Гомер
Илиада. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского
Передал гребцов сну у причала прекрасных судов.
Лишь явилась Заря, жарким пламенем утра прелестна,
Подняла в путь обратный ахеян. Дул ветер с лесов,
Чтобы морем бежать, сребролукого дар Аполлона.
Мачту ставят, и, белые крылья раскрыв парусов, {480}
Свежий ветер подул кораблю, и, вздуваясь вдогонку,
У него вокруг киля вскипев, зашумел пурпур вод.
Быстро судно летело, вспахав пышно борозды-волны.
И, как скоро довёл в стан ахейских судов мореход, —
Извлекли на покатую сушу корабль быстробежный, {485}
На песок высоко, подкатив брёвна толстых колод.
Разошлись все кругом, по шатрам возвращаясь поспешно.
Он меж тем враждовал, оставаясь при чёрных судах,
Ахиллес быстроногий Пелид, сын богов безутешный.
Не был он у мужей славных, сильных, учёных, в делах; {490}
Не был в грозных боях; только сердцем печаль сокрушая,
Вечно праздный сидел, но душа в бой рвала удила!
С той поры, наконец, день двенадцать кругов пробегает,
И семья всех богов достигает Олимпа вершин;
Впереди идёт Зевс. И Фетида спешит, прибегая, {495}
Слово молвить о сыне; из пенного моря пучин,
Словно ранний туман на великое небо доплыла;
Одного лишь Кронида, сидящего там, поспешив,
На вершине Олимпа нашла, и глаза утолила.
И к нему восседает, колено обнявши одно, {500}
Подбородка касаясь рукой, мать, страдая, молила:
«Всё тебе, Дий Кронид, мой верховный владыка, дано!
Я тебе, Зевс-отец, из бессмертных, могла всё своею
Делать волей, исполни моленье моё лишь одно!
Кратковечен мой сын, и над ним Смерть жестокая веет, – {505}
Вождь мужей Агамемнон ему не смог славы простить, —
У него сам похитил награду, и властвует ею.
Олимпиец, премудрый мой Зевс, сыну дай отомстить!
Дай троянам победы, карая ахеян сурово, —
Пусть предстанут, возвысив по праву, все сына почтить!» {510}
Говорила. Но Зевс, туч гонитель, не молвив ни слова,
Неподвижно сидит, а Фетида, колено обняв,
Так и держит, припав, умоляет и снова, и снова:
«Непреложный обет дай, согласие мне, покивав,
Иль отвергни! Ты страха не знаешь; скажи, – можно чаять? {515}
Остаюсь всех презренней богинь, назиданье поняв».
Ей, вздохнув во всю грудь, туч гонитель Зевс так отвечает:
«Дело скорбное, ненависть ты возбуждаешь горой
Геры, очень надменной; злой речью меня оскорбляет
Непрестанно и так, пред семьёю бессмертных, порой, {520}
Спорит всё, и вопит: «Ты троян на войне защищаешь!»
Но теперь удались, пусть тебя не увидит со мной
Гера; прочее всё я приемлю, что ты поручаешь!
Будь покойна, увидишь, кивну тебе, взор поверни
От лица моего; из бессмертных богов получаешь {525}
Величайший залог, невозвратный обет сохранив,
Не свершиться не может, когда головою киваю!»
И в знамение чёрные брови вздымает Кронид.
Благовонные волосы вверх поднялись, навевая
От бессмертного ветер, потрясся Олимп многоглав… {530}
От могучего бога, где небо пучина скрывает,
Нимфа ринулась прочь, от Олимпа блистания слав.
Зевс вернулся в чертог; боги все, почитая заветы,
Отца встретили стоя. Не смел, кто бы ни был лукав,
Ждать грядущего сидя; навстречу поднялись с рассветом. {535}
На великий трон сел; но владычица Гера в груди
Всё узнала, увидя, как с ним полагает советы
Среброногая нимфа Фетида, с утра приходив.
Живо Дия Кронида достала язвительной речью:
«Из богов кто с тобой был, коварный, совет учредив? {540}
Знать, приятно тебе, как отстав от меня ты, конечно,
Держишь тайные думы! Ты сам по себе, уж прости,
Не решишься поведать мне слова из помыслов вечно!»
Отвечает отец и мужей, и богов, загрустив:
«Гера, ты не ласкайся мои все решенья исчислить; {545}
Будет тяжко тебе, хоть ты мне и супруга, прости!
И никто не познает, мои непостижны все мысли,
До тебя, – и земных, и небесных дай предостеречь, —
Из богов я один только волен советы промыслить!
Ты меня не проси, ни сама не выведывай впредь!» {550}
Ясноглазая Гера вскричала, проснулась обида:
«Невозможный Кронид! Что ведёшь здесь жестокую речь?
