Глен Кук
Темная война
Однако, прежде чем расстаться, Скилджан сказала:
– Подумай обо всем, что ты сегодня видела. Поразмышляй как следует. Меты часто ведут себя во многом подобно кропекам – несутся сломя голову к некоей цели, и ничто не в силах их с этого пути свернуть.
Несмотря на все размышления, Марика еще долго не понимала, какой урок ей преподали.
Глава пятая
I
Марика была на сторожевой вышке, когда наутро после ночной вылазки матери вернулись кочевники. Спуститься она уже не успела.
К ним приближались около двух сотен, со стороны стойбища Ласпов. Они остановились на расстоянии вне досягаемости стрел, завывая и потрясая оружием и амулетами. Среди них ходили Мудрые, благословляя на битву. Их охотницы несли шесты, увенчанные черепами метов и арфтов, а также хвостами кринов – громадных травоядных с Жотака, которых кочевники почитали как священных. Их ярость, хитрость и выносливость вошли в легенду. Отсюда и значимость их хвостов.
Вперед вышел рослый молодой самец. Оскалившись, он перешагнул через оставшиеся после прошлой ночи трупы и прорычал:
– Покиньте стойбище, и вам все простят! Будете сопротивляться – мы сожрем ваших щенков!
Весьма отважное заявление для самца, подумала Марика. Вероятно, это тот самый одиночка, которого Мудрые называли верленом. Какой другой самец осмелился бы на подобное?
Скилджан послала стрелу. Вряд ли она могла промахнуться, но стрела пролетела стороной. Ветер, решила Марика.
Но мать промахнулась еще дважды, чего никогда раньше не бывало. Как она ни старалась, выстрелы не достигали цели. Кочевники откровенно веселились. Безумный самец издевательски взвыл и, повернувшись спиной, не спеша пошел прочь.
Он получил свой ответ.
– Эй, бродяга! – крикнула Скилджан. – Ты осмелился навлечь на себя гнев Всеединого, поправ законы наших прародительниц. Если ты и впрямь считаешь себя избранным, встреться со мной в смертельном поединке!
Вокруг частокола раздался полный ужаса ропот. Неужели Скилджан тоже сошла с ума? Встретиться в смертельном поединке с самцом? Неслыханное дело. Небывалое и отвратительное. Вряд ли этих тварей следовало воспринимать всерьез.
Марика, однако, сразу же все поняла. Это была уловка, чтобы унизить верлена в глазах последователей. Если он откажется, его сочтут трусом. Его положение наверняка было весьма шатким – самцы не возглавляют стаи, а стаи не объединяются. Марика вспомнила охоту на кропеков. Не было ли и тут чего-то подобного – кочевники объединились, не видя иного выхода?
Угрозу со стороны верлена можно было разрушить несколькими хорошо подобранными словами или с помощью предложенного поединка, в исходе которого вряд ли стоило сомневаться. Ни один самец не мог противостоять охотнице, столь быстрой, яростной и опытной, как Скилджан.
Верлен повернулся, насмешливо оскалился, слегка поклонился и пошел дальше.
Уловка не удалась. Кочевники не услышали вызова Скилджан.
Подойдя к ним, верлен взял у одного копье и оперся на него, а затем лениво махнул лапой в сторону стойбища.
Две сотни кочевников взвыли и устремились в атаку.
На этот раз Дегнаны подготовились лучше. Волну атакующих встретили все лучницы. На орду обрушился град отравленных стрел. Десятки упали еще до того, как атака добралась до частокола. Скилджан поставила половину лучниц там, где нападавшие не могли до них добраться, не преодолев внешний частокол. Даже когда начался ближний бой, эти охотницы продолжали стрелять.
Старухи, еще способные натягивать луки, взобрались на крыши логов. Самки на частоколе расположились так, что в некоторых местах кочевникам пробраться было легче, чем в других, но в итоге они оказывались под обстрелом старух. Скилджан заранее приготовила все трофейные мечи, и теперь они несли смерть.
