Илья Александрович Шумей
Вирус человечности
И тот немедленно взорвался.
– Заткнись, чернь!!! – рявкнул он, привстав со стула от рвущегося наружу гнева. – Знай свое место! Или я…
Договорить он не успел, поскольку в этот момент слово взяла Кроанна.
– Фрегг! Прекрати немедленно! – она почти не повысила голоса, но ее слова буквально отбросили Фреггейла обратно на стул, заставив умолкнуть, словно невидимый кулак ударил его под дых. – Все ваши прежние регалии остались в прошлом. Здесь вы все равны, и каких-то привилегий ни у кого не будет! Ясно?!
Вальхем и сам, начисто позабыв, о чем он собирался ее спросить, только хлопал глазами, беззвучно открывая и закрывая рот, точно вытащенная из воды рыба. Хоть слова Кроанны были адресованы не ему, их вибрация пронзила тело мальчишки, отчего ноги теперь предательски подрагивали. Вальхем вдруг осознал, что если эта женщина прикажет ему пойти и умереть ради нее, то он исполнит ее приказ не задумываясь и даже с радостью. Ее голос обладал какой-то невероятной силой, способной сокрушать любые оборонительные укрепления и пробиваться напрямую к сердцу человека, всецело подчиняя его своей воле.
– Челюсть подбери! – прошипела Трасси, ткнув его локтем в бок.
Вальхем, спохватившись, захлопнул рот, с интересом наблюдая за тем, что будет происходить дальше.
– Но мам, я… – почти взмолился Фреггейл и снова был решительно осажен.
– Кроанна, Фрегг! Мое имя – Кроанна! – женщина предостерегающе подняла указательный палец и покосилась на Свиллейна. – И это касается всех. Как я уже говорила, поблажек не будет ни для кого. Теперь вы – одна команда, в которой все равны. Привыкайте.
– Дома было проще… – меланхолично протянул Свиллейн.
– Зато какие возможности открываются перед вами сейчас! – попытался приободрить его Дьерк, но только вызвал очередной взрыв старшего из братьев.
– К черту все эти возможности! – тот в сердцах ударил кулаком по столу. – Какая мне с них радость, если выясняется, что вся наша предыдущая жизнь со всеми ее завоеваниями, потерями, слезами, потом и кровью – лишь жалкая мышиная возня?! Что все было напрасно!
– Ты не прав, Фрегг, – укоризненно покачала головой Кроанна, и ее мягкий голос словно окатил раскаленные души расслабляющей прохладой. – Ничто не напрасно. В той борьбе и в тех свершениях ковались ваши характеры. Именно они являются вашим главным достижением. А настоящая жизнь у вас еще впереди, и, уж поверь мне, скучать вам не придется.
– Что-то мы засиделись, – воспользовавшись коротким затишьем, Дьерк поспешил перехватить инициативу. Он обвел взглядом присутствующих, отметив, что кое-кто из них уже начинал откровенно клевать носом. – Предлагаю продолжить завтра. А сейчас нам всем нужно отдохнуть. В конце концов, день сегодня выдался непростой.
Кроанна согласно кивнула, и вся их разношерстная команда, поднявшись из-за стола, направилась обратно в жилой корпус.
У Вальхема в голове роилась куча идей и вопросов, требующих проверки. Он хотел поиграть с освещением в своей комнате, детально изучить разные режимы работы душевой кабины, проинспектировать имевшиеся в комнате шкафы и тумбочки…
Но его сил хватило лишь на то, чтобы наспех облив себя водой и кое-как обтершись полотенцем, обессилено рухнуть на кровать, заснув еще до того, как голова коснулась подушки. Он даже одеяло натянуть на себя не успел.
* * *
Трудно сказать, как именно Вальхем представлял себе свое дальнейшее пребывание на Нойдеме, но реальность в любом случае обманула самые смелые его ожидания.
Проснувшись на следующее утро, он некоторое время соображал, где находится, но как только события предыдущего дня всплыли в памяти, и стало очевидно, что все они ему не приснились, Вальхем пулей вылетел из постели. Ведь впереди его ждало столько открытий!
