Игорь Черепнев
Цена империи. Фактор нестабильности
© Влад Тарханов, 2023
© Игорь Черепнёв, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
Пролог
Подмосковье
16 июля 2021 года
Это был аврал. В центре «Вектор» все понимали, что это последний шанс остаться на плаву. Несмотря на полученные результаты и проверку теории темпоральных перемещений, побочные эффекты, так до конца не выявленные, казались слишком опасными. За последнее время было зафиксировано двенадцать несчастных случаев – гибели людей от разрядов неизвестной энергии, которая получала физическое выражение в шаровых молниях черно-фиолетового цвета. При этом отмечались многочисленные всплески этой самой фиолетовой энергии, не такие мощные, не такие насыщенные, но они выводили из строя электронную аппаратуру, вредили системы передачи связи, компьютеры же чаще всего, попав в зону действия этой неведомой силы, просто сгорали.
И вот всё. Тело Полковникова, бывшего руководителя системы охраны объекта «Вектор», вынесли из аппаратной, по которой снова прошел удар фиолетового шторма. Теперь оставалось только ждать результата. Вообще-то академик Гольдштейн чуть-чуть обманул высокое руководство. Он выдал расчетный прогноз, который говорил о вероятном нарастании темпоральных спонтанных выбросов с эффектом гигантского шторма в феврале 2022 года. И предложил осуществить единичный переброс в нестабильную параллельную реальность хронагента. Его воздействие должно было все исправить. Вот только в расчетах Марк Соломонович сознательно допустил небольшой просчет, несколько откалибровав одну из констант. Почему? Он признался себе честно: ему было интересно. И поэтому на алтарь своего любопытства он бросил всё: и свою научную репутацию, и судьбу одного человека, труп которого сейчас пронесли мимо него. Тут подошел Кручинин, куратор проекта, он был не в генеральской форме, а в обычном цивильном костюме. Лицо его было осунувшимся. Он, как и Гольдштейн, последние дни спал урывками.
– Вот, Марк Соломонович, система защиты сложилась. Темпороскопы накрылись. Никто не скажет, удачно получилось или нет.
– Я скажу. Если всполохи прекратятся – удачно. Если нет – то нет.
– Значит, пан или пропал? – уточнил Валерий Николаевич.
– Так вы же знали это с самого начала? – вопросом на вопрос ответил академик и научный руководитель проекта.
– Знал. Надо бы Николая помянуть… – как-то неуверенно произнес генерал.
– Надо.
И Марк Соломонович достал бутылку хорошей русской водки. Они сели за стол, на котором из закуски лежала открытая пачка галет и несколько ирисок, которые обожал жевать академик. По двум стаканам была разлита белая прозрачная жидкость. Пили молча.
Часть первая. С Богом, помолясь!
Не уверен, должен ли я сомневаться, чтобы начать; но я уверен, что не должен останавливаться.
Уинстон Черчилль
Глава первая. Обычные трудности
Надо уметь переносить то, чего нельзя избежать.
Монтень
Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец
28 сентября 1880 года
ЕИВ Михаил Николаевич
Его Императорское Величество почивать изволят! 16 сентября произошло мое торжественное венчание на царство. Прошло оно торжественно, но достаточно скромно – специальный манифест огласил, что программа праздничных мероприятий максимально сокращена из-за траура, поскольку года после смерти членов семьи Романовых не прошло. Тем не менее…
Простите, разрешите мне представиться и в нескольких словах разъяснить, кто я и куда и почему попал. А попадалово было то еще… Меня зовут Александр Михайлович Конюхов, по профессии я историк. В ходе одного весьма неудачного эксперимента я оказался в теле великого князя Михаила Николаевича Романова. Попал со мной и мой учитель, академик Михаил Николаевич Коняев. Вот только он попал в тело сына Михаила Николаевича, Александра Михайловича, более известного как Сандро. Вообще-то это академика готовили перебросить в девятнадцатый век. А меня «притянуло» темпоральным штормом заодно с ним. Попали мы сразу с корабля на бал. По нашим прикидкам получилось, что этот катаклизм повлиял на обе реальности – нашу бывшую и вот эту. Получилось, что взрыв Халтуриным, Зимнего дворца оказался намного более мощным, чем можно было предполагать, даже если учесть, что ДО Халтурина почти туда же было заложено несколько пудов динамита немецкого производства. В результате погибло много народу, да еще и большая часть семьи Романовых, в том числе практически все дети и внуки императора. И тут сложилось так, что именно мне предложили занять трон. После проведения Земского собора ваш покорный слуга и был выбран на царство. А сейчас еще и короновался в Успенском соборе Кремля. Ага, помните же, что коронации в Москве происходят. По уму надо было бы, чтобы прошел год траура, но… ситуация такая сложилась, надо было поспешать не спеша конечно же. Необходимо заметить, что я был уверен, что попал в это время один. То, что это параллельная реальность, я понял очень быстро – было несколько важных отличий, не столь уж и заметных, но для профессионального историка очевидных. Например, великий князь Михаил Николаевич стал главой Государственного совета в самом начале 1880 года, по повелению царственного брата Александра. Не могу описать вам то ощущение, которое накатило на меня от осознания своего «попаданчества». А еще больший шок вызвало открытие того, что я тут не один, а еще Сандро – этот мелкий шкет не кто иной, как мой учитель, академик![1] И что было делать?
