Хафса Файзал
Чайная буря
Его семью она, может быть, и не тронет, но неуважение есть неуважение; Арти ничего не прощала и не забывала.
Джин вспомнил, как с опаской однажды сказал ей: «Люди тебя боятся».
«Пока нет, но так будет», – ответила Арти тогда. Она всегда раздвигала границы, стремилась к большему, дразнила диких зверей, находясь с ними в одной клетке.
Наконец хозяин кивнул.
– Сейчас же, – скомандовала Арти.
– Но… как? – возмутился он. – Там же вампиры за городом!
– Ваша жизнь у нас в руках, а вы переживаете, что кто-то вашей крови чуть-чуть отхлебнет? – поинтересовался Джин.
В последнее время вампиры становились жертвами нападений не реже, чем люди, пропадали без следа. Сегодня утром сообщили об очередном исчезновении, теневой мир Белого Рева всколыхнули волнения, ведь, несмотря на все запросы и расследования, пропавших так и не нашли. Ни признаков борьбы, ни трупов, ни оружия, ни требований о выкупе.
Благодаря образованию, полученному еще в детстве, Джин обладал обширным словарем для описания вампиров. Они были смертоносными, жестокими, загадочными и сильными. Зверюгами и кровопийцами. Прекрасными и безжалостными. А вот уязвимыми они никогда прежде не были.
Для нежити вампиры находились в превосходной телесной форме, у некоторых, по слухам, имелись дивные дары, как то способность управлять стихией или даже чужими мыслями. Убить их, казалось, практически невозможно – что было опасно, пугающе и откровенно несправедливо, – отчего исчезновения вампиров приводили всех в еще больший ужас.
Хозяин икнул и в конце концов еще раз кивнул – очевидно, в знак понимания.
Джин склонил голову набок.
– Сейчас самое время подхватить шляпу и пуститься наутек.
Хозяин вновь кивнул и торопливо выбрался из кресла. Запнувшись об ножку, он кое-как удержал равновесие и неуклюже, как покатившийся с горы валун, проковылял вниз по деревянному крыльцу и, не оглядываясь, зашагал прочь от чайной.
Волны злобно и неустанно колотились в утес, атмосфера после ухода хозяина набухала тяжестью. За все пять лет с момента открытия «Дрейфа» им ни разу не приходилось по-настоящему опасаться за его судьбу.
Арти положила три дувина на стол – за чай – и повернулась к Джину.
– Я… – начал было он.
– Домой? – спросила она.
Она была спокойна. Слишком спокойна. Но Джин слишком вымотался и не задавался вопросами. Две недели. Он просто кивнул ей, гадая, долго ли еще они смогут называть «Дрейф» домом.
5
Арти
Вернувшись в «Дрейф», Арти перекинула пальто через локоть и направилась вверх по лестнице в кабинет – разбирать скопившиеся за день счета. Слишком устала, чтобы идти спать, сказала она Джину. Числа помогут развеять туман в голове.
Увидеть, как восторжествуют ее недруги, было бы даже хуже, чем лишиться самого «Дрейфа». Если где-то этому и порадуются – за исключением двора Овна, – так это в Атерее. Подпольное сообщество служило домом для состоятельных вампиров Белого Рева и жило по собственным правилам. Влиянием, пусть и неофициальным, Атерей обладал не меньшим, чем монархия.
Следует отметить, что в Атерее недолюбливали Арти за ее стремление обслуживать вампиров из низших слоев – примерно так же, как она недолюбливала Атерей за претенциозность.
Утомленно вздохнув, Арти притворила за собой двери со стеклянными панелями и устроилась в кресле, не удосужившись зажечь свет. Она открыла шкафчик, стоявший у письменного стола, и достала оттуда графин с кокосовым соком, который медленно, но верно заканчивался. Жидкость булькнула – Арти налила себе четвертинку стакана и опустошила его. Поставив стакан на место, она почувствовала, как в голове прояснилось.
И вот тогда-то до нее дошло: во-первых, из окна, которое она закрыла несколько часов назад, дует, во-вторых, на подоконнике кто-то сидит – Арти различила во тьме силуэт.
Она хлопнула по включателю света под столом – незваного гостя залило золотистым сиянием.
