В тенях империи – Игорь Прососов

Познакомился с творчеством автора из обоймы володихинского «Бастиона», прочитав повесть «Что оденет мальчик» в антологии «Великое искомое». Отличный был оммаж Гибсону.

В романе «В тенях Империи» на первых же страницах попалось цитирование «Бегущего по лезвию». Окей, такое мы читаем.Астероид в Пустоте. Обреченный человек, чтобы не сойти с ума в помещениях булыжника, начитывает письмо-исповедь, рассказ о своей жизни.

"…чтобы большинство наслаждалось светом и сладостью, как любит выражаться наш общий знакомец, те, кто их дарят, обязаны рыскать в тенях; и сами обращаться в тени."

Вот, собственно, и смысл названия романа раскрывается, и кредо спецслужб Российской Империи. Чем-то похоже на модус действий Отдела Особых Обстоятельств при секции Контакта в Культуре Бэнкса. Ну и Стругацкие о похожем писали.Чтобы не утруждать себя постепенным введением читателя в мир романа, второй главой пролога идёт «Выдержка из труда профессора Бернхарда Гнайде, д-ра политологии, магистра социологии, Берлинский университет, „Критика Утопии: Империя, которой нет“» где с точки зрения евродемократии рассказывается о истории становления и реалиях Второй Империи, возникшей на руинах РФ в конце двадцать первого века. Демократический приход к власти монархистов; референдум; избрание Первого Государя; быстрый экономический и технологический рост. Текущее положение: русские технически продвинуты, но верующие; дружелюбные, но придерживающиеся «традиционной морали»; управляемые боярами-спецами, но имеющие монарха; есть соцлифты, но поощряется создание боярских родов; прямолинейны, не политкорректны. Данное эссе использовалось при подготовке документа «О необходимости подготовки стратегии превентивного удара» по РИ.Выпускник космической академии соглашается на вступление в Дальнюю Разведку и подселение в сознание «шептуна», чужого поведенческого профиля.

Сударь Прососов продолжает радовать меня, обожающего пасхалки и отсылки. Новоиспеченный навигатор осматривает корабль:

"– Славная, – говорю, – лайба. Небось этакое колесо и до Пояса дотянет?

– Отчего бы, – отвечает отец-командир, – не дотянуть? Пожалуй, и до Плутона долетит, как мыслишь?

– Почему бы, – отмечаю, – купеческой ладье не долететь до Плутона, ежели на то будет желание благородных донов?"

Так к месту смешать Николая Васильевича и братьев Стругацких!Роман из четырёх повестей, разделенных интермедиями.Casus belli – игры двух российских и нескольких зарубежных спецслужб на русском Марсе, связанные с технологией загрузки поведенческого профиля. Молодой навигатор оказывается в самом центре событий. Теряет идеалы, находит любовь, меняет место работы.Jure dicere – после засвета в операции, получившей название Марсианский Провал, героя отправляют на дальний фронтир, на терраформированный Тритон, спутник Нептуна. Доставка больших объёмов грузов экономически невыгодна, поэтому колонисты несколько откатились в прошлое. На территории Корпораций появляется загадочная мегаструктура высотой в десятки километров. Первый Контакт? Постсингулярность c отсылками к Евангелию? Лихие казаки в бронескафах разберутся. Тут у автора позиция простая – никакого преклонения перед постчеловечеством, только Православие, только хардкор. Точку зрения понимаю, но принять не могу.In hoc signo vinces – почитал вики про этот девиз. Нет, я знал, что императору Константину было очень своевременное видение с надписью ΤΟΥΤΟ ΝΙΚΑ, но что девиз этот где только не использовался, включая пачку Pall Mall, не знал. Даже дополнил страничку в вики, добавив упоминание этой повести.

Нам ежестранично внушают, как велика и могуча Российская Империя 2.0. Но нет-нет да и ворвётся в текст нечто вроде:

"…Даже уборщиц мы нанимали из местных; бюджет посольства способен был вызвать слезы жалости у иного русского нищего."

Первое – на посольство денег у процветающей Империи денег почему-то нет. Второе – откуда вдруг в самом могущественном государстве мира взялись нищие?!

Потом, правда, напряжёнка с финансами объясняется цивилизационным кризисом после исхода четверти человечества на кораблях постчеловеков.

Герой сослан в Авениду-де-лос-Муэртес, карликовое государство в ЛатАме.

Кратко описываются катастрофические последствия предыдущего кризиса постсингулярности, восхваляется импортозамещение.

Прососов всё-таки эрудирован. Ни одного сюжета без отсылок; вот и в данной повести одна из главок названием и диалогом в тексте отсылает нас к «Бойне номер пять» Воннегута.

