Говард Филлипс Лавкрафт
Убиение чудовища
Следующей весной, как и в предыдущем году, прошли сильные дожди, и дозорные внимательно следили за берегом реки близ фермы Карвена. Большие участки почвы были смыты осадками, и вновь обнаружилось некоторое количество костей, но никаких реальных подземных камер или катакомб не вскрылось. Однако кое-какие слухи ходили в поселении Потаксет, примерно в миле ниже по реке, где речные воды впадали в безмятежную бухту, не имевшую выхода к морю. Там, где причудливые старые домики поднимались на холм от деревенского моста, а рыбацкие лодки стояли на якоре в своих сонных доках, ходили смутные пересуды о том, что по порогам сплавлялись мертвецы. Конечно, Потаксет – длинная река, протекающая чрез множество населенных мест, изобилующих кладбищами, а весенние дожди, как уже поминалось, выдались на диво сильные, но рыбаки в тех местах утверждали, что один из мертвецов «вращал впалыми глазами, точно живой», а другой и вовсе «вопил благим матом, хоть уже и разложился наполовину, и весь позеленел».
Этот слух заставил Смита – Уиден как раз в это время был в море – поспешить на берег реки за фермой, где, несомненно, сохранились следы обширного размыва. Однако на крутом склоне не сыскалось ничего подозрительного – токи весенних вод оставили за собой стену земли и вырванный с корнями кустарник, ранее произраставший в овраге. Смит даже принялся копать наудачу, но вскоре отказался от этой затеи, не надеясь на успех, а может, даже и опасаясь в глубине души, что добьется цели. Неизвестно, как бы на его месте поступил упрямый и мстительный Уиден, окажись он в то время на берегу.
4
К осени 1770 Уиден решил, что настал час поведать кому-то еще о своих открытиях. В его распоряжении имелось множество фактов, легко увязываемых один с другим, и второй свидетель, могущий опровергнуть возможный упрек в том, что ревность и желание отомстить Карвену дурно сказались на его рассудке. Первым доверенным лицом Уиден выбрал капитана Джеймса Мэтьюсона с «Энтерпрайза»: с одной стороны, тот его хорошо знал и не усомнился бы в правдивости его слов, а с другой – пользовался достаточным авторитетом в городе. Разговор состоялся в верхних залах таверны Томаса Сабина, что неподалеку от доков; участвовал в нем и Елеазар Смит, готовый в случае необходимости подтвердить каждое слово товарища. Капитан Мэтьюсон крайне поразился услышанному. Подобно многим другим жителям города он давно подозревал Джозефа Карвена в темных делах, и теперь его опасения подтвердились. По итогу совещания он строго-настрого велел двум молодым людям хранить молчание о добытых сведениях, сказав, что переговорит с десятком самых образованных и выдающихся граждан Провиденса, выяснит их взгляд на проблему и выслушает любой совет, какой только у оных найдется.
Секретность, вероятно, была бы необходима в любом случае, ибо дело наклевывалось отнюдь не из числа тех, с каким могли бы разобраться рядовые констебли или городская управа. Прежде всего стоило держать в неведении скорую на расправу толпу, чтобы в эти и без того беспокойные времена не повторилась ужасная салемская паника, имевшая место менее века назад – и, собственно, приведшая Карвена в Провиденс.
Мэтьюсон счел, что наилучшими адресатами выступят доктор Бенджамин Уэст, чья брошюра о позднем прохождении Венеры доказала его ученость и проницательность хода мысли; преподобный Джеймс Мэннинг, президент колледжа, только что переехавший из Уоррена и временно разместившийся в новом здании школы на Кинг-Стрит в ожидании завершения строительства на холме над Пресвитериан-Лейн; бывший губернатор Стивен Хопкинс, член философского общества в Ньюпорте и человек очень широких взглядов; Джон Картер, издатель «Газетт»; четверка городских магнатов, братьев Браун – Джозеф, Николай, Моисей и в особенности Джон, сподвижник любительской науки; старый доктор Иавис Боуэн, обладавший немалой эрудицией и имевший много сведений из первых рук о странных покупках Карвена; и наконец капитан Джей Абрахам Уиппл, энергичный смельчак-капер, на которого можно было положиться в любых рискованных начинаниях. Все эти люди, ежели выкажут должную благосклонность, в конце концов могут быть собраны вместе для коллективного обсуждения дела – и на них будет лежать ответственность за принятие решения о том, уведомлять ли обо всем губернатора колонии Джозефа Вантона из Ньюпорта перед тем, как что-либо предпринимать всерьез.