Юноша. Рогатый Страж.
Он сидел на подоконнике с куда более нахальным видом, чем ему следовало бы демонстрировать – у нее-то в кабинете. У нее дома.
– Знаменитая Арти Казимир.
Его звучный акцент сообщал об иноземном происхождении, белые волосы контрастировали с кожей лба. Вряд ли незнакомец ощутимо старше нее.
Рогатая Стража была многочисленна, делилась на множество рангов – чтобы насаждать законы Эттении везде и всюду. Чем светлее форма стража, тем старше он званием.
Форма на юноше была белоснежная. Капитан.
Арти вскочила с кресла, вцепилась в пестрый платок, которым тот обернул шею. Они с парнишкой сцепились, шаркая ботинками по паркету, – пока Арти не толкнула его к стене.
– Назови хоть одну достойную причину не снимать с тебя шкуру, – прошипела Арти, приставив кинжал к его шее. Пусть он на голову ее выше, пусть она совсем одна – ей было наплевать.
– Я могу дать тебе то, в чем ты нуждаешься, – сказал страж, и Арти уловила горделивые нотки в его напряженном голосе.
– Разве что лопату – вырыть тебе могилу, – процедила она.
Его грудь ходила ходуном. Черты лица у юноши были резкие – эдакая грубая красота.
– Скажи-ка, – тихо промолвил страж, подавшись к Арти и коснувшись шеей кинжала, – помнишь ли ты, каково это – по-настоящему жить?
Арти выпустила его и отшатнулась. Ее разум и тело не слушались друг друга. Юноша смотрел на нее в упор, сбивая с толку, и она увидела собственное отражение у него в глазах. Неизбывную боль. Бесконечную муку.
Страж отвел взгляд, чтобы разгладить мундир, но не успел он и моргнуть, как Арти наставила на него пистолет, и все вокруг затихло. Ставни перестали поскрипывать, и тревожное ночное безмолвие проникло с улицы в комнату.
– Пистолет – до чего тщеславное оружие. Громкое. Жестокое. Режет слух, – задумчиво проговорил незваный гость, но под конец голос его подвел. – Убери его.
– Забываешься, страж, – негромко ответила ему Арти. – «Дрейф» – мой дом, а вот ты ступил на чужую территорию.
– Поговаривают, что через две недели «Дрейф» сровняют с землей, а твои поставки развернут и отправят обратно по морю, – сказал парень, нимало не смущенный тем, что в грудь ему смотрит дуло. – В твоей чайной чашке наметилась буря.
Арти, продолжая целиться, подступила к нему на шаг.
– Вижу, ты так и напрашиваешься на смерть.
– Чему быть, того не миновать. – Страж тоже шагнул ей навстречу, и дуло пистолета уперлось ему в ребра прямо над сердцем. Арти ощутила теплое дыхание, прохладный аромат мяты.
Незваный гость опустил голову.
– Я хочу предложить сделку. – Нечто мрачное прокралось в его голос, когда он произнес эти слова. – Дворец под замком, прислуга и многие чиновники заперты внутри, Овен в бешенстве. Пропали секретные документы. А именно книга учета.
Овен – в бешенстве. Арти хотелось бы возликовать. Но теперь хотя бы стало понятно, почему от ее лазутчиков перестали приходить весточки. Дворец и правда под замком.
– В ней содержатся изобличающие сведения, которые могут поставить под угрозу правление Овна, – продолжил страж. – Совет может его сместить.
Совет представлял собой такую же загадку, как и принципы, по которым выбирали монархов и маски, скрывавшие их лица. Судя по всему, члены совета редко вступали в конфронтацию с правителем, поскольку Овен единолично руководил империей. Если что-то способно вынудить совет действовать, значит, в той книге кроются воистину порочащие сведения.
– И откуда ты об этом знаешь? – спросила Арти.
Юноша выразительно на нее посмотрел.
– Я вообще-то работаю на Овна.
– Как и вся Рогатая Стража, – фыркнула Арти; она не даст отделаться полуправдой этому незнакомцу, особенно в форме, которая не имела ничего общего с рядовой стражей.
Незваный гость помедлил с ответом.
