Хельга Лайс
Полет на бумажном самолете
Софи не в силах наблюдать за нарастающим скандалом, обратилась к пожилой даме:
– Вы меня, наверное, не помните, но я здесь раньше жила. Моё имя – Софи Дэвис.
Соседка вскрикнула, подняв свои руки к ошарашенному морщинистому лицу:
– Как это? Ты же это… Разве не летела вместе с…? Почему не приезжала столько лет? И-и-и…
– Это долгая история, простите не помню Вашего имени.
– Миссис Уорнер. Это просто невероятно, но все же, что происходит? Ты же не просто так сюда наведалась спустя стольких лет?
– Ну, понимаете, я приехала сюда, чтобы утолить свою жажду в воспоминаниях, но увы. Лучше бы я этого всего не видела!
– Софи, если тебе сейчас никуда не надо срочно, то пошли ко мне на чашку чая, там все и обсудим! Приглашаю также и молодого человека…
– А, это Эд! Мой парень, простите его за резкие слова, он вообще-то очень воспитанный человек, и такое себе не позволял прежде. Не знаю, что на него нашло.
– Ой, ничего страшного, надо понимать, я сама напросилась. Ну, так пойдем? У меня и фирменный десерт припасен, сама пекла. Вы обязаны его отведать!
– Но Вы же куда-то собирались?
– Ой, какая чепуха! Позвоню и скажу, что у меня снова приступ мигрени, никто не удивится.
Усевшись за столом, Софи стала осматривать кухню мисс Уорнер. Все было в нежно-персиковых цветах, что очень красиво смотрелось при солнечных лучах, которые смело заглядывали сквозь огромное окно, украшенным тюлем. На столе стоял свежий букет из цветов, едва ли перебивавшие аромат свежезаваренного кофе. Помимо чашек с горячим напитком, на столе стояла большая тарелка с соблазнительными эклерами.
– Угощайтесь, как я уже говорила: сама пекла, а есть некому.
Эд, будучи заядлым сладкоежкой, взял себе сразу три штуки, которые сразу же улетучились в его рту, когда как его чашка с дымящимся кофе была испита лишь наполовину.
Миссис Уорнер с довольной улыбкой глядела на ажиотаж вокруг ее кулинарного творения. Сделав пару глотков из своей чашки, она посчитала, что сейчас самый подходящий момент начать разговор.
– Ну что, Софи, рассказывай, если есть желание, конечно.
Хозяйка дома замечала, что Софи не терпится поделиться историей касательно своей семьи и весомой цели своего приезда, о чем та и поведала ровно столько, что и Эду после того свидания в кинотеатре.
– Очень жаль, милочка, что такое случилось! Я была на короткой ноге с твоими родителями, замечательные люди! Как и Кевин, более хорошего и красивого мальчика не встречала за всю свою долгую жизнь. В голове не укладывается, что такое случилось. Может… – дальше миссис Уорнер прикусила свой язык, дабы не продолжить бестактную фразу «неспроста ты слегла тогда, твоё недомогание должно было их удержать от полета на том злополучном самолете».
– Да, миссис Уорнер? – Софи пребывала в ожидании того, что та договорит излагаемую мысль.
– Да так, не обращай внимание! Ты кушай, сладкое поднимает настроение. Вон твой парень явно оценил мои пирожные.
Эд уже дожевывал пятый эклер, а его блаженная улыбка говорила об вкусовом экстазе.
Софи для вида откусила пару раз пирожное, чтобы не расстраивать милую пожилую соседку. Хотя ей кусок в горло не лез, настолько не отпускало ее после обнаружения дома опустошенным и разгромленным.
– Очень вкусно, вкуснее всего того, что мне доводилось есть раньше. Надеюсь, что дождусь от Вас рецепта.
– Ох, не стоит преувеличивать, но спасибо на добром слове. – Старуха смущенно отмахнулась, с улыбкой допивая свой кофе.
– Ладно, перейдем к делу, – тон Софи был серьезен, – миссис Уорнер, как же было допущено, что из дома все вынесли?
– А так, кому-то удалось пронюхать, что дом стоит пустой не один год, и по ночам незаметно для всех вынесли, что можно было.