Миссия капитана Мэтьюсона оказалась более чем успешной, ибо, несмотря на то что некоторые из числа избранных им верных людей отнеслись довольно скептически к сверхъестественному аспекту рассказанной Уиденом истории, никто не поставил под сомнение необходимость тщательно взвешенных негласных мер. Карвен, вне сомнений, угрожал благоденствию города и колонии в целом, и угрозу сию требовалось искоренить пусть даже и самой высокой ценой.
В конце декабря 1770 года группа досточтимых горожан провела собрание в доме Стивена Хопкинса и обсудила предварительные шаги. Внимательнейшим образом изучены были записи, переданные Уиденом капитану Мэтьюсону; чтобы засвидетельствовать некоторые детали, пригласили и самого молодого штурмана вместе с Елеазаром Смитом. Нечто сродни суеверному страху охватило всех присутствующих еще до того, как встреча подошла к концу, однако с чувством этим родилась и решимость, нашедшая наиболее яркое отражение в простодушной и звучной брани капитана Уиппла. Губернатора Вантона решили не вовлекать в план – в предстоящей операции официальный закон мало чем мог помочь. Имея в своем распоряжении скрытые силы неопределенного масштаба, Карвен был не из тех, кого можно было бы без опаски надоумить покинуть город – последствия могут оказаться самыми непредсказуемыми, и даже если зловещий делец подчинится – наверняка продолжит попирать закон Божий на новом месте, где его примут. Времена стояли беззаконные, и люди, которые годами пренебрегали королевскими налоговыми органами, были явно не из тех, кто озадачивался более суровыми вещами, когда того требовал долг. Карвен должен быть застигнут врасплох на своей ферме в Потаксете – и получить один решающий шанс объясниться. Если он окажется всего-навсего сумасшедшим, ведущим многоголосые разговоры с самим собой, – что ж, его оставят в покое. Но если вскроется что-то более серьезное, если подземные ужасы окажутся реальны – ворожей да умрет вместе со всем наследием своим. Все можно устроить без огласки – возможно, даже вдове и ее отцу не придется объяснять, как все произошло.
Пока обсуждались серьезные шаги, в городе произошел инцидент настолько ужасный и необъяснимый, что в течение некоторого времени на многие мили вокруг почти ничего другого и не упоминалось вовсе. В середине лунной январской ночи, когда под ногами лежал тяжелый снег, над рекой и холмом разнеслись ужасные крики. Разбуженные окрестные жители прильнули к окнам, и те из них, кто жил ближе всего к Вейбассет-пойнт, увидели, как в проруби за таверной «Голова Турка» барахтается и мечется странное бледное существо. Где-то вдалеке лаяли собаки, но стоило подняться шуму всполошенной округи, как лай утих. Люди с фонарями и мушкетами отправились узнать, что происходит, и ничего не нашли. На следующее утро, однако, на ледяных порогах у южной опоры Большого моста, там, где брал начало Длинный Причал – и тянулся до самой винокурни Эббота, обнаружился труп кряжистого мужчины, полностью раздетый. О личности мертвеца судачили еще долго – причем главным образом не молодежь, а старики. Окаменевший лик с выпученными от ужаса глазами пробудил в патриархах города кое-какие воспоминания – послушать их сбивчивые речи, так мертвец как две капли воды походил на человека, что умер целых полвека назад!
