решает сила, щена. Я тебя предупреждаю. Если кому угрожает чей-то дар, он не остановится перед тем, чтобы его раздавить, – хотя и будет действовать незаметно.
Брайдик снова постучала по клавишам. Марика ждала, размышляя, что имела в виду связистка, и слегка удивляясь, что уже не чувствует себя столь неуютно в центре связи. Возможно, это было еще одно проявление ее дара, столь впечатлившее Брайдик. Связистка говорила, будто она инстинктивно подавляет электромагнитное воздействие, которое не могут побороть другие.
– Вовсе не случайно, что большинство важных постов в большинстве сестринств занимают очень старые меты, – сказала Брайдик, вырвав Марику из задумчивости. – В щенячьем возрасте эти силты были лишь чуть умнее и чуть сильнее других и не привлекали особого внимания. Но по мере того, как становились старше и опытнее, они все чаще оглядывались в поисках тех, кто мог бы их обогнать, и ставили силки на пути более быстрых бегуний. – («Как наверняка поступила бы Похсит, будь у нее такая возможность», – подумала Марика.) – А на старших они не особо давили.
– Породу все равно не улучшишь, – ответила Марика, которой показалось, что данное наблюдение вполне достойно взрослой меты.
– Речь не идет об улучшении породы, щена. Силты до сих пор существуют благодаря редкому, но устойчивому рецессивному гену, распространяющемуся в более широкой популяции.
Марика уставилась на нее, не понимая ни слова.
– Когда община принимает силту в свои ряды как полноправную сестру, ее подвергают ритуалу, в процессе которого она лишается возможности иметь щенков.
Марика ошеломленно взглянула на Брайдик. Это противоречило всем принципам выживания.
В стаях Верхнего Поната право на размножение жестко контролировалось главными самками, такими как Скилджан, и зачастую принадлежало только им. Свободно совокупляясь, меты заполонили бы всю окружающую местность всего за несколько лет.
В праве на размножение могли отказать, но лишить самой такой возможности – никогда. После какой-нибудь страшной катастрофы стае быстро потребовались бы новые щенки.
– Истинная сестра-силта не должна отвлекаться на плотские желания или иметь какие-либо обязательства вне пределов общины. Когда у самки течка, она теряет разум. Самка с новорожденными щенками ограничена в передвижении и не способна поставить интересы Сообщества выше своего потомства. Так запрограммировала ее природа. – Брайдик внезапно сменила тему, почувствовав себя неуютно: – У тебя есть одно преимущество, Марика. Серьезная гарантия безопасности. Ты в Акарде, который называют Цитаделью Умершего Тщеславия. Никто тебя здесь не зарежет, опасаясь за собственную жизнь. Силты Акарда лишены всяческой надежды. Их сбросили с верхушки иерархии, но сочли достаточно опасными, чтобы отправить в пожизненное изгнание. Враги, которых ты здесь наживаешь, ненавидят тебя, потому что боятся твоей силы, а также по другим, не столь эгоистичным причинам. Горри пугает то, что ты можешь означать для будущего Сообщества. Она уже давно заявляла, будто видит проблески далекого завтра. А с тех пор, как появилась ты, ее пророчества стали еще более истеричными и мрачными.
Марика подперла морду лапой, изображая сосредоточенное внимание, – лишь бы Брайдик не замолкала. Непрекращающаяся болтовня связистки нисколько не раздражала, поскольку Брайдик с радостью снабжала ее информацией, которой силты делились весьма неохотно, если делились вообще.
– Самая большая опасность тебя ждет, когда тобой заинтересуются на юге. А я боюсь, это обязательно произойдет, если хотя бы половина того, во что верит Горри, – правда. Если ты и дальше будешь все так же упорствовать, тобой точно заинтересуются. – Брайдик поиграла с видеоэкраном, чем-то встревоженная. – Если тебе не мешать лет шесть или семь и если ты будешь учиться столь же быстро, как сейчас, сил всего Сообщества не хватит, чтобы тебя здесь удержать. – Связистка отвернулась, пробормотав: – Решает сила.
Марика уже привыкла к подобной болтовне. Брайдик не раз высказывала подобные намеки, когда им доводилось остаться наедине. На этот раз мета говорила более прямо, но в ее словах было не больше смысла, чем в день, когда Марика заглянула к ней в первый раз.
Марика проглатывала книгу за книгой, узнавая кое-что о своем даре, но ей почти ничего не удавалось выяснить о реальном устройстве сестринства Рюгге. Она не могла удержаться от желания перевести все услышанное и увиденное в знакомые ей понятия стаи Дегнан и часто попадала впросак.
Силты произносили слово «Сообщество» с почтением, с каким Дегнаны относились лишь к Всеединому. Но каждая сестра, казалось, жила своей жизнью, столь запутанной, что по сравнению с ней жизнь приграничных «дикарей» казалась идеалом. Меты Верхнего Поната никогда не подвергали свои стаи опасности, устраивая борьбу за власть. Но Марика подозревала, что видит все в несколько темных тонах. Брайдик весьма подробно описывала эту сторону жизни силт, будто испытывая к ней некое болезненное пристрастие.