Он едва успел плеснуть себе в лицо водой, как донесшийся откуда-то из-под потолка голос сообщил, что в столовой его ожидают на завтрак. Так что исследование собственных покоев пришлось временно отложить.
Не желая излишне затягивать период адаптации, Вальхем решил сразу облачиться в предоставленную ему новую одежду, висевшую на вешалках и сложенную на полках в платяном шкафу. Тут, разумеется, отсутствовали вещи, подобные тому комбинезону, что он видел на Кроанне, и предлагалась исключительно повседневная одежда без особых изысков. Но вот качество ткани и покроя заслуживали самых высоких оценок. А множество карманов, закрывающихся на разного рода удобные и быстрые застежки и вовсе привело его в полнейший восторг. Вальхему подумалось, что даже в придворных ткацких мастерских Кверенса вряд ли можно было найти столь мягкие ткани.
Все предметы гардероба пришлись ему в самый раз, словно кто-то заранее успел снять с него мерку, но удивляться данному обстоятельству было некогда.
Свою старую одежду, справедливо полагая, что хорошими, пусть и неказистыми вещами, разбрасываться не следует, Вальхем аккуратно сложил и убрал в шкаф. Кто знает, вдруг еще пригодится?
Ну а после, быстро изучив свой новый внешний вид в большом зеркале, висевшем в прихожей, и признав его удовлетворительным, Вальхем со всех ног помчался в столовую.
Здесь его встретили Кроанна с Дьерком и Трасси, сидевшие за тем же большим круглым столом, что и накануне вечером. Пожелав всем доброго утра, Вальхем сел на свой стул, и дроид незамедлительно поставил перед ним поднос с завтраком.
Он огляделся по сторонам в поисках остальных членов их команды, и Кроанна, прочитав в его взгляде немой вопрос, усмехнулась:
– Монаршие особы, видимо, привыкли, что им завтрак подают прямо в постель. Но ничего страшного, немного поголодают и скоро привыкнут к новым порядкам.
Тем не менее Братья вскоре явились, определенно раздосадованные тем, что мир не торопится вращаться вокруг их драгоценных персон. В отличие от Вальхема и Трасси, они остались в своей прежней одежде, поскольку справедливо полагали, что в противном случае они станут неотличимы от прочих простолюдинов, а их въевшиеся божественные привычки подобного допустить никак не могли!
На протяжении всего завтрака Свиллейн и Фреггейл оставались подчеркнуто немногословны, даже на вопросы Кроанны отвечая исключительно односложно, а остальных так и вовсе игнорируя. Взгляды, которые они время от времени бросали на Вальхема и Трасси, а, точнее, на их одежду, давали понять, что Братья прекрасно осознавали, сколь грубыми и примитивными на общем фоне выглядят их собственные, в прошлом роскошные наряды.
– Ладно, ребят, – подытожил Дьерк, когда все более-менее закончили с трапезой, – дел у нас впереди еще много, а день не бесконечный. Через пятнадцать минут мы с Кро ждем вас в классе на втором этаже. Просьба не опаздывать.
– И что мы там будем делать? – Трасси, как воплощение самой непосредственности, недоуменно приподняла тонкие брови.
– Учиться, что же еще?! – поймав на себе вопросительные взгляды, Кроанна рассмеялась. – Или вы искренне полагали, что знаете абсолютно все?! Тогда у меня для вас плохие новости… или, наоборот, хорошие, тут уж как посмотреть…
Позже Вальхем неоднократно пытался подобрать образ, который бы более-менее достоверно передавал его ощущения от дальнейших занятий в классах, лабораториях и полевых полигонах, но всякий раз пасовал. Слом привычной картины мира оказался столь радикальным, что на его фоне померкло даже потрясение от вида удаляющегося шарика Олрены.
В конце концов, он был вынужден удовлетвориться аналогией с ситуацией, когда ты, прижимаясь лбом к холодному металлу замка, пытаешься что-то рассмотреть в полной секретов и тайн комнате через забитую паутиной замочную скважину, и тут дверь внезапно распахивается, отчего ты проваливаешься вперед, потеряв опору и какие-либо ориентиры.