– Как можно вынести НЕЗАМЕТНО мебель и крупные предметы?
– А тут я не знаю, говорю так, как мне поведали. Меня редко можно застать дома, и бывало даже такое, что сидела у дочери полгода, помогая ей с маленьким ребенком, то еще что-то из ряда форс-мажоров. Полиция не проявляла особого желание разбираться в этом деле, потому что заявление не поступало от хозяев, а у них и так работы хватает. Если мне не изменяет память, то инцидент произошел около пяти лет назад.
– И никто даже моей бабушке не позвонил?
– Почему же, звонили…
Щеки Софи запылали: любимая бабушка все знала, но ни словом не обмолвилась за все эти годы, даже перед отъездом. Миссис Уорнер поняла, что ляпнула лишнего, обратилась к Эду, который благополучно доедал последнее пирожное:
– Впервые вижу, как кто-то уминает мои эклеры с таким удовольствием!
– Они божественны! – Промямлил Эд, вытирая бумажной салфеткой запачканную нижнюю часть лица. – Спасибо Вам огромное!
Глядя на своего любимого, впервые в такой ипостаси, Софи отвлеклась от мысли о бабушке и не смогла сдержать улыбки.
– Ты меня удивляешь! У тебя там ничего еще не слиплось, а, злостный пожиратель эклеров?
– Это не рекорд для меня, поверьте мне на слово!
Смех всех троих разрядил слегка напряженную обстановку. Однако Софи не могла не продолжить, чтобы поделиться своей идеей:
– Я тут подумала, что не могу продать дом, но хочу привести его в порядок и сдавать.
– Отличная идея, – тут же одобрительно кивнула гостеприимная хозяйка. Но Эд услышав это, не мог не задать логичный вопрос:
– Но ремонт и мебель, это же требует немалых финансовых вложений, особенно с нуля!
– Знаю, у меня есть кое-какие сбережения на банковском счету, открытый когда-то моими родителями. До совершеннолетия им нельзя было воспользоваться, но теперь пришло время. Все равно эти деньги мне приносят страдания, напоминая о том, чего я лишилась.
Эд не одобрял ее намерения касательного дома, но не стал переубеждать, понимая, что в любом случае будет так, как она хочет.
– Жить здесь я не смогу, как и продать тоже, так что не останусь в накладе: и овцы целы, и волки сыты.
На следующий день Софи с Эдом улетели обратно к себе домой. Закончив учебный год, каждый занялся своим делом: вчерашний выпускник нашел работу в престижной компании на испытательных условиях, чтобы затем стать незаменимым сотрудником, а она – иногда летала на историческую родину, чтобы контролировать процесс восстановления жилищного состояния дома, не забрасывая при этом учебу.
К Рождеству они поженились и поселились в квартире за пределами центра города, но им и этого было более, чем достаточно. Через четыре года родилась Энн, и еще спустя три года – Келли. Внешне обе девочки пошли в своего отца: унаследовав яркие черты лица, от чего неизменно получали комплименты от каждого, кто их лицезрел. До недавнего времени, в семье царила идиллия, не считая редких незначительных скандалов, но они только укрепляли чувства между супругами.
– Эд, ты меня слушаешь?! – взволнованно вопрошала Софи, вырывая тем самым мужа из внезапных воспоминаний. – Повтори, что я только что сказала?
– Ну, что нашелся тот самый самолет…
– Что и требовалось доказать! Ты снова витаешь в облаках! Говорю еще раз: я собираюсь лететь туда, где упал самолет!
– Но зачем? Ты же только больнее себе сделаешь!
– Я хочу видеть лица моих родителей и брата, хоть и мертвых! Как и присутствовать на похоронах. Зная, что все наверняка кончено, мне станет только легче.
– И что, прикажешь всем нам срываться туда, бросая все свои дела? – не без тени раздражения в голосе бросил Эд, вставая с кровати.
– Нет, я полечу туда одна, – и в голосе сквозила уверенная твердость. – Не хочу подвергать девочек сильному стрессу, тем более у Энн сейчас переходный период, оно ей не надо.
– Для начала, ты бы спросила у них что ли.