Кочевники захватили помост за внешним частоколом и с помощью принесенных лестниц пытались перебраться за внутренний. Многие свалились в пространство между оградами, пораженные стрелами.
Вооруженные самцы и старшие щенки присели в тени под внутренним помостом. Когда кочевники спрыгивали вниз, их атаковали со спины. Многие погибли, а выжившие обнаружили, что логова надежно заперты. Когда они набросились на самцов и щенков, их перестреляли лучницы с крыш.
То была чудовищная бойня. Марика с отчаянно бьющимся сердцем чувствовала, как растет надежда. Все могло снова получиться! Уже свыше половины налетчиков лежали мертвые. Остальные, вероятно, сбегут, сообразив, что их послали на убой.
Но надежда умерла.
Из леса со стороны пещеры Мачен появилась воющая орда кочевников, в несколько раз превосходившая численностью предыдущих «гостей». Они наступали с северной стороны, а все силы Дегнанов сосредоточились на восточной.
Марика закричала, зовя мать, и показала в ту сторону. Скилджан посмотрела, и выражение ее морды изменилось. Прежде чем она пришла в себя, какой-то кочевник едва до нее не добрался.
Новые налетчики устремились к частоколу, почти не пострадав от стрел. Они кишели у его подножия, будто личинки в разложившейся туше. Поднялись лестницы, и нападавшие вскарабкались наверх, захватив плацдарм. Они группами двинулись по помостам направо и налево, некоторые перебрасывали лестницы ко второму кругу. Другие прорубали ворота, пытаясь проникнуть в стойбище традиционным путем.
Десятки их погибали под дождем отравленных стрел, но это, похоже, нисколько их не волновало.
Их было так много…
Десятки добрались внутрь невредимыми и набросились на щенков и самцов. Еще больше десятков погибло. Любое оружие, даже самое грубое, было отравлено.
Старухи на крышах посылали стрелы так быстро, как только могли натягивать луки, но им не под силу было остановить нескончаемый поток. На мгновение Марика вспомнила кропеков, преодолевавших баррикаду в долине Плентцо. Здесь было то же самое. Неодолимое безумие.
То тут, то там кочевники пытались вскарабкаться по скользкому льду на логова, чтобы добраться до старых лучниц. Сперва им не везло.
Марика заскулила. Частокол остался почти без защитников. Все решали минуты… Ее переполнял ужас. Граукены. Каннибалы. Верлен обещал сожрать щенков. А она со своей вышки не могла ничего поделать. Только ждать.
Она увидела, как падает под грудой дикарей Геррьен, рыча до самого конца и вонзив клыки в горло врага. Мгновение спустя точно так же свалилась ее мать, и она горестно взвыла. Ей хотелось спрыгнуть вниз, сбежать в лес, но она не могла. Подножие вышки окружили кочевники.
Сбежать не мог никто.
Она видела, как с воем корчится Замберлин на копье дикаря. Она видела, как умирает Солфранк, сражавшийся топором столь же яростно, как и любая охотница. До него в объятия Всеединого отправились трое кочевников. Она видела, как старухи на крышах падают под ударами топоров и копий. У кочевников не было луков, хотя вряд ли это теперь имело значение.
Она увидела, как из-под помоста выбегает Кублин с кровавой раной в боку, пытаясь добраться до материнского логова. За ним гнались двое кочевников, истекая слюной.
В Марике вскипела черная, раскаленная ярость. Нечто овладело ею. Она видела преследователей Кублина будто в темном тумане, движущихся в замедленном темпе. Казалось, она видит их насквозь, как если бы они лишились шкур. И еще она заметила парящих в воздухе призраков, будто над сражением витали духи всех ее прародительниц. Усилием воли она обрушила смертельное проклятие на сердца преследователей Кублина.
Те споткнулись и взвыли, роняя оружие и хватаясь когтями за грудь.
Марика уставилась на них. Что? Неужели у нее получилось? Неужели она убила силой мысли?