Эзра Уиден присутствовал при находке и, вспомнив вчерашний лай, отправился по Вейбассет-стрит и дальше, через мост – к «Голове Турка», где утопленника впервые заметили. Его вело странное предчувствие, и он ничуть не удивился, когда, дойдя до края заселенного района, где улица сливалась с Потаксет-роуд, наткнулся на очень странные следы на снегу. За нагим великаном гналась целая свора собак и отряд людей в сапогах. По следам, оставшимся на белом покрове, легко можно было проследить их обратный путь: преследователи бросили погоню, подступив слишком близко к городу. С горькой недоброй ухмылкой на устах Уиден прошел по следам до конца – и остановился, глядя на потаксетскую ферму Карвена. Стоило, конечно, осмотреть и истоптанный двор перед самой постройкой, но, памятуя о предыдущей неудаче, молодой человек решил не проявлять к логову алхимика чрезмерный интерес при свете дня.
Уиден отправился с рассказом к доктору Боуэну, уже произведшему вскрытие странного тела и обнаружившему кое-что напрочь сбивающее с толку. Пищеварительный тракт взрослого мужчины, похоже, никогда не использовался по назначению; кожа имела грубую тестообразную структуру, какой у здорового человека не должно быть. Под впечатлением от того, что старики шептали о сходстве мертвеца с давным-давно умершим Дэниелом Грином – кузнецом, чей правнук, Аарон Хоппин, служил вторым помощником капитана на корабле под началом Карвена, – Уиден ударился в сбивчивые расспросы, пока не вызнал-таки, где похоронен помянутый Грин. В ту ночь группа из десяти человек посетила старое Северное кладбище напротив переулка Херрендена и вскопала могилу. Та, как все и боялись, пустовала.
Тем временем почтальонов предупредили, что любую корреспонденцию, направленную Джозефу Карвену, следует задерживать – и незадолго до инцидента с выловленным у моста мертвецом в руки заинтересованным лицам попало письмо от некоего Иедидии Орна из Салема, дающее прелюбопытнейшую пищу для размышлений. Некоторые его отрывки, скопированные и сохраненные в частных архивах семьи Смитов, где Чарльз Вард и отыскал его, читались следующим образом:
Мне доставляет изрядное удовольствие известие, что Вы продолжаете свои штудии Древних Материй известным Вам способом; и полагаю, что мистер Хатчинсон в городе нашем Салеме, к прискорбию, не достиг великих успехов. Разумеется, когда Хатчинсон воссоздал Целое из того, что мы сумели собрать лишь в малой части, ничего, кроме овеществленного Порока, не случилось. Посланное Вами не возымело нужного Действия либо из-за того, что Некоей Вещи недоставало, либо тайные Слова я неверно воспроизвел Голосом (возможно, по Вашим ошибочным записям). Так или иначе, без Вашего участия я постигну лишь Неудачи. Я не обладаю Вашими познаниями в области Химии, дабы следовать наставлениям Бореля, и не могу должным образом разобраться в Книге VII «Некрономикона», Вами порекомендованной. Но хотел бы я, чтобы Вы припомнили, что было нам сказано относительно соблюдения Осторожности в том, Кого мы вызывать станем, ибо ведомо Вам, что записал Коттон Мэзер в своей “Magnalia Christi”, – и Вы сами способны судить, насколько верно сие Непотребство изложено. Заклинаю же Вас – не Взывайте к Тому, кого не сумеете подчинить Воле своей. Здесь я имею в виду Того, кто сможет в свою Очередь призвать супротив Вас такие Силы, что многажды превосходят Ваши наиболее мощные колдовские Инструменты и Заклятья. Призовите Нечто Меньшее и молитесь на то, чтобы Нечто Большее не пожелало откликнуться на Ваш зов. Я ужаснулся, прочитав, что Вам известно, что сокрыл бен Заристнатмик[15] в Ларце Черного Дерева, ибо догадался, Кто сказал Вам об Этом. И снова обращаюсь с просьбой писать мне на имя Иедидия, а не Саймон. В нашем Обществе человеку не дозволено жить так долго, как ему вздумается, и Вам известен умысел, согласно коему я проживаю под личиной собственного Сына. С Нетерпением дожидаюсь, когда Вы познакомите меня с тем, о чем Черный Человек беседовал с Клавдием Сильваном[16] в Крипте под Римскими Стенами, и буду безмерно Вам обязан, если соизволите Вы одолжить мне на время ту Рукопись, на которую ссылались.
