bannerbannerbanner
Счастливый удар

Ханна Коуэн
Счастливый удар

Полная версия

Глава 8

Оукли

– Наконец-то, бро. Я уж подумал, что ты меня кинул. Поторопись, меня надо подстраховать! – кричит Мэтт, как только я захожу в полный спортзал.

На дальней стене нарисована эмблема «Сэйнтс», вокруг которой висят рамки с фотографиями всех команд-чемпионов. Внутри разрастается голод, когда я представляю там и фото нашей команды.

– Чувак, здесь еще четыре человека, которые могут тебя подстраховать. Не приставай, – говорит Брейден, проходя мимо меня.

Он бросает свою сумку у ближайшей стены, не утруждаясь убрать ее в шкафчик.

Я следую его примеру, но не забываю достать из бокового кармана бутылку с водой. Заведя руку за голову, я стягиваю футболку и бросаю ее поверх своей сумки, после чего ставлю бутылку на пол и присоединяюсь к Мэтту у скамьи для жима.

На грифе его штанги с каждой стороны по блину в семьдесят фунтов. Я подставляю руки под него и говорю:

– Тогда давай. Посмотрим, сколько повторов ты сделаешь.

Парень широко улыбается и приступает к делу. Он делает тринадцать повторений, прежде чем я замечаю, что его руки устают, и забираю у него штангу, укладывая ее на стойку над ним.

– Неплохо, – замечает Брейден.

Он прыгает через скакалку в темпе, от которого я вздрагиваю. Боксерский опыт делает из него крутого богатыря, что уж говорить о хоккее.

Мэтт хмурится и садится, вытирая подолом футболки пот со лба.

– Ты сделал растяжку перед этим дерьмом? – спрашивает он.

Брейден закатывает глаза.

– Что с вами случилось в последнее время, что вы так обо мне беспокоитесь?

– Прими это как комплимент, говнюк, – бросаю я.

В глубине зала раздается резкий смех, и к нам от беговых дорожек вальяжно идут мокрые от пота Тайлер и Адам, оба тяжело дышат.

– Что смешного? – спрашивает Мэтт.

Тайлер бросает на Адама раздраженный взгляд.

– Этот урод думает, что у него есть шансы забить больше меня в следующей игре.

Я выгибаю бровь. Брейден хмыкает.

– Ни за что.

– Да ладно, чел. Что за недоверие? – Адам упирает руки в бока.

– Если ты так уверен, что выиграешь, – начинает Брейден с ухмылкой, – зачем ждать среды? Мы запросто можем решить это на льду после тренировки.

Тайлер пожимает плечами:

– Меня устраивает. Я не боюсь.

– Я тоже, – твердо говорит Адам.

– Так и сделаем. – Мэтт хлопает ладонями по бедрам. – Но никто не уходит из зала, пока не закончит тренировку. Так что за дело.

– Есть, капитан, – фыркает Брейден. Он закидывает скакалку на крючок и подходит к скамье, которую занимает Мэтт. – Вставай. Я покажу, как это на самом деле делается.

В глазах Мэтта загорается вызов, и он с беззаботной улыбкой встает со скамьи.

– Она вся твоя.

Брейден снимает с грифа оба блина и заменяет их. Меня не должно удивлять, что он может так уверенно выжимать сто восемьдесят фунтов, но удивляет. Парень, пожалуй, мог бы вывести меня из игры, выпади такой случай.

– Ты оборзевший говнюк, – бурчит Мэтт, скрестив руки на груди. – Жду не дождусь отбить все твои броски после этого.

Я хлопаю его по плечу:

– Все в порядке, Мэтти. Парень просто великан.

– И не говори, – ворчит Тайлер.

В груди растекается тепло, пока я наблюдаю эту демонстрацию эго. Эти парни смешные, но, думаю, такими они мне и нравятся.