– Спросить что? Я – взрослый человек, и только я сама за себя решаю, отправляться мне туда или нет. Девочки достаточно взрослые, чтобы обойтись без матери пару дней. Тем более, у них есть ты.
– Поступай, как знаешь! – Раздосадовано ответил Эд, выходя из спальни. Софи, почувствовав сильную дрожь по всему телу, скрылась на кровати под одеялом. Не дождавшись возвращения супруга в супружескую постель, она предалась сладким сновидениям.
Чикаго
Софи едва сдерживала свое нарастающее желание вскочить со своего кресла, глядя в сторону аэропорта сквозь круглое окно самолета. Там остались муж и дочери, которые без энтузиазма восприняли ее порыв сорваться в непонятное место. Келли-то не старалась сдерживать свои слезы, уткнувшись лицом в своего игрушечного кролика. Несмотря на приближающийся подростковый возраст, она в минуты стресса превращалась в маленького ребенка, ищущего утешение в плюшевом создании, которое было подарено прабабушкой на трехлетие.
– Мама, ты возвращайся целой и невредимой! – Ей казалось, что раз упал один какой-то самолет, то упадет и другой с ее мамой.
– Ну, что ты! По статистике, это самый безопасный транспорт из всех возможных! Ты не успеешь даже соскучиться по мне.
– Я уже скучаю. – не унималась Келли, держась крепко за руку матери.
И вот прокручивая в своей голове эту сцену, Софи тяжело вдыхала. У нее и так была боязнь летать, о чем никому не говорила, и такие опасения со стороны дочери лишь подливали масла в огонь.
Если раньше она переживала за себя, то теперь у нее появился страх оставить дочерей наполовину сиротами. Ей меньше всего хотелось, чтобы кто-то из них испытывал и долю тех душевных мучений, как и она с шестилетнего возраста. Наконец-то самолет начал взлетать, не оставляя замешкавшейся Софи другого выбора. Чему быть – того не миновать.
Хоть ей место и досталось у окна, однако ее взгляд был устремлен в середину самолета, так она меньше нервничала, не заостряя внимание на сплошных облаках. Они вызывали у нее полуобморочное состояние из-за отчетливого осознания, что сия гигантская машина свободно летала в воздухе, безо всякой опоры, обходясь техническими возможностями. И что от нее ничего не зависит, от чего терялось чувство контроля.
– Кевин, ты куда побежал? Вернись сейчас же! – в проходе из задних рядов выскочила фигурка мальчика с золотистыми кудрями, бежавшая куда-то вперед. У Софи бешено заколотилось сердце, а голова невыносимо заболела, угрожая расколоться на части. Мальчик развернулся, что бы побежать обратно туда, откуда он выскочил. Лицом он мало напоминал любимого брата, и Софи стало почти что легче. Ее покидала уверенность в своих силах, потому что сейчас она начала осознавать ту горькую действительность: родителей и Кевина нет в живых. И никого не было рядом, чтобы оказать моральную поддержку.
Дальше полет прошел безо всяких эксцессов, разве что покачало в зоне турбулентности, но Софи не замечала этого, потому что пребывала в своем исступлении, которое сопровождало ее до самой посадки.
Такси, на котором Софи добиралась на кладбище, едва двигалось из-за жуткой пробки. Поскольку масштаб и необычность трагедии потрясло всю страну, сюда ринулось полно народу из зевак. К счастью или сожалению, место и время похорон было объявлено по всем средствам массовой информации, что и привело к тому, что нашлась куча желающих увидеть все это воочию. Если это не простое желание разделить горе, то грош цена таким ротозеям.
Софи стала охватывать паника: а вдруг она не успеет к самой церемонии похорон? Ведь если захоронят без нее, то не будет столь желанной полной уверенности, что под землей именно те, кто был ей близок в детстве. Хотя и утверждалось, что гробы у всех закрытые во избежания демонстрации излишнее жутких увечий, полученных при падении и возникшем пожаре, но у нее была слабая надежда воспользоваться правом родственника, чтобы ей их открыли. Словно она обладала даром опознавать неопознаваемое.
