Хельга Лайс
Клон по имени Симон
Глава 10
Однако Лиза не передумала и дала знать о себе в тот же день. Теперь она сидела у себя в неприбранной спальне и заполняла анкету, только что присланную из Центра по клонированию. Прошло всего два дня с оглашения победителя, но у неё было достаточно времени, чтобы вернуться в действительность и находить плюсы от сложившейся ситуации. Возлюбленный никогда не вернётся, а ей надо жить дальше.
С утра здесь ничего не изменилось, кроме самой хозяйки: она уже не рыдала, а глаза снова обрели проблески огня жизни. Заполняемая бумага, точнее, их было много как для анкеты, требовала от неё указать желаемые и точные параметры, ведь никто не станет переделывать живой организм или создавать ещё одного клона. То, что она отметит или напишет – подлежит окончательному исполнению.
Пунктов в анкете было множество: около двух сотен. На первый взгляд, такое количество вызывало недоумение и желание кое-как отметиться. Но по ходу изучения начинаешь понимать, что здесь применяется серьёзный подход. Многое касалось не столь важных вещей, но так казалось только на первый взгляд.
Лиза перешла в гостиную и села за стол, на котором уже стоял дымящий кофе со сливками и сандвич. Положив рядом бумаги, она стала не спеша водить глазами по строчкам. Ещё ей следовало заполнить электронную копию и отослать по электронной почте. Да, работы намечается непочатый край.
Уже на самом первом пункте «возраст» Лиза задумалась. Она встретила его, когда ему было 29 лет. По современным меркам его нельзя было отнести к зрелым мужчинам, как и к юным. Однако среди своего поколения Симон невыгодно выделялся: когда они ходили с гладкой кожей, резкими чертами лица, с естественным цветом волос и спортивными телами, ему приходилось щеголять с начинавшейся сединой и первыми морщинами возле рта и глаз – признаки того, что он довольно часто улыбался во все 32 зуба.
– Неприятно смотреть на людей, которые идут против природы любыми способами. К тому же, я совершенно не переживаю из-за внешних изменений. Это всего лишь наружная оболочка. Главное, что внутри.
«Если бы только внешних», – с горечью добавила Лиза, обдумывая, что написать в важном пункте. Хотя не важных здесь и не было, в чём ей пришлось убедиться потом.
Затем он предстал перед её глазами в более молодом возрасте. Полгода назад, находясь в квартире Симона после трудного дня в Академии, Лиза заметила редкий в наше время бумажный толстый альбом на полке шкафа. Он лежал рядом с проигрывателем, и она предположила, что ранее Симон рассматривал его, а затем положил не туда, где он лежал скрытым от посторонних глаз.
Пока Симон разрезал лазанью – блюдо, которое ему удавалось на отлично, она бесшумно прошагала по гостиной к шкафу. Взяв в руки неожиданную находку, она едва не уронила из-за ощутимого веса. «Держать теоретическое орудие убийства – не самое разумное решение, Симон!» – отметила про себя Лиза, возвращаясь к дивану.
Когда она листала находку без его ведома, то едва сдерживалась от нахлынувших чувств. Он ей и так безумно нравился, но от старых фотографий окончательно захватило дух. Под каждым фото стояла дата, написанная от руки синей шариковой ручкой, и Лизе не стоило больших умственных усилий догадаться, сколько ему было тут или там. Сильнее всего привлекло внимание фото, где ему был 21 год. Парень, которому ещё предстояло разочароваться в жизни, но на фото он широко улыбался, обнимая других парней. Судя по настроению снимков, дело происходило на вечеринке. Бутылки, веселящиеся девушки, полутемнота… Так сложно поверить, что беззаботный парень на фото и мужчина, любящий колдовать на кухне – один и тот же человек.
– Что ты там высматриваешь? – услышала она за спиной его голос; помимо этого по комнате распространялся дразнящий аппетит аромат. Лиза тут же захлопнула альбом, стыдясь того, что взяла его без спроса. Правда, он не выражал возмущения, только обескураженность, стоя с двумя тарелками.
– Да так, увидела на полке и… Прости. – Смущённо ответила Лиза и добавила, надеясь сгладить положение. – Пахнет очень вкусно.