* * *

Зашнуровав коньки и быстро замотав клюшку, я первым выхожу на лед. На мне тренировочный свитер «Варриорс». Все, кроме Мэтта, не стали надевать громоздкую экипировку, обещая играть чисто, и я могу только надеяться, что так и будет. Нам никогда не забудут, если кто-то из нас получит травму во время детской игры.

Я надеваю левую перчатку и перехватываю клюшку поудобнее, несколько раз ударив ею по льду.

Следующим на площадку выходит Тайлер, уверенно и элегантно скользя по льду. Он кивком приглашает меня присоединиться, и мы успеваем сделать круг, прежде чем к нам на секунду подъезжают Адам и Брейден.

Ухмыльнувшись, я разворачиваюсь лицом к двум отстающим и, не снижая скорости, качусь спиной вперед. Я изображаю зевок, и Брейден закатывает глаза.

– Заканчивай, плясун, – говорит он, после чего ускоряется и пристраивается слева от меня. Разворачивается быстрым движением и тоже едет спиной.

Скоро мы вчетвером с сосредоточенными лицами катимся задом наперед, пытаясь обогнать друг друга.

– Дамочки, если вы закончили, я готов! – кричит Мэтт с дальнего конца площадки.

Он опирается на ворота, подняв шлем.

На центральной линии ждет кучка шайб. Адам останавливается первым и клюшкой подвигает к себе одну. Он несколько раз гоняет ее туда-сюда, прежде чем повернуться к Тайлеру.

– Кто первый?

Тайлер поднимает клюшку и показывает на Адама и Мэтта.

– Вперед, красавчик.

Адаму не надо повторять дважды, он собирается и стартует в сторону Мэтта. Он несколько раз пропускает шайбу между ног, выпендриваясь, но выбирает простой кистевой бросок. Шайба попадает в плечо Мэтта, после чего с громким звоном ударяется о стойку ворот.

– Бу-у! Неудачник! – орет Брейден.

Широко улыбаясь, Адам останавливается рядом со мной. Он лишь пожимает плечами и кивает Тайлеру.

– Я просто разминался.

Защитник фыркает и, буркнув «как же», выбирает шайбу и едет навстречу Мэтту.

Тайлер не использует особенных приемов; он просто останавливается на синей линии и, размахнувшись, делает щелчок, от одного звука которого я морщусь. Шайба скользит по воздуху над правым плечом Мэтта и попадает в сетку.

– Есть! – кричу я и бью клюшкой по льду, изображая звук аплодисментов, пока Тайлер объезжает ворота, подняв свою вверх.

– Эй! – говорит Адам. – Не выбирай сторону. Я обижусь.

Я усмехаюсь.

– Мой косяк.

С новым выражением решимости Адам выбирает из кучи следующую шайбу и во второй раз несется в сторону Мэтта. Мэтт чуть выезжает за свою линию, не спуская глаз с приближающихся Адама и шайбы.

Адам замедляется и начинает играть с шайбой, как мелкий гаденыш, гоняя ее туда-сюда перед собой. Рядом со мной смеется Брейден, и я, не задумываясь, присоединяюсь. Стоит Мэтту покачать головой, как Адам бьет. Шайба проскакивает между ног Мэтта прямо в сетку.

Счет становится один – один, и парни продолжают бить по очереди, каждый раз забивая, пока Тайлер не промахивается два раза подряд в отличие от Адама.

Тайлер сильно хмурится, когда доезжает до нас с Брейденом, но мне нравится думать, что я узнал его достаточно хорошо, чтобы понимать: на самом деле он не так уж сильно расстраивается из-за проигрыша.

Брейден без колебаний подкалывает его:

– Может, мне нужен новый напарник, Тай?

– Тебе нужен работающий мозг и эго поменьше, – отвечает Тайлер.

– Ух, как подгорает, – тихо ржет Адам, присоединяясь к нам.

Его улыбка такая широкая, что я удивляюсь, как у него не треснули щеки.

К нам подъезжает Мэтт и поднимает шлем с лица. Он смотрит на Тайлера.

