bannerbannerbanner
полная версияТолько мы

Иар Эльтеррус
Только мы

Полная версия

Мы – иное, чем вы, тяжелее вины для вас нету.

«Вон – дурную траву!» Это нас нарекли сорняками…

Почему же нас злом объявили владетели света?

Тьма со светом едины, а мы с вами стали врагами.

Мистардэн

Неожиданный вызов Халеда не застал Назгула врасплох – чего-то подобного он давно ожидал. Тем более после открытия первого замка, которое прокурор четко ощутил, да какое там ощутил – всю его сущность просто перетряхнуло. Вскоре он осознал, что может свободно говорить на любом языке мира. В первый момент Назгула это потрясло, но затем он понял, что это лишь тень того, что случится дальше – после открытия остальных замков. Одно только настораживало – теперь он знал лица и имена всех ключей и замков, кроме собственного. Почему, интересно? Возможно, это испытание. Возможно, что-то иное. Пока трудно сказать, но исходить придется из имеющегося на данный момент.

К сожалению, к американским ясноглазым его так и не допустили, все это время Назгул занимался работой с документами. И как же не по себе становилось ему от этих страшных документов, где сухим, казенным языком сообщалось о проведенных над Джеком экспериментах. Фашисты не творили с узниками концлагерей того, что делали с несчастным ребенком эти изверги. Особенно потрясло прокурора описание того, как мальчишку двое суток держали под воздействием электричества, отслеживая, как и когда реагируют мышцы и нервы. Он все больше уверялся в том, что вытащить Джека из изуверских лабораторий – его задача. Но еще не время. Почему не время? Он не знал, но был уверен, что рано. Возможно, пока не хватит сил. Да и наблюдали за ним постоянно, ни на минуту не оставляя без внимания.

Как ни странно, но сейчас все зависело от Баффы. Когда Назгул в первый раз осознал это, то очень удивился. Что может сделать старый, нищий байкер? Да ничего! Но, как ни странно, точкой фокуса на данный момент стал именно Большой Бабах. И сейчас все зависит от того, насколько быстро тот сумеет найти Михаила Лазарева. Назгул мысленно просил его поспешить, ведь в Мохавской пустыне продолжают издеваться над ребенком.

Оказавшись в знакомом кабинете, Назгул сухо поздоровался.

– Добрый день, мистер Солнцефф, – белозубо улыбнулся Халед. – Хотел поинтересоваться, как вам в Америке?

– Страна, как страна, – пожал плечами прокурор. – Побогаче России, что естественно, но люди везде одинаковы, каждый думает о своей выгоде.

– Вы считаете это неправильным? – приподнял одну бровь хозяин кабинета.

– Почему же? – отозвался Назгул. – Если я не подумаю о себе, то кто подумает обо мне? Спасибо, что мне дали такую возможность.

– Приятно иметь дело со здравомыслящим человеком, – снова фальшиво улыбнулся Халед. – Да, есть один вопрос. Вы ключ или замок? – его оскал при этом уже не напоминал улыбку, это было что-то хищное и нечеловеческое.

– Вы это о чем?.. – сделал вид, что растерян, прокурор, не заметив, что слегка побледнел, зато это прекрасно заметил хозяин кабинета.

– Да так, пустяки, – небрежно бросил тот. – Не имеет значения.

«Выходит, эта тварь уже знает о ключах и замках… – билось в голове Назгула. – Откуда? Неужто дети проговорились? Могли ведь, они так и не поняли, насколько такие, как этот, опасны. Черт, а не выдал ли я себя? Он что-то явно заподозрил. Как быть?..»

«Не беспокойся, Назгул, – раздался в сознании чей-то голос. – Пока еще все в порядке. Все произойдет в свое время».

Опять дети? Похоже. Но они все же не понимают, слишком уверены в своих силах, думают, что им нечего противопоставить. А зря! Эти найдут, что – они кто угодно, но только не дураки. Взять хотя бы Халеда – Назгулу еще не доводилось встречать столь умного и опасного врага.

– Чем вы сейчас заняты? – взгляд хозяина кабинета буквально сверлил гостя.