Лавина обрушившихся на их головы знаний погребла под собой все прежние представления об устройстве мира, не оставив от них камня на камне. Несмотря на то, что Кроанна и Дьерк старались подавать им информацию строго дозировано, небольшими порциями, чтобы не погрузить учеников в состояние полного шока, тем то и дело приходилось подбирать отвисшие челюсти.
Да, все образование Вальхема, как, впрочем, и Трасси, ограничивалось тремя годами маеты в деревенской школе, где их обучили самым базовым навыкам чтения и арифметики, но вот подготовка Братьев была куда глубже и разносторонней. После похищения их матери, отец-Император, для которого сыновья являлись живым напоминанием о любимой супруге, не жалел ни сил, ни средств, желая дать мальчишкам все самое лучшее. Так что в их распоряжении были исключительно талантливые учителя и наставники, заложившие Свиллейну и Фреггейлу в головы весьма серьезный фундамент из эрудиции, логики и трезвомыслия.
Так что на первых порах многие вещи, что для Вальхема и Трасси выглядели настоящим откровением, воспринимались Братьями со снисходительной понимающей ухмылкой. В то время как парню с девчонкой хотелось буквально горстями загребать в себя новую информацию, поскольку их жажда знаний представлялась просто ненасытной, Свиллейн с Фреггейлом держались откровенно расслабленно и непринужденно, поскольку почти со всем, что им рассказывали, они и так были неплохо знакомы.
Но, чем дальше, тем реже Братьям удавалось подобным образом продемонстрировать свое превосходство. При всем уважении к их учителям, переданные ими знания оставались все тем же взглядом в замочную скважину, разве что размером чуть побольше. И только теперь к ним пришло реальное осознание того, сколь мелко выглядели их амбиции в сравнении с тем масштабом, что разворачивался перед ними сейчас.
В конце концов, в один прекрасный день Свиллейн пришел на занятия в такой же одежде, как и Вальхем с Трасси. В новых условиях не имело смысла пытаться изображать из себя что-то особенное. Перед лицом тех радикальных перемен, что произошли в их жизни, они и вправду были абсолютно равны.
Ну а назавтра примеру Свиллейна последовал и его старший брат.
Кроанна не скрывала своего удовлетворения по данному поводу, поскольку теперь ее подопечные выглядели и впрямь как одна семья, где никто не пытается выторговывать себе особые права. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что радовалась она преждевременно, и загнанные вглубь комплексы ее сыновей сдаваться отнюдь не спешили. Они просто взяли паузу, ожидая подходящего момента, чтобы вновь о себе напомнить.
Круг дисциплин, которые им преподавали Кроанна с Дьерком, был необычайно широк. Начиналось все, разумеется, с азов и базовых понятий, разрастаясь в дальнейшем как вширь, так и вглубь. Не осталась в стороне и физическая подготовка, равно как и знакомство с музыкой, живописью и прочими изящными искусствами.
Процесс обучения сопровождался огромным количеством наглядного материала, причем даже в тех областях, где, казалось, что-то проиллюстрировать крайне затруднительно, если вообще возможно. В той же математике, к примеру. Тут на помощь Кроанне и Дьерку приходил огромный, во всю стену экран, способный при необходимости буквально распахиваться окном в иной мир (Вальхем однажды специально заглянул в соседнюю аудиторию, чтобы выяснить, что на самом деле находится по ту сторону экрана, и был немало озадачен, обнаружив там пустую стену). В других случаях они изучали те или иные эффекты на натурных моделях, а ради особо ярких и зрелищных опытов выбирались на улицу.
В общем, учебный процесс был выстроен настолько живо и увлекательно, что скучать не приходилось, хотя объем и разноплановость изучаемого материала заставляли иногда сомневаться – а сможет ли все это уместиться в голове, не разорвав ее на куски давлением набитой в нее информации?