Если не знаешь, что делать – начни спасать Россию! Взять в руки власть – это мало, очень мало, надо было теперь ее удержать. И заканчивать те реформы, которые были предложены моим братом, но так и не доведены до конца. Тут ведь все очень просто: государь что-то там предлагает, но его благие начинания топит армия бюрократов, которые не хотят никаких перемен, не видя очевидного – если ничего не менять, то скоро их всех отменит народ, доведенный до крайности тупой политикой правящего класса. Вот уже более полувека происходит борьба с Россией при помощи революционных движений, которые должны выжечь основу государственной власти изнутри. Наполеону не удалось привести Россию в покорность Европе, затем наступила череда военных коалиций, обидное поражение в Крымской войне, еще более обидные решения Берлинского конгресса, когда объединенная Европа лишила Россию практически всех завоеваний после победы над Турцией. В обществе распространились нигилизм, социализм, безверие. Элиты смотрят на Запад, а народ безмолвствует. Пока что.
Надо сказать, что у Коняева был план преобразований, который он составил, еще будучи на базе «Вектора» – организации, которая и забросила нас в прошлое, меня против моей воли. Но планировалось, что академик подселится в царевича Александра, а тут он оказался в Александре, но не том. Да и план его, при рассмотрении и столкновении с действительностью, оказался никуда не годен. Пришлось все пересматривать и передумывать. Моей самой большой проблемой было отсутствие преданной команды, людей, на которых можно было опереться. Те же консерваторы, которые и протолкнули меня к власти, Валуев, Победоносцев и иже с ними, мечтали о «консервации» установленных порядков, замораживании положения вещей, не понимая, что именно эта политика приведет Россию к позору Цусимы и горечи Порт-Артура. Наше противостояние с могущественной Британской империей, которое историки называли «Большой игрой», – это всего лишь эпизод в создании глобальной правящей сверхструктуры, которая при помощи денег должна управлять миром, создавая военные конфликты, которые позволяют ей выбираться из кризисов, присущих капитализму во всей его звериной красе. Социализм? Еще один инструмент в их же руках.
А мне пришлось срочно «закручивать гайки» – разгул терроризма был неприемлем для нашего государства, поэтому жандармы получили чрезвычайные полномочия, в кратчайшие сроки были разгромлены народовольческие подпольные организации, получавшие щедрые гранты из Туманного Альбиона. Ну, мы тоже кое-что могём. Пришлось организовать высылку британского посольства в полном составе, а еще писать одной зловредной старухе письмо – наглое и жесткое. Увы, против моих расчетов, королеву Викторию хватил апоплексический удар. А на трон зашел король Эдуард, который предпочел сделать вид, что ничего не произошло, и мы тут ни при чем. Оставлять взрыв в Зимнем без последствий было крайне безрассудным поступком. Поэтому один из доверенных людей полковника Мезенцова, который стал руководить одной из вновь созданных спецслужб империи, отправился в Лондон. Этот гражданин Швейцарии, помогавший в свое время устранить нескольких самых опасных террористов, оказался весьма полезным человеком – он сумел не только найти серьезных людей на самом дне Сити, но и простимулировать акцию…
Третьего мая 1880 года в Лондоне произошел налет банды грабителей на один из аристократических клубов. У кого-то из налетчиков не выдержали нервы, и обедавшие за одним столом Гладстон и Дизраэли были убиты шальными пулями, как и еще добрый десяток весьма влиятельных английских джентльменов. А пятого мая произошло еще более дерзкое ограбление банка Ротшильдов, причем глава британского семейства, Натан был застрелен на глазах директора банка, который безропотно открыл хранилище, из которого была похищена фантастическая сумма золотом и еще больше ценными бумагами. Полиция Лондона, а потом и всего королевства была поставлена «на уши», но… неизвестная банда пропала, а через месяц после описываемого события у меня появилось немного свободных денег. Да-да, немного… вы же понимаете, что значит – индустриализация такой страны, как Россия? И сколько для этого необходимо средств? И изыскать средства на все, что было крайне необходимо… это было очень и очень сложно. Только отмена выкупных платежей ударила по государственному бюджету весьма и весьма основательно. Тут ведь какое дело, кто-то землю выкупил, кто-то внес половину, кто-то всего десять процентов. Поэтому было решено крестьянским хозяйствам компенсировать половину платежей, чтобы не возникало чувство несправедливости, да и поддержать справного хозяина не мешало бы.