– Документами, любезно предоставленными мне, – ответил прокурор. – Одновременно прорабатываю линию расследования в России. Мне кажется, необходимым разработать методику выявления ясноглазых в малых населенных пунктах, где все друг друга знают. Я уверен, что в таких замкнутых сообществах ясноглазые будут скрывать свою сущность. Да и само сообщество станет скрывать от чужих необычность своих детей. А это опасно.

– Более чем, – по некоторому размышлению согласился Халед. – И что вы предлагаете?

– Систему тестов, в которых будут несколько вопросов-ловушек, на первый взгляд совершенно безобидных, – пояснил Назгул.

– Например? – откинулся на спинку кресла Халед, заинтересованно глядя на него.

– Хотя бы скрыть в вопросе отношение к конкурентности. Ясноглазые ее не приемлют, поэтому могут проколоться при ответе.

– И кто в горах Афганистана станет отвечать на ваши вопросы? – язвительно поинтересовался координатор. – Или в джунглях Амазонки?

– Там придется искать другие способы, – развел руками Назгул. – Тесты могут сработать в цивилизованной местности, где дети поголовно учатся в школах.

– Возможно… – с сомнением пожевал губами Халед. – Тогда попрошу подготовить примеры тестов и передать их нашим психологам, они доработают. Когда сможете это сделать?

– К послезавтра, – пообещал прокурор.

Ему почему-то казалось, что если он еще раз окажется в этом кабинете, то живым из него не выйдет. Ощущение было таким сильным, что его едва не прошиб холодный пот.

– Кстати, я хотел бы, чтобы вы пообщались с местными ясноглазыми и сообщили мне свои выводы. – Халед смотрел на Назгула с каким-то нездоровым любопытством, его тон был елейным.

– Почему бы и нет, – пожал плечами прокурор. – Мне нетрудно.

На самом деле внутри у него все ликовало – именно ради встречи с далласскими детьми он и прибыл в Америку. То, что каждое слово и движение будут записаны, его уже не пугало – эти увидят и услышат только то, что им позволят увидеть и услышать. Ничего больше. Ведь второй замок на грани открытия – Баффу не остановить.

Вскоре Назгул, обговорив с Халедом еще несколько второстепенных деталей, отправился в свою гостиницу. Машина, как всегда ожидала внизу.

Глава 7

Мы – дети дверей и дорог,

беззащитные стражи мечты.

Непонятых наших тревог

не сразу отыщешь следы.

Смущаем гниющий покой,

нас считают нелепой игрой.

Мы – дети дверей и дорог,

не сумевшие быть лишь собой.

Мистардэн

С трудом сдерживая нервную дрожь, Назгул в сопровождении двух вежливых молодых людей в элегантных костюмах подходил к школе, где училось большинство далласких ясноглазых. Их, на удивление, все еще не вывезли на закрытую базу, как поступили со своими в Саудовской Аравии и Израиле. Чем это объяснялось, прокурор не знал – Халед давал ему информацию очень дозированно. Но предположения были самыми худшими. Он опасался, что детей могут попросту уничтожить.

В школьном дворе возле огромного клена его поджидали четверо детей – трое белых и один чернокожий. Последний был очень бедно одет. Они смотрели на подходящих к ним пронзительно ясными глазами и странно, не по-человечески улыбались. У ни разу не видевшего таких улыбок человека они вызывали нервную дрожь и настороженность.

– А этот-то как сюда проник?.. – с досадой выдавил один из сопровождающих, растерянно глядя на чернокожего мальчишку.

– В глаза его погляди, – хмуро заметил второй. – Забыл, что они друг друга легко находят?

– А в чем дело? – поинтересовался Назгул. – Что случилось-то?

– Да этого черномазого здесь быть не должно, это элитная школа, для детей богатых, – неохотно пробурчал первый. – Откуда он здесь взялся?.. Ведь все подходы перекрыты! Охрана на каждом шагу! Я…

– Ладно, это не наше дело, – прервал его второй. – Сейчас доложим, пусть начальство само разбирается.

После этого сопровождающие отошли в сторону. Один из них, достав мобильный телефон, начал что-то взволнованно докладывать. А Назгул, воспользовавшись предоставленной возможностью, поспешил к ясноглазым.

– Здравствуй, Назгул! – поздоровались они в один голос. – Мы очень рады тебя видеть.