– Я – один из немногих капитанов, которым было поручено дело особой секретности, поскольку Овен не хочет, чтобы об этой пропаже прознали.
До Арти долетали слухи о капитанах высшего ранга, но ни одного из них она прежде вживую не видела и потому сомневалась, что те и впрямь существуют.
– Кто прознал? – спросила Арти, отметив, что страж очень аккуратно выбирает слова.
– Чиновники, советники, – ответил он, под скулами у него заходили желваки. – Теоретически – другие страны. Если книга учета держится в тайне, значит, в ней записаны противозаконные сделки.
Значит, все это имеет отношение к торговле и, возможно, даже связано с Ост-Дживантской компанией. Неприязнь Арти к Овну и ОДК от этой новости только усилилась.
Но подобные книги не пропадают ни с того ни с сего. Нет, ее выкрал тот, кто наверняка знал, что делает.
– И тебе поручили ее вернуть, – предположила Арти. Безрадостно усмехнувшись, она вдавила дуло в грудь незнакомца, вынудив его отступить к стене. – Думаешь, я в таком отчаянном положении, что соглашусь работать на Овна?
– Думаешь, я настолько безрассуден, чтобы довериться всенародно любимой бандитке Белого Рева?
Ничего себе комплимент.
Вид у стража был такой, будто он пытался собраться с мыслями.
– Мы с тобой, Казимир, может, и стоим по разные стороны закона, но оба признаем, что у Овна избыток власти.
Этот юнец – первый Рогатый Страж, с которым Арти была солидарна.
– И я не собираюсь возвращать эту книгу учета на место, – добавил незваный гость. – Я хочу с ее помощью свергнуть Овна.
– Похоже на государственную измену, но у меня нет ни малейшего желания лезть в политику, – сказала Арти.
– Серьезно? Даже если ты сможешь воспользоваться той книгой, чтобы спасти «Дрейф»?
Кажется, он – первый Рогатый Страж, лишивший ее дара речи. И вселивший в нее надежду.
– Если я воспользуюсь ею ради спасения «Дрейфа», – сказала Арти, – тогда ты не сможешь потопить Овна.
Юноша широко улыбнулся.
– Но тебе ведь хватит смекалки управиться с двумя делами сразу.
Она бы не купилась на его лесть. Смекалки ей и правда хватит, но это вовсе не значит, что так она и поступит. Как бы ни хотелось Арти избавиться от Овна, она предпочитала собственный подход к укрощению хаоса. Невозможно шантажировать того, от кого уже избавился. Не получится быть занозой в чужой заднице, если этой задницы больше нет.
Капитану высшего ранга это знание ни к чему. К тому же Арти не собиралась спасать страну, которая была для нее чужой.
Она шагнула назад, убрала пистолет в кобуру.
– И почему я должна тебе верить?
Он с легкостью мог воспользоваться помощью Арти и ее команды, выкрасть книгу учета и дать деру. Он мог зайти еще дальше: заявить, что книгу похитила Арти, и упечь их всех за решетку. Страж и Арти, может, и были солидарны во взглядах на правление Овна, но это не отменяло того факта, что стоящий перед ней юноша работал на монарха.
И ничего хорошего из альянса с врагом выйти не может.
– Ты убрала пистолет, поскольку уже пришла к выводу, что верить мне не обязана, – сказал страж.
Какая проницательность.
– Впрочем, сомневаюсь, что я – единственный капитан высшего ранга, который счел тебя полезной. Я предлагаю тебе сделку. От остальных такой любезности не жди.
Арти было не провести.
– Я не люблю, когда мне угрожают.
– Ну так не позволяй другим угрожать себе.
Если он не солгал насчет прочих капитанов, то они скорее уж с Овном пойдут свои планы обсуждать, чем заявятся к Арти.
– Ладно, – сказала она, собирая счета с письменного стола. – Где ее видели в последний раз?
– В Атерее.
Атерей. То самое всемогущее вампирское сообщество, вход куда был разрешен лишь обладателям специальных жетонов, а незаконно проникших внутрь убивали, вгоняя им кол в сердце. Туда невозможно просто взять и зайти. Ни Арти, ни кому-либо еще.