Надо сказать, что намек Эдик британский понял. И вскоре в столицу прибыл его личный посланник, который вскоре вернулся ни с чем. Я настаивал на переговорах с королем с глазу на глаз. И они состоялись. Напуганный моей местью, тем более что на процессе над террористами были оглашены показания бывшего аглицкого дипломата Фиппса, который стоял за взрывом в Зимнем, да и вообще руководил антироссийской камарильей внутри нашего государства. Суд приговорил лимонника к повешенью. Но сейчас он под именем Дункана МакЛауда тренирует наших агентов, которые будут работать по британской проблеме в самом королевстве и его колониях. Ставит им произношение, объясняет нюансы поведения. Ценный оказался кадр, когда решил купить свою жизнь. А мы и не возражали. Пусть поработает на нас, раз уже против нас поработал…
Но вот все мои телодвижения сильно озадачили наших отечественных англоманов – тут и кошка не ходи. И наше сближение с Германией, пусть пока и эфемерное, но все-таки сближение, для человека думающего секретом не стало. Вот и получается, что постоянно ты, батенька царь-государь, ходишь по минному полю. Потому как прогерманское лобби у нас не такое мощное, как прохранцузское и проанглицкое. А что клубы английские мы закрыли, что на всю страну осталась временно всего одна правительственная газета, народ принял терпимо – это их еще больше взбесило. Вот и шушукаются по салонам. Так и дело до реального заговора дойти сможет.
Но самая большая проблема, кроме этих дурацких носков и неудобной форменной одежды – семья Романовых. Во-первых, братья. И если Николая Николаевича старшего приструнить удалось, спасибо одной безнравственной особе, которая деньги любит больше великого князя, то с Константином, фактически знаменем либералов, да еще англофильствующих, с ним не все так просто[2]. Он сейчас в САСШ разбирается с Аляской, точнее, со странными нюансами при ее продаже. При этом старается соблазнить Крампа перспективами развития судостроения у нас в России. И это тоже проблема. Опять-таки из-за отсутствия денег, которых на все про все катастрофически не хватает. Пришлось продавать патриаршество. Если бы вы знали, какие тугодумы наши церковники! И аппетиты у них!!! Только если вы патриарха хотите, то тут и следуют оргвыводы – ничего не дается бесплатно. И теперь вся ваша братия переходит на хозрасчет: никаких государственных дотаций, все за счет прихожан. А еще придется мошной потрясти. Да и выдать государю императору беспроцентный кредит. Ну и тряслись же святоши! И земли монастырские им верни, и плати как государевым людям, а когда спросил их насчет миссионерской деятельности, так они и руками разводят, мол, о чем это вы? А о миллионах наших подданных, которые в язычестве пребывают! А нести свет православия в земли азиатские? А борьба с засильем протестантов всяких и разных да противостояние с католичеством? Привыкли, что государство не пущает. А не будет этого! Если православие – опора трона, то извольте такой опорою быть, а не казаться! И еще обучение грамоте на селе на себя возьмете. В программе начальной школы, но учить будете всех – от мала до велика. А посему своих попов выучите сначала! Вот тут и дали слабину наши долгорясые, решили, что лучше будет отыграть назад, пусть без патриарха, но и оставить все, как было. А тут им государь говорит: не хотите патриарха, не надо, только все вот это все равно придется делать, так что воля ваша. Вот первого сентября Поместный собор Русской православной церкви и выбрал патриарха, которым стал… не, ребята, не Иоанн Кронштадтский, что вы, не угадали. Зачем святого человека в гнусь такую, как патриаршество с его внутренними подковерными играми, втягивать? А вот епископ Владимирский и Суздальский Феогност (Егор Иванович Лебедев) как раз для этого дела оказался весьма востребованным человеком. И общий язык с ним мы нашли. Потому он сам был строг в своем служении Господу и необходимость избавить церковь от балласта, из-за которого над попами нашими народ потешался, прекрасно понимал. А 14 сентября был выбран и патриарх старообрядческой церкви, которая должна была очистить себя от всяких сект, типа хлыстов и прочего сатанизма. Ну и участие старообрядческих капиталов в деле индустриализации России было более чем важным.