– А эти не услышат?.. – обеспокоенно оглянулся прокурор.

– Не беспокойся, они услышат и увидят только то, что мы им позволим, – улыбнулся негритенок. – Камеры запишут никчемный и пустой разговор, наподобие тех, что их психологи ведут с нами. Меня зовут Питер, а это Энн, Виктор и Майкл.

– Не будем терять времени, его у нас мало, – заговорил Майкл. – Тебе вскоре нужно отсюда уходить.

– А вы? – подался вперед Назгул. – Они же вас убьют!

– Это неважно, – мягко улыбнулась Энн. – Важно, чтобы ключи встретились с замками.

– Они уже знают о ключах и замках! – выдохнул прокурор.

– Пока только догадываются, – возразил Виктор. – Для них все это – мистика, непонятная и чуждая. Поэтому немного времени у нас есть.

– Очень немного, – уточнила Энн. – Как только Баффа встретится с Лазаревым и откроет второй замок, ты должен уходить без промедления. Тебя подозревают.

– Я это понял, – кивнул Назгул, вспомнив последний разговор с Халедом. – Сегодня координатор напрямую спросил меня, ключ я или замок.

– Даже так? – ясноглазые переглянулись. – Тогда у тебя еще меньше времени, чем мы считали. Мы просим тебя не думать о нас и нашей судьбе, наша жизнь не имеет значения в свете того, что ты должен сделать. Если у тебя и остальных не получится, то все будет напрасно…

– Терпение Создателя подошло к концу, – продолжил Майкл. – Он очистит этот мир огнем, как когда-то очистил водой. Но в этом случае человеческой расе придет конец – на смену ей придет другая. Возможно, пауки, крысы или дельфины – все они на грани обретения разума.

– Но наша раса все равно прекратит существование, – вздохнул Назгул. – Даже если мы сделаем все, что нужно.

 

– Не прекратит, а перейдет на иной уровень, – понимающе улыбнулся Виктор. – Станет другой, пойдет иным путем. Прежний привел в тупик, а значит идти по нему дальше не следует.

– И иной станет тобой, и ты станешь иным, – загадочно добавила Энн.

Назгул давно осознал, что понять высказывания ясноглазых порой невозможно, по крайней мере, на его нынешнем уровне развития. Но он поймет, пусть позже, но все равно поймет. Главное, что дети правы – потребительская цивилизация изжила себя, она уже мертва, но при этом настолько агрессивна, что старается умертвить все, до чего способна дотянуться. И это нужно остановить во что бы то ни стало.

Раньше у мира был шанс, и этот шанс звался Россией. Но Россию затоптали, навязав ей то же потребительство, и выхода не стало. Счастье, что Создатель дал людям последнюю возможность выжить, и это – ясноглазые. Вот только «защитники миропорядка», как они его понимают, не хотят осознавать этого и считают детей опасностью для себя. Видимо, даже зная, что гибель неизбежна, они не изменят своего поведения, будучи свято уверены, что их модель поведения единственно верная. Странно, ведь неглупые, казалось бы, люди, а губят и себя, и весь мир, считая при этом, что спасают. Неужели так трудно понять, что звериный эгоизм изжил себя?.. Что именно он уничтожает все благие начинания?.. Видимо, просто не хотят понимать.

– В них нет огня, у них нет крыльев, – словно отвечая его мыслям, сказала Энн. – Они пусты душой, они растеряли все, что дал им Всевышний. И готовы творить самые чудовищные гнусности только ради того, чтобы побольше иметь здесь, забывая, что ничего из этого с собой туда не заберут.

– Нас они больше не интересуют, – взгляд Майкла стал пронзительным. – Пусть доживают свой век, как хотят. Мы им помогать не станем, поскольку они сами не хотят, чтобы им помогли. Как и мешать. Мы просто пройдем мимо.

– Но помни, сейчас все зависит от тебя и остальных одиннадцати, – Питер выпрямился как по стойке «смирно». – После того, как покинешь Даллас, ты должен через два дня быть на южном шоссе, ведущем к городу Гамильтон, он в двухстах милях отсюда. Там ты встретишь одного из ключей, который без твоей помощи не сумеет осознать то, что должно. Ты узнаешь его.