Она попробовала снова, но на этот раз ничего не произошло. Вообще ничего. Скуля, она изо всех сил пыталась вернуть ту раскаленную черноту, чтобы спасти остатки своей стаи. Но ничего не вышло.
Кочевники крушили двери логов. Они вломились в логово Геррьен, и мгновение спустя площадь оглушили вопли малышей и старух. Из логова вышел кочевник с годовалым щенком в лапах и вышиб ему мозги о дверной косяк. За ним последовали другие, тоже таща перепуганных щенков. Изломанные маленькие тельца сваливали в кучу. Внутрь хлынули новые кочевники. Некоторые выносили добычу, некоторые тащили факелы. Они пытались поджечь другие логова, что оказалось нелегкой задачей.
Вскоре все сражение свелось к схватке с единственной группой охотниц, столпившихся у дверей логова Скилджан. На крыше оставались лишь две старухи, отважно посылавшие стрелы. Кочевники теряли интерес. Некоторые грабили уже взломанные логова или ссорились из-за еды. Другие свежевали тушки щенков из логова Геррьен. Кто-то разводил большой костер из захваченных дров. Победное празднество началось еще до того, как убили всех Дегнанов.
И Марика видела все это из своей ловушки на вершине сторожевой вышки.
К ней по лестнице забрался кочевник, но она воткнула нож ему в глаз. Он судорожно дернулся, ощутив действие яда, и рухнул вниз. Его сородичи на земле проклинали ее, швыряя камни и копья, но не причинили никакого вреда. Прутья корзины отражали их удары.
Она взглянула на верлена, который стоял в одиночестве, опираясь на копье и победно ухмыляясь. И на нее помимо воли вновь нахлынула тьма – столь быстро, что она едва успела придать ей форму. Она увидела его лишенным плоти, увидела призраков и, охваченная страхом, пожелала, чтобы его сердце разорвалось. Сквозь тьму она увидела, как он изогнулся от мучительной боли, – а потом что-то отразило ее удар, и тот вернулся обратно. Она попыталась уклониться, присев и скуля.
Что бы ни случилось, оно не причинило ей вреда, лишь еще больше напугало. Поднявшись и выглянув из корзины, она увидела, что верлен стоит на том же месте, судорожно вцепившись в копье. Она не убила его, но он пострадал, и весьма серьезно. Лишь сила воли удерживала его на ногах.
Набравшись храбрости, Марика попыталась снова призвать тьму.
Последние защитники логова Скилджан упали замертво. Кто-то схватил Кублина и швырнул в груду бесчисленных тел на окровавленной площади. Он с трудом пошевелился, пытаясь отползти. Марика беззвучно вскрикнула, изо всех сил желая, чтобы он не двигался, притворившись мертвым. Может, каннибалы не обратят на него внимания. Он замер.
Кочевники начали рубить топорами двери, не поддававшиеся грубой силе. Дверь логова Скилджан грохотала, будто огромный барабан. При каждом ударе Марика вздрагивала, гадая, как скоро какой-нибудь кочевник сообразит, что топором можно свалить вышку вместе с ней самой.
Дверь логова Скилджан поддалась. Марика услышала яростные проклятия Похсит и Зертан. Ее бабка выскочила наружу с неведомо откуда взявшейся живостью, нанося удары смазанными ядом когтями. Она убила троих, прежде чем упала сама.
Марика не видела, что стало с Похсит. Вышка угрожающе затрещала.
Вознеся молитву Всеединому, она схватилась за окровавленный нож. Пусть хотя бы еще один отправится с ней во тьму. Всего один.
II
Марика окинула взглядом родные места, которые ей предстояло покинуть. На севере – леса и холмы, переходящие в невысокие нагорья Жотака. Дальше – тайга, тундра и вечная мерзлота. Именно с той стороны пришли зима и граукены.
Внизу уже жарили щенков. От запаха горелой плоти метов Марику стошнило. Окружившие вышку кочевники осыпали ее ругательствами.
На востоке простирались заснеженные холмы, похожие на голые кости. За долиной Плентцо холмы становились выше, образуя идеальную территорию для отеков.