– Неплохо. Ты по-прежнему слишком предпочитаешь бросок обратной стороной клюшки.

– В принципе, это неплохо, – говорю я. – Я знаю, что использую слишком много кистевых бросков. Это вопрос комфорта. Ты знаешь наши привычки только потому, что тренируешься с нами почти каждый день. Другие вратари могут знать наши предпочтения, но предсказать бросок каждый раз невозможно.

– Тоже верно, – кивает Мэтт.

Тай благодарно смотрит на меня, и я пожимаю плечами. Уверенность игрока – самое главное. Последнее, что нам нужно, это рисковать ею из-за безобидного соревнования.

– Как насчет быстрой игры два на два? Чур я в команде с Оукли, – говорит Брейден, глядя на меня.

Я согласно улыбаюсь, и у меня появляется идея.

– Ладно, я согласен, но хочу кое-что, если мы выиграем, – говорю я.

– Когда мы выиграем, – поправляет меня Брейден.

Мэтт смеется.

– Хорошо, важная шишка. Что ты хочешь в случае победы?

– Я хочу, чтобы вы больше рассказали мне про Аву.

Адам резко втягивает воздух, но я не обращаю на него внимания, не спуская глаз с вратаря, который теперь хмуро смотрит на меня.

– Есть причина, почему ты хочешь такой приз? – напряженно спрашивает он.

Я уже знаю, что он оберегает Аву, поскольку она лучшая подруга его девушки, так что это ожидаемо.

– Назови меня любопытным, – отвечаю я, стараясь не выдать слишком много.

Откровенно говоря, у меня нет стремления получить о ней больше информации. Я просто хочу узнать ее.

– Бро, ты мог просто спросить меня. Я бы и так рассказал тебе все, что знаю, – смеется Брейден.

– И это была бы пустая трата времени, учитывая, что ты не знаешь ничего, – язвит Тайлер.

Брейден говорит что-то в свою защиту, но я больше не слушаю. Я слишком сосредоточен на резком взгляде Мэтта, который практически пытается пробурить глазами дыру в моей голове и самому получить все ответы, которые хочет.

– Хорошо, – говорит он через секунду и отводит взгляд. – Три вопроса. И все.

– Идет, – киваю я.

Мы быстро убираем лишние шайбы, оставляя одну за центральной линией. Адам и Тайлер перемещаются на точки вбрасывания с двух сторон от ворот, а мы с Брейденом готовимся атаковать.

Мэтт кричит начинать, и я цепляю шайбу, после чего стартую. Тайлер бросается ко мне, а Адам – к Брейдену. Я не могу сдержать смех, видя, как мрачнеет Тайлер, когда я отдаю пас Брейдену и, резко развернувшись, ухожу от него.

Шайба ударяется о клюшку Брейдена, он отталкивает Адама с дороги и сокращает расстояние между нами и Мэттом. Как только мы достигаем синей линии, Брейден отдает шайбу мне, и я, развернувшись, отправляю ее под перекладину.

– Да! – кричит Брейден.

Он подкатывается ко мне и хлопает по спине.

Мэтт вытаскивает шайбу из сетки и передает ее Тайлеру. Мы меняемся и начинаем снова, на этот раз мы с Брейденом играем в защите.

 

Я не удивляюсь, когда Адам забивает. Он невероятно меткий, особенно под давлением. Я еще меньше удивляюсь, когда каждая сторона продолжает забивать, пока наконец Адам не промахивается и отдает победу нам.

Только когда мы возвращаемся в раздевалку и я заканчиваю расшнуровывать коньки, Мэтт плюхается рядом.

– Три вопроса.

– Здесь?

Я настороженно смотрю на Адама, сидящего на скамье напротив нас.

Мэтт издает хриплый горловой звук.

– Не обращай на него внимания. Он полностью во френдзоне.

Я понижаю голос:

– Точно? Потому что парень смотрит на нее с чертовыми сердечками в глазах.