Ни тебя вопрошать, ни сама узнавать, хоть для вида
Не желала! Ты делай спокойно, что хочешь, точь-в-точь.
Об одном трепещу, – чтоб тебя не склонила Фетида, {555}
Старца дочь, среброногая нимфа морская, что в ночь
Рано села с тобою, колено твоё обнимая.
Дал ты знак ей, как я посмотрю, Ахиллесу помочь,
Честь отмстить, ты, ахеян толпу у судов истребляя?».
Ей опять, прогремев, вторит тучегонитель Кронид: {560}
«Все ты дивная видишь, ты, вечно меня соглядая!
Не успеешь понять ничего, не плети свою нить!
Сердце мне отвратишь, и тебе будет боль в том порука, —
Что я сделаю так, – без сомненья, а ты извини,
И безмолвно сиди, повинуйся словам не от скуки! {565}
Иль тебе не поможет никто на Олимпе, нигде,
Если, встав, наложу на тебя я всесильные руки!»
Так сказал. Ясноглазая Гера закрылась в беде,
И безмолвно сидела, боль в сердце своём обознача.
Ураниды по Диеву дому вздыхали везде. {570}
Олимпийский художник Гефест уговаривать начал
Белокурую мать, Геру милую, – так утешал:
«Горьки будут такие дела, нестерпимы подначки,
Если вы из-за смертных Враждой к себе стали дышать,
И в семье у богов воздвигаете смуту! Конечно, {575}
Что за радость от пира, коль зло торжествует? Душа,
Мать, тебя убеждаю, хоть ты и премудра, будь нежной!
Мы бессмертному Дию покорность с тобой сотворим.
Гневом пусть не гремит, и позволит кутить безмятежно.
В силе ведь Олимпиец, гремя на нас громом своим, {580}
Всех с престолов низвергнуть, – могуществом всех он сильней же!
Постарайся могучего тронуть лишь словом своим,
Нас тогда Олимпиец помилует. Матушка, пей же!».
В золочёный блистательный кубок плеснул из ковша,
И дал матери, снова так ей говорит: «Не жалей же, {585}
Претерпи мать, снеси, погоди, пусть оттает душа!
Сыну ты дорога, – так не дай увидать гнева бога
На себе. Здесь бессилен я буду, ему помешав,
Дать защиту тебе, – Олимпийца удержит немного!
Он меня, когда рвался я помощь подать, ухватил, {590}
Кинул, за ногу взяв, и низвергнул на землю с порога.
Весь день падал стремглав. Закат солнца лучи все спалил.
На божественный Лемнос упал, еле-еле дыша я.
Там синтийские мужи меня дружелюбно спасли».
Белокурая Гера с улыбкой тогда, мать родная, {595}
Встав, от сына блистательный кубок возносит она.
Он, другим небожителям, справа всегда начиная,
Льёт нектара усладу, черпнувши из чаши сполна.
Смех разлили блаженные дети небес благосклонно,
Видя, как здесь Гефест сам с ковшом подливает вина… {600}
Так весь день, пока Солнце шло по небосклону,
Пировали, сердца услаждая. Пир вёл разговор,
В звуках лиры прекрасной, бряцавшей в руках Аполлона,
В пенье Муз, что слагали под бряцанье сладостный хор.
Но когда Солнца свет утонул, закатившись в пещеру, {605}
Боги спать уклонились, скрываясь в тенистый мрак гор.
Небожителю каждому дом на холмах, по размеру,
Хромоногий художник Гефест с давних пор сотворил.
Зевс ко сну отошел, Олимпийский блистатель, где в меру
Он всегда почивал, когда Сон его сладкий морил. {610}
Там, зайдя, он почил, вместе с ним белокурая Гера.
Песнь вторая (ΙΛΙΑΔΟΣ Β)
Действие песни второй:
Идёт Троянская война. Несколько лет назад троянский царевич Парис, сын царя Трои Приама, побывал в гостях у царя Спарты Менелая и увидел его жену, Елену Прекрасную. Парис украл Елену, увёз её в Трою, став её новым мужем. Оскорблённый царь Менелай вместе со своим братом, верховным властителем царём Агамемноном, развязывают Троянскую войну, с целью вернуть царю Менелаю жену Елену, и заставить троян заплатить за оскорбление, для чего собирают войска 29 приморских стран (народов моря).