Проскользнуло крайне интересное наблюдение – на третьем правителе в династии случается кризис:

"Закономерно. Видишь ли, любезный мой олух, посадить на трон любого дурака можно. Он его даже удержит. Лишь бы бюджета хватило. И наследник выдюжит – не сам, так люди верные вытянут. Третий государь – всегда кризис. Проверка. И государства, и правителя.

– Как так?

– Закон природы, если угодно. Рюрик, Олег, кризис. Михаил Федорович, Алексей Михайлович, кризис. И не только для монархий верно. Республика, Директория, понятно. Ленин, Сталин, тем более."

Интересно «бьётся» ли эта эмпирика в других династиях? Или специально под сюжет подгонял?

Мутная запутанная операция спецслужб, претендент на престол, гаучо и мачо.

Философская дилемма: кто должен быть на престоле – Святой или Дракон? Вывод – на троне должен быть Рыцарь, защитник, разумный и справедливый, но при необходимости рубящий головы Драконам, в том числе и демократическим.Ad majorem Dei gloriam – финальная часть романа.

Прососов навечно очарован Гибсоном:

"Где-то над головой раз за разом рассыпается на осколки голографическая роза." Спасибо тебе, брат-киберпанк, за радость узнавания.

Вообще, первые сцены повести и декорации очень стильные.

Героя заносит в Великое Княжество Литовское:

"В Литвинии были стриптиз, но не легальные бордели; казино, но не игорная мафия; люди в звериной шкуре, но не звери с человеческим умом; импланты, усиливающие возможности человека, но не дополняющие таковые.

…Гордецы, тароватые умницы, дружелюбные, но ставящие превыше всего собственную независимость, литвины вот уже век жили торговлей и туризмом.

Мне они были симпатичны.""В те дни, когда старые имперские земли потянулись к исторической метрополии, бытовало серьёзное опасение: русские начнут брать своё силой оружия.

То, что подобное мальчишество осталось в прошлом, еще никто не понимал. Тогда вообще казалось – большая война на пороге, из-за того ли, другого…" Не казалось.

Опять зубодробительная суперсверхсекретная операция. Настолько секретная, что пришлось гипнозом блокировать до поры до времени воспоминания агенту. В качестве сайд-миссии была спасена колония русофобов-диссидентов.

"Украинцев – в первую очередь, так как их страна добровольно – и без какого-либо явного вмешательства – попросилась под протекторат Короны." Не угадал.Для тех, кому не хватает многочисленных имперских циклов Злотникова. Похоже, но умнее, тоньше, композиционно изящнее.

Романтическая линия для автора и героя важна, а для меня и сюжета – не особо. Но не раздражает.

В романе полно цитат из стихов и песен: Бродский, Высоцкий, Штейгер, Смоляк, Мандельштам.

К минусам можно отнести некоторую невнятность при описании многоходовочек. Автору-то всё понятно, он в этом мире живёт, а вот читатель может не разобраться.

Ну и, конечно, непонятно, зачем было делать такую вырвиглазную обложку. Фехтование по касательной упоминается только в первой повести.

Я не сторонник очередной Империи, и автору меня убедить в устойчивости конструкции не удалось, но читался роман с интересом.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)Жду от автора полноценное переосмысление Гибсона. Пусть даже вещь окажется оммажем, уверен, получится стильно.

Имперская тема у нас в фантастике вообще пользуется немалым спросом. Есть даже конвенты, на которых отдельно награждают за романы с имперским самосознанием (а отдельные, не будем показывать пальцем, организаторы и авторы всячески стремятся продвинуть оное имперско-российское текстоизложение).

Но, если абстрагироваться от оных парадигм (это я выпендриваюсь в нетрезвом расположении духа), то, по большому счету, никакие имперские особенности не могут сделать текст романа интересным.

И никакие опции в виде второй российской империи (да, с неплохой придумкой, но не более), больших нравственно-моральных терзаний главного героя, неразделенной любовью с сильной мира сего, не могут спасти типа новый российско-фантастический (тм) роман про героя с моральными терзаниями (я бы даже сказал что с мудовыми рыданиями (с)) и неразделенной любовью к случайно встреченной внезапной государыне российской империи.

В итоге мы имеем довольно посредственный текст, перманентно так себе стилизованный под духовные страдания российской империи, со слабым действием и хреновой обложкой (я редко про оформление пишу, но эти два фехтовальщика из олимпийской программы – выше моих сил).

Так что я даже близко не готов рекомендовать оный роман к прочтению. Точно можно было лучше замутить.