– Это один из твоих вопросов?

– Да. Конечно.

Он смеется, но имеет совесть понизить голос, когда говорит:

– Постоянный статус лучшего друга. Думаю, она даже не знает, что нравится ему.

Я пытаюсь не выдать, как это меня успокаивает. Не должно. Если она хочет встречаться с Адамом, то вольна это делать.

– Кто ее бывший?

– Хоккеист.

Я тяжело вздыхаю:

– Не очень хорошо. Кто-то из команды?

Мэтт многозначительно смотрит на меня:

– Последний вопрос. Уверен, что хочешь потратить его на это?

– Да, черт. Пофиг. Просто скажи.

– Дэвид Ремер. Запасной правый нападающий.

Я медленно моргаю, а потом кривлюсь:

– Парень, который на тренировке хвастался, что после последней игры получил отсос за катком.

– Он самый.

– Похоже, он любит, когда его член сосут, – ворчу я.

– Ты в курсе? – спрашивает Мэтт, округлив глаза.

– Да. Длинная история.

– Все равно. Рассказывай.

Я щелкаю пальцами, под кожей гудят нервы.

– Помнишь вечеринку, на которой Ремер ей изменил? Да, это была моя прощальная вечеринка перед переездом сюда. В тот вечер я встретил Аву на заднем дворе.

Мэтт издает странный звук.

– Да ладно.

Брейден падает на скамью с другой стороны от меня и вопросительно смотрит.

– Вы говорите о Ремере? Я узнаю это выражение лица где угодно. – Когда я киваю, он смотрит на Тайлера. – Видишь, я кое-что знаю.

– Все знают про Ремера, говнюк, – ворчит Тайлер.

– Иди убейся об стену, Тай, – сварливо отвечает Брейден.

– Только после тебя.

Внезапно Адам встает и закидывает свою сумку на плечо.

– Я пойду.

– Хорошо. Увидимся завтра на тренировке, – кивает Мэтт.

Не надо быть гением, чтобы понять, почему он так резко уходит. Но все просто прощаются без лишних комментариев. Мы любим подкалывать друг друга, но не полные козлы.

Мы вчетвером обмениваемся взглядами, которые говорят, что мы думаем одно и то же.

По дороге к выходу никто больше не говорит ни слова.

Глава 9

Ава

Я издаю что-то среднее между шипением и рычанием и пристегиваю ремень безопасности. Морган вздыхает, как будто мое сопротивление несколько минут назад отняло у нее пять лет жизни.

– Поверить не могу, что мне пришлось буквально вытаскивать тебя из дома, – ворчит она, заводя машину.

Ее длинные светлые волосы разделены на прямой пробор и заплетены в две идеальные косы. Она перекидывает одну через плечо и возится с тачскрином на приборной панели, пока из колонок не льется песня кантри.

Я затягиваю свой хвостик и бросаю на нее косой взгляд.

– Тебе не пришлось бы, если бы ты просто оставила меня в покое.

На моем столе скопилась куча заданий, стопка из которых готова рухнуть в любой момент, и очень мало времени на их выполнение. Сопровождение Морган, чтобы забрать ее парня с катка, не входит в список моих приоритетов.

К сожалению, лучшая подруга не разделяет моей сосредоточенности на учебе, что в свою очередь мешает ее способности понимать мою мотивацию.

– Тебе нужен перерыв.

– У меня все было прекрасно.

– Ты сегодня ела? – спрашивает она, выехав на дорогу.

Я закатываю глаза:

– Да, мамочка. Я как раз прикончила банку арахисового масла, когда ты вломилась в мою комнату.

Она морщит нос:

– И это все?

– В нем были кусочки арахиса.

– Как будто это большая разница. – Она цокает языком. – По крайней мере ты съела хоть что-то. Больше не буду тебя пилить по этому поводу.