На юге местность постепенно понижалась к восточному рукаву Хайнлин, а затем вновь поднималась к лесистым холмам, едва заметным на фоне бледно-серых туч. Марика никогда не бывала дальше реки и знала о юге лишь по рассказам.
Запад почти не отличался от востока, не считая того, что на холмах редко росли деревья и не было высоких холмов вдали. Местность продолжала понижаться до самого слияния рек, где во многих днях пути отсюда стояла каменная крепость.
При мысли о крепости она вспомнила о посланницах, Грауэл и Барлог. Посланницах с помощью, которая прибудет слишком поздно.
Она ощутила нечто похожее на контакт.
На мгновение ей показалось, что это всего лишь дрожит вышка под сокрушительными ударами топоров.
Снова мысленное касание.
Да, это оно.
Развернувшись, она посмотрела на верлена. Тот уже несколько очухался и шел в сторону стойбища, опираясь на копье, будто на костыль. Казалось, он не обращал ни малейшего внимания на горы трупов и опрокинутые его последователями колья с насаженными на них головами. Погибли четыре пятых его метов. Неужели ему все равно?
Заметив его слабость, она ощутила легкую гордость. Ей все же удалось кое-чего добиться, как и всем Дегнанам. Ужас, который несли с собой кочевники, больше не будет грозить Верхнему Понату.
И все же – что за странное касание? Если это не он, тогда кто?
Она снова вспомнила о посланницах и об отклике, который получила от старой меты из крепости. Насколько близко были Грауэл и Барлог с немногочисленной помощью? Может, ей хватит ее странного дара, чтобы хотя бы предупредить их о кочевниках?
Марика открыла им навстречу свой разум – и не поверила собственным чувствам.
Они были близко. Совсем близко. В той стороне… Присмотревшись внимательнее, она сперва увидела лишь низкорослые конусообразные деревья, испещрявшие снежный ландшафт. Потом она поняла, что некоторые деревья отличаются от других, поскольку росли там, где никаких деревьев до этого не было. И они короткими рывками двигались в сторону стойбища.
Это были вовсе не деревья, а три меты, очень похожие на ту, что убила ее мать возле пещеры Мачен. И одеты они были так же. Подобного одеяния Марика никогда прежде не видела – свободного, просторного, развевающегося на ветру. Они приближались к стойбищу неумолимо, словно наступающая зима, – посредине самая высокая, по бокам две обычного роста.
В сотнях ярдов позади них Марика различила Грауэл и Барлог, присевших возле дерева. Две охотницы из логова Геррьен уже осознали масштаб случившейся катастрофы, и это настольно их потрясло, что они не могли идти дальше.
В опору вышки продолжал врезаться топор. Что-то они не торопятся, подумала Марика. Может, хотят преднамеренно ее помучить? Или топор пришел в полную негодность?
Три черные фигуры теперь отделяло от стойбища всего двести ярдов, и они больше не пытались скрываться. Какой-то кочевник заметил гостей и, рыча, показал в их сторону. Десятки других кочевников вскарабкались на помосты за частоколом. Самец, рубивший вышку, на мгновение прервался.
Три черные фигуры остановились. Та, что посредине, подняла лапы и направила указательные пальцы на ограду.
Марика ничего не увидела, но ее разум содрогнулся от удара, столь же мощного, как контратака верлена. Кочевники с воплями падали с частокола, хватаясь когтями за грудь точно так же, как и напавшие на Кублина.
Вопли смолкли, и над стойбищем повисла глубокая тишина. Кочевники уставились на внезапно погибших. Самец под вышкой выронил топор. Все стояли, раскрыв рты, но не издавали ни звука.
Затем поднялся возбужденный ропот, и на частокол полезли новые кочевники.
На этот раз все три темные меты подняли лапы, и все кочевники на ограде упали, вопя и цепляясь когтями за грудь.