– А как же я уйду из Далласа? – растерянно спросил Назгул. – Ведь за мной постоянно следят…

– После открытия второго ключа ты сам поймешь как. А мы поможем. Теперь иди, а то эти уже начинают беспокоиться.

– Спасибо! – прокурор слегка поклонился детям. – Спасибо за то, что вы есть! За то, что дали нам надежду!

– Не за что, – улыбнулись ясноглазые. – Это вам всем спасибо за то, что не сдались, не превратились за годы жизни в аду в жвачных животных. Если бы не нашлось вас, то мы бы ничего сделать не смогли. И вас, в отличие от остальных людей, мы здесь гнить не оставим. Мимо вас мы не пройдем.

Назгул некоторое время смотрел на детей, смущенно улыбаясь, затем вытер выступившие слезы и отошел к охранникам. Он понимал, что ясноглазые готовы умереть и не боятся этого. А раз так, то ему бояться вообще грех. Значит, вперед, и пусть свершится, чему суждено.

* * *

Идет забава без помех,

Ведь жизнь, она же не для всех,

А лишь для тех, кто без потерь

Ведет охоту в темноте

На тех, кого зовет чужими.

Мистардэн

Когда на стол Халеда легли распечатка разговора Солнцева с детьми и видеозапись, он сразу же начал просматривать их. И пришел в полное недоумение – неужели его интуиция дала сбой? Русский говорил с детьми так же, как его полностью обделавшиеся эксперты, ничего нового не сказал и не спросил. Единственное отличие, что ему дети хотя бы отвечали, а не игнорировали, как остальных. Точнее, они несли какую-то чушь, похожую на дзенские коаны[11]. Зато Солнцеву они отвечали развернуто, кое-что даже поясняя. Вот только понять из их объяснений Халед ничего не смог. Любопытно, а понял ли что-нибудь сам русский? Надо будет его расспросить.

Халед продолжал раз за разом просматривать запись – что-то не давало ему покоя, казалось неправильным. Но что?.. Координатор никак не мог понять и продолжал думать. Что же его настораживает? Что он упустил? Где ошибка? И есть ли ошибка?

Его отвлек звонок одного из телефонов на столе. Звонил глава технического отдела.

– Что там еще? – недовольно поинтересовался Халед.

– Мы отметили сильный всплеск напряженности ментального поля ясноглазых во время их разговора с русским, – поспешил отчитаться технарь.

– Вот как? – прикусил губу координатор. – Очень интересно. Благодарю!

Он вскочил и принялся расхаживать по кабинету, ощущая, что встал на след. Значит, всплеск напряженности? Что бы это значило? В этот момент он понял и рванулся к столу, снова включив запись. Точно! Произносимые ясноглазыми и Солнцевым слова не соответствовали движениям губ!

– Экспертов ко мне, быстро! – Халед сорвал трубку телефона и бросил туда приказ.

Нет, его интуиция не ошиблась! Все таки русский как-то связан с мутантами! И он, возможно, ключ или замок. Вероятность этого весьма высока. Однако он может и ошибиться, поэтому нужно, во-первых, усилить наблюдение за Солнцевым, а во-вторых – согласовать свои действия с русскими коллегами, ведь вполне возможно, что фигуранта придется устранять, пока он не натворил чего-нибудь. Странно, по первому впечатлению здравомыслящий, вменяемый человек, прокурор, должен понимать опасность этих проклятых ясноглазых, но не понимает. Почему? Халеду очень хотелось в этом разобраться. И он был уверен, что разберется.

* * *

Мы лишь одно умеем хорошо:

Уверовав в желание поверить,

Распахивать запретнейшие двери

И жадно ждать, чтоб кто-нибудь вошел.

Мистардэн

Ключ заскрипел в замке, и дверь камеры распахнулась. В проеме возник надзиратель и, поигрывая дубинкой, пробасил:

– Лазарев, на выход!

Михаил молча поднялся с нар и вышел из камеры, сцепив руки за спиной. Он до сих пор пребывал в шоке от неожиданного ареста. Налетели, не успел он выйти из кафе, где встречался со старым приятелем, сунули под нос удостоверение ФСБ и, не предъявляя никаких обвинений, затащили в машину и отвезли на улицу Ленина, где располагалось здание областного УВД. Там бросили в одиночную камеру, не обращая никакого внимания на протесты и требования вызвать адвоката. С тех пор прошло около четырех часов. Слава Богу, что кристаллов при обыске не обнаружили. Впрочем, этого и следовало ожидать – видеть эти кристаллы могли далеко не все.