– Вы, леди, можете, пойти пешком, туда идти всего пять кварталов, – раздался голос таксиста, полного лысоватого мужчины в очках и гавайской рубашке, – на машине так мы и до вечера не доплетемся, пробка сегодня, на редкость, катастрофическая.
Расспросив его подробнее о маршруте к кладбищу, и расплатившись сверх положенного, Софи практически побежала в нужном направлении, но к концу первого квартала у нее заболело в правом боку, да и ноги, обутые в черные туфли на высоких каблуках, давали о себе знать.
С трудом и тяжелым сердцем она вошла на территорию кладбища, где стояла огромная безумная толпа. Ее охватило всепоглощающее уныние, но заметив у ворот пожилого мужчину в военной форме и фуражке, подошла к нему.
– Здравствуйте, я – Софи Дэвис.
– Да, добрый день! Ваше имя мне должно о чем-то говорить?
– Да, вот мои документы, я дочь погибших Лорен и Джеймса Дэвисов. Могу я присутствовать на похоронах?
– Ах, подождите минутку, – и мужчина, взяв документы, куда-то отошел за пределами кладбища.
Его возвращение было, более чем скорым.
– Да, вы можете пройти. Прошу Вас следовать за мной. – И военный повел ее в обход толпы, которая только еще больше собиралась. Софи испытала большое облегчение, увидев ограду спереди собравшихся. Напротив гробов стоял ряд раскладных стульев, уже наполовину занятый.
– Прошу Вас присесть здесь, – ей указали на ряд свободных стульев. Софи замешкалась. – Вас что-то не устраивает?
– Нет, то есть, да. У меня есть небольшая просьба… – она перешла на шепот, – могу я взглянуть на лица моих родных?
– Нет, вас должны были предупредить, что гробы закрытые. Причина Вам, как родственнице, должна быть известна.
– Ну, пожалуйста! Неужели Вы не дадите взглянуть на них в последний раз?
– Приказ есть приказ, не мне решать.
У Софи затряслись руки; ей было морально тяжело принять столь решительный отказ, рушащий ее последнюю надежду. Прижав платок к красным глазам, она стояла у гробов, загораживая вид сидящим, а их становилось все больше.
– Леди, сядьте, пожалуйста, Вы мешаете проведению церемонии… – одернул ее военный, украдкой глядя куда-то в сторону.
– Ну, хоть на брата я могу посмотреть? – цепляясь за последнюю надежду, сбивчиво спросила Софи, по-прежнему не меняя позы.
– Брата? – недоуменно переспросил тот.
– Да, мальчика лет восьми. У него такая копна кудрей соломенного цвета! А над бровью небольшой шрам. Имя ему Кевин Дэвис! – убрав мокрый платок с лица, с вызовом ответила Софи.
– Хм, нет, простите, мадам, ни родителей, ни брата. Гробы наглухо закрыты, так что при всем моем желании, я не могу пойти Вам навстречу. Да и представьте, что будет, если все станут пялиться на своих погибших родственников, некоторые тела больше напоминают угли, ведь произошел пожар. Вам следовало прибыть раньше, на опознание, но теперь, увы. – Мужчина явно начал считать ее сумасшедшей, иначе какому нормальному человеку захочется смотреть на обгоревшие тела?
Софи с горем села на жесткий стул в пятом ряду. Ее кольнула сама мысль о том, что только бабушке выпала участь опознать тела, тогда как самой Софи не удалось вырваться пораньше, ей только позвонили и пригласили посетить уже саму церемонию. На вопрос почему ее не привлекли, последовал сухой ответ, что вряд ли она из-за того, что была маленькой девочкой, даст нужную информацию. Позже позвонила и бабушка, чтобы сообщить об отказе прилететь на похороны под предлогом, что боится получить инфаркт при виде гроба с погибшей дочерью, не отходя от места, и вдобавок к трем телам придется похоронить еще одного. Церемония прошла для Софи как в тумане: ее не волновали пламенные речи и оркестровая музыка, казавшие ей полной несуразицей, лишавшая людей права на тихое оплакивание погибших членов семьи и даже друзей. Лишь под конец, когда ей разрешили кинуть горсть земли, она старалась запомнить все по последних мелочей, особенно месторасположение могил ради дальнейших визитов. После завершения ей не хотелось идти в отель, ведь запланированный рейс только завтра. Софи стало страшно оставаться сейчас в полном одиночестве, с ее звенящей тишиной и беспросветной пустотой. Она не имела права впадать в депрессию хотя бы из-за детей, и поэтому на выходе заметив целый ряд такси у кладбища, она подбежала к одному из них, стоявшему третьим с начала. Молча усевшись на заднем сидении, Софи стала придумывать, куда ей хочется поехать сейчас.