Тогда Марике не пришло в голову задуматься, что тому причиной.
Встав, она принялась расхаживать по центру связи. Слова Брайдик внушали ей беспокойство и тревогу.
– Старайся их как-то отвлечь, – говорила Брайдик. – Тебе в буквальном смысле приходится бороться за жизнь. Будь крайне осторожна. – Она снова сменила тему: – Хотя невооруженным взглядом и не видно, снег уже начал таять. Как можно заметить на мониторах.
Марика подошла к видеоэкрану, за которым сидела Брайдик. С неодушевленными предметами ей было куда проще, чем с метами. У нее обнаружился талант управляться с клавиатурой, хотя она не понимала и трети из объяснений Брайдик, как та работает. Для Марики электроника казалась большим колдовством, чем ее дар, который был естественным и признанным фактом, наподобие зрения. Ей не приходило в голову сомневаться в собственном зрении или пытаться его изучать. Но машина, выполнявшая работу мозга… Чистая магия.
По экрану скользили замысловатые колонки чисел.
– На севере теплее, чем здесь, Брайдик?
Марике вовсе не казалось, будто хватка зимы хоть сколько-нибудь ослабевает.
– Нет. Просто везде теплее. – Связистка ввела небольшую поправку, регулировавшую работу некоего устройства, которое она называла выходным затвором. – Меня беспокоит, что этой зимой было слишком много снега. Внезапное потепление может привести к таянию, с которым система не справится.
– А если открыть затворы полностью? Прямо сейчас?
– Тогда опустеют резервуары. Этого я сделать не могу. Нужно поддерживать определенный уровень, чтобы потока хватало для вращения генераторов. Иначе мы останемся без энергии, а без нее я не могу делать свою работу.
Марика собралась снова задать вопрос, но тут ее коснулось незримое «щупальце», и она подпрыгнула, словно внезапно напуганный щенок. Брайдик оскалилась и зарычала, инстинктивно отзываясь на грозящую щенку опасность.
– Что случилось, Марика? – Похоже, она и сама удивилась собственному рыку.
– Кто-то идет. Силта. Мне нужно уходить.
Ей не полагалось торчать в центре связи, подвергаясь воздействию его ауры. Впрочем, ей многого не полагалось, к примеру тайком навещать Грауэл и Барлог. Силты не могли постоянно не спускать с нее глаз. В итоге она просто стала меньше спать. А охотницы из крепости, казалось, вообще ею не интересовались и не собирались докладывать о ее ненадлежащем поведении.
Она подозревала, что это заслуга Грауэл и Барлог, хотя те постоянно предостерегали ее во время коротких встреч. Порой она ловила намеки на то, что ее соплеменницы заработали себе среди лишенных дара обитательниц Акарда репутацию весьма свирепых мет.
Марика выскользнула из центра связи по коридору, ведшему на крышу и к металлическому дереву. Здесь, наверху, его аура все еще сбивала с толку, но не настолько, чтобы юной ученице силт не удалось пробраться в свете лун к северной стене. Поднявшись на нее, она уставилась на суровую снежную равнину.
Ей вовсе не казалось, будто зима ослабила хватку.
Краем глаза она заметила движение, но не стала оборачиваться, зная, что никого не увидит, если только не вложит в свой дар всю силу, подобно удару молота.
Не стала она и смотреть на огромное холодное небо, хотя чувствовала, как оно безмолвно взывает к ней, стучась в душу.
Когда-нибудь, подумала она. Когда-нибудь. Если Брайдик права, когда-нибудь она там окажется.
III
Луны, будто играя, гнались друг за другом в ночи, и их редкое сочетание выглядело невероятным, – казалось, они вот-вот столкнутся друг с другом.
По словам наставниц Марики, иногда малые луны в самом деле сталкивались с Кусакой или Гончей. Однако последний раз столь впечатляющее событие случилось два столетия назад, а предшествующее ему – на тысячу лет раньше. Хотя ночное небо вовсе не выглядело пустым, небесные тела налетали друг на друга редко.
– Опять замечталась, Марика? – послышалось возле уха. Вздрогнув, она поняла, что остановилась и ее нагнала Барлог, шедшая с замыкающими в нескольких сотнях ярдов позади. В голосе охотницы чувствовалась мягкая усмешка. – Собираешься переделать мет из крепости по своему образу и подобию, а не наоборот?
Марика не ответила. Выдернув тупой конец копья из размокшей земли, она зашагала дальше по склону пологого холма. Она поняла, что Барлог в очередной раз съехидничала по поводу упрямого сопротивления некоей щены, не желавшей вливаться в жизнь силты, – сопротивления молчаливого, почти ничем себя не проявляющего и вместе с тем неизменного. Она жадно поглощала новые знания, но внешне оставалась все той же дикаркой, повергая в отчаяние силт.
Подсознательно, а может, инстинктивно она делала все возможное, чтобы избежать внимания большинства сестер. С другой стороны, гордость не позволяла силтам Акарда доложить, что среди них – дикарка, с которой они не способны справиться.