Выполняя просьбу богини Фетиды об отмщении оскорбления царя Ахиллеса, чтобы побудить верховного властителя ахеян, царя Агамемнона, предпринять войну с Троей, осаду и взятие Илиона, верховный Олимпийский бог Зевс посылает ему обманчивый Сон, в котором обещает отдать царю Агамемнону Трою и её столицу Илион, практически без сопротивления. Царь Агамемнон берёт в руки скипетр бога Зевса, доставшийся ему в роды от брата Фиеста, который получил его от отца Атрея, тот получил его от своего отца Пелопса, тому вручил его сам бог Гермес; собирает общий сбор, на котором коварно предлагает бросить мысль о войне с Троей, которую невозможно победить, и разойтись по домам. В войсках возникает паника. Олимпийская богиня Гера посылает богиню Афину к царю Итаки Одиссею, чтобы тот усмирил панику. Царь Одиссей усмиряет панику своими решительными действиями, совместно со старейшим царём Пилоса, Нестором, вдохновляет войска на Троянскую войну. Таким образом, хитрый царь Агамемнон снимает с себя ответственность, представляя войну возникшей по инициативе снизу. Для войны собирается огромное войско, в котором, наряду с семью царями, бравшими Фивы, собираются войска ещё 22 приморских стран (народов моря):
Аякс Оилид, сын Оилея, воевода народа локров, живших за Эвбеей, пришедших из Киноса, Опуса, Каллиара, Вессы, Скарфена, Авгей, Тарфы, Фрония, у реки Воагрии, на 40 кораблях.
Диомед Тидид, сын Тидея, Сфенел, сын Капанея, Эвриал, сын Мекестия, внук Талайона – воеводы ахейцев и аргосцев, пришедшие из Аргоса, Тиринфа, Гермионы, Азины, Трезен, Эйона, Эпидавра, Эгины, Масета, на 70 кораблях.
Пенелей, Леит, Аркесилай, Профоенор, Клоний, воеводы народа беотийцев, пришедших из Гирина, Авлиды, Схены, Сколы, Этеона, Феспии, Гран, Микалесса, Арм, Илезия, Эритры, Илена, Элеона, Петеона, Окалеина, Медеона, Эвтреза, Коп, Фисбы, Платеи, Глиссы, Гиппофив, Онхеста, Арна, Мидеи, Ниссы, Анфедона, на 50 кораблях (по 120 человек на каждом).
Аскалаф, Иялмен, сыновья Арея и Астиохи, внуки Зевса, воеводы народа азейдов, пришедших из Аспледона и Орхомена Минийского, на 30 кораблях.
Эпистроф, Схедий, сыновья царя Ифита, внуки Навбола, воеводы народа фокеян, пришедших из Кипарисс, Пифоса, Крисс, Давлиды, Панопеи, Анемории, Гиампола, у рек Кефиссы и Лилеи, на 40 кораблях.
Элефенор, сын Халкодона, внук Арея, воевода народа абантов эвбейских, пришедших из Халкиды, Эретрии, Гистиеи, Коринфа, Диума, Каристы, Стира, на 40 кораблях.
Менесфей Петеид, сын Петея, воевода афинян области царя Эрехтея, пришедших из Афин, на 50 кораблях.
Аякс Теламонид, царь народов, пришедших из Саламина, на 12 кораблях.
Агамемнон Атрид, царь Аргоса и Ахейи, верховный вождь, воевода народов, пришедших из Микен, Коринфа, Клеон, Орнии, Арефиреи, Сикиона, города Адраста, Гипересии, Гоноессы, Пеллены, Эгиона, Эгтонского поморья, Гелики, на 100 кораблях.
Менелай Атрид, царь Лакедемона и Спарты, воевода народов, пришедших из Лакедемона, Фар, Спарты, Мессы, Брисии, Авгии, Амиклы, Гелоса, Лаана, Этила, на 60 кораблях.
Нестор Нелид, царь Пилоса, князь Геренский, воевода народов, пришедших из Пилоса, Арены, Фриоса, Алфейского брода, Кипариссии, Амфигении, Птелоса, Гелоса, Дориона, на 90 кораблях.
Агапенор, сын Анкея, воевода народа аркадян, пришедших из Аркадии, от Килленской горы, от могилы Эпита, из Феноса, Орхомена, Рипа, Стратии, Эниспы, Тегеи, Мантинеи, Стимфалы, Парразии, на 60 кораблях, присланных им царём Агамемноном.
Амфимах, сын Ктеата, Фалпий, сын Эврита Акторида, Диор Амаринкид, Полисфен, сын Агасфена, внук Авгея, воеводы народа эпеян, пришедших из Бупрасии, Элиды, Гирмина, Мирзина, на 40 кораблях, по 10 на каждого воеводу.
Мегес, сын князя Филея, воевода народов, пришедших из Дулихии, Эхинадских островов, лежащих против Элиды, на 40 кораблях.
Одиссей Лаэртид, царь Итаки, воевода народов кефалленян, пришедших из Итаки, Нерита, Крокилей, Эгилипы, Закинфа, Самоса, Эпира и противолежащего берега, на 12 кораблях.