– Куда везти? – не дождавшись указаний, таксист сам поинтересовался, рассматривая пассажирку с помощью зеркала над передними сиденьями.
– Если честно, не знаю, в этом месте мне не доводилось бывать раньше. А хотя, знаете, что? Везите меня куда-то без определенной цели и к месту на Ваше усмотрение, я Вам заплачу, сколько скажете.
– Раз заплатите, то не имею возражений. Клиент всегда прав.
Таксист вырулил на дорогу, которая опять-таки не могла похвастаться отсутствием пробки, хотя ее таковой нельзя было назвать, если вспомнить дорогу сюда. После десяти минут черепашьей скорости между машин, такси на перекрестке вырулило на дорогу, куда более свободную, чем параллельную от нее. По сторонам вместо высоких домов возвышались деревья и изредка одноэтажные хижины.
– Вы можете ехать на небольшой скорости, я хочу предаться любованием видом из окна.
– Не вопрос, как Вы помните, любой каприз за Ваши кровные, – одобряющее кивнул таксист.
– Вы и радио можете включить, чтобы не так скучно было.
– Вы уверены? В такие моменты, говорят, слушать музыку – большой грех, неуважением к почившим.
– Грех – не давать родственникам глянуть на своих погибших членов семьи, – неожиданно для себя Софи не сдержала данный самой себе зарок не рассказывать посторонним о своих горестях.
Водитель, будто не заметив ее выпада, потянулся рукой к кнопке включения, приговаривая: «Да мне-то что, просто уточнил. Примите мои соболезнования».
– Спасибо. – Бесцветно ответила Софи, прижавшись головой к оконному стеклу.
– «А сейчас встречайте Simple Minds с их, не побоюсь этого громкого слова, самой лучшей песней Alive and Kicking! Делайте громкость на ваших радиоприемниках до максимальной отметки и наслаждайтесь!» – с пылом вещал радиоведущий. Услышав только «You turn me on, you lift me up», Софи уже нашла вокал солиста безумно манящим и бархатным, что очень контрастировало с голосами тех, которых любила врубать на полную громкость Энн. От вечных завываний и агрессивной музыки у нее только голова болела, а тут она прониклась тембром, текстом и мелодией. «Надо бы запомнить название этой группы. Куплю диск, когда вернусь домой» – мелькнуло у нее в мыслях, прежде, чем снова кольнуло в ее сердце при воспоминаниях о сценах на кладбище.
Когда песня закончилась и ее сменили на то, что и так постоянно играло в ее доме, она попросила таксиста прикрутить громкость Тот ничего не сказав, выполнил просьбу с предельной скоростью.
– Куда мы едем? – спросила спустя десять минут Софи, прервав гул мотора машины.
– Ну, наша конечная остановка – река, а потом мы развернемся. Дорога туда займет около пятнадцати минут, если, конечно, не менять скорости.
Софи молча сидела, глядя по сторонам, усеянные сплошными деревьями и кустами. Не доезжая до реки, ей вдруг показалось, что она увидела… Кевина по правую сторону дороги.
– Остановитесь сейчас же, пожалуйста! – крикнула она водителю, от чего тот от неожиданности крутанул руль так, что машину при торможении занесло боком ровно на середине дороги.
– Да Вы – сумасшедшая! – гнев и испуг переполняли его от кончиков ногтей, а сердце словно просилось наружу, бешено отбивая темп.