Кочевники устремились в спиральный проход, карабкаясь на частокол. Охваченные жаждой убийства, они кинулись к трем метам. Горстка их окружила верлена, который, похоже, остановился, чтобы перевести дух. Марика не могла даже предположить, какой сбивчивый рассказ он услышал, но видела, как он вздрогнул и, будто усилием воли, взял себя в лапы.
Кочевники, решившие атаковать мет в черном, погибали десятками. Никто не сумел приблизиться ближе чем на дюжину футов.
Меты в черном двинулись вдоль частокола, к входу в спираль.
Дождавшись их, верлен что-то сделал, и одна, слабо вскрикнув, упала. Остальные остановились. Высокая совершила некий жест пальцами, и верлен замер. Марика ощутила его удивление. Окоченев словно труп, он медленно повалился ничком.
Кочевники отчаянно взвыли и побежали, но это им не помогло. Самым быстрым удалось преодолеть не больше двадцати ярдов.
Две меты в черном склонились над третьей. Марика увидела, как высокая качает головой. Поднявшись, они вошли по спиральному проходу в стойбище. Внутри еще пара десятков кочевников лезли на частокол, пытаясь сбежать.
Марика пребывала в полнейшем замешательстве.
Две меты вошли внутрь стойбища. Последние несколько кочевников умерли, не успев швырнуть копья. Погибших было множество, но ни на ком не осталось ран.
Две меты в черном направились к центру площади, переступая через мертвецов, но не обращая на них никакого внимания. Остановившись, они медленно повернулись, окидывая взглядом побоище. Похоже, они знали о Марике на вышке, но щена была им полностью безразлична. Высокая что-то сказала, и та, что пониже, подошла к двери логова Логуш. Мгновение спустя изнутри послышались вопли кочевников. Она отправилась к логову Фехсе, и снова раздались вопли. Похоже, ее это удовлетворило.
Марика наконец встряхнулась, разминая затекшие мышцы, и заставила себя двигаться. Она так тряслась от страха, что дважды едва не упала, спускаясь с вышки. Схватив топор самца, который до этого рубил опору, она бросилась туда, где в последний раз видела Кублина.
Кублин был единственным ее родственником, который мог выжить.
Ей пришлось откапывать его из-под груды тел кочевников. Он все еще дышал, и рана кровоточила. Прижав его к себе, она разрыдалась, считая, что ему уже ничем нельзя помочь, хотя не обладала ни знаниями, ни опытом целительницы.
На Кублине сосредоточились все ее мысли, все ее горе и чувство утраты. Внутри ее заклубилась тьма. Ее окружило множество призраков, будто духи мертвых не хотели покидать поле боя. Кублин вдруг словно стал прозрачным, и она увидела, насколько глубоки его порезы и раны. Охваченная яростью, она пожелала ему здоровья вместо смерти.
Кублин тотчас же открыл глаза:
– Марика?
– Да, Кублин. Я здесь, Кублин. Кублин, ты сегодня вел себя так храбро!
– Ты же была на вышке, Марика. Как ты сумела спуститься?
– Пришла помощь, Куб. Мы победили. Они все мертвы. Все кочевники. Посланницы вернулись вовремя.
Это была ложь. Что значит – вовремя? Из всех Дегнанов, кроме самих посланниц, в живых оставались только они с Кублином. Да и он скоро умрет.
Что ж, по крайней мере он отправится в объятия Всеединого, думая, что им все же удалось чего-то добиться.
– Храбро, – повторил Кублин. – Когда пришло время. Когда это что-то значило. Все оказалось легче, чем я думал, Марика. Потому что мне не надо было ни за кого беспокоиться.
– Да, Кублин. Ты вел себя как герой. Не хуже любой охотницы.
Он вознаградил ее тем самым победоносным взглядом, за который она любила его больше всех братьев и сестер, а потом обмяк. Когда Марика наконец поняла, что он умер, она расплакалась.
Меты крайне редко проливали слезы, если не считать обрядов. Пара в черном повернулась и уставилась на нее, но даже не попыталась подойти. Они лишь обменялись несколькими словами, наблюдая за ней.