Фоакс Андремонид, воевода народов этолийских, пришедших из Плеврона, Олена, Пилена, Халкиды приморской, Калидона, на 40 кораблях.
Идоменей Девкалид, царь Крита, Мерион, его племянник, воеводы народа критян, пришедших из Кносса, Гортины, Ликта, Милета, Ликаста, Феста, Рития, на 70 кораблях.
Тлиполем Гераклид, сын Геракла и Астиохи, внук Зевса, воевода народа родосцев, пришедших из Родоса, Линда, Иялиса, Камира, на 9 кораблях.
Нирей, сын Аглаи и царя Харопа, воевода народа данайцев, пришедших из Симефена, на 3 кораблях.
Фидипп и Антиф, сыны Фессала, внуки Геракла, воеводы народа ахейцев, пришедших из Низира, Крапафа, Казоса, Коона, города Эврипила, Калиднийских островов, на 30 кораблях.
Ахиллес Пелид, царь мирмидонян, эллинов и ахеян, воевода народа пеласгов, пришедших из Пеласгического Аргоса, Алона, Алопена, Трахины, Фтии, Эллады, на 50 кораблях.
Подарк, сын Ификла, внук Филака, правнук Арея, брат погибшего Протесилая, воевода народа ахеян, пришедших из Филака, Пиразона, области Деметры, Итоны, Антрона, Птелеона, на 40 кораблях.
Эвмел, сын Адмета и Алкесты, дочери Пелия, воевода народа ахеян, пришедших из Фер, от Бебеидского озера, из Беб, Глафир, Ияолка, на 11 кораблях.
Медон, бастард царя Оилея и Рены, воевода народа ахеян, пришедших из Мефона, Фавмакии, Мелибеи, Олизона, на 7 кораблях по 50 человек на каждом.
Подалирий, Махаон, дети Асклепия (Эскулапа), сына Аполлона, врачи, воеводы народа аргосцев, пришедших из Трикки, от горы Итомы, из Эхалии, города Эврита Эхалийского, на 30 кораблях.
Эврипил, сын Эвемона, воевода народа аргосцев, пришедших из Ормении, от ключа Гипереи, горы Астерия Титана, на 40 кораблях.
Полипет, сын Пирифоя и Ипподамии, внук Зевса, Леонтей, сын Кенея, внук Корона, правнук Арея, воеводы народа ахеян, пришедших из Аргиссы, Гиртоны, Орфы, Элона, Олоосона, на 40 кораблях.
Гуней, воевода эниан и перребов, пришедших из Кифа, от рек Додоны и Титаресия, впадающего в Пеней, текущий из Стикса, реки Ада, на 22 кораблях.
Профоой, сын Тендредона, воевода народа магнетов, пришедших из Пенея и Пелиона, на 40 кораблях.
Общее количество войск, под командованием верховного царя Агамемнона, составляет около 100 000 человек на 1166 кораблях, от 50 до 120 человек на один корабль. Бог Зевс посылает свою вестницу Ирис к царю Трои Приаму, предупреждая его о нашествии ахеян. Князь Гектор, сын царя Приама, собирает ополчение из 16 народов, находящихся в Трое, Илионе, и прибывших от союзников из дальних стран для обороны Илиона:
Гектор Приамид, сын Приама, главнокомандующий, воевода народа троянцев, обороняющих Илион.
Эней Анхизид, сын Анхиза и богини Афродиты, дочери Зевса, Акамас, Архелох, – воеводы народа дарданцев.
Пандар Ликаонид, воевода народа троянцев, прибывших от вод Эзепа, и горы Иды.
Адраст, Амфий, сыны Меропа Перкозийца, воеводы народа адрастеян, прибывших из Питиеи, Апеза, горы Тереис.
Азий, Гиртакин, воеводы народа арисбян, прибывших из Перкота, Практиона, Сеста, Абидоса, Арисбы, от реки Селлеис.
Гиппофоой, Пилей, сыны Лефа, внуки Тевтала, правнуки Арея, воеводы народа пеласгов, прибывших их Лариссы.
Акамас, Пирос, воеводы народа фракиян, от Геллеспонта.
Эвфем, сын Кеада, воевода народа киконов, прибывших из Трезены.
Пирехм, воевода народов пеонов, прибывших из Амидона, от реки Аксий.
Пилемен, воевода народа пафлагонов, прибывших из Генет, Китора, Сесама, от потока реки Парфений, из Кромны, Эгиала, Эрифин.
Годий, Эпистроф, воеводы народа ализонов, прибывших из Алибы.
Хромий, Энномос, воеводы народа миз, прибывших из Мизии.