Я киваю и благодарно улыбаюсь. У Морган доброе сердце, всегда было. Она настоящая мама-медведица.

К счастью, она действительно закрывает эту тему и просто тихонько подпевает музыке всю оставшуюся дорогу. К тому времени, как мы подъезжаем к арене, мои веки тяжелеют, и мне внезапно становится очень горько, что я не умею спать в машине. Сон – пусть и недолгий – сотворил бы со мной чудо.

Морган паркует свой огромный «Джип Гладиатор» рядом со знакомым пикапом, принадлежащим новому игроку «Сэйнтс». Я поворачиваюсь на сиденье, сердито глядя на мою будущую бывшую подругу.

– Ты не можешь удержаться, не так ли?

Она отстегивает ремень безопасности и улыбается, совершенно не впечатлившись моими словами.

– Не-а. А теперь вылезай. Невежливо не поздороваться.

Я смотрю, как она выходит из машины и скрывается из вида, но не делаю ни малейшего усилия, чтобы выйти. В горле застревает вопль, когда дверь с моей стороны распахивается и меня за руку выволакивают из машины.

Восстановив равновесие, я ахаю:

– Ты абсолютно сумасшедшая.

Морган смеется.

– А ты упрямая. Я не прошу тебя встать на колено и поклониться парню. Просто поздоровайся.

Я упираюсь пятками в землю, но любовь Морган к спортзалу не оставляет мне шансов, когда дело доходит до грубой силы. Впившись в мою кожу зелеными когтями, которые она называет ногтями, Морган тянет меня достаточно сильно, что я, спотыкаясь, вываливаюсь из-под прикрытия пикапа Оукли на открытое место. Из моего рта сыпятся колоритные ругательства, когда в нескольких ярдах от нас я вижу двоих парней. Их взгляды направлены на нас с Морган.

– Привет! – кричит она.

Выдавив улыбку, я поднимаю руку и слегка машу. Я сглатываю, когда парни идут в нашу сторону. Мэтт спешит к Морган, но я не вижу, что происходит дальше. Ведь мои глаза попадают в ловушку взгляда Оукли, полного тепла.

Как и каждый раз, когда я его вижу, парень излучает уверенность в себе. Не подавляющую других, а такую, которая будит любопытство и вызывает желание стать ближе и больше узнать о том, откуда именно берется эта уверенность. В настоящее время я не знаю, что хуже.

Когда он улыбается, на щеках появляются ямочки, и мой живот напрягается в ответ. Ох, он горяч.

Я испытываю облегчение, когда слышу Мэтта. Его голос пробивается сквозь нечто, зарождавшееся между мной и его новым другом, прежде чем мои соски затвердеют достаточно, чтобы проткнуть футболку.

– Наконец-то, детка. Я беспокоился, что ты потерялась.

– Мы приехали бы быстрее, если бы не эта мисс «Я-не-выйду-из-дома», – отвечает Морган.

Осознавая, что Оукли по-прежнему не сводит с меня глаз, я поворачиваюсь к Морган и говорю:

– Или ты могла просто уехать без меня.

– Только не говори, что не хотела меня видеть, – рокочет Оукли.

– Оу, Бойскаут. Ты счастлив, что я здесь? – спрашиваю я, не успев остановиться.

– Бойскаут? – спрашивает Мэтт.

Оукли не обращает на него внимания, перехватывая мой взгляд.

– Да, счастлив.

От его честности у меня сбивается дыхание.

– Ох.

Ох? Я серьезно?

– Как мило, – замечает Морган.

Мэтт фыркает от смеха. Оукли пригвождает его суровым взглядом.

– Эй, Мэтт? – Мэтт прекращает смеяться. – Иди домой.

– Чертовски грубо, Оукли. Я думал, между нами что-то хорошее, – ахает Мэтт.

Морган тяжело вздыхает от театральности своего парня.

– Господи, Мэттью. Идем. По дороге заедем в твой любимый магазинчик с замороженным йогуртом.