Был сделан первый шаг и в земельных делах: введена государственная монополия на торговлю зерном с заграницей, при этом началось активное строительство элеваторов в разных регионах государства и создание системы государственного продовольственного запаса, страховочного на случай неурожая или войны. Тут взвыли наши спекулянты, а когда еще и установили возможность для крестьян налоги оплачивать деньгами либо зерном по установленной «твердой» цене, да еще и гарантировали государственные кредиты под небольшой процент и возврат тем же зерном по такой же государственной цене, которую объявили заранее, тут хлебным магнатам окончательно «поплохело». А что делать? Нельзя оставлять хлеб в руках спекулянтов, потому что во внутренних разборках хлеб – тоже оружие. С чего начинались многие революции? С того, что с прилавков исчезал хлеб! Так что… селяви, как говорят те же французы.
В общем и целом мозолей я отдавил… вот и было сделано мною так, чтобы Сандро не привлекал к себе никакого внимания. Он иногда общался со мной, но не более, чем другие дети. Более того, я уделял намного больше внимания Николаю, как наследнику престола, но почему-то так и не был в нем до конца уверен. Скорее всего, покушение на меня, в котором он и сам пострадал, слишком серьезно отразилось на его психическом и нравственном состоянии. И как решать эту проблему, я пока что себе не представлял.
Глава вторая. Тайное, явное и многое другое
Договоры существуют для того, чтобы их выполнял более слабый.
Карел Чапек
Висбю. Готланд. Швеция
3 октября 1880 года
ЕИВ Михаил Николаевич
Что делает с человеком волшебный пендель! Смотрю на весьма и весьма смурного Эдика (короля Великобритании Эдуарда VII). В это время его полнота уже давала себя знать. Да, он стал королем не в 59, а в 39 лет – разница-то существенная. Но полнота его еще не слишком карикатурная, просто довольно полный обаятельный мужчина в самом расцвете сил. Вот только этот британский Карлсон не по крышам летал, а по женским койкам, не забывая бордели. Истинные британцы похождениями своего принца скорее гордились, нежели осуждали, а многие откровенно завидовали. А вот рыбьи глазки у него точно матушкины!
Как я и говорил, никуда Эдик не спешил, особенно на встречу со мной. Он тянул время. В это время британские дипломаты изо всех сил пытались сколотить антироссийскую коалицию. Новую коалицию. Ради этого они были готовы даже снова загладить все противоречия с французами, которые были бы не против, но вот Турция… Французы были не глупее нагличан, тоже не хотели своими трупами удобрять поля под Севастополем, нужны были турки. Даже не турки, нужны были хоть кто-то, кто станет пехотой на убой. Но после тяжелых поражений в последней русско-турецкой войне с потерей позиций османов на Балканах сейчас турки в войну лезть не собирались. Тем более что Австрия и Германия заявили о своем нейтралитете, да еще и намекнули туркам, что никаких движений на Балканах в пользу Стамбула не допустят. Пришлось мне дать британскому монарху тот самый волшебный пендель: 17 сентября я подписал «Навигатский акт». Теперь морская торговля с Россией могла осуществляться только российскими торговыми судами. А 18 сентября все английские корабли, прибывшие в порты Прибалтики и Санкт-Петербург, были отправлены обратно. В британском парламенте поднялся вой до небес! И торгаши вытолкнули Эдика на переговоры со мной. Думаю, с большим удовольствием они бы меня растерзали. Ибо я ударил их по самому дорогому – их карману. А почему другие не возмутились? А все дело в том, что компаний с совместным капиталом это не касалось. А русско-германская и русско-голландская судоходные компании уже были созданы. А вот русско-британской не было и не будет! Кроме того, подкинул я идею Путилову, идею простую, как мычание. И та скорость, с которой он ее реализовал, – просто потрясала. Так что первого сентября со стапеля сошел первый в мире контейнеровоз. Для Балтики – самое то, фактически Путилов переоборудовал строящийся трамп именно под мою идею. Контейнер – единица, которая занимала одну железнодорожную платформу. Благодаря тому, что канал теперь тянули самыми быстрыми темпами в сторону железнодорожного узла, где строились погрузочные стапеля, перегрузка контейнера с железнодорожной платформы на контейнеровоз оказывается очень быстрой и выгодной в экономическом плане. И грузопоток через порт возрастает многократно. На гражданских верфях строилось еще четыре таких корабля и шесть было заказано в Германии. Сам тип судов был еще и запатентован, как и идея контейнера и перегрузки. Тут уже постарались наши умельцы. В общем, немцы тоже прониклись экономической выгодой такого дела и выкупили лицензию на постройку таких судов. Заинтересованность выразил и Крамп, которого в САСШ додавил мой брат Костя, теперь жду этого коммерсанта у себя в первой декаде октября. А пока разговор с его величеством Эдуардом. Надо сказать, что Эдик решил не юлить, вроде бы как начать с откровения.
– Брат мой, я вынужден признать, что наши государства находятся в состоянии необъявленной войны по нашей вине. Не по моей личной. Я никогда не хотел бы войны с твоей империей. Так получилось… Мне нужно было время во всем разобраться. И я согласен – мы виноваты, но… признать это мы не можем… Ты ведь и так наказал виновных. Что же еще?
– Дорогой брат… Ты слишком долго разбирался с тем, что произошло. Если бы вы сами наказали виновных, то наш разговор был бы намного проще.
– Михаил, – Эдик от моих слов поморщился, как от горькой пилюли, а что? Государством править это не актрисулек по номерам валять, извольте напрячься, ваше величество, – право слово, я ведь не абсолютный монарх, у меня нет таких возможностей, я должен учитывать политическую обстановку, тем более что выборы…
– Тори опять могут взять верх над вигами? – не совсем к месту блеснул цитатой из мультфильма, но Эдуард этого мультика видеть не мог, потому просто прохлопал своими жабьими глазками и ответил:
– При чем тут это? У нас победили виги, тори в оппозиции…
Эх, Эдик, Эдик, правильный ответ: какие тролли, какие фиги! А ты не в курсе. Ладно, не беда.
– Дело в том, брат мой, что меня не интересуют ваши внутриполитические расклады. Виновные должны быть наказаны. Те, кто отдавал приказ – в первую очередь.
– То есть тебе матушки, да еще двух самых крупных политиков страны мало? – почти с ужасом спросил король.
– А что, есть еще кто-то виноватый настолько же? – поинтересовался я в ответ. Знаю, еврейский прием – вопросом на вопрос отвечать, но сейчас он должен хорошо сработать.
Эдик побледнел еще больше.
– Ээээ… – вот и все, что смог выдавить из себя.
– Брат мой, я не настолько кровожаден. Поэтому на этом мы остановимся. И да, со смертью королевы Виктории мое письмо смысл потеряло. Только не надо делать удивленное лицо, я уверен, что содержание моего послания твоему величеству известно. Поэтому кое-что еще между нами осталось невыясненным.
– Письмо твое матушка сожгла, но его содержание стало нам известно… в общих чертах…
– Ну вот и ладно. Там сумма была выставлена. Она не оговаривается. Вот только я могу взять не золотом, а заводами… или промышленным оборудованием. Как договоримся.
– Да, но это очень большая сумма.
– Разделим ее на десять лет, мы забираем заводы и оборудование, а казна компенсирует затраты вашим промышленникам за эти самые десять лет. И только тогда, когда последний станок в рабочем состоянии окажется в России, я соглашусь на создание русско-британской судоходной компании. И никак иначе!
– Брат мой, но ведь это совершенно разорит страну, помилуй, за что? – На короля было жалко смотреть. Но… увы, никаких иных вариантов нет, разве что такой…
– Считаешь, что не за что? – давлю Эдика взглядом, тот держится, но недолго. По лицу обильно стекает пот.
– Но это все равно как-то… – он смог что-то выдавить из себя.
– Хорошо. Половина той суммы. Но при этом отказ от финансирования революционеров – любых мастей. И это должно быть закреплено законом. Прошу учесть, что финансист, который кормит террористов, станет мишенью уже для моих спецслужб. И мне достаточно будет косвенных улик.
– Но я же не могу вот так, это частные капиталы… – король-то сдулся. Гут!
– А ты объясни частному капиталу, что в гробу ему деньги будут не нужны, тем более что надо будет еще в гроб попасть. Могут и не найти, что в тот гроб положить. В ответ Россия обязуется не поддерживать ирландских или шотландских сепаратистов. Например.
– Хм… это хоть что-то…
– И еще, Британия не мешает естественному расширению России по ее сухопутным границам, мы же обязуемся не смотреть в сторону Индии и отказываемся от ведения крейсерской войны на торговых коммуникациях, я готов пересмотреть нашу судостроительную программу ради этого.
А дальше началась торговля, к которой присоединились уже другие специалисты – дипломаты и военные.
Генри Понсонби
После скоропостижной смерти любимой нами королевы Виктории я был уверен, что окажусь не у дел. Тем не менее Эдуард решил меня оставить и в качестве своего доверенного лица, тем более, убедившись в том, насколько щепетильно и честно я вел все финансовые дела королевской семьи. Я никогда не считал принца человеком легкомысленным, да, у него была большая слабость – женщины, но таков он по сути своей, и нечего особенно пенять на правителя, мало ли у кого какие недостатки или достоинства, это с какой точки посмотреть. Наше противостояние с Россией зашло в тупик, причем выходом из него могла стать война и только война. Необъявленная, она уже шла более полувека. Но этот дурацкий взрыв в Зимнем… Хуже всего было то, что всплыло наше участие в этом деле. Это было очень плохо. Огромная ошибки Дизраэли: он подобрал не тех людей, которым можно было бы доверить такое сложное дело. Вот и получилось, что при попытке создать коалицию против России от нас отвернулись все монархи Европы. Методы наших секретных служб стали для них красной тряпкой. Если на Германию мы не рассчитывали, то резкий отказ Франца-Иосифа с последующей нотацией нашему послу, что такие методы борьбы с монархами есть невозможные, оказался весьма неприятным фактором. А еще и итальянские корольки… вот уж… монархи… а все туда же, нос воротить! Репутационные потери империи оказались слишком велики. Даже во Франции мы не могли найти поддержки, нам ее обещали, но никто не спешил эти обещания выполнять. Начинать войну с Россией, не имея пехоты, которая будет действовать на полях сражений. У нас прекрасный флот, но армия не настолько сильна и занята колониями. Нельзя быть сильным во всем. А тут еще и в Турции начались проблемы. Мы вели переговоры со Стамбулом о выкупе их доли в Суэцком канале, а наши агенты изо всех сил продвигали идею независимого Египта, оставалось только дать отмашку… Но что-то пошло не так. И пока что Турция совершенно не хочет влезать ни в какие авантюры против России. И это самый неприятный момент. Ну что же, империя умеет ждать. К сожалению, против чего мы не смогли быстро найти оружия, так это от торговой войны с империей Романовых. Слишком много стали терять наши торговцы, особенно их взбесили потери от «Навигатского акта», неслыханная дерзость – обратить против нас наше же оружие! Посчитав потери, неполученную выгоду и необходимость перенастраивать нашу торговлю под поставки сырья, которое раньше шло из России, мы вынуждены были согласиться на переговоры. При этом Михаил очень четко показал, кто в данной ситуации хозяин положения. И хотя переговоры проходят на нейтральной территории, но все-таки король Эдуард вынужден идти навстречу пожеланиям императора, хотя бы для того, чтобы смогли лучше подготовиться к войне с этим опасным противником. Почему Готланд? Почему именно Висбю? Мне кажется, что царь хотел показать нам, что этот город когда-то был завоеван Россией, но потом они вернули его Швеции, уступив по итогам мира. Это знак: мол, мы можем быть грозными, а можем быть и великодушными. И условия договора, как и секретные статьи к нему, нам весьма невыгодны, но ведь сказал канцлер Бисмарк, что договоренности с русскими не стоят бумаги, на которой их написали?[3]
Так что да, мы подпишем Готландский договор, по которому будут урегулированы все противоречия между двумя великими империями, вкупе с четким разделением сфер влияния в Средней Азии. Русские интересы не касаются Афганистана и Индии, мы же не лезем в Бухару и Коканд, и вообще в те земли, которые сейчас аккуратно выверяют по картам наши военные. Ну что же, пока все остальные заняты тем, что утрясают бумаги и вычитывают буквы соглашения, пойду-ка я пройдусь, тем более что тут у меня встреча одна намечается.
Когда-то этот город был одним из торговых центров Европы. Почти тысячу лет назад здесь был торг, куда приходило серебро с Востока, которое становилось кровью экономики всей Европы. Став важным торговым центром, Висбю процветал, мощная крепость, множество церквей, большой порт, что еще нужно иметь для развития? Город вступил в могущественный Ганзейский союз, вот только склоки внутри союза его и погубили. Не иноземные захватчики, а купцы вольного ганзейского города Любека вторглись на Готланд и разрушили город и порт до основания: конкуренты на Балтике им не были нужны. После этого погрома Висбю не восстановился. Теперь это небольшой приятный городок, в ботаническом саду которого был установлен павильон, в котором и происходила встреча. Еще бы пара недель и Финский залив сковало льдом, и встречу бы перенесли, а пока что… Я нахожу недалеко от ратуши кафе, в котором меня уже ждет весьма представительный человек, к тому же пунктуальный, как сам король. Он сидит в углу помещения, от посетителей его прикрывает большой куст какого-то экзотического растения, в общем, он выбрал весьма удобную позицию для переговоров.
– Добрый день, господин барон! – приветствую я этого господина. Он тучен, одет в роскошный костюм-тройку, пальто висит на вешалке, да, барон Луйс Герхард де Геер-аф-Фиспанг, первый премьер-министр Швеции, человек богатый и солидный. Солидность во всем – и его монументальном, как будто высеченном из грубого камня лице с густыми бровями, крупным носом и седыми бакенбардами, и в тяжелом взгляде из-под мохнатых бровей, и в презрительно сжатых губах, которые он чуть пошевелил, произнеся:
– Добрый день, сэр Генри.
После столь приветливого дебюта встречи я взял небольшую паузу, заказав себе кофе, и стал пристально изучать своего визави. Он же даже мельком не взглянул в мою сторону, как будто я не был ему интересен. Ну что же, будем играть теми картами, что есть в наличии.
– Я не буду ходить вокруг да около, дорогой друг, потому что знаю, как много ваше правительство сделало ради сближения позиций Швеции с Британией по многим вопросам.
Луи Герхард де Геер пропустил эту льстивую ложь мимо ушей, тем более что он как раз сделал очень много ради сближения своей страны с Германией, в которой видел серьезный экономический потенциал. Так что мой первый выстрел ушел в пустоту. Но это так, прогревающий выстрел из главного калибра. Главное – впереди.
– Барон, я искал встречи с вами, потому что наш мир очень быстро изменился. И в этом мире ваше небольшое, но гордое государство находится перед серьезной угрозой.
Барон в ответ приподнял одну бровь, таким образом высказывая недоверие моим словам.
– Царь Михаил, с кем ведет переговоры его величество сейчас тут, в Висбю, очень агрессивный государь. И нам стало известно, что Швеция стала целью пристального изучения офицеров его Генерального штаба. Здесь данные допроса некоего капитана Михайловского, который весной посетил вашу страну с целью изучения состояния ее фортификационных сооружений. Нам попала копия его доклада. Я с удовольствием передам вам этот документ, думаю, ваши коллеги смогут его достойно оценить.
– Было неразумным просить о встрече со мной именно здесь, – буркнул в ответ барон.
– Обстоятельства выше нас. Мой друг, ваша позиция по перевооружению армии Швеции и реформам, связанным с улучшением ее состояния, нам вполне понятна. Более того, мы были огорчены, когда ваши проекты не получили поддержки, и вы вынуждены были уйти в отставку, уступив этому выскочке Арвиду Поссе. Правда, мы получили некоторые данные, которые вас весьма заинтересуют. Во-первых, тут динамика поставок зерна из Северной Америки. Как видите, в ближайшие несколько лет намечается падение цен на зерно, так что уже сейчас сельские производители в Швеции будут разорены, если не предпринять срочных мер. А их правительство Поссе не планирует. А вот тут данные про то, как, прикрываясь экономией бюджета, Арвид и его команда запустили руку в казну государства. Почему нас это волнует? Потому что, став снова премьер-министром, у вас просто не будет денег, чтобы провести необходимые реформы.