– За что ты просишь прощения? И спасибо, правда, я ещё не пробовал. Так что, может быть, запах не оправдает надежд. – Симон сел рядом с ней, поставив тарелки на стол и затем бережно забирая из её рук альбом.
– Ну, я взяла, не спросив твоего разрешения. – Лиза чувствовала себя беспросветной дурочкой, заливаясь краской.
Симон раскрыл альбом на середине. Отсюда на него глядел он сам, его руки держали ребёнка не более двух-трёх лет. Лиза не успела дойти до этого фото, и теперь она впервые видела этого малыша. С одной стороны, она находила зрелище милым, а с другой – неприятный укол где-то внутри от догадки, кем мог приходиться ребёнок Симону.
– Ерунда, у меня нет от тебя никаких секретов.
То, как Симон смотрел на малыша, подтвердило предположение, превратившееся в червоточинку. Замечая фотографии из прошлого со семьёй, Лиза стала ревновать вопреки своим убеждениям, что было – того не воротить, и переживать совершенно не о чём. Ей не хватило слов, и она сидела и молча вместе с ним рассматривала снимки. Наконец Симон снова прервал молчание, не допустив мысли, что только что мучил рядом сидящего человека.
– Ты, наверное, считаешь меня старомодным?
Лиза пожала плечами и потянулась за тарелкой.
Давай есть, уж больно я проголодалась.
Вот из таких дней творятся воспоминания. Лизе сейчас стало смешно, что она могла ревновать Симона к сыну. Благо, ей хватило ума не показывать свои эмоции.
Другие пункты относительно пожеланий поражали Лизу: они касались пищевых предпочтений, жизненных интересов, способности к деторождению. Последнее особенно заставила её задуматься. Хотела ли она детей? Она не могла себе ответить. Они с Симоном даже не обсуждали эту тему.
Между «да» и «нет» был выбрал второй вариант. К пунтку было приписано, что в случае отрицательного ответа будет проведена вазэктомия. Если что, то потом будет возможность исправить.
Вредные привычки, наличе пирсинга или татуировок и т. д. Лиза над многим особо не размышляла. Вопреки тому, что у умершего было проколото одно ухо и имелось дурацкое тату на щиколотке, она решила, что клону они ни к чему. Чем дальше, тем тем меньше предполагаемый клон перенимал черты оригинала.
Закончив к концу второго часа с анкетами, Лиза сразу же отослала электронную версию. Теперь пора и в сам Центр наведаться, чтобы обсудить важные детали клонирования.
Путь пролегал на всё своей же машине. И вот войдя в ничем не выделяющее высокое здание с фонтанчиком возле входа, она осознала, что едва стоит на ногах. Виной тому истощение или волнение? Как бы там не было, но она поднялась наверх в сопровождении администратора. Сопровождающая, пожалуй, была единственная, кто мог позволить не носить безликий халат. Такой контраст особенно бросался на этаже, где проводился приём посетителей. Она проводила Лизу до нужной двери, где сидел рыжеволосый мужчина с круглым лицом. Его глубоко посаженные глаза оценивали победительницу. Лиза смутилась, приседая на единственный стул в кабинете по молчаливому приглашению рукой:. Более аскетичной обстановки сложно придумать: белые стены, большое окно с жалюзями, стол со свободной столешницей, не считая таблички с именем доктора и его должности «Доктор Ларс Доффусберг. Генный инженер», одна картина над головой доктора. На ней были нарисованы два щенка породы золотистый ретривер, играющие между собой в плетённой корзине. Лизе нравилось подобное творчество, и поэтому постоянно бросала взгляды на прелестных собачек.
Когда администратор покинула кабинет, мужчина кашлянул в кулак. Лиза полезла в сумку, из которой достала заполненную анкету. Положив её перед доктором, она начал без обиняков:
– Когда я могу ожидать клона?
– Зависит от него. Лично нам для сотворения понадобится около трёх месяцев. Да, это не слишком быстро, но и время быстро пролетит. А затем мы обучим его тому, без чего любой человек вряд ли может считаться готовым к жизни в обществе. То есть нам потребуемся около полугода.