– Возьмите на всякий случай, подождите меня, если я не вернусь в течение двадцати минут, то можете уезжать! – Софи не глядя, вытащила из кошелька купюры, оставляя их на переднем сиденье. Водитель даже не успел пискнуть, когда она выскочила из машины. «Эта дамочка хоть и чокнутая, но щедрая» – не без удовольствия подумал таксист, считая деньги. И только потом он развернул машину как положено, чтобы простоять отведенное время.
«Как же я ненавижу эти чертовы туфли» – думала Софи, когда бежала туда, где ей померещился Кевин. Или не померещился? Ей на секунду стало страшно: если она уже слетела с катушек, то зачем такое «счастье» мужу и дочерям? Нет, правда, не впервые попадается некто похожий на ее погибшего брата. «Успокойся! Он погиб окончательно и бесповоротно! Не станут же хоронить никого» – в таком духе роились мысли в голове Софи, а ноги упрямо несли вперед по неудобной дороге.
Приблизившись к какой-то поляне, скрывающуюся за деревьями со стороны дороги, до ее ушей донеслись голоса. Один принадлежал мужчине, явно немолодому, а второй – ребенку. Их нельзя было увидеть из-за высоких кустов, но сдвинув их, Софи увидела высокого худого старика, а затем… Ей было сложно поверить в увиденное. Рядом с мужчиной стоял курчавый мальчик примерно лет восьми, до ужаса напоминавший Кевина. Шрам над левой кровью не оставлял сомнений, что это именно брат. Слишком чересчур как для совпадений.
– О боже мой! – и тут те двое увидели, что они не одни на поляне. Их ноги рванули куда-то, на что Софи закричала: «Стойте, куда же вы?!». Приняв решение скинуть неудобные для бега туфли, она мужественно последовала за ними, крича то же самое, однако фигуры убегающих становились все меньше. Ей было дико больно, потому что под голыми ногами попадались мелкие камни, палки, колючая трава. И вот Софи падает, держась за левую стопу, которая наткнулась на откуда-то взявшийся осколок из стекла. Подавляя в себе желание вытащить его, чтобы не спровоцировать сильное кровотечение, она пыталась встать, но сильная боль была слишком большой преградой для этого. Теперь же крики сменились стонами страждущей. Спустя некоторое время, не надеясь уже ни на что и смирившись с мучительным концом ее жизни, Софи увидела перед собой того пожилого мужчину, что удрал от нее вместе с мальчиком. Его выцветшие глаза недоверчиво на нее смотрели. Видимо в нем боролись два желания: помочь или бросить на съедение диким зверям.
– Вы кто такая? Что Вам от нас нужно?
– Я – сестра Кевина!
– Какого такого «Кевина»? Не знаю такого.
– Того мальчика, который гулял с Вами.
– Его имя – Арчи. И так, что Вам на самом деле от нас нужно?
– Мне надо его увидеть.
– Опять таки, зачем? Может быть, Вы – «подсадная утка», которая хочет забрать мальца, чтобы запереть в клетке, словно подопытную мышь? Говорите только правду!
Софи испугалась, а вдруг этот странный параноик убьет ее прямо здесь?
– О чем Вы, черт побери, говорите? Какие утки, клетки, мне больно, а вы тут меня в чем-то подозреваете!
Вместо ответа последовал долгий оценивающий взгляд, и тут он наклоняется, на что Софи испуганно закричала, размахивая своими руками:
– Что Вы со мной собираетесь делать? У меня дома две дочери, не убивайте меня, пожалуйста! Я никому ничего не скажу!
Старик, услышав это, засмеялся, словно ему анекдот года рассказали.
– Эх, дура Вы невозможная. Я Вас хотел на руки взять, чтобы отнести к себе в хижину, и там обработать раненую ногу. Раз не хотите, дело Ваше. Я пошел.
– Стойте! – Софи с мольбой в голосе обратилась к нему, когда он развернулся, чтобы уйти.
– Эх! Тяжелая вы, – удрученно отметил старик, пытаясь поднять Софи, н что та обиженно поджала губы. Да, она немного поправилась за последние пару лет, но не до слоновьего веса же! – Ладно. Облокотитесь на меня, и ступайте на здоровую ногу. Да, туфли лучше надеть, а то еще вторую травмируете, с моей больной спиной мне Вас не донести. Не переживайте, дорога недолгая.