– В Белом Реве просто тьма пройдох. Выбирай любого. То, что Рогатая Стража регулярно навещает «Дрейф», не делает меня бандиткой, а тебя – святым, так что наслаждайся чаем. Хотелось бы сказать «приятно было познакомиться», но я не из тех, кто врет.
Арти направилась к двери, чтобы открыть ее юноше.
– Знаешь ли ты, что случилось с музеем, некогда известным как «Уникум»? – спросил тот, шагая следом.
Она замерла.
– Как-то ночью из него выкрали все бесценные экспонаты, а на их месте появились предметы из личных коллекций богатейших жителей Белого Рева. Ни грабителей, ни диковин, что когда-то выставлялись на том же месте, где стоит твое заведение, до сих пор не нашли. Какое удивительное совпадение, правда?
Никакое это не совпадение. Это было их с Джином рук дело, и страж об этом знал. Арти закусила щеку. Этому типу как-то удалось взять их след. Но как?
– Знаешь ли ты, что ходили слухи, будто утром того же дня в музее видели смуглую девчонку? – спросил незваный гость. – Чужеземцы обычно не ходят любоваться коллекциями колонизаторов.
Арти не собиралась ему поддаваться.
– И, по-твоему, то, что я побывала в музее накануне кражи, означает, что я способна на ограбление?
Стража это все, похоже, забавляло.
– Тебе лишь необходимо быть на виду, когда книга учета исчезнет вновь. Такая задача карманнику не по силам. Тот, кто проникнет в это одиозное сообщество, должен обладать правильными связями и хорошо знать вампиров. Как ты.
Арти пожалела, что Джина нет рядом и он не слышит всех этих комплиментов. Она повернулась к столу и поворошила лежавшие на нем бумаги.
– Допустим, мы проберемся в Атерей – и что тогда, нам хватать каждую книгу, которая попадется на глаза, пока мы не наткнемся на нужную?
– Это гроссбух. Фиолетовая закладка, обычный кожаный переплет. Ничего особенного, но находится книга во владении у человека по имени Пенн Арундел, которого не видели за пределами Атерея вот уже несколько недель.
Бумаги выпали из рук Арти и спланировали на пол. Услышав это имя, она ощутила, как ее накрывает дурным предчувствием – но выдать этого стражу было нельзя.
– Ну так, – кое-как собралась с мыслями Арти, – а Овен-то знает, что книга учета в Атерее?
– Насколько я понимаю, нет, – ответил капитан, и Арти задалась вопросом, сколько же стражей с осведомителями по всему городу было у него в подчинении – и сколько сведений, приносимых ему, так и не доходило до Овна. – В противном случае дворец уже штурмовала бы армия.
Арти сомневалась, что в этом был хоть какой-то смысл – и Овен наверняка думал так же. Вампиры являли собой силу, с которой следовало считаться, а уж вампиры Атерея с их безграничными средствами… Они не оставили бы Овну ни малейшего шанса. Впрочем, Арти не могла понять: то ли капитан абсолютно уверен, что Овен ни о чем не знает, то ли он так считает потому, что дворец пока никто не штурмовал.
– Если бы только ты не была так хороша в своем деле, Казимир. – Страж неторопливо осмотрел кабинет и задержал взгляд на двойных дверях, когда снизу донесся чей-то смех, заливистый и беззаботный. Арти показалось, что в его голосе прозвучало сочувствие. – Тогда «Дрейф» никогда бы не стал местом, существование которого ранит самолюбие Овна.
Самолюбие Овна. Хорошо сказано. Арти не представляла угрозу для общества, она не вредила экономике. «Дрейф» не ассоциировался со скандалами и не был бельмом на глазу города. Людей раздражала она сама – чужачка из низших слоев общества.
– Да ты и сам такими темпами скоро в бандита превратишься, – заметила Арти, не желая ему уступать.
Юноша мило ей улыбнулся.
– Я не бандит. Я все еще работаю на закон, который ты нарушаешь одним лишь тем, что дышишь.
– У вас такое в справочниках для новобранцев Рогатой Стражи, что ли, пишут? – с усмешкой поинтересовалась Арти. – Тебе-то какая выгода? Допустим, с Овном действительно надо разобраться, но, вступая в союз со мной, ты рискуешь собственной жизнью.