Лиза как услышала, когда она его получит, тут же поникла. Почему счёт идёт на месяцы? Прежний Симон «сгорел» за меньшее количество времени, чем сколько потребуется для создания клона. Она нашла это ироничным. У неё отняли все, что принадлежало Симону. Даже не дали взять одну из его вещей: несколько пластинок и картин не считались. Его квартира была выставлена на продажу, деньги с продажи которой пошли на бывшую жену, точнее на сына. Лиза не имела ничего против малыша, но её поразило, что так просто стирают с земли имущество, принадлежавшее умершему. Возможно она выкупила бы его, когда придёт ежемесячная сумма из бабушкиного наследства. То, что у неё лежало на банковском счёту годами и в избытке – пошло на клонирование. Теперь не водилось денег даже на мелкие покупки.
– Так долго… – жалобно пробормотала она, не глядя на доктора.
– Сами понимаете, человеческая жизнь творится не сразу. Даже беременность длится девять месяцев, так что вам даже больше повезло. Так, я вижу, что нужен парень на третьем десятке. Ну вот, даже нянчиться меньше придётся.
Лиза нашла доктора несколько бестактным, но виду не подала. Главное, пусть делают свою работу, а она потом получит то, чего желает. Тот подумал немного и прибавил:
– Мы могли бы сразу же отдать клона, но у нас связаны руки.
Лиза кивнула, давая знать, что ей отдалённо известно о давлении противников данного рода дел. Это было прописано на самой первой странице с условиями, которые победитель либо принимает, либо отказывается.
– В таком случае, до встречи через полгода. – Лиза встала и подала рыжеволосому руку. Тот тоже привстал и скрепил прощание крепким рукопожатием.
На выходе из Центра Лиза подошла к своему автомобилю в окружении таких же брошенных на время собратьев. Но сев в него, она тут же выскочила наружу. Нет, зачем возвращаться домой? Она наклонилась и что-то понажимала на панели. Дверь закрывается, и машина, получившая маршрут, стала неспешно выезжать из шеренги. Лиза наблюдала за самоуправляемой «лошадкой», пока та не скрылась за углом парка.
Собственно, у Лизы не было никакого чёткого плана. Да и не садиться в машину – вполне себе импульсивное решение, не имевшее под собой веского основания. Одно она знала наверняка: сидеть дома совершенно надоело. Вот прямо тошнит от одной только мысли об этом. Так что она проделает небольшую прогулку, ведь давно оного не происходило. Чтобы так бродить где-то, безо всякой цели.
Час, два часа бесцельной прогулки по центру, и она уже стояла у места, которое по идее должно было бы взбудораживать. Удивительно: впадая в траур и считая, что всё связанное с Симоном, будет неизменно вызывать у неё невыносимую душевную боль, и теперь она спокойно смотрит на дверь картинной галереи.
По так казалось только на первый взгляд. Глаза увлажнились, а рот сжался в ниточку, чтобы не закричать. Лиза прикрыла нижнюю половину лица ладонью. Кое-как собравшись, она подавила в себе рвущее наружу желание горевать. Только мысль о будущем клоне помогла преодолеть минутную слабость. Симон бы опечалился, узнай, что по нему так убиваются. Да он бы целый день читал нотации, что живые должны жить, невзирая на неизбежную потерю близких.
Что касается самой галереи, то Лизе ничего не было толком известно, так как должен был возвратиться главный владелец, а его след простыл до трагического события. По имевшейся информации следовало, что он находится в просторах космоса, занимаясь приобретённой гостиницей. Елена получила, что ей причиталось по наследству, и вероятно, она могла находиться внутри. Лиза боролась в себе с желанием войти внутрь, опасаясь, что её попрут, как неугодную.
Не в силах пройти мимо, она решилась войти и оценить возможные перемены, ведь новый совладелец мог приступить к бурной деятельности и наворотить делов. Но безутешная девушка переценила рвение бывшей жены Симона: практически ничего не подверглось изменениям. Если, конечно, не брать во внимание, что Лиза так старательно развешивала – не присутствовало в зале. Половина была продана ещё при жизни Симона. А за судьбу другой можно было только предполагать; Лиза поручила продажу остатков на другим рукам, предпочитая провести время с умирающим. И об этом она нисколько не жалела.