Хоть дорога и правда не была длинной, но Софи так не казалось, плюс она боялась подвернуть вторую из-за шаткого каблука.
Наконец-то перед ее глазами наметился захудалый дом, из которой выскочила одноглазая собака, с неустанным лаем.
– О, Дагги, вы уже выспался? Прости, что не взял с тобой, все равно ничего интересного не произошло.
«Ничего интересного» едва не споткнулась об порог, благо старик ее надежно держал за талию, хотя усталость уже овладевала им.
– Садитесь вон на эту табуретку, сейчас пойду за аптечкой, она у меня в машине лежит.
Пока Питер ходил к своей машине, Софи осматривала дом. «М-да, в таких халупах еще кто-то живет. Разве что сумасшедший». Пес сидел возле нее и внимательно следил за ней. Ей стало не по себе, потому что с детства ее сопровождал страх перед собаками, особенно черными, так как они производили впечатление исчадия ада. Затем ее взгляд зацепился за книгу на подстилке. На обложке красовалась яркая иллюстрация о приключениях пиратов. «Кевин любил такие книги», вряд ли старик читает подобное, если он, конечно, не остался умом на уровне младших классов. Она не забывала о брате, но для начала ей следовало обработать рану, прежде чем наседать на хозяина дома.
Через пять минут нога была обработана и забинтована. Рядом с ней красовался кусочек битого стекла от бутылки, с засохшей кровью. И все равно старик принял озабоченное лицо, глядя на нежданную гостью.
– Придется Вас на машине везти до цивилизации во избежания кровотечения. Вам бы доктору показаться. Вы мне слишком нравитесь, чтобы обрекать Вас на медленную мучительную смерть. Опирайтесь на меня…
Такой ход развития событий не устраивал Софи, ей надо было задержаться именно здесь.
– Вы бы воды дали, в моем горле с утра не было ни капли.
Хозяин не был доволен тем, что она выразила просьбу, и тем самым тянет время. А лишняя минута в подвале может для мальчика обернуться серьезными проблемами со здоровьем. Но все же поставил перед ней недавно купленный стакан с прозрачной жидкостью. Софи не спеша пила, не отрывая взгляд от Питера. Старик начинал нервничать, украдкой глядя куда-то в угол. В ее голове лихорадочно роились мысли о том, как отвлечь его, но ничего путного придумать не могла. Допив воду, она поставила стакан на хлипкий стол с таким стуком, что чуть не разнесла его.
– Теперь я готова идти, – наконец-то произнесла Софи, вытягивая свои руки вперед.
Питер не ожидал от нее подвоха, и в этом была его роковая ошибка. Софи придерживалась за него в начале, но через пару шагов отпустила его, тем самым падая вниз, потащила за собой в ничем не подозревающего хозяина. Пока он пытался понять, что случилось, Софи со свойственной ей моментальной реакцией нащупала ручку в полу и потянула дверцу вверх. Испуганные детские глаза глазели на нее, не зная что делать. У Питера все похолодало внутри, а Дагги рядом скакал, одаривая своим неистовым лаем наглую незнакомку.
– Дагги, молчать! – Все, что мог сказать поверженный старик. Но Софи не было до него дела, ведь кроме Кевина ее ничего не интересовало.
– Кевин, почему ты там сидишь? Он тебя мучает? Не бойся мне сказать, пожалуйста!
Тот не спешил покидать свое укрытие.
– Арчи, вылезай оттуда, пообщайся с этой дамой.
Мальчик со страхом вылезал наверх, потому что за тот период, что он жил у Питера, в нем поселились внушенные ему опасения, что придут некие мужчины или женщины в черной одежде и навсегда заберут на опыты. А на опыты ему не хотелось. А эта тетя с дурацкой прической была одета именно в черную одежду, только солнцезащитных очков не хватало для полного образа.
– Я не хочу, чтобы на мне проводили опыты! – Первое, что сообщил Арчи-Кевин, глядя насуплено на Софи.
– Не понимаю, о чем ты говоришь?
– А что не так? – флегматично отвечал Питер, – вы разве не за этим пришли, чтобы забрать куда-то в эти ваши инстанции? – и он с многозначительным выражением лица указал пальцем куда-то вверх.