Но время шло, интенсивность занятий только нарастала, а никаких побочных эффектов не наблюдалось. Более того, Вальхем вдруг обнаружил, что втянулся в такой ритм, и в те дни, когда у них случались перерывы, он очень скоро начинал откровенно скучать и использовал любую свободную минуту, чтобы подсесть к своему личному терминалу и поискать еще какие-нибудь данные по изучаемой теме.
На первом этапе их наставники оценили уровень подготовки своих подопечных, а после сформировали программу их обучения, учитывающую личные наклонности каждого из них.
Задача осложнялась тем, что все они являлись «Отмеченными знанием», причем в разных областях. Дар Свиллейна к математике доставил на первых порах немало хлопот, когда младший из Братьев откровенно потешался над несмышлеными одноклассниками, включая Фреггейла, когда им тяжело давались те или иные теоремы и правила. Сам-то он знал все это с самого рождения, ему требовалось лишь вспомнить.
Его торжество, однако, несколько смазывалось быстрым прогрессом Трасси, также не обделенной математическими познаниями. Она, конечно, больше тяготела к разного рода механизмам, но и чисто математические задачи давались ей заметно легче, отчего разрыв между ней и Свиллейном неуклонно сокращался. Ну а когда дело дошло до физики, рыжеволосая бестия начала время от времени даже вырываться вперед.
Вальхему с Фреггейлом оставалось только наблюдать за их необъявленным состязанием, мучаясь приступами зависти и гадая, когда придет и их черед. Да и придет ли он вообще?
Звездный час Вальхема настал в тот день, когда Дьерк начал объяснять им основы химии.
Сказать по правде, он до сего момента и слова-то такого не знал, но стоило ему услышать первые слова начавшейся лекции, как он немедленно понял, что это – именно то, чего ему не хватало! Чувство напоминало ситуацию, когда ты силишься вспомнить нечто, буквально вертящееся на языке, но никак не можешь, но достаточно малейшего толчка, единственного слова, как тебя вдруг осеняет!
Ощущение было столь ярким, что Вальхем, не стерпев, громко рассмеялся.
– Что такое, Вальхи? – его неожиданный взрыв смеха, похоже, встревожил Дьерка не на шутку. – Что случилось?
– Так я же все это знаю! – воскликнул мальчишка, вскочив на ноги и указывая пальцем на отображенную на экране периодическую таблицу элементов. – Я прекрасно понимаю, что тут к чему, и какие цифры что означают… просто соответствующие слова… забыл.
– Химик, значит? – Дьерк вздохнул. – Ясно. Но придется малость потерпеть хотя бы для того, чтобы снова вспомнить все названия и термины. Но если станет совсем уж невмоготу, то можешь на занятия не ходить и освоить материал самостоятельно, тебе это будет несложно.
– Да нет, почему, я лучше тут посижу, послушаю. – Вальхем снова опустился на стул. – Вдруг я и в самом деле что-то подзабыл…
В действительности им двигали совсем иные соображения, нежели простая тяга к знаниям. Ведь и правда, после того, как с горы покатился первый камешек, превращение его в полноценную лавину – лишь вопрос времени. Всего несколько сказанных Дьерком вводных слов как будто сняли некую печать у Вальхема в голове, и те знания, что в ней томились, изредка просачиваясь наружу тоненькими струйками, полились широким потоком. Теперь оставалось их только своевременно подхватывать и направлять в нужное русло, обеспечивая всей недостающей терминологией и дополняя результатами реальных опытов.
Так что Вальхем, действительно, вполне мог без особого труда разобрать весь курс, оставаясь в своей комнате или сидя на лавочке в парке и появляясь только на лабораторных работах, но он не мог противиться искушению отыграться на Свиллейне за все его предыдущие издевки, когда судьба предоставила ему такую возможность. И он своего не упустил.
Очень скоро занятия по математике и химии превратились в своего рода дуэль, где Вальхем и Свиллейн состязались в острословии и умении язвительно подколоть оппонента. Их пикировки, несомненно, привносили в занятия определенный колорит, но отнюдь не способствовали налаживанию отношений внутри коллектива.