Начальник станции очень удивился неожиданному желанию Михаила срочно вернуться домой и долго уговаривал закончить смену, ведь если он вернется сейчас, то ему заплатят только половину заработанного, не говоря уже о премиальных. Однако гляциолога деньги интересовали в последнюю очередь, он буквально кожей ощущал, как утекает время. Поэтому все же сумел уговорить начальника отпустить его. Первый самолет оказался не прямым и доставил Михаила только в Сидней, откуда до России он добирался за свой счет, почти полностью истощив свои невеликие сбережения, благо кредитная карта гляциолога была международной. Денег не хватило даже на самолет от Москвы до Уфы, пришлось ехать поездом.

Оказавшись в родном городе, Михаил ненадолго заскочил домой, бросил вещи и взял спрятанную между страницами книги небольшую заначку – двадцать тысяч рублей. Переоделся и покинул квартиру в полной уверенности, что больше сюда не вернется, а если и вернется, то очень нескоро. На улице Михаил позвонил старому приятелю, Беспалому, и назначил встречу в небольшом кафе, в котором они не раз встречались раньше.

Когда гляциолог вошел в кафе, приятель уже дожидался его, не спеша потягивая светлое пиво. Увидев Михаила, он приветственно помахал рукой.

– Привет, дружище! – Гляциолог пожал протянутую руку, затем заказал у подошедшей официантки и себе пива.

– Здравствуй! – Беспалый окинул его взглядом. – Я думал, ты до лета в Антарктиде торчать будешь. Случилось чего? А то ты как-то странно выглядишь…

– Да так. – Михаил достал из кармана словно прыгнувший ему в руку кристалл и принялся задумчиво катать его по столу.

– Это что у тебя за штука такая? – прищурился приятель. – Бриллиантами разжился, что ли?

– Ты его видишь, – удовлетворенно кивнул гляциолог. – Очень хорошо. Впрочем, другого я и не ожидал.

– Да что я, слепой, такого не увидеть? – удивился Беспалый. – Дай-ка глянуть.

– Прошу, – быстрым движением Михаил передвинул кристалл к краю стола.

Беспалый едва успел коснуться грани кристалла, как лицо его резко изменилось, на лбу выступили крупные капли пота, в глазах замельтешили золотистые искры. Он довольно долго сидел, глядя в никуда и сжимая кристалл в руке. А затем поднял посветлевший взгляд на Лазарева.

– Вот, значит, как? – старый ролевик долго, пристально смотрел на Михаила. – И что теперь?

– Теперь ты знаешь, – усмехнулся тот. – Байкеры нашли свой путь. Теперь черед ролевиков – тех, кто еще не скурвился. И уводить их из обреченного мира придется тебе. Больше никто не потянет. А я помогу.

– Я, кажется, знаю, что надо делать, – усмехнулся Беспалый. – Но надо подумать. Встретимся завтра, в десять.

– Если меня будет искать байкер, ты его знаешь, Хоббит Баффа, он же Большой Бабах, сделай все, чтобы мы встретились как можно быстрее, это очень важно, – попросил Михаил. – Скажешь ему, что я – его замо́к.

Он встал и, тепло попрощавшись, вышел из кафе. На выходе его и взяли. Беспалый видел это, но сделать ничего не мог. Он, сцепив зубы, наблюдал, как Михаила заталкивают в машину, явственно ощущая свое бессилие. А затем, дождавшись, пока все стихнет, тоже покинул кафе – нужно было поднимать народ для поиска Баффы. Благо, старые связи еще остались.

Михаил, идя по коридорам УВД в сопровождении охранника, продолжал пытаться понять, почему его задержали. Хоть бы только это не было связано с ясноглазыми… Но в глубине души он осознавал, что ни с чем иным его арест связан быть не может.