– Но ведь в этом и состоит долг стража? – поддел ее незваный гость.
Самодовольный говнюк. Арти не верила ему, но ради такого щедрого предложения этим можно было пренебречь. На некоторое время.
Она ничего не ответила, и юноша склонил голову набок.
– Я так понимаю, ты согласна на сделку?
Арти поджала губы. Она даже имени его не знала.
– Ты когда-нибудь видел льва? Те, на кого ты работаешь, иногда ловят их и привозят сюда вместе с чаем, пряностями и остальным награбленным добром.
Страж опустил взгляд на собственное запястье, и Арти заметила там кожаный наруч, к которому крепился кинжал.
– Я пережил царствие одного из них.
Арти понадеялась, что сказано это было в переносном смысле.
– Одного из них,– повторила она с издевательским смешком.– А сам теперь просишь меня пробраться в Атерей, который весьма схож со львиным логовом, и что-то оттуда выкрасть. Нет, для такой задачи мне потребуются…
– Дувины? – Вид у стража был разочарованный.
Арти фыркнула.
– Спасибо, конечно, но деньги я предпочитаю зарабатывать усердным трудом. Мне нужно будет собрать команду.
Арти оглядела юношу. Он проник к ней через окно второго этажа. Он поджарый, и у него легкая поступь. Он не просто вскарабкался по стене здания, но сделал это бесшумно. К тому же капитан Рогатой Стражи, да еще и высшего ранга, на ее стороне может оказаться очень кстати.
Если он и правда на ее стороне. Очередной повод не спускать с него глаз.
– Если я отправляюсь в Атерей, ты идешь со мной, – сказала Арти. – Как только я добуду книгу учета, ты устроишь мне встречу с Овном.
Последнее, разумеется, было ложью. Если окажется, что капитан действительно состоит в союзе с рогатым монархом, он превратится в главную угрозу для Арти, когда она завладеет гроссбухом: страж будет достаточно близко, чтобы отнять у нее находку и доложить Овну о местонахождении Арти.
Или перерезать ей глотку.
Нет, мысленно сказала себе Арти. Так рисковать нельзя. Она возьмет его с собой в Атерей и бросит там, а потом уже сама придумает способ добраться до Овна.
– Разумно, – ни о чем не подозревая, согласился страж и протянул ей руку.
Арти уставилась на его ладонь.
– Я с тобой снюхиваться не собираюсь.
– Я просто хотел представиться. – Незваный гость подошел к окну и с кошачьей ловкостью вскочил на подоконник. Обернувшись, он многозначительно посмотрел на Арти – так, будто у них появился один секрет на двоих. – Лаит Сайад из Аравии. Хотелось бы сказать «приятно было познакомиться», но я не из тех, кто врет, – сказал он.
И исчез в ночи.
6
Джин
Джин без всякого удовольствия доел тарталетку с ежевичным джемом и допил чай. Потерянная поставка, бумажная волокита, конкуренция с другими чайными – накатило все, с чем они с Арти могли и умели справляться – и всегда справлялись. Ему было не свойственно такое уныние. Если немного покопаться в душе и на время забыть об опасностях, поджидавших на улице, там могла бы даже найтись толика оптимизма. Но не сегодня.
В его мыслях Овен представал мрачной фигурой, объятой пламенем. Сначала Джина лишили родителей, и вот на очереди «Дрейф».
Когда-то давным-давно Джин оказался лучшим из учеников Академии Адли для мальчиков. Иначе его бы туда не приняли. Ему было восемь лет, когда родители привели его в ту школу. Они отсчитали точное количество дувинов на обучение Джина и взяли деньги с собой, но это не имело никакого значения. Секретарь бросил взгляд на их чужеземные лица и брезгливо поморщился.
Джин предпочел бы уйти, но мать продемонстрировала секретарю его табели из предыдущей школы, и Джин изумился тому, как презрение, написанное на лице служащего, медленно уступило место заинтересованности, и она только возросла, когда секретарь узнал, что они живут в одном из богатейших районов Белого Рева – Адмиральской роще. Их громадный особняк с двускатной крышей, выстроенный из кирпича цвета чая с молоком, внушал больше уважения, чем его обитатели.