Дошло до того, что в какой-то момент даже Трасси, до поры до времени, остававшаяся сторонним наблюдателем, решила подключиться к драке двух тетеревов, начав подтрунивать над ними на уроках физики, благо ее собственные «воспоминания» оставляли для того более чем достаточно возможностей.
До сего момента Кроанне и Дьерку еще удавалось как-то удерживать перепалки Вальхема и Свиллейна в относительно разумных рамках, но вот ударить в грязь лицом перед конопатой девчонкой мальчишки никак не могли, и учебный процесс окончательно вышел из-под контроля.
Если раньше все ограничивалось относительно вялыми попытками Свилла и Вальхи подтянуть соответствующую дисциплину, чтобы не давать противнику лишних поводов для насмешек, то теперь они, словно заключив друг с другом неформальное перемирие, дружно набросились на учебник физики, вгрызаясь в него со всей яростью двух униженных женщиной мужчин.
Результаты не замедлили себя ждать, но особой радости они у их наставников не вызывали, поскольку всем было понятно, что добром такого рода состязание кончиться не может. Но в итоге нарыв прорвался совсем не там, где ждали…
Очередная лабораторная работа по физике, исполненная едких уколов, саркастических замечаний и сардонического смеха, близилась к концу, когда все дружно вздрогнули от внезапного окрика Фреггейла.
– Слушайте, может хватит перед этой замарашкой хвосты распускать, а?! – он в сердцах ударил кулаком по столу. – Вы мужики или павлины, в конце концов?!
– Что, резонанс не ловится? – действуя по инерции, заметила Трасси, о чем очень скоро пожалела.
– Трасси, хватит! – рявкнул Дьерк, увидев, как Фреггейл, смахнув с лабораторного стола нагромождение грузиков и пружинок, начал угрожающе подниматься. На висках под его темными волосами вздулись вены, а руки сжались в кулаки. – Фрегг, успокойся!
– Успокоиться?! После того, как эта холопка надо мной насмехалась?!
– Кро, – Дьерк вскинул ко рту запястье с коммуникатором, – подойди-ка к нам в аудиторию. И желательно поскорее!
– Неуважение к Императору у нас в Кверенсе каралось смертью! – Фреггейл надвигался на опешившую и побледневшую Трасси с неотвратимостью ледника. – Вы можете сколько угодно рассуждать, что все то осталось в прошлом, но мне наплевать! Я подобного унижения не прощаю никому!
– Кро, сюда, срочно!!!
– Тронешь ее хоть пальцем – горько пожалеешь! – между ними внезапно вырос Вальхем.
– Да что ты говоришь??! – Фреггейл, будучи почти на голову его выше и заметно шире в плечах, расплылся в жалостливой ухмылке. – А завещание ты составил?
– Фрегги, уймись! – подступил к ним Свиллейн, не на шутку обеспокоенный решительным настроем брата.
– Если ты готов забыть родовую гордость и играть роль шута перед безродной девчонкой – твое право! – Фреггейл демонстративно отдернул локоть, за который его ухватил младший брат. – А лично я таких оскорблений не прощаю никому!
– Тогда тебе придется сразиться и со мной! – сделав шаг назад, Свиллейн встал рядом с Вальхемом.
– Вот же ж!.. – только и успел пробормотать Дьерк, как входная дверь распахнулась, и на пороге показалась Кроанна.
– Что тут у вас за… – всего одного быстрого взгляда ей хватило, чтобы оценить ситуацию и сообразить, в чем дело. – Уважаемые, будьте так любезны, вернитесь на свои места! Спасибо!
Воистину, ее голос обладал некой магической силой, поскольку Вальхем снова пришел в чувство, только обнаружив себя сидящим за своей лабораторной партой. Свиллейн и Трасси точно так же отступили на исходные позиции, и лишь Фреггейл остался стоять посреди класса, задумчиво рассматривая рассыпавшиеся по полу грузики.
Убедившись в том, что кровопролитие и членовредительство более не стоят на повестке дня, Кроанна облегченно выдохнула и подступила к сыну, положив ему руку на плечо.