Ничего из представленного её не интересовало. Все такая же безвкусная мазня, что и во время её самого первого визита. Лиза прохаживалась и думала о том, насколько переменилась её жизнь с того самого времени. А что служило причиной – она не могла вспомнить. Желание похвастаться своим критическим мнением перед посетителями? От скуки? Или от того и другого. Как бы там не было, но её жизнь круто переменилась. А потом ещё раз, чего никто не пожелал бы и злейшему врагу.
Вскоре она заметила среди редкой толпы девушку с приколотым к лёгкой красной блузке бейджиком.
– Добрый день, могу я задать вам один вопрос?
Та улыбнулась, кивнув.
– Конечно. Это моя работа.
– А где картины Пинелли? Когда я была здесь в последний раз, здесь висело около полдюжины.
«Только позавчера продали последнюю», – било молоточком в голове Лизы, когда она уже пять минут прохаживалась по шумному проспекту. Только сейчас её осенила смутная догадка: автор тех картин никогда не показывался, коллекция не пополнялась и находилась там, где ей было не место. С чего бы Симону выставлять любительские творения, даже если и был обязан неизвестному автору? А если и обязан, то почему сложил все в своём рабочем кабинете. Мольберт… Он там стоял не просто так… Теперь Лиза уверилась в том, что Артур Пинелли не кто иной, как Симон. Только надвигающая смерть заставила его открыться миру, хоть и под личиной выдуманного человека. Чего он так страшился сказать правду? Запоздалая обида за секреты накрыла Лизу. Уж она бы точно не стала бы врать тому, кого сильно любила. Иначе какая это любовь, если тебе не хочется поделиться всем, что имеешь?
К концу третьему квартала от галереи, она поостыла, придя к логичному выводу. Они познакомились на почве разногласий, связанных с живописью. В глазах Симона Лиза зарекомендовала себя, как жёсткого критика, не скупившего на едкие замечания без права на оправдание. И ему было слишком страшно признаться в своём хобби, ведь критику от любимого человека воспринимать куда тяжелее, чем от случайного прохожего. То, что Лиза не осмелится насмехаться над творениями онкобольного – он не допускал. Щеки с веснушками запылали: какого же отвратительного мнения о ней был Симон. Даже после её дифирамб, хоть и щепоткой разумной критики, он не раскрыл свою потайную личность любителя-художника.
А теперь ни одной картины у неё не осталось. Они стирались из памяти, и теперь она с трудом вспоминала нарисованное. Как ей хотелось получить хоть что-то ещё из-под руки Симона, что можно было бы повесить на стену в спальне. Смотреть на его работу долгими вечерами целых полгода. Что ж, сегодняшний день заканчивался. Так и время пролетит незаметно. Теперь долгое ожидание придавало смысл жизни, которого Лиза, казалось бы, безвозвратно утратила.
Часть 2
Глава 1
– Привет, Симон. – Прошептала преисполненная предвкушения Лиза, прислонившись к стеклу, которое служило перегородкой между коридором, где стояла она, и комнатой, где на односпальной кровати сидел мужчина двадцати лет. Светлокаштановые волнистые волосы до плеч, широко распахнутые под густыми бровями глаза цвета голубой стали, длинный аккуратный нос, пухловатые губы, квадратный подбородок, высокие скулы. Атлетичное телосложение, длинные ноги и белые трусы. Да, на нём ничего не было кроме нижнего белья. Поэтому Лиза видела в нём не копию умершего Симона, а высокооплачиваемую модель, достойную миллионного гонорара. Ей сложно было поверить в то, что он принадлежит ей целиком и полностью. Никто не сможет предъявить на него права, даже бывшая жена оригинала. В восторженные мысли ворвались дурные пережитые моменты с бывшей Симона. Она уже имела честь обладать Симоном, чтобы нанести ему удар в спину.
Затем Лиза уже рисовала в своём бурном воображении, как заберёт копию Симона в далёкие райские края и будет наслаждаться неизбежными мгновениями счастья с ним… Ожидание затянулось на семь месяцев, но оно того стоило.