Вскоре гляциолога привели в небольшой кабинет, где, кроме стола, двух стульев и железного шкафа, ничего не было. Его ожидал седой мужчина в гражданском с уродливым шрамом на всю щеку, зеленые глаза которого равнодушно смотрели на вошедших. Видимо, следователь. Седой махнул рукой, и охранник тут же испарился, оставив их наедине.

– Добрый день, Михаил Петрович, – поздоровался следователь. – Я полковник Новицкий, спецотдел ФСБ. Вы, наверное, уже догадались о причине вашего задержания? Кстати, присаживайтесь, ноги не казенные.

– Я хотел бы узнать эту причину от вас… – раздраженно пробурчал Михаил, опускаясь на жесткий стул. – Я ни в чем не виноват, едва успел вернуться из Антарктиды.

– Вот об этом и будет разговор, – едва заметно усмехнулся Новицкий. – Нас интересует, почему вы прервали контракт и спешно вернулись в Россию.

– Разве это противоречит закону? – сделал вид, что удивился, гляциолог. – И вообще, это мое личное дело.

– Не противоречит, – подтвердил полковник, глядя на него с каким-то нездоровым интересом. – Однако мы хотим знать, что подвигло вас на разрыв контракта. Ведь вы даже за заработанными деньгами в бухгалтерию не зашли. А это, согласитесь, выглядит странновато.

– Со здоровьем у меня нелады, – попытался вывернуться Михаил.

– Со здоровьем? – приподнял брови Новицкий. – Хотите, мы сейчас проведем полное обследование? За счет ФСБ.

– Я все равно не понимаю, чего вы от меня хотите и почему держите здесь, – устало сказал гляциолог. – Это противозаконно.

– Можете вызвать адвоката, если сумеете, – глаза полковника стали жесткими. – А пока ответьте мне на один вопрос. Кто вы такой?! – рявкнул он, вставая и опираясь кулаками об стол. – Ключ или замок?!

– Замок… – машинально ответил Михаил и тут же прикусил язык, но было поздно.

– Очень хорошо, что вы признались, – удовлетворенно кивнул Новицкий. – А теперь подробно расскажите все, что вы знаете по этой теме.

Гляциологу пришла в голову безумная мысль и он достал кристалл. Положил его на ладонь и протянул ее к полковнику. Затем спросил:

– Вы что-нибудь видите?

– Вижу вашу ладонь. Вы что, под идиота косите? Зря.

– Ясно, – кивнул Михаил. – Раз не видите, то ничего я вам больше не скажу.

 

– И не такие говорили, – ласково улыбнулся полковник. – Советую не запираться, а то можете сильно пострадать.

Внезапно снаружи раздался рев нескольких десятков моторов. Новицкий подхватился на ноги и бросился к окну. Вокруг здания УВД кружило как бы не несколько десятков байкеров, они выписывали круги, носились на задних колесах, иногда перепрыгивая через машины и бордюры.

– Это еще что?.. – растерянно спросил неизвестно у кого Новицкий.

– Мои адвокаты прибыли, – меланхолично пояснил Михаил и странно улыбнулся, его глаза при этом полыхнули золотым светом.

Он чувствовал приближение своего ключа, сила переполняла тело, бродила волнами. Гляциолог встал и торжествующе рассмеялся.

По Уфе среди старых ролевиков проскочила весть об аресте Михаила Лазарева или Лазаря, как звали его когда-то. И просьба поискать Хоббита Баффу, который сейчас рыщет по городу. Его многие помнили по играм девяностых, поэтому все, кто был свободен, начали проверять старые вписки, которые еще каким-то чудом сохранились. Однако ни на одной из них Большой Бабах не появлялся.

Было еще одно место, где гость из столицы мог оказаться – старый парк, сильно модернизированный в последние годы, но кое-какие места в нем остались прежними, особенно возле Мертвого озера. Оббегавший весь город Беспалый на всякий случай отправился туда, сел на облезлую скамейку и устало закурил. Внезапно раздавшийся рев мотора заставил его резко обернуться. Невдалеке остановился байк непонятной модели, скорее всего самосборный.

– Баффа! – позвал Беспалый, надеясь, что не ошибся.

Взревев мотором, байк рванулся к нему и затормозил так, что даже заднее колесо повело. Байкер сорвал шлем и требовательно уставился на позвавшего.