– А что насчет тебя? Тебе нравится замороженный йогурт? – спрашивает Оукли.

Я перевожу взгляд на него, с удивлением замечая, что его проницательные зеленые глаза наблюдают за мной.

– Мне? – переспрашиваю я, как будто он обращался к кому-то другому.

Хочется поморщиться от того, как глупо я себя веду. Как будто никогда раньше не разговаривала с парнем.

– Да, – посмеивается Оукли.

– Не так сильно, как мороженое. По замороженному йогурту больше Морган с Мэттом, – честно отвечаю я.

Морган клянется, что на вкус они одинаковы, но я уверена: это ложь, которую она говорит себе, чтобы меньше грустить от того, что упускает оригинал.

– Тогда позволь угостить тебя мороженым?

– Сейчас? – спрашиваю я тихим, тоненьким голоском.

– Если хочешь, – кивает он и поясняет: – По-дружески, конечно.

– О, она хочет, – влезает Морган.

Стерва.

Держа руки в задних карманах темных потертых джинсов, Оукли широкими шагами поглощает расстояние между нами. Он останавливается совсем рядом, достаточно близко, чтобы видеть, как я покраснела, но достаточно далеко, чтобы я с трудом улавливала аромат его геля для душа.

Внезапно мне хочется, чтобы он был ближе.

Я осознаю, что Мэтт с Морган стоят всего в нескольких шагах от нас, но они словно отошли на задний план. Я растягиваю губы в слабой улыбке, которой, надеюсь, достаточно, чтобы убедить его, что мне нравится эта идея.

– Думаю, я бы хотела.

Его улыбка ослепляет.

– Идем.

* * *

– Скажу честно, я переживал, что ты окажешься любительницей простого ванильного мороженого, – шутит Оукли, сидя напротив меня за маленьким столиком в клеточку.

В кафе относительно тихо, только мы и еще одна пожилая пара наслаждаемся лакомством внутри, вместо того чтобы сидеть на улице. Я никогда здесь не бывала, но в поиске «Гугл карт» это кафе-мороженое выскочило первым.

Я погружаю красную пластмассовую ложку в бумажный стаканчик и набираю мороженое со вкусом клубничного чизкейка. С молчаливым вызовом смотрю Оукли в глаза и подношу ложку к своим липким губам.

– Что, если бы оказалась? Ты бы развернулся и ушел?

Его глаза вспыхивают, зависая на моих губах. Он выглядит соблазнительно, и на короткий миг я запинаюсь, прежде чем беру себя в руки. Сомнения – заноза в моем боку. Сомнения в том, что он вообще может смотреть на меня так.

– Черт, нет. Просто предложил бы тебе попробовать что-нибудь другое. Может, умолял бы, если надо, – заявляет он голосом, который звучит слишком неприлично для просто друзей.

Мои мышцы напрягаются, и я, кажется, не могу заставить себя затолкнуть ложку в рот. Я резко втягиваю воздух и вздрагиваю, когда холодная капля растаявшего мороженого падает на мое голое бедро. Стоит моим губам разомкнуться, как я просовываю ложку между ними и облизываю губы от липких остатков.

На мгновение у Оукли такой вид, будто его пытают, но он переключает внимание на что-то у меня за спиной, и выражение его лица становится гневным.

– Что такое – спрашиваю я, прежде чем развернуться на стуле и посмотреть за плечо.

В ту же секунду мое сердце болезненно сжимается, а в животе затягивается узел. Я резко разворачиваюсь обратно и стараюсь игнорировать, как любопытный взгляд Оукли ищет мой, вперившийся в пустой столик позади него.

– Хаттон? Привет, чувак, – раздается за спиной чрезмерно дружелюбное приветствие, и я напряженно застываю.