– Вы должно быть в курсе, что клоны рождаются абсолютно девственными…
– Да-да! – поспешила заверить Лиза начавшего было портить малину доктора. Тот был знаком ей с прошлого визита, и она им нисколько не интересовалась. Что он подразумевал под «абсолютно девственными» не особо занимало её ум. Настолько её увлекла сама мысль о том, что сей красавчик принадлежит исключительно ей.
– Тогда пройдёмтесь со мной, чтобы подписать бумаги и можете распоряжаться с ним как вам будет угодно. В рамках допустимого, конечно.
Лиза не обратила внимание, как всегда, на бестактное замечание, так как выше её сил было оторваться от разглядывания нового Симона. Словно мертвец вернулся на грешную землю, чтобы утишить боль той, которая не могла представить свою жизнь без него.
Когда «Симон» повернул своё лицо к Лизе (со своей стороны он видел только белую стену), в его глазах не было ровным счётом ничего. Но девушку это мало волновало, так как её переполняла радость и предвкушение беззаботной жизни с ним. Ей не хотелось покидать свой пост наблюдателя, но всё же последовала за учёным. Она с трудом сдерживалась, чтобы не начать пританцовывать на ходу, но уж улыбка никак не стиралась с лица. Как давно её не было? Год? Прошло достаточно времени, чтобы заболели скулы.
Доктор, в свою очередь, не стал торопиться, когда пригласил Лизу в свой просторный кабинет. Руки исчезли в ящиках стола. Он долго копался в истории создания клона, о его состоянии и прочем. Изредка он бросал свой взгляд украдкой на улыбающуюся Лизу, в душе жалея бедную дурочку.
Доктору приходилось не раз сталкиваться с тем, как разочаровываются те, кто выигрывал в лотерее. А таких было больше половины за всё существование лотереи. Вначале ими двигали надежда и оптимизм в то, что за внешней оболочкой получают того же самого человека. Но потом они приходили и ругались, мол, зачем было создавать клона безо внутреннего содержания. Стоит ли говорить, что практически никто не воспринимал всерьёз слова о том, что за новой внешней оболочкой стоит чистая душа? Никому из Центра не становилось приятно от запоздалого прозрения. Даже в документах и условиях лотереи чёрным по белому было расписано, что личность умершего никак не может передаваться двойнику, но толку с того. Так что при виде Лизы он иронично подумал о внедрении ставки: как быстро она вернётся сюда, проклиная работу Центра. Имевший слух, да не слышал – такова действительность в среде клиентуры.
– Под каким именем Вы регистрируете его?
Вопрос застал замечтавшуюся Лизу врасплох. Она даже ещё не думала об этом. И тому были веские причины: она даже не представляла, что получится в итоге. Для неё важно было дожить до того момента, когда всё разрешится. И вот теперь она сидит, пытаясь перебирать имена, которые вспоминались. Но все они казались не настолько достойными новорожденного клона. В итоге, она пожала плечами.
– Я не могу придумать, можете дать мне немного времени?
– Увы, из Центра мы выпускаем клонов, когда у них есть имена. Только мы можем заниматься регистрацией, а к нам вы вряд ли придёте. Называйте и подпишитесь внизу той бумаги, что я вам дам.
Лиза, будучи совершенно неготовой к бюрократической стене, заметно растерялась. Любые преграды на пути получения клона в личное владение служили ей сущей пыткой.
– Тогда пусть будет… Симон!
– Вы уверены в том, что хотите дать именно такое имя? Никто не станет заниматься сменой имени, если вы вдруг передумаете.
– Да, оно подходит идеально.
На неё посмотрели с недоумением, но всё же занесли названое ей имя в базу. Ей оставалось подписаться и забрать копии документов с собой. При получении небольшой стопки, ей пришлось выслушать настойчивые рекомендации ознакомиться с их содержанием, в лучшем случае, хоть сейчас. Но та мягко, но с нажимом в голосе отказалась, ответив, что она полностью осознает тот шаг, на который она осмелилась.
Покончив со всеми формальностями, доктор встал из-за стола и протянул руку.
– Поздравляю вас с тем, что вы обрели клона.
– Спасибо. – Лиза протянула руку в ответ. Она не могла сдерживать восторга от мысли, что она вот-вот выйдет из здания с ним. Симон – при имени клона ей хотелось петь. Всё становилось на свои места.