Школьная жизнь Джина началась в ту же неделю; мать неустанно повторяла, как важно получать хорошие отметки, а отец – как важно одеваться со вкусом. Джин взялся за дело: заучивал слова, перемножал числа, записывал факты, пока те не стали отскакивать у него от зубов.
Он погрузился с головой в учебу, а родители погрузились в свои исследования. Средств для проведения экспериментов у них было предостаточно – благодаря грантам, полученным от предыдущего монарха. Джин сотни раз слышал ту историю: научные достижения родителей произвели на Орла такое впечатление, что он пригласил их на личную аудиенцию.
Отец и мать Джина воспринимали эту похвалу и денежную помощь со всей серьезностью – даже после того, как правлению Орла пришел конец и на трон сел Овен. Мать не поднимала глаз от микроскопа, а отец, тот еще мечтатель, не сводил взгляда с небес. «Мы на пороге открытия», – любил говаривать он, хоть и работал над совершенно иными задачами – в частности, связанными с вампирами. Его увлекал мир живых, завораживала идея нежити, и ему хотелось облегчить существование для всех.
Джин тешил себя мыслью, что отцовская пылкость передалась ему по наследству.
Когда Джину было одиннадцать лет и восемь месяцев, его мир рухнул. Он уже считал дни до того момента, когда ему исполнится двенадцать и он станет достаточно взрослым, чтобы посещать джентльменский клуб вместе с отцом. Карета Академии Адли прогрохотала по брусчатке и, остановившись у въезда в Адмиральскую рощу, извергла из себя голодных мальчишек с перепачканными травой коленками и распущенными галстуками. Джин повесил сумку на плечо и зашагал домой, прочь от ребят, которые стояли посмеиваясь и перешучиваясь, – Джин часто завидовал их духу товарищества. Он тяжело вздохнул и подумал: как странно, что пахнет дымом. Адмиральская роща – отнюдь не маленький Маленький Восток (до которого отсюда ехать и ехать), где запах дыма ассоциируется с вкусной едой.
Он навсегда запомнил мысль, которая крутилась у него в голове перед тем, как он увидел свой дом: ему хотелось есть, впереди были выходные, и это означало, что кухарка приготовит любимые мамины блюда.
Но дом Сивангов оказался объят огнем.
Дым струился из окон отцовского кабинета и валил с балкона материнской уборной. Пламя ширилось, как хищные челюсти. Замешательство Джина сменилось шоком, шок уступил место страху, и прежде чем тот успел лишить Джина воли, на него накатил прилив отваги.
И Джин рванул к дому.
Он взбежал по крыльцу к парадной двери. Та была не заперта, но стоило только Джину распахнуть ее, как он немедленно закашлялся. Он оглянулся на улицу в поисках кого-то взрослого, кого-то большого, кто знал бы, что делать в такой ситуации. Но увидел Джин лишь девчонку, которая стояла в тени на другой стороне дороги.
– Ма! Па! – завопил он и опять закашлялся. Огонь обжигал. Дым был куда хуже – Джин вспомнил усвоенное в академии, – но только если его вдыхать. Набрав как можно больше воздуха в легкие, одиннадцатилетний Джин бросился внутрь.
В хаосе пожара вестибюль казался длиннее, чем был на самом деле. Пол усеяли рухнувшие балки и обломки мебели, которые горели желтым и рыжим пламенем; все застилал дым. В огне трепетал полосатый платок, свисавший с остатков лестничных перил: он привлек внимание Джина, но служанки, которой платок принадлежал, было не видать. Выглядело это жалко – полоса яркой ткани посреди пустоты. В горле набух всхлип.
– Ма! – вновь закричал Джин, и голос у него сорвался. – Па!
А вдруг родители не могут выбраться? Джин поспешил в сторону кухни, где дым был не такой густой, потому что оконные стекла уже лопнули и торчали в рамах, как острые зубы.
Удивительным образом это всколыхнуло у него в голове мысль о парадной двери, ведь до чего странно: та была отперта и приоткрыта. Что-то здесь было не так, но Джин не мог понять, что именно. Мать часто говорила ему, мол, результатами их исследования могут воспользоваться с дурным умыслом и поэтому очень важно держать все связанное с ними в тайне.