Над нашим столом сгущаются тени благодаря человеку, который нависает над нами, как грозовая туча, которую никак не унесет ветром. Моя немедленная реакция – двинуть ему по члену, поскольку его пах на идеальном расстоянии для удара, но вместо этого я преувеличенно улыбаюсь и поворачиваюсь к своему бывшему парню. Убей его вежливостью, Ава. Мама гордилась бы мной.

Оукли прочищает горло.

– Ремер.

Дэвид выглядит совсем как в нашу первую встречу в старшей школе, за исключением прыщей на лбу и лохматых светлых волос, которые он постриг за неделю до начала занятий в университете. Его глаза пронзительного льдисто-голубого цвета, который я боготворила, а нос слишком прямой. Он по-прежнему несет на своих плечах серьезный груз проблем с отцом как знак почета и верит, что его поступки не имеют последствий.

Все это объясняет, почему он оправдывал свою измену мне тем, что просто экспериментировал, как будто это достаточная причина. «Как я узнаю, хочу ли лобстера, если не пробовал краба?» – сказал он в свою защиту. И это стало последней каплей.

Я не стала игнорировать орущий в голове сигнал тревоги после его поступка, и мы не общались с тех пор, как я оставила его под дверью нашего гостиничного номера в Пентиктоне. Я не испытывала сожалений, глядя, как он уходит через десять минут после того, как я захлопнула дверь у него перед носом, только боль в груди, пока задавалась вопросом, почему я недостаточно хороша.

Ужасно чувствовать себя брошенной, как будто ты никогда не была по-настоящему важна. Это было самым худшим во всей той ситуации. И до сих пор причиняет боль, когда я думаю о годах, которые мы провели вместе.

 

Меня одолевало ужасное чувство дежавю. Я была не девятнадцатилетней женщиной, которая смотрит вслед своему уходящему парню, а маленькой девочкой, которая стоит в комнате органов опеки и спрашивает себя, почему еще одна потенциальная семья решила не удочерять ее.

Я расправляю плечи, когда Дэвид наконец смотрит на меня, и его улыбка тает, а фасад крошится по краям.

– Октавия, – напряженно и мучительно произносит он.

Продолжая улыбаться, я молчу и выпрямляюсь на стуле, успешно игнорируя его. Губы Оукли кривятся от смеха.

– Слышал о вашей утренней разминке. В следующий раз позовите меня. Я с удовольствием присоединился бы.

Дэвид чуть ли не светится, глядя на нового товарища по команде. Он никогда не умел улавливать настроение окружающих, но сегодня просто пробил дно.

– Не думаю, – отвечает Оукли и сует в рот ложку с мороженым.

Это резкое заявление так неожиданно, что я не успеваю сдержать смех. Я зажимаю рот ладонью, но слишком поздно. Ущерб уже нанесен.

– Почему ты смеешься? – спрашивает меня Дэвид, его голубые глаза больше не ледяные, а, наоборот, горят огнем. Я делаю непроницаемое лицо, отказываясь выдавать, как он и его враждебность влияют на меня. – Никогда не считал тебя хоккейной зайкой, но явно ошибался. Хотя хоккейный член – лучший член. Так что я не удивлен.

Я морщусь. Больно.

– Ты говоришь по собственному опыту? Получаешь много хоккейных членов, Ремер? – обвиняет Оукли, его глаза превращаются в две злые щелки.

– Черт, нет! Я совсем не это имел в виду, – защищается Дэвид.

Оукли хмыкает и показывает рукой на дверь.

– Тогда, если не возражаешь, ты прервал наш разговор.

– Ох, да. Ладно. Извини, чел, – блеет Дэвид.

Это пот у него между бровей?

Явно не желая подвергаться дальнейшему позору, мой бывший парень разворачивается на пятках и уходит, оставляя за собой звон дверного колокольчика.

Поддержка Оукли вызывает в груди теплое чувство, и я смотрю на него.

– Спасибо тебе.

Он пихает мою ступню под столом и сверкает белыми зубами в улыбке, от которой можно упасть в обморок.

– Всегда пожалуйста, Ава.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru