Созрел он даже для суда, И был готов идти туда Без промедления, в итоге. Пробило полночь. Что ж, пора! Схватил тяжёлую дубинку И, как сухую хворостинку, Стул расколол. В очах искра В нём сумасшедшего блеснула… Да месть к сознанию вернула, И он открыл с ухмылкой дверь — Не избежать расправ теперь.
* * *
Но только выйдя за калитку, Увидев ночь во всей красе, И звёзды и траву в росе… Не оборвал он жизни нитку. Он, поражённый лунным светом, Не в силах сделать даже шаг; Его сравню в душе с поэтом; Невероятно, но при этом Он изменился. Только как? Глядел иначе он на сад, На пруд, в кустах на светлячков, На земляной поодаль ров; Стал проницательнее взгляд. Вот молча двинулся он в путь, С ним что-то странное творилось… Природу трудно обмануть, Её познал он словно суть, К ней чувство тут же устремилось! Остановился. Утомленье Его настигло. Вдалеке Туман стелился по реке: Привёл его он в изумленье. Теперь и смутная тревога Легла на сердце у него.
Священник
«Ужели ночь для монолога? Передо мной творенья Бога Не для меня же одного?!»
От автора
За спину руки заложив, Подумав, так продолжил он:
Священник
«Красоты, голову вскружив, Мои сомненья всполошив, Дают понять, что увлечён Здесь не на шутку я мечтами. О снисхожденье мысли сами Пришли на ум. Ужели я