– Дурные люди совершают дурные поступки, – твердила она.
– Кто может оказаться таким человеком, мама? – однажды спросил Джин.
Мать стянула с рук перчатки и отерла ладони о лабораторный халат.
– Хм. Всех и не перечислишь. Любой человек, способный на злодеяние, – от наших коллег в больнице до Овна на троне.
– Сам Овен? – поразился Джин. О том, кто такие монархи, он знал из уроков и газет – примерно столько же, сколько о географии и истории. Да, родители даже виделись с одним из них – но это было задолго до появления Джина на свет.
Отец Джина кашлянул, привлекая внимание матери. Тогда Джин не догадался, что к чему, и сейчас жалел об этом. А вдруг кто-то вломился к ним и его родителям грозила опасность? В Белом Реве они были довольно известными фигурами. Джин знал об этом не понаслышке – как-то раз он козырнул родительской фамилией, чтобы без очереди получить свою порцию в кафе-мороженом. А вдруг мама с папой опасались самого Овна? Джин должен их спасти. Он огляделся – ему нужно какое-нибудь оружие.
Внутри нарастала паника, от которой сжимались легкие и сужалось поле зрения. Пистолеты Джин не любил, поскольку их не любил отец. Надо добыть нож. Где кухарки хранят ножи? Джин порылся вокруг, но ничего не нашел. Он старался не мешкать. Изо всех сил напряг разум. Он ведь никому не разболтал родительские секреты?
Мама с папой вроде бы вели себя как обычно, но, задумавшись, Джин понял, что накануне вечером отец о чем-то тревожился. Возможно, это было связано с тем, кто посещал их раз в неделю, – стариком с добрым лицом и золотой серьгой в ухе. Отец хорошо о нем отзывался, поэтому Джин удивился, когда услышал их перебранку в кабинете и джентльмен ушел, не угостив Джина гвоздичной карамелькой, как поступал всегда.
Вот оно. Суетясь в попытках отыскать нож, Джин нашел кое-что другое. Из кокосов получаются не только питательные напитки, но и отличное оружие, как-то раз сказал отец. Он работал над теорией, связанной с кокосами, и дома их всегда было много. Джин взял из корзины кокос – гладкая зеленая скорлупа оказалась прохладной на ощупь, – набрал в грудь свежего воздуха из разбитого окна и поспешил обратно в вестибюль.
– Ма! – крикнул он, ринувшись к лестнице.
Голос здравого смысла твердил ему, что это небезопасно, что мать не разрешила бы ему туда соваться, что эта затея возмутила бы ее так же, как его манера называть маму «ма», а не «матушка».
Джин к голосу здравого смысла не прислушался. То и дело спотыкаясь, он взбежал на второй этаж, прижимая к себе кокос. Внутри пульсировал страх. От дыма зрение помутилось, становилось все труднее дышать. Ему нужно было на воздух. От потолка с оглушительным треском оторвалась деревянная балка, и Джин повалился с лестницы вниз. После этого установилась тишина – столь же оглушительная, – но тут Джин услышал какой-то шорох – кажется, чьи-то шаги.
– Па?
Что-то чиркнуло – звук был отчетливый. Спичка. Джин всмотрелся в тени, уверенный, что различил мужской силуэт. Рядом с ним виделся еще один, более фигуристый. Ма! Глухой удар привлек его внимание к еще одной фигуре – куда более грозного вида. Джина охватил ужас. Овен! Разглядеть его сквозь дым было невозможно, но это не имело значения. Джин должен был предупредить родителей. Спасти их. Он позвал маму с папой, завопил во всю глотку, но опоздал.
Взрыв сотряс дом, Джина отбросило вниз. Вокруг с новой силой взметнулось пламя. Джин прижал к себе кокос словно щит и устыдился собственной слабости. Он же вот-вот станет взрослым.
Бояться было нельзя.
Огонь ревел, со стен срывалась деревянная обшивка и портреты в рамах. Голодное пламя пожирало все на своем пути, разрасталось и раскидывалось – вот-вот поглотит дом. Вестибюль, казалось, был в нескольких милях от Джина, парадная дверь – сияющий прямоугольник – где-то вдали, вне досягаемости.