В стойбище наконец вошли посланницы, потрясенно взирая на побоище. Грауэл протяжно, мучительно завыла. Барлог подошла к Марике и мягко почесала ее макушку, будто утешая плачущего щенка. Марика задумалась, что стало с ее шапкой. Почему она не чувствует, как мороз щиплет уши?
Взяв себя в лапы, Грауэл подошла к двум метам к черном.
III
Они укрылись на ночь в логове Скилджан, которое продержалось дольше всего и меньше всего пострадало. Марика никак не могла избавиться от застрявшего в ноздрях запаха жареного щенячьего мяса. Дрожа и обхватив себя лапами, она забилась в тень, где полностью ушла в себя, глядя, как сквозь стены логова вплывают призраки. Она долго была не в себе. Иногда она видела метов, которых тут не было, и разговаривала с ними. А потом она увидела мету, которая, возможно, была здесь на самом деле, и не поверила глазам.
Посланницы заставили Марику выпить настой чафа, который в конце концов погрузил ее в долгий крепкий сон без сновидений.
И тем не менее глубокой ночью она то ли отчасти проснулась, то ли ей приснилось, что слышит разговор парочки в черном. Вокруг одного очага лежали Грауэл, Барлог и груда рваных шкур, под которыми мог быть кто-то третий, а две чужие меты сидели у другого.
– Это она коснулась нас в Акарде, – сказала высокая. – И она же сумела дважды поразить врага во время боя. Она сильна, и Всеединое к ней благоволит.
Груда шкур пошевелилась.
– Но она не обучена, – возразила вторая. – Тех, кто сами обнаруживают у себя дар, трудно дисциплинировать. Им никогда не найдется места.
Марика поняла, что мета очень стара – наверняка старше ее бабки, хотя раньше она этого не замечала и вообще к ним не присматривалась. И тем не менее ей хватило сил, чтобы совершить долгий переход в форсированном темпе, путешествуя без отдыха, а потом у нее еще оставалась энергия, чтобы прогнать или убить сотни кочевников. Какая мета способна на такое? Что за создания эти меты из крепости?
«Суки-силты», – послышалось ей бормотание матери, словно та была все еще жива и сидела у очага, бормоча обо всем, что ей так ненавистно. Но по крайней мере Марика ее не видела. Разум постепенно приходил в себя.
– Нужно забрать ее с собой. В конце концов, именно такова была наша цель. Найти источник того контакта.
– Конечно. Нравится нам это или не нравится, страшно или не страшно. Хлес, у меня насчет ее предчувствие. Мне постоянно приходит на ум одно и то же имя, и я никак не могу от него избавиться. Джиана. Добра от нее ждать не стоит. Ее окружает аура рока. Не чувствуешь?
Вторая пожала плечами:
– Возможно, я недостаточно Мудрая. Что насчет остальных?
– От старухи нет никакого толку. К тому же она сумасшедшая. Но охотниц мы тоже заберем, пока они еще ошеломлены и не готовы кинуться сломя голову в леса, чтобы отомстить за свою стаю и погибнуть самим. Нам всегда не хватает помощников, а у них нет другой стаи, к которой они могли бы примкнуть. Лично я полагаю, что от них будет куда больше пользы, чем от этой щены.
– Возможно. Возможно. Лишние лапы никогда не помешают. Ха! Смотри-ка. Видишь, как блестят в свете очага ее глазки? Она и впрямь сильна, если смогла противостоять действию чафа. Спи, маленькая силта. Спи.
Груда шкур позади двух странных мет снова пошевелилась. Словно змея, подумала Марика.
Высокая мета протянула к Марике лапу и пошевелила пальцами. Мгновение спустя пришел сон, хотя она изо всех сил сражалась с ним, охваченная страхом. А проснувшись, она все помнила, хотя и не могла понять, было ли это во сне или наяву.
Впрочем, какая разница? Мудрые не особо отличали одно от другого. Она приняла происшедшее как данность, хотя услышанное казалось ей полной бессмыслицей.