– Что случилось, Фрегг? Что тебя так разозлило?
– Пляски этих напыщенных петухов и куриц, прекрасно понимающих, что мне нечего противопоставить тому Знанию, что было дано им от рождения, и в котором нет ни грамма их собственных заслуг.
– Не надо быть столь категоричным! Да, твои друзья время от времени чересчур увлекаются, но это же не со зла! Я абсолютно уверена, что никому из них и в голову не приходило, что их выходки могут как-то тебя задеть.
– Пусть так, но от их знаний есть хоть какой-то толк, а я… я бесполезен, – Фреггейл шмыгнул носом. – Я не знаю ничего, что могло бы принести хоть какой-нибудь прок. У других, по крайней мере, есть успехи в физике, химии, еще в чем-нибудь, а я – пустое место, опыт и навыки которого никому не нужны.
– Не болтай глупостей! – Кроанна закатила глаза. – Вы все являетесь носителями ценнейшего Знания, которое было вложено в ваши головы не просто так! Рано или поздно, но оно обязательно пригодится!
– Ты серьезно?! – ее темноволосый сын демонстративно отстранился от положенной на его плечо руки и сделал шаг назад.
– Конечно!
– А ты хотя бы приблизительно представляешь себе, какого рода «воспоминания» толкутся у меня в голове?
– Насколько мне известно, дома ты был выдающимся полководцем, как и твой отец…
– «Выдающимся»?! Ха! – Фреггейл вскинул руки вверх, словно вознося молитву небесам. – Да я с самого детства, сколько себя помню, грезил сражениями и битвами! Я еще не умел говорить, а в моем мозгу уже роились построения войск и всевозможные тактические маневры! И позже, командуя собственной армией, я то и дело ловил себя на мысли, что, планируя очередное наступление, то и дело начинаю прикидывать, где и как разместить артиллерию, и по каким целям должна работать авиация! Вы хоть понимаете, что я при этом чувствовал?! Я ведь в самом деле полагал, что начинаю сходить с ума, если всерьез оперирую сущностями которых нет и, возможно, даже быть не может!
– Я понимаю, – негромко сказала Трасси, – и, думаю, каждый из нас испытывал нечто подобное. Уж я-то точно!
– Угу, – буркнул Вальхем, вспомнив свои собственные видения и идеи, за которые ему не раз доставалось от Торпа.
– Но вы-то теперь можете раскрыть свои таланты в полной мере! У вас имеются для этого все возможности, тогда как мой дар оказался никому не нужен! – Фреггейл уронил руки и поник. – Мне остается только рассматривать карты исторических сражений, разбирая ошибки и удачные находки полководцев прошлого и одновременно осознавая, что от моих навыков в этом мире нет никакого проку.
– Да уж, – хмыкнул Дьерк, – чего-чего, а всевозможных войн наш мир наелся с запасом. Еще одной он точно не переживет.
– О чем я и толкую! – Фреггейл молча вернулся к своей парте и обессилено плюхнулся на стул.
– Но… – Свиллейн предпринял попытку хоть как-то утешить брата, – зато на физкультуре ты запросто обставишь любого из нас!
– Ты хочешь сказать, что мой дар состоит в том, что во мне просто чуть больше мяса, чем в других? Феноменальное достижение, да… – Фреггейл пару раз моргнул и, шмыгнув носом, констатировал: – Дома было проще. Не знай я того, что знаю сейчас, я бы так остался создателем самой могущественной Империи в истории Человечества. А вы меня этого лишили, оставив от меня бессмысленное пустое место.
Немного помолчав, он вскинул голову и исподлобья посмотрел на Дьерка с Кроанной.
– Это вы, – он наставил на них указательный палец, – вы лишили меня возможности стать величайшим Императором всех времен! Превратили все мои прежние свершения, которыми я мог абсолютно заслуженно гордиться, в засохший плевок на мостовой! Зачем вы это сделали?! Чем я вам так не угодил?!
