Игорь Владимирович Марков
Последняя шахта
Шестаков махнул рукой. Светлое пятно огонька зажигалки метнулось вверх, и он увидел, что из каждой дырки в стене, где несколькими минутами раньше торчали стальные крючья осветительной гирлянды, вытягивались и угрожающе плевались костлявые отростки, как будто неведомое чудовище нащупало с той стороны свежие отверстия в бетонной преграде и просунуло в них свои лапы или пальцы. При этом они беспорядочно шевелились – изгибались в суставах и крутились в разные стороны, – как слепые черви, вылезшие из-под земли после дождя и изучающие новое неизведанное пространство. Их движения ускорялись, они вытягивались в длину, добавляя себе новые суставы, и наконец принялись ветвиться, как корни растения в ускоренной киносъёмке. Только в отличие от корней они не пили грунтовую влагу, а изрыгали её пульсирующими движениями наружу: так истекает кровью казнённый преступник, которому палач только что отрубил голову.
Шестаков почувствовал: пузырьки в его сосудах прекратили своё беспорядочное движение, застыли и начали панически схлопываться, вызывая дрожь и озноб по всему телу, волнами от макушки до пяток. Новое ужасное, непонятное, но вполне осязаемое явление вытеснило предыдущий парализующий страх липкой тишины. Мозг включился в работу по спасению организма и призвал к срочной эвакуации.
Единственным путём, ведущим снизу-вверх к спасительному бункеру, были направляющие рельсы бесполезного сейчас лифта – две параллельные зубчатые рейки, закреплённые на бетонной стене стальными кронштейнами. Между рейками и стеной оставалось небольшое пространство, в которое пролезала рука человека. Кронштейны шли через равные промежутки с расстоянием не менее полуметра. Строго говоря, лестница не самой удобной конструкции, но другой лестницы у Шестакова не было.
Первая попытка закончилась неудачей. Окоченевшие мокрые пальцы скользили по гладкому металлу, ботинки на толстой подошве не помещались на коротких выступах кронштейнов. Шестаков снял ботинки и бросил их вниз. Послышался плеск: на дне шахты скопилась уже довольно глубокая лужа.
За свою долгою более чем миллионолетнюю историю человек разумный сильно эволюционировал: придумал массу видов смертоносного оружия, но утратил элементарные способности к выживанию в трудных условиях. Изнеженные крепкой обувью подошвы ног отказывались ступать по острым краям грубо обработанного металла, а ладони рук быстро покрылись кровавыми царапинами. Но тем не менее хилому потомку кроманьонцев удалось всё-таки подняться на три ступеньки вверх. И как раз в это время снизу раздался сильный плеск воды, как будто гигантская рыба попалась на удочку неопытного рыболова и бьёт хвостом, пытаясь сорваться с крючка.
К ужасу Шестакова это была не рыба, да и откуда ей здесь взяться. Это ожила… чёрная гирлянда-сороконожка. Похоже, что льющаяся сверху вода замкнула какие-то таинственные органы в её гибком длинном теле, и там в глубине под резиновой изоляцией потекли неведомые электромагнитные процессы. Оставшиеся целыми лампочки разгорелись ярче прежнего. Ножки-отростки пришли в движение, а чёрный кабель-тело начал выгибаться волнами и сворачиваться кольцами подобно голодной анаконде. Наконец один конец кабеля выпутался из клубка, невероятным образом, нарушая законы равновесия, поднялся на несколько метров вертикально вверх и… обвился вокруг левой ноги Шестакова, сдёрнув его, как будто нарочно, обратно на площадку.
Есть старый армейский анекдот про солдатскую смекалку: рядового Иванова окружила рота вооружённых фашистов; «Это конец», – быстро смекнул рядовой Иванов. Мелькнувшая дурацкая шутка не развеселила Шестакова, но коварный резиновый кабель как будто успокоился. Он сполз с ноги человека, потянулся к лифтовому пульту, который тот давно уже выронил из рук, и ткнулся в него как ласковый щенок мокрым резиновым носом. По его длинному телу пошла рябь, ножки-отростки вытянулись и напряглись, красные лампочки раскалились до бела. Осветив на секунду шахту целиком, они раздулись подобно резиновым шарикам и лопнули, засыпав бетонный пол мелкими осколками.