– Не знаю, что за чушь вы городите, но я… – Софи запнулась, не договаривая «его сестра», потому что она только сейчас поняла, что никакая она не младшая сестренка, а Кевин – не старший на пару лет брат. По крайней мере, с виду она больше напоминала его мать или тетю. Старик же сдаст ее людям в белых халатах, скажи ему это. – Я являюсь ему тетей и пришла забрать его домой в семью, где ему самое место, а не здесь в ужасных для ребенка условиях!
– Хотел бы я Вам верить, но это выше моих возможностей.
Старику не было ведомо, как тяжело давалось Софи сдерживание своих родственных чувств по отношению к брату.
– И что будем делать? – Голос Софи ощутимо дрожал. Перспектива потерять брата во второй раз ей казалось сущей пыткой.
– Пойдемте в машину, там и поговорим.
– А вдруг Вы меня на ней же и увезете? Нет, я не уеду отсюда без Кевина. Тем более, кто Вы такой, что держите его у себя?!
– Даю слово ветерана. – Брякнул Питер, предлагая руку Софи, которая все это время сидела на полу. На последний вопрос он решил не отвечать.
Усевшись в машине, больше напоминавшую груду металлолома, Софи недовольно поморщилась: в машине стоял еще более ощутимый запах рыбы. Питер начал разговор без долгих прелюдий, касаясь своей длинной седой бороды:
– Если Вы не заметили, то у мальчика налицо полная потеря памяти. Поэтому он не помнит ничего, что было до того, как он проснулся у меня дома. Даже имя вылетело из его головы. Документов при нем не было, видимо они сгорели в том самолете.
– Так вот почему он не реагирует на настоящее имя! – Воскликнула Софи, изредка бросая свой взгляд в сторону дома.
– Да, я нашел его в завалах разбившего самолета. Только ему единственному повезло не присоединиться к мертвецам, так что потеря памяти – меньшее зло. Ну, а Вы кто такая ему будете? Неужели и правда тетя?
– Как бы странно это не звучало, но честно говоря, я – его младшая сестра. Меня зовут Софи Дэвис, вот мои документы! Хотя Вы все равно не поверите, уж звучит больно неправдоподобно.
Питер отмахнулся от ее предоставленных бумаг. Он почему-то верил этой женщине.
– От чего же не поверю! После того, как я узнал, что самолет якобы упал спустя тридцать лет, а еще видел все лично своими глазами, мне документы ни о чем не говорят. А ведь они были для меня последним воплощением доказательств. Столько лет прожил, и все равно нашлось то, что меня способно было удивить. И это старого циника, прошедшего Вторую мировую!
– Почему это «якобы»? Он и вправду исчез в небе в 1957 году! Стали бы меня приглашать на похороны в качестве членов семьи, если бы это было не так? Я с детства помню это номер рейса, – и она вытащила из кучи ее невостребованный потрепанный билет на самолет, на котором указывалось красноречивое подтверждение ее словам.
Тот глянул на билет, и отвернулся, чтобы предаться мыслям, а Софи тем временем продолжала:
– Я должна была лететь вместе с ними, но мне вроде как повезло. Я три десятка лет жила мечтами увидеть хотя бы могилы родных, чтобы отпустить их и жить дальше. Сегодня мне довелось похоронить родителей, и я уже смирилась, что Кевин не избежал их же участи. Но тут словно судьба привела меня к Вам. Я не могу уехать без него!
Софи положила свою ладонь на руки Питера, тот вздрогнул и посмотрел ей прямо в глаза.
– Я право не знаю, Ваши слова звучат проникновенно и даже убедительно, но где гарантия, что Вы меня не обманываете? Еще странно, что мальчика похоронили, не имея тела.
– Если Кевин не помнит ничего из прошлой жизни, то никак. Могу дать Вам адрес моего дома, куда Вы, если захотите, можете приехать и навестить Кевина. А по поводу тела, тело было, правда, меня не позвали на опознание, тут с бабушкой имели дело. Подождите, а ведь кого хоронили вместо моего брата? Странно-то как…