Форкис, Асканий, воеводы народа асканиев, прибывших из Аскании.
Антиф, Месфлес, воеводы народа меонов, прибывших от Гигейского озера, гор Тмола.
Настес, Амфимах, сыны Номиона, воеводы народа варваров карон, прибывших из Милетона, горы Ффирон, от реки Меандр, гор Микала.
Сарпедон, Главк, воеводы народа ликийцев, прибывших из Ликии, от реки Ксанф.
И бессмертные боги, и всадники в пышных доспехах,
Ночью спят все; лишь Дию не мог сладкий сон дать покой.
Об Ахилле терзался заботливой думой: «С успехом
Честь отмстить, пред судами ахеян казнить всей толпой».
Его сердцу понравилась лучшая дума под вечер: {5}
«Агамемнону, сыну Атрея, послать золотой
Сон». Его призывает, и молвит крылатые речи:
«Мчись, обманчивый Фоакс, к судам всех ахеян, и там,
Агамемнону, сыну Атрея явись, и при встрече
Возвести непреложно, – ему завещаю я сам, – {10}
В бой, не медля, вести самому волосатых ахеян,
Все полки! Передай, что без слова ему я отдам
Трою, град многолюдный. Уже весь Олимп в том уверен.
Мысль бессмертных едина. Сейчас согласила уж всех
Просьбой Гера своей; и над Троею вороны реют!» {15}
Так сказал он, – и Сон отлетел, наведённый на грех;
Быстрым лётом достиг он ахеян судов мореходных;
Агамемнона, сына Атрея, нашёл он в шатре.
Почивал тот, амброзию Сон разливал тут свободно,
Прямо над головой, так, как будто Нелея то сын, {20}
Нестор. Старцу, из всех, Агамемнон так верил в походах.
Его образ приняв, божий Сон так смеётся в усы:
«Спишь, Атреева кровь? Не проспи только, князь благородный!
Ночь во сне проводить, подобает ли вам, господин,
Кому вверено столько народа и столько закона? {25}
Слушай быстро, что я говорю, – посылал меня Дий!
Он, с небес, милосердный, твою защищает корону.
В бой вести он велит волосатых ахейцев; буди
Ополчения! Нынче, сказал, завоюешь без слова
Трою, град многолюдный. Уже весь Олимп в том един! 30
Мысль бессмертных богиня теперь согласить всех готова
Просьбой Гера своей; и над Троею носится вран!
Сохраняй на душе, и страшись, и моё помни слово!
Не забудь, как тебя Сон счастливый оставит с утра!»
Так сказав, отлетел, и оставил в раздумьях неверных, {35}
Сердце сдавшего думам, каким не настанет пора.
Сладко думал: «Вот скоро возьмёт град Приамов он, верно!»
Неразумный! Не ведал он дел, тех, что Зевс сотворял.
Удручив, как Тесея, и болью, и стоном безмерным,
И троян, и данайцев, всех к новым побоищам гнал! {40}
Царь проснулся; божественный голос еще разливался
Возле слуха. Он сел, и прекрасный хитон надевал.
Сверху ризы широкой и новой покров развевался.
Свиты ноги ремнями прекрасного вида плесниц.
На плечо меч в серебряных ножнах большой привязался. {45}
Скиптр отцовский, бессмертный держащий в руке, вдоль станиц
С ним пошёл к кораблям всех, закованных в латы ахеян.
Тут с Олимпа Заря разлила поутру свет ресниц,
Богу Зевсу, другим небожителям светом алея.
Царь велел своим вестникам звонкоголосым созвать {50}
Всех к собранью ахейских сынов волосатых скорее!
Протрубили клич вестники; к сходу стекается рать.
Прежде ж царь пригласил на совет благодумных, старейших,
Где корабль базилевса пилосского, Нестора, встать.
Там собравшимся, мудрый совет просит он у сильнейших: {55}
«В амброзийной ночи, о, друзья, когда нынче я спал,
Сон явился вдруг дивный, подобно, как Нестор мудрейший.
Та же стать, тот же рост, тот же образ в ночи воссиял
Над моей головой. Он стоял, говорил же мне речи, —
Спишь, Атреева кровь, что коней на скаку усмирял! {60}
Ночь во сне проводить подобает ли мужу на печи,
Если вверено столько народа, и мудрый закон?
Слушай быстро, – послал меня Дий, призывать тебя к сечи!
Он, с небес, милосердный, сулит тебе много корон!
В бой вести самому он велит волосатых ахеян, {65}
Все полки. Говорит, что без слова отдаст мне в полон
Трою, град многолюдный! Уже весь Олимп в том уверен!
Мысль бессмертных едина; склонила их всех на одну
Просьбой Гера своей, и над Троею вороны реют!