Марика расположилась ближе к концу отряда, шагая след в след за идущей впереди нее сестрой. Всего в отряде было двенадцать силт и двенадцать охотниц. Они ушли далеко к северу от Акарда, и луны здесь поразительно низко висели над головами. Некоторые охотницы несли с собой трофеи в виде отрезанных ушей, но охота была не столь удачной, как ожидалось. Кочевники тщательно избегали встречи. Сестры-дальночующие говорили, что у других отрядов охота не лучше. Казалось, будто кочевники всегда знали, где их преследователи. Те немногие, кто стал добычей, были в основном самцами, которые отстали от стай, слишком ослабев.
Случилось нечто весьма пугающее. Орда кочевников не распалась после гибели верлена на грызущиеся между собой стаи, и это крайне беспокоило старших силт Акарда. Но почему – они не объясняли. По крайней мере, Марике.
Пока она не принимала участия в охоте – лишь брела вместе со стаей, учась всему необходимому. И любовалась бескрайними незнакомыми видами, горами, каньонами, водопадами и деревьями, какие она не могла даже себе представить, будучи запертой в родном стойбище. Она наслаждалась ночным миром, с его диковинными существами, опасностями и запахами.
Охотничьи отряды вышли из Акарда вскоре после последней, уже слабеющей зимней бури, пока на севере все еще лежал снег. Им поручили безжалостно преследовать отступающих кочевников, вытесняя их в Жотак и дальше. Марика не понимала целей старшей, зато у нее не возникало вопроса: «Почему ее отправили вместе с ними?»
В Акарде она стала возмутительницей спокойствия. Старые силты не могли с ней справиться. Им хотелось хотя бы на время от нее избавиться, чтобы вновь обрести покой. И возможно, решить, что делать с бунтаркой.
Она не позволяла себе над этим задумываться – слишком мрачно выглядели перспективы. И она вовсе не была уверена в своей безопасности, что бы ни говорила Брайдик. Старшая, хлес и Горри неоднократно намекали, что она полностью зависит от их милости. И она чувствовала ответственность перед Грауэл и Барлог. Но как она ни старалась выглядеть более покладистой, хотя бы внешне, неизбежно кто-то затрагивал некую упрямую мятежную струну ее души.
Отряд остановился.
– Мы на месте, – доложила охотница, вернувшаяся из посланной вперед группы. – Вон за теми скалами. – Она показала на закрывающие звезды очертания впереди.
Марика прислушалась, опершись на копье и радуясь возможности перевести дух. Они взбирались вверх по склону с захода солнца, а до этого еще три ночи. Теперь же до запланированного конца пути их отделяло всего несколько ярдов. Им предстояло повернуть назад, начав долгий путь под уклон в Акард.
– С обрыва видны костры, – сказала разведчица.
Марика насторожилась. Кочевники? Так близко? И они настолько уверены в себе, что разводят ночью огонь?
Стая гневно заворчала. Вскоре Марика уже стояла на краю громадного утеса, глядя на мерцающее, подобно скоплению звезд, пламя костров во многих милях впереди.
– За Разломом они чувствуют себя в безопасности, – пробормотала Райсин, возглавлявшая отряд силта. – Они думают, мы не двинемся дальше. Будь они прокляты! Дальночующая! Где дальночующая? Мне нужны указания из Акарда. Я должна связаться с другими отрядами и сообщить, что мы нашли дикарей.
Даже во тьме увиденное поразило Марику. Пока ее спутники отдавали распоряжения или разбивали лагерь, она стояла и глядела на блестевшие в свете лун туманы, ручьи, озера, островки нерастаявшего снега. И на созвездие костров.
Каждый раз, когда ее взгляд падал на далекий лагерь, она ощущала странный прилив чувств, которые, как ей казалось, полностью притупились. Но ненависть и гнев никуда не девались, пусть и погребенные в глубине души. Ей хотелось отомстить за то, что сделали с Дегнанами.
Когда первые рассветные лучи солнца затмили слабые восточные звезды, Марика спустилась в лагерь, где обнаружила Райсин, которая о чем-то сердито перешептывалась с двумя дальночующими. Ей отказали в разрешении продолжить преследование за Разломом.
В Акарде близилось время обрядов, и даже сейчас не так-то просто было успеть вернуться, чтобы принять в них участие. Если двинуться дальше на север, от обрядов придется отказаться.
Марику ритуальные обязательства нисколько не волновали.
– Госпожа? – вмешалась она. – Можно мне понаблюдать за лагерем кочевников?
Силта удивленно взглянула на нее:
– Ты? Добровольно? Я поражена. Интересно, какие у тебя могут быть низменные мотивы? Но – ладно. Хоть какая-то будет от тебя польза.
Райсин недолюбливала Марику. Хотя Марика выполняла свою долю работы и даже больше, Райсин постоянно обвиняла ее в лености – возможно, из-за склонности грезить наяву. С трудом сдерживая злость, Марика вернулась на край Разлома, нашла подходящий выступ и села.
Уже достаточно рассвело, чтобы погасли все звезды, кроме самых западных.