Другое, на сей раз неподписанное, письмо из Филадельфии вызвало не меньшие подозрения, особенно – по поводу следующего отрывка:
…принимаю во внимание Вашу просьбу отправлять 3аказы только на Ваших Судах, но не всегда могу знать определенно, когда ожидать их. В том Деле, о котором я говорил, мне нужно еще кое-что, но я хочу быть уверенным, что правильно Вас понял. Вы ставите меня в известность, что ни одна Часть утеряна быть не должна, если мы желаем наилучшего Эффекта, но Вам, несомненно, известно, как трудно сие обеспечить. Изрядный Риск и тяжкое Бремя – собрать Лот целиком; в Городе (сиречь в церквах св. Петра, св. Павла, св. Марии или собора Иисуса Христа) оное дело вовсе не представляется возможным. Но я знаю, чего недоставало тем, кого воссоздали в Октябре, и сколько живых Образцов пришлось Вам сотворить, прежде чем нашли Вы в году 1766 верную Методу, и буду преданным последователем Вашим во всех Начинаниях такого рода. С нетерпением ожидаю Вашего Брига – в преддверии его Прибытия ежедневно наведываюсь на верфь мистера Бидля.
Третье подозрительное письмо было написано на неизвестном языке, неизвестным же алфавитом. В обнаруженном Чарльзом Вардом дневнике Смита его текст был неумело скопирован. Специалисты-языковеды из Брауновского университета утверждали, что письмена либо амхарские, либо абиссинские, но расшифровать сам текст им оказалось не под силу. Ни одно из этих посланий Карвену доставлено не было. Исчезновение из Салема примерно в то же время Иедидии Орна указывает на то, что заговорщики из Провиденса все же предприняли некоторые тайные меры; также о проживании в Филадельфии определенного опасного субъекта был оповещен доктор Шиппен, глава Пенсильванского исторического общества. Но необходимость в более решительных шагах назревала все пуще, и уже группы смелых моряков, связанные обетом знания, заполученного Уиденом, тайно собирались ночами на верфях и складах Брауна. Замысел, призванный не оставить камня на камне от зловещего наследия Джозефа Карвена, обретал более явную форму.
Несмотря на атмосферу секретности в стане заговорщиков, Джозеф Карвен внезапно начал проявлять излишнюю обеспокоенность – будто нутром чуя зреющую вендетту. Его карета денно и нощно раскатывала от города до Потаксета, и сам он мало-помалу утратил то напускное добродушие, с коим в последнее время пытался бороться с городскими предрассудками. И вот Феннеры, самые ближние соседи Карвена, поведали Джону Брану в Провиденсе, что как-то ночью из-под крыши загадочного каменного здания с высокими узкими окнами пробился луч нестерпимо яркого света. Мистер Браун, негласный глава группы, поставившей целью избавиться от Карвена, заверил тех, что меры самого серьезного толка в скором времени будут предприняты. Ввести Феннеров в курс дела было необходимостью – ведь они так или иначе стали бы свидетелями налета. Браун наплел им, что Карвен – осведомитель коллекторов из Ньюпорта, и все шкиперы, купцы и фермеры открыто или тайно проголосовали за то, чтобы от него избавиться. Поверили Феннеры в эту ложь или нет – все же на их глазах произошло и без того немало устрашающего и необъяснимого, – неведомо, однако человека с такой репутацией, как у Джозефа Карвена, можно было с легкостью заподозрить во всех смертных грехах. Мистер Браун возложил на соседей дельца ответственную миссию – наблюдать за фермой в Потаксете и регулярно сообщать о всевозможных происшествиях в ее окрестностях.