Сохраняй на душе, не страшись, – завоюешь страну! {70}
Отлетел, и оставил меня вещий Сон благотворный.
Други! Как волосатых ахеян поднять на войну?
Прежде сам испытаю словами, и бегством позорных.
Повелю им отсюда бежать в многовёслых судах!
Вы ж один-одного от того отклоняйте проворно». {75}
Так сказал он, и сел. Сразу встал самый старый в годах,
Нестор мудрый, песчаного Пилоса царь-управитель.
Благомысленный, так говорил он, не ведая страх:
«О! Послушайте други, и каждый аргивян властитель!
Если б сон нам подобный вещал из ахеян другой, {80}
Ложью мы бы почли, и с презреньем отвергли. Поймите, —
Видел тот, кто и в рати ахейской слывёт дорогой!
Други, мыслите, как ополчить нам ахеян на битву?»
Так, из круга старейшин, выходит он твёрдой ногой.
Покоряясь владыке народов, встают на молитву {85}
Скиптроносцы цари; а народы, как пчёлы, гудя,
В общий сход шли из многих шатров, закрывая калитки.
Так и пчёл медоносных, за роем рои, выходя,
Словно винные гроздья, в лугах над цветами то вьются,
То несчётной толпою снуют, взяток в ульи кладя. {90}
Племена всех аргивян с шатров и судов своих льются
Вкруг безмерного берега, многие, к сбору сходясь
Так, толпа за толпой. И ругаются все, и смеются,
Возбуждённые ангелом Дия; собрались, садясь.
И собор взволновался, земля застонала под тьмами, {95}
Севших многих народов, поднялся шум. Чуть погодя,
Девять громких глашатаев говор мятежный словами
Усмирили; пусть скажет подобный богам базилевс.
И, едва лишь народ усмирённый замкнулся устами,
Говор стих. Агамемнон, мужей вождь, восстал, словно лев, {100}
С Дия скиптром в руке, олимпийца Гефеста твореньем, —
От Гефеста Кронид Дий, как молнию, нёс по земле,
После Аргоубийце Гермесу Зевс дал во владенье,
Тот коней укротителю отдал, Пелопсу. Герой
Передал властелину народов, Атрею в даренье. {105}
Умирая, Атрей отдал брату Фиесту своею рукой.
И Фиест, наконец, Агамемнону в роды оставил
Над Аргосом власть, и островов не исчисленной тьмой.
Опираясь на скиптр, царь к аргивянам слово направил:
«Дорогие данайцы, как слуг вас прославит Арей! {110}
Величайший Кронид Зевс меня в злую гибель отправил,
И обетом, и знаменьем; сам предназначил, – скорей
Воевать Илион крепкостенный, его сокрушая!
Ныне злое прельщенье свершил, и велит от дверей
Со стыдом в Аргос скрыться, народу погибель вещая! {115}
Кто всемощному Дию, владыке богов, запретит?
Многих он городов сокрушил стены, башни свергая,
И ещё сокрушит! Беспредельно могущий Кронид!
Так! Но сколький позор люди все, и потомки, мы видим!
Мы, – великая рать, мы ахейцы, на тщетном пути! {120}
Мы бесплодной войной воевали, из битвы вдруг выйдем
С меньшей ратью врагов, и трудам не увидевши край?
Ведь, когда б пожелали ахейцы, с троянцами сидя,
Клятвой мир утвердив, весь исчислить народ, – каждый знай,
Что троянцы собрались бы все, сколько есть их в ограде; {125}
Мы ж, ахейский народ на десятки разбили, – считай, —
Виночерпий троянец на десять один! Бога ради!
Да и то не на каждый тогда нам достанется раб!
Так числом превосходят ахейцы живущих в ограде,
Всех троян смелых. Много друзей у троян, всяк не слаб! {130}
Многих сёл, городов воеводы и сильные мужи
Остановят всех нас от того, чтоб, оставив корабль,
Илион град разрушить, богатый внутри и снаружи!
Девять мощного Дия прошло круговратных годов;
Корабли изгнивают, и тлеют канаты всё хуже; {135}
И супруги, и дети любезные, все у домов
Ожидают нас, сетуя! Мы ж, безнадёжно здесь медля,
Дел не видим конца, за которыми шли, ни плодов!
Други! Что вам скажу, – повинуйтесь, велению внемля!
Убегаем! Вернёмся в отечество милое все; {140}
Не разрушить нам Трои, уйдём все отсюда немедля!»
Говорил, – и сердца взволновал все, и мысли у всех
В многолюдной толпе, и не слышавших речи советной.
Всколебался народ, как огромные волны совсем.