Джину стало очень, очень страшно.
Нужно было выбираться отсюда. Джин шагнул в приемную, и его брюки занялись огнем, но он схватил отцовский зонт, стоявший рядом, и проворно сбил пламя. Раскаленная зола попала ему на волосы, но Джин смахнул и ее. Он оказался между двумя горящими стенами, но тут с гардины рухнула пылающая штора, и огонь перекинулся на него.
Джин закричал. Никогда прежде он не слышал запаха горящей плоти. Он побежал сам не зная куда – ноги сами его несли. Мысленно взмолившись, чтобы кто-то его нашел – ма или па, кто угодно, хоть кто-то, – он увидел перед собой человека – но совсем не того, кого ожидал.
Это была та девчонка с улицы.
Огонь расступался перед ней. Ее лицо было бесстрастно, черные глаза сверкали. Она чем-то шлепнула его по руке, сбивая пламя, а затем засунула это что-то ему в рот. Тряпка. Дыши, кажется, сказала она, но тут у него в глазах потемнело.
А потом Джин оказался снаружи. Все произошло очень быстро; он лишь помнил, как с облегчением повалился в траву – тело было как сломанный механизм, мысли в голове взметнулись так, будто кто-то бросил булыжник в кучу перьев. Джин натужно кашлял, легкие горели, как если бы пожар был у него внутри. Девчонка принесла ему воды. В грязной чашке плавали серые хлопья, но Джин выпил все, а потом вернул чашку своей спасительнице, словно та могла дать ему добавки.
– Я – Арти, – сказала девчонка звонким сильным голосом, в котором слышался какой-то иноземный акцент.
– Джин,– просипел он. Его тело и разум словно онемели, не отдавали отчета, что сейчас произошло. Потрясение. Взрыв. Родители.
Руку охватила жгучая боль, настолько сильная, что Джин подумал: будет легче, если ее просто отрубить. Арти опустилась на колени, выложила из своей потрепанной сумки всякую всячину и разномастные притирки, а затем, скривившись, принялась обрабатывать его ожог. Когда она закончила, боль, похоже, усилилась. Арти пожала плечами.
– Сейчас некогда. Попозже как следует перевяжу.
Джин не сводил глаз с дома. Это был Овен. Овен все это устроил. Джин утер лицо, и его рука намокла. Он плакал.
– Но вдруг они все еще там, внутри? И живы?– спросил он, хотя в глубине души знал, что это не так. Отрицание – так это называлось, но Джин выяснил это гораздо позже.
– Это вряд ли, – ответила Арти с таким безразличием, словно читала утреннюю газету.
Джин заплакал в голос. Арти вытащила из кустов пыльный пакет. Внутри были пирожные, она протянула одно Джину. Угощение было свежим, напоминало те, которые мать покупала ему, когда он сдавал экзамен на отлично. На вкус пирожное было как пепел.
Девчонка наблюдала за ним. Джин не понимал, почему она проявила к нему такую доброту – и зачем вообще спасла. Она встала – Джин не понимал, что будет дальше, но одному ему оставаться не хотелось.
– Бежать сможешь? – спросила Арти.
Сквозь шум пожара Джин услышал крики с другого конца улицы: «Вон она!» И кивнул.
Девчонка сунула в карман серебряную шпильку.
– Хорошо. Потому что я только что стащила эту штуку у мерзкого мужика, и нам надо бежать изо всех сил – иначе мы умрем. Больно.
Джин подхватил зонт, Арти как ни в чем не бывало взяла его за руку, словно проделывала это уже сотни раз, и потащила за собой. Джин прежде не встречал никого столь же бесстрашного – хребет у нее выступал, будто ребро меча. И все же она увидела в нем что-то, сочла Джина достойным спасения. Эта востроглазая чужачка, которая ничего о нем не знала, вдруг превратилась в самого близкого для него человека, и потому Джин не отставал. Ее жажда жизни передалась ему. С тех пор он мог увлечься чем угодно, если это не давало ему вспоминать о том, почему он все еще жив. Чем угодно, если это мешало Джину сигануть в темную бездну, которая однажды уже чуть не поглотила его.