– Неужели ты не понимаешь, – его мать в отчаянии всплеснула руками, – что все, доступное вам дома, на Олрене – не более, чем детская возня в песочнице?! Что сейчас у всех вас несравненно больше возможностей сделать нечто поистине Великое?!
– И что же, например?
– В наших силах обеспечить людям безопасность, защитить их от тяжелых болезней, от голода, помочь в случае какого-либо стихийного бедствия…
– Так мы ровно тем у себя дома и занимались! – снова вскочив на ноги, Фреггейл указал рукой в сторону окна. – Мы прекратили многолетние междоусобные войны, истребили всех бандитов так, что даже Вендейская Плешь стала безопасной, мы сформировали запасы продовольствия на случай неурожая, что спасло множество жизней, наладили регулярное транспортное сообщение…
– И хоть кто-нибудь вам за это «спасибо» сказал? – Дьерк прислонился к стене, сложив руки на груди.
– То есть? – нахмурившийся Свиллейн был вынужден подменить брата, который от такого неожиданного вопроса словно онемел, медленно опустившись обратно на стул.
– Вся суть вашей деятельности сводилась к тому, что вы запрещали людям поступать неправильно и совершать ошибки! – криво усмехнулся Дьерк. – Вы просто-напросто отобрали у них часть свободы, которая, по вашему мнению, могла им навредить. Огнем и мечом вы буквально принуждали своих сограждан к счастью, полностью игнорируя их собственные надежды и чаяния.
– Да еще и мнимую божественность приплели… – проворчала Кроанна. – Ну и как, нимбы не жмут?
– Это было самым простым и надежным способом добиться от людей послушания! – вспыхнул Свиллейн. – Наше тщеславие тут ни при чем!
– Пусть так, но… – женщина вздохнула. – Поймите, невозможно сделать человека счастливым насильно. Сделанное вами благо очень скоро забудется, и в памяти у людей останется лишь то, что вы когда-то отняли у них свободу. Пусть мнимую, иллюзорную, пусть смертельно опасную, но свободу. И этого они вам никогда не простят. Какое уж тут «спасибо»!
– Это точно! – покачала головой Трасси. – Перевозчики до сих тоскуют по былым временам, когда они были сами себе хозяева и могли гонять куда угодно.
– Даже через Вендейскую Плешь? – Свиллейн скривился в сардонической ухмылке.
– Старики уходят, – девчонка машинально коснулась шрама на лбу, – а для молодежи те времена окутаны флером романтики и героизма, которые куда привлекательней, чем скучные регулярные рейсы.
– Неблагодарные твари! – прорычал Фреггейл, сжав кулаки. – Ничтожества, опьяненные своими глупыми фантазиями и понятия не имеющие, как все обстоит на самом деле! Мы дали им возможность спокойно заниматься любимым делом, путешествовать по всей бескрайней пустыне, торговать, жить, в конце концов, а они…
– …а они помнят лишь то, что вы лишили их мечты о чем-то большем, – Кроанна подалась вперед, наклонившись над ним. – Точно так же, как и ты, Фрегг.
– Я?.. – парень так опешил от вывода, к которому его плавно подвела мать, что мог лишь молча хлопать глазами, осмысливая услышанное.
– Тебе никогда не приходила в голову мысль, что все главные свершения у тебя еще впереди? В конце концов, вы еще так молоды, и ваша настоящая жизнь только начинается!
* * *
Коряги и пни послушно ныряли под ноги, как будто на ботинках выросли собственные глаза, направляющие каждый следующий шаг. Вальхем мчался по лесу, словно ведомый некоим компасом, указывавшим ему путь через чащобу. Он торопился, поскольку даже миг промедления мог стоить кому-то жизни…
Строй деревьев на его пути становился все плотнее, их сучья громоздились и переплетались перед ним, точно ивовые прутья в корзине.
– Трасси! Трасси! – закричал Вальхем, чувствуя, как плети ветвей оплетают его шею и медленно стягивают свою удушающую хватку.