Икарийское море, как Нот вдруг и Эвр, злые ветры, {145}
Вздуют, грянувши, оба из облака Дия отца;
Или словно Зефир бурно ниву волнует, с рассвета
Налетев, и над нею, бушующей, вьётся пыльца.
Так собрание все взволновалось, и, с криком ужасным
Все бегут к кораблям. Из-под ног летя, пыль без конца {150}
В небе облаком стала. Вопят, убеждают напрасно:
«Корабли ухватив, на широкое море спускать!»
Рвы бегут очищать; до небес крик поднялся ужасный.
В дом все жаждут; подпоры судов налегли вырывать.
Так, судьбе вопреки, все аргивяне в дом бы сбежали, {155}
Все войска, но к Афине тут Гера пришла провещать:
«Что ты, Дия всесильного дочь, Атритона, в печали!
Иль обратно в отчизны, в любезные земли, к домам
Рать аргивян сбежит, чрез моря и безбрежные дали?
Иль, на славу Приаму, на радость троянским сынам, {160}
Брось Елену аргивскую, ради которой ахеян
Столько в Трое погибло, вдали от отчизны, на срам!
Мчись ты к войску закованных в латы ахеян скорее!
Сладкой речью своей убеждай и царя, и гребца,
В море к бегству готовить свои корабли пусть не смеют!» {165}
Всё поняв, покорилась Афина супруге отца.
Бурно бросясь, с вершины Олимпа высокой сходила,
Быстро, как будто Фоакс, к судам всех ахеян. С конца
Там нашла Одиссея, советами равного Дию;
Он в раздумье стоял, и снаряженных чёрных судов, {170}
Не касался. В душе и на сердце печаль в нём бродила.
Светлоокая дева Афина нашла много слов:
«Сын Лаэрта, любимец богов, Одиссей хитроумный!
Как, со срамом обратно, в любезную землю отцов
Вы отсюда бежите, в судах многоместных бездумно? {175}
Иль, на славу Приаму, на радость троянским сынам,
Брось Елену аргивскую и всех ахеян, что шумно,
Столько в Трое погибло, вдали от отчизны, на срам!
Мчись стремительно к войску закованных в латы ахеян,
Сладкой речью своей повели и царям, и гребцам, {180}
В море к бегству готовить свои корабли пусть не смеют!»
Так сказала. Богини гремящий тот голос пугал.
Сбросив верхнюю ризу, рванулся; но поднял скорее
Ту, спешивший за ним Эврибат, итакийский слуга.
На пути Агамемнона встретив Атрида, он в руку {185}
Взял отцовский, не гибнущий скипетр; на быстрых ногах
К кораблям шёл; закованных в латы ахеян, по кругу, —
Базилевса, или знаменитого мужа узнав,
Подходил и удерживал кроткою речью, как друга:
«О, достойный! Тебе ли, как трусу дрожать, убежав. {190}
Успокойся и сам, успокой и других меж народа!
Всё поймёшь, наконец, тайны думы Атрида узнав!
Нас испытывал он, и, не медля ахеян, уродов,
Он накажет; не всё мы слыхали, что царь говорил!
Если гневен, жестоко поступит с ахейским народом! {195}
Базилевса двух стран, царя тягостный гнев не остыл!
Скиптроносец от Дия, его любит Зевс промыслитель!»
Меж народа кого-либо шумного он находил, —
Его скиптром он бил, и обуздывал речью, воитель:
«Смолкни, жалкий, садись, и других совещания жди, {200}
Базилевсов! Вы тоже, бессильные, душу смирите!
Не бывал ты в боях, ни в советы не вхож, где вожди;
Не господствовать всем, и не царствовать среди ахеян!
В многовластьи нет блага; в цари лишь один угоди!
Царь пусть будет единый Кронидом поставлен, уверен! {205}
Скиптр даёт и законы; пусть царствует нами всегда!»
Так, господствуя, рать подчинял; и на площадь, поверив,
Тёк обратно народ от своих кораблей, как всегда,
С воплем. Волны подобно так вечно шумящего моря,
Разбиваясь о берег огромный, гремят, и пучина горда. {210}
Успокоились, сидя в местах учреждённых, без спора.
Лишь Терсит меж безмолвными каркал один, празднослов;
Глупой мыслью вращал непристойные речи, укоры.
Он царей оскорблял, презирая бессмертных богов,
Позволял себе всё, что казалось смешным для аргивян; {215}
Безобразнее всех, к Илиону пришедших сынов, —
Косоглаз, хромоног, совершенно горбатый загривок,
На грудь плечи сходились, торчала одна голова
Остриём вверх, одним лишь усеяна пухом ленивым.
Он был враг Одиссея, Ахилла ругатель; в словах {220}
Их всегда порицал. Агамемнона, равного богу,
Поносил, криком свинским визжа, и ахейцы сперва
Разозлились ужасно, орали: «Достал всех убогий!»