– Не узнал, что ли, хоббит недоделанный? – рассмеялся старый ролевик.

– Беспалый? – прищурился Баффа. – Сколько лет, сколько зим! Это когда же мы в последний раз виделись-то? В девяносто девятом?

– Нет, в девяносто восьмом.

– Точно! Ты как здесь оказался?

– Тебя ищу, урод тряпочный, – со смешком ответил Беспалый. – Тебя сейчас наши по всей Уфе и не только по Уфе высматривают.

– Думаю, не только наши… – вздохнул байкер.

– Это точно… – помрачнел старый ролевик. – Ты Лазаря помнишь?

– Нет, – покачал головой Баффа. – А что?

– Повязали его, как бы не контора, – вздохнул Беспалый. – А ищем тебя мы по его просьбе. Он просил передать, что он – твой замо́к.

– Что?!! – побледнел байкер. – Твою же мать, опоздал!!! Его арестовали?!!

– Да.

– Где он?!

– Откуда мне знать, – пожал плечами Беспалый. – Скорее всего, в городском УВД на Ленина, 7.

– Если там, я его почувствую, – кивнул Баффа. – Да, он тебе показывал кристалл?

– Показывал, – помрачнев, подтвердил ролевик. – Я уже знаю, что стоит на кону. Поэтому поможем всем, чем только можно. Жаль только оружия нет, без него в УВД не прорваться.

– Это не понадобится, – отмахнулся байкер. – Сейчас позову ребят, они помогут и отвлекут. А сам вытащу Лазаря.

– Как? – удивился Беспалый.

– Внаглую, – зло ощерился Баффа. – Во время инициации мне кое-что было дано, вот и использую. Потом сможете спрятать Лазаря? Я чувствую, что он нужен здесь. Без него вы не перейдете.

– Спрячем, – заверил ролевик. – Ни одна собака не найдет.

– Тогда не будем терять времени, – бросил байкер, заводя мотоцикл. – Я уже послал зов. Скоро начнется. Куда привезти Лазаря? Брось мне образ, я пойму.

– Хорошо, – кивнул Беспалый, представив Марьин утес на Инзере, там точно никто не найдет, тем более, если уйти в горы.

– Привезу туда, – пообещал Баффа.

Байк взревел мотором, встал на заднее колесо и с дикой скоростью сорвался с места. А за ним, возникая из ниоткуда, понеслись другие байки. Выглядело это настолько завораживающе, что Беспалый не решался пошевелиться. Только когда стих рев последнего мотора, он встал и поспешил домой, собирать рюкзак – до Марьина утеса путь неблизкий.

Полковник Новицкий медленно повернулся к Лазареву, его глаза сузились от гнева.

– Адвокаты?.. – прошипел он. – Издеваетесь?..

– Почему же?.. – усмехнулся Михаил, уже все понявший.

Он ощутил приближение своего ключа, и это дало ему такое чувство легкости и свободы, что хотелось плакать и смеяться, прыгать и веселиться, кричать что-то в небо.

Раздался какой-то шум уже со стороны двери, закричали люди, кто-то начал стрелять, разъяренно взревел двигатель, и этот рев приближался с каждым мгновением все ближе. Внезапно дверь сорвалась с петель и вылетела, рухнув на пол, она краем задела полковника, отшвырнув его в сторону. Новицкий, барахтаясь на полу, успел только сдавленно выматериться, когда в кабинет ворвался байк, на котором восседал громила в коже, из-под его зеркального черного шлема свисала заплетенная в косу длинная борода.

– Наконец-то! – радостно улыбнулся Михаил. – И где тебя черти так долго носили?

– Ну ты обнаглел, батенька! – ошарашенно выдохнул байкер. – Я с пеной у рта по всей Башкирии мотаюсь, его ищу, а он тут в тюряге прохлаждается. Ладно, залазь, давай! Держи шлемак.

Он протянул гляциологу закрытый черный шлем с матовым стеклом. Михаил быстро напялил его и сел позади Баффы.

– Гольдман, вы ар-рестован-ны-ы-ы… – Голос с трудом вставшего на ноги полковника дал петуха.

– Да пошел ты, придурок! – расхохотался тот и резко повернул рукоять газа.