Он рванулся вперед и все же сумел пробиться через застилавшую ему путь мешанину веток и прутьев, провалившись вперед, на голые, покрытые еще теплой кровью камни. Его руки соскользнули, и Вальхем со всего размаху плюхнулся лицом в густую кровавую лужу, мгновенно залепившую ему глаза и уши, оставив только гулкое биение сердца, которое, словно издеваясь, талдычило: «он мой друг, он мой друг!»
Собравшись с силами, Вальхем поднялся на ноги, отдирая с лица переплетения паутины, как будто сотканной из волокон человеческой плоти. Ее пряди шевелились и извивались под его руками, словно живые, и, казалось, что они шепчут: «смерть, смерть, впереди только смерть…».
Отбросив в сторону последние кровавые лохмотья, Вальхем осмотрелся. Он оказался на широкой прогалине, которая выглядела странно знакомой.
Справа вверх вздымалась каменистая осыпь, посреди которой зияла черная дыра, истекающая из которой тьма стелилась по земле, извивалась и змеилась, словно норовя оплести его голые ноги и утащить за собой.
– Нет! Нет! – закричал Вальхем, что есть сил пиная дымчатые плети щупалец. – Я вам не дамся! Не дождетесь!
В какой-то момент наседавшие на него переплетения вязких жгутов неохотно отступили, обнажив панораму основного действа. Перед Вальхемом раскинулась знакомая сцена побоища, учиненного выбравшимся из под завала Аврумом. Вокруг еще струился дымок, оставшийся после его последней атаки, которая уничтожила преследовавших Вальхема разбойников.
Вальхем осторожно двинулся вперед, внимательно глядя себе под ноги, где между камней еще извивались отдельные темные шлейфы. Он увидел чье-то лежащее ничком тело и осторожное его перевернул, чтобы увидеть лицо. Это оказался Климер, точнее только его верхняя половина… да еще кисть правой руки, привычно ковыряющаяся в ухе. Мальчишка обернулся к другому телу, обнаружив, что это Чоран. Чуть дальше виднелся Торп, за ним Лажонн, Голстейн… Вальхем внезапно обнаружил, что все, что ему казалось камнями, на самом деле было мертвыми телами, которые невидящими глазами смотрели в темное небо.
– Нет! Нет! – Вальхем перебегал от одного расчлененного трупа к другому, страшась в какой-то момент встретить то самое лицо… Впереди мелькнули огненно-рыжие кудри, и он метнулся к ним, чувствуя, как по его щекам покатились первые слезы. – Нет!!!
Подскочив к телу Трасси, Вальхем обнял ее за плечи и приподнял.
– Я не хотел! Клянусь! – воскликнул он.
Девчонка медленно перевела взгляд и посмотрела парня с выражением столь глубокого презрения, что тот отшатнулся.
– Думаю, я имела на это полное право!
Трасси гневно тряхнула волосами, и ее голова, отделившись от туловища, запрыгала вниз по склону.
– Трасси! – закричал Вальхем и бросился за ней в погоню.
Но не успел он сделать и нескольких шагов, как зацепился ногой о камень и кубарем полетел в темноту…
Открыв глаза, Вальхем какое-то время смотрел на потолок, расчерченный отсветами уличных фонарей, и ждал, когда сердце перестанет ошалело скакать в груди.
Сон. Это был всего лишь кошмарный сон. Один из тех, что регулярно навещали его после той памятной битвы на Дворцовой площади Кверенса. В них всегда было много крови, истерзанной человеческой плоти и трупов, среди которых обязательно присутствовала и Трасси. Девчонка то плакала, то смеялась, но раз за разом неизменно умирала, а Вальхем, как ни старался, ничегошеньки не мог с этим поделать.
И потом, видя ее при свете дня целой и невредимой, мальчишка все равно испытывал где-то в глубине души глухую боль, от того, что во сне-то он ее спасти не смог!
Спать расхотелось окончательно, и, чтобы не тратить время на бесплодное ворочанье с боку на бок, Вальхем откинул одеяло в сторону, нащупал босыми ногами тапки и побрел в ванную. Уж лучше дополнительно немного позаниматься, чем мучить себя воспоминаниями о прошлом.