Он же, силя свой крик, порицал Агамемнона так:
«Что, Атрид, ты здесь сетуешь, чем недоволен? Премного {225}
У тебя есть, – и множество пленниц, и злата, вот так!
И в шатры твои всё, что ни хочешь, ахейцы убрали!
Побеждая, даём тебе первому в рати, дурак!
Жаждешь злата еще, а, быть может, и новую кралю?
Дал ключи Илиона за сына троянец тебе, {230}
Взявши в узах иль я, иль ахеец другой, даром дали?
Хочешь новой жены, чтоб, как пёс наслаждаться в обед,
С нею в сень заключившись? О, нет, недостойное дело,
Став главою народа, ахеян швырнуть в бездну бед!
Все ахеянки мы, не ахейцы! Пора бросить дело, {235}
Разойтись по домам, а под Троей оставить его,
Насыщаться чужими наградами; пусть грабит смело!
Служим помощью в брани смертельной, – зачем, для чего?
Ахиллеса, его несравненно храбрейшего мужа,
Обесчестил, похитил награду, и много всего! {240}
Мало злобы в душе Ахиллеса, ведь он добродушен,
Иль, Атрид, ты нанес бы обиду последний уж раз!»
Оскорбляя, владыки терзал, Агамемнона душу
Так Терсит. Но, внезапно, к нему Одиссей гневный глаз
Устремил, и воскликнул державно так голосом грозным: {245}
«Замолчи, громогласный, и самый безумный средь нас!
Ты Терсит, погоди базилевсов порочить стервозно.
Между смертных презренного больше, чем ты, не найти
Нам, с сынами Атрея, придя к Илиону в повозках.
Базилевсов великих имён на губах не крути! {250}
Не дерзай порицать, ни речей говорить о возврате!
Нам не знать достоверно, что будет у нас впереди, —
Со щитом, на щите, возвратятся ахеян все рати?
Безрассудный, Атрида, вождя Агамемнона, ты
Здесь злословишь, – что много должны все ему отдавать мы? {255}
Как посмел ты обидой данайцев порочить простых!
Но, тебе говорю я, и слово исполнено будет, —
Как увижу тебя, безрассудного снова, прости!
Голова Одиссея пускай с плеч могучих убудет,
Пусть я с этого дня Телемаха отцом не зовусь, {260}
Если, взявши тебя, не сорву одеяния блуда, —
С плеч и плащ, и хитон, даже то, что назвать не берусь;
И, навзрыд вопиющим, тебя к кораблям не отправлю,
Вон из нашего схода, избив, и прогнав, подлый трус!»
По хребту и плечам тяжкий скиптр получил бес лукавый; {265}
Весь согнулся бедняга, из глаз брызнул крупной слезой.
Полоса на хребте от тяжёлого скипетра славы
Налилась, багровея. Дрожал весь от боли такой,
Безобразно наморщившись, слезы размазал на щёки.
Все, как ни были смутны, смеялись над этой бедой. {270}
Говорили иные, один на других облегчённо:
«Славных множество, истинно, дел Одиссей совершил,
К благу брань начиная, совет учреждая учёный!
Он аргивянам здесь знаменитейший подвиг свершил,
И ругателя буйного он обуздал красноречье! {275}
Верно, сердцем вперёд не отважится, не поспешит,
Базилевсов любезных он злить поносительной речью!»
Говорила толпа. Но, отважный встаёт Одиссей,
В руках скиптр. Светлоокая дева Афина за плечи
Став, как вестник, сама повелела утишить людей, – {280}
Чтоб и в ближних рядах, и в далеких, ахейские мужи
Ясно слышали речи, постигнув разумных идей!
Благомыслия полный, он сбору, чтоб не было хуже,
Говорил: «О, Атрид скиптроносец! Ахеян сыны
Нам готовят позор перед племенем смертных к тому же! {285}
Слово чести исполнить тебе не хотят; для войны
За тобой сюда ратью летя из цветущей Аргейи, —
Илион лишь разрушив великий, вернуться должны!
И, как слабые дети, как жены-вдовицы скорее,
Плачут друг перед другом, и жаждут вернуться в свой дом; {290}
И унылому радостен бег, когда брань тяжелее.
Путник, месяц один проведя без супруги с трудом,
Стонет близ корабля, снаряженного им. Путь обратный
Держат зимние вьюги, и волны морские притом.
Нам девятый уж год исполняется здесь круговратный, {295}
Пребывающим так. Не могу на ахейцев роптать,
Чьи страдают сердца, истомясь при судах. Но, возврат нам
Стыд, военные мужи, – и медлить, и праздно бежать!