Глазам Новицкого предстало невероятное зрелище – мотоцикл внезапно сделался двухмерным, превратился в тень и бесследно исчез из кабинета. Не сразу до полковника дошло, что он увидел, а когда дошло, он мертвенно побледнел. После этого достал из кармана спутниковый телефон и трясущимися руками набрал номер Халеда.

Неподалеку от одноколейной железной дороги шумела по перекатам неширокая река. Возле давно уже разбитого подвесного мостика на другом берегу стояла отвесная скала, похожая на величественный средневековый замок. Многие хотели взобраться на нее, но всегда что-то мешало доморощенным альпинистам – то внезапно нагрянувшие егеря, ведь скала стояла на другом берегу реки, а следовательно, принадлежала заповеднику. То неожиданно испортившаяся погода, то еще какие-нибудь мелочи. Но факт оставался фактом – Марьин утес не покорил никто. Вокруг, куда ни глянь, высились горы, покрытые хвойным лесом. Они казалось, закрывали весь обзор, не давая увидеть всю красоту этого края.

Воздух у подножия утеса вдруг подернулся дымкой, из которой с ревом вырвался тут же затормозивший мотоцикл. Его развернуло на месте и едва не ударило об камень – площадка, где он оказался, была шириной всего три метра. Сидящий позади человек содрал с себя шлем и кинулся к реке, горстями принявшись жадно пить прозрачную, ледяную воду. Водитель не спеша слез, поставил мотоцикл на подножку и присоединился к товарищу. Напившись, они переглянулись и как-то совершенно одинаково улыбнулись.

– Ну давай, что ли, знакомиться, замо́к? – усмехнулся водитель, отжимая свою заплетенную в косу длинную бороду. – Меня зовут Хоббит Баффа.

– Лазарь, как ты уже знаешь, – отозвался тот. – Рад тебя видеть, ключ! Спасибо, что выручил. Эти сволочи уже почти все знают, как ни жаль.

– Тогда не будем терять времени. Пора.

– Хорошо.

Михаил протянул вперед руки ладонями вверх. Баффа, сняв перчатки, накрыл его ладони своими. И мир содрогнулся. На сей раз это почувствовали не только неформалы, а все люди планеты. Они, правда, ничего не поняли, но мягкое сотрясение основ всего сущего ощутили. Люди переглядывались, пытаясь понять, что произошло, спрашивали друг у друга, но никто не знал ответа. Точнее, очень немногие знали, но сообщать об этом кому-либо не собирались, да и не имели права.

Измерительные приборы в лаборатории АНБ, наблюдавшие за ментальным полем ясноглазых, сперва зашкалило, а затем они попросту перегорели, не выдержав такой нагрузки. Противно завыла сирена высшей тревоги. О случившемся немедленно доложили Халеду, но ему было не до того, он говорил по телефону со своим коллегой из России и ужасался услышанному. Но то, что открыт второй замок, понял сразу.

По всему миру то в одном, то в другом месте какой-то ребенок открывал вдруг ставшие ясными глаза – и таких прозревших становилось все больше. У некоторых людей, сумевших сохранить в своих душах огонь и стремление к неведомому, неожиданно проявлялись некие способности – то к телепатии или телекинезу, то к целительству, то к ясновидению, то к чему-то еще. Не все этому обрадовались, кое-кто испугался, не понимая, что пути назад уже нет, но таких были единицы. Остальные принимали дар небес с радостью и удивлением.

Впервые за тысячи лет эгрегор Земли ненадолго засиял чистым светом, растворяя в себе грязные пятна подлости, жестокости и эгоизма. Но их, как ни жаль, было слишком много, и вскоре свет потускнел и исчез, а бурая мгла вернула свои позиции, опять превращая мир в клоаку. Но случившееся обеспокоило мглу, и она бросила на чашу весов равновесия свою гирю.

Глаза Баффы и Лазаря сияли мягким золотым светом, они постигали мир, все его взаимосвязи и пути, надежды и возможности. Впрочем, последних почти не осталось – если они не преуспеют, то все будет кончено. Придет огненный шторм, который сметет с лица Земли всех разумных.

11Дзенские коаны – краткие истории мастеров дзен-буддизма, смысл которых невозможно постичь, опираясь на рациональную логику.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru