Илья Деревянко
Кровь и Честь (сборник)
– Не проболтается! – с апломбом заявил один из убийц. – Я зацепил его. Точно зацепил! Да еще как! Пару раз в спину попал! После таких ранений долго не живут. А тело не нашли по причине темноты и особенностей рельефа местности. Там сплошные заросли, ямы, овраги, болотца… Небось заполз куда-нибудь да благополучно сдох.
Главарь пристально посмотрел на говорившего. Под горящим адским пламенем взглядом начальника тот съежился, потупил глаза.
– Жорка выживет? – немного помолчав, сухо поинтересовался коротышка.
– Скорее всего да! – с готовностью выпалил другой убийца. – Задето легкое, но… надеюсь, отлежится!
– Не надо надеяться, – очень спокойно и страшно произнес главарь. – Немедля ликвидировать долдона, а о трупе позаботиться должным образом! Петька, мать твою, глуши мотор! Артур, займись! Жорка во второй машине. Петька тебе поможет! – Микроавтобус затормозил. Первым выбрался наружу Артур, за ним, прихватив канистру бензина, последовал Петька.
– Чего вылупились, ослы?! – рявкнул коротышка на остальных. – У меня нет полной уверенности, что опознавший Жорку Кононов мертв, а раз так – все мы, подчеркиваю, все висим на волоске! Нельзя оставлять ни малейшей ниточки! В случае утечки информации нас элементарно сотрут! Черт с ним, с Жоркой! Невелика потеря! Не пропадать же скопом из-за одного дурака!
«Маски» не возражали. Каждый в душе был солидарен с начальником. Своя рубашка ближе к телу…
Между тем Артур подошел ко второму микроавтобусу, остановившемуся в десяти метрах от первого, и шепнул несколько слов на ухо водителю. Вдвоем они вытащили из салона раненого и понесли в глубь леса. Петька шел рядом, держа канистру. Жора слабо постанывал.
– Ребята, мы уже в больнице? – в помрачении сознания не понимая происходящего, хрипло шепнул он.
– Ага, в госпитале. Щас операция начнется, – зло усмехнулся Артур.
– Почему так холодно?
– Отопление испортилось, – мерзко хихикнул Петька. – Но обещаю – скоро ты согреешься!
– Жора, помолчи, тебе вредно разговаривать, – с фальшивой заботой посоветовал водитель второй машины.
– Хорош, давайте тут, – распорядился Артур, когда они вошли на широкую, освещенную луной поляну. Раненого грубо швырнули на землю. Со словами «Прощай, дубина» Артур выстрелил из пистолета ему в голову. Затем мертвеца обильно полили бензином и подожгли…
Спустя пятнадцать минут после ухода убийц Андрей Белецкий, с трудом спихнув с себя тяжелое тело Матвеева, выбрался из-под стола. Взору его предстала ужасающая картина. Совсем недавно нарядный, заполненный веселыми гостями зал превратился в свалку изуродованных трупов: мужчины, женщины, дети… Воздух пропитался запахом крови. В двух шагах от Андрея распластался на полу изрешеченный пулями Сахар. На сцене, среди обломков аппаратуры, валялись скомканные тела музыкантов. Фактически обезглавленный жених крепко держал обеими руками останки невесты. Особенно жутко выглядели мертвые ребятишки: маленькие, жалкие, окровавленные комочки с испуганно вытаращенными, остекленевшими глазенками. У Андрея мучительно заныло сердце.
– Господи! Детей-то за что? – дрожа губами, прошептал он. Белецкий-младший с минуту постоял, покачиваясь, потом на непослушных, налитых свинцом ногах медленно побрел к дверям. Ни одно из зеркал не уцелело. Поэтому двадцатитрехлетний парень не мог видеть свою, ставшую совершенно седой голову…
Глава 2
Статья называлась «Теплое поздравление от братвы» и занимала целый разворот популярной в Н-ске газеты «Городские хроники»[64].
«Один из лидеров преступного мира, Иван Горелкин, больше известный как Горелый, получил в день свадьбы щедрый подарок! В морге из него вынули свыше двадцати пуль!
Поздравители «уважили» и невесту, некую Ирину Васильеву, не забыли многочисленных гостей. Всех одарили, не скупясь, с размахом! Мало не показалось!» – ерничал автор статьи, штатный корреспондент «Городских хроник» по фамилии Лобкович.
Белецкий-старший скрипнул зубами. «Тварь ползучая! – с ненавистью подумал Виктор. – Нашел чем шутить, поганец! Пять детей погибло, двенадцать женщин, включая Иринку, а он в дешевом остроумии изощряется! Сволочь бессовестная!»
– «Ни для кого не секрет, кто именно столь сердечно поздравил новобрачных, – подавив вспышку ярости, продолжил вслух читать Белый. – У Горелого, как и у его непосредственного руководителя, подельника Виктора Б., издавна сложились на редкость «дружеские» отношения с не менее известными в городе «братками» – Вадимом А., Станиславом К. и прочими весьма колоритными личностями, проживающими в Западном районе…»
Матюгнувшись, Виктор швырнул газету на ковер.
– Ну, каково?! – обратился он к трем новым бригадирам – Александру Малышеву (по прозвищу Бутуз), Николаю Калмыкову (Калмыку) и Сергею Бакалейщикову (Перцу). Старые, проверенные в делах товарищи, они автоматически заняли вакантные места убитых Горелкина, Крымского и Матвеева. Встреча проходила в загородном доме Белого, находившемся в тридцати пяти километрах от Н-ска.
Особняк Белецкого как две капли воды напоминал горелкинский, за исключением цвета. Красному кирпичу Виктор (возможно, в соответствии со своей фамилией) предпочел белый. По причине холодной погоды, нежданно-негаданно установившейся в начале мая 1999 года, окна в комнате были плотно закрыты. В отделанном черным камнем камине пылал яркий огонь.
– Действительно «ни для кого не секрет!» – стиснув зубы, процедил пахан. – Прав газетный пидор! Артема да Кривого работа! – (Белецкий имел в виду лидеров Западной группировки – Вадима Артемова и Станислава Кривицкого.) – Короче, ваши предложения?
– Нужно нанести ответный удар! – угрюмо пробурчал Николай Калмыков, плотный ширококостный мужчина с кривым носом и маленькими, утопающими в мясистых складках обрюзгшего лица тусклыми глазками.
– Мочить козлов однозначно! – поддержал Калмыка сухопарый, щеголеватый, внешне напоминающий сатирика Михаила Задорнова Перец.
– А твое мнение? – спросил Белый Бутуза.
– Согласен! – лаконично ответил сорокалетний Александр Малышев с округлым, в ямочках лицом и сдобной фигурой, похожий на добродушного колобка, но с жестоким, волчьим взглядом.
– Чушь собачья! – тихо молвил Белецкий-младший, доселе безмолвно сидевший в дальнем углу. После пережитого потрясения выглядел он более чем скверно – абсолютно седой, осунувшийся, глаза, как у столетнего старика… – Чушь! – убежденно повторил Андрей. – Не похоже на Артема! Чересчур бесчеловечная расправа! Натуральная бойня! Артемов, понятно, фрукт еще тот, но не до такой же степени! Те выродки в упор добивали плачущих детишек, баб… Да не просто, а с шутками-прибаутками. Один, помню, все приговаривал, хихикая: «Не бойтесь, пташки, дяденька не сделает вам бо-бо…» Затем стрелял… А я лежал под столом, придавленный трупом Матвеева, и задыхался от бессильной ярости…
…Между прочим, мне доводилось общаться со многими пацанами из Западной группировки, – проглотив комок в горле, добавил он. – Так вот – ни одного знакомого голоса я не слышал! Ни одного! Уверен, там орудовал кто-то другой!
Поднявшись с кресла, Белый подошел к младшему брату и положил ему ладонь на плечо.
– Ты, Андрюша, слишком переволновался, – мягко сказал Виктор. – Пережил тяжелейший нервный стресс. Не мудрено, что ты никого не узнал. Тут можно вообще с ума сойти! Что же касается бесчеловечности… Гм! Раньше Артем действительно не вытворял ничего подобного, однако люди имеют свойство меняться со временем. Часто в худшую сторону. Вот Вадька-падла и превратился в вурдалака. Или просто умело скрывал до поры свою подлинную сущность!
– Не верю! – упрямо возразил Андрей.
– Да пойми же, дурень! – начал постепенно раздражаться Белый. – Кроме Артема, больше некому! Во-первых, иных врагов у нас нет, мелкое шакалье типа банды Трофима не в счет. Не потянут! Силенок не хватит! Во-вторых, никому, кроме «западных», эта резня не выгодна!
– Не забывай о ментах! – напомнил Белецкий-младший. – Они любят братву лбами сталкивать!
– Ты, Андрюша, прямо-таки ребенок! – расхохотался Виктор. – Легавые-то с наших рук кормятся. По крайней мере, многие из них. Думаешь, я не проверил версию о причастности мусоров к случившемуся? Думаешь, я даром время терял? (С момента зверского расстрела свадьбы Горелого прошло более трех суток.) Не-е-ет, братишка! Первым делом я навел справки в мусарне. Связался с майором Юркой Ягодовым, дал в виде аванса пять штук зеленых и пообещал заплатить в десять раз больше, если он найдет убийц или заказчиков убийства среди своих коллег. Юрка аж затрясся от жадности! Поклялся все разузнать, из-под земли добыть нужную информацию. Но… вчера приплелся, поджав хвост, и уныло доложил – никаких концов! В ментуре стопроцентно уверены – погром на даче покойного Ивана дело рук Артема. Правда, улик у них по обыкновению нема. Одни домыслы… Впрочем, улики нам по барабану. Мы ж не суд! А майор-то чуть не плакал, жалеючи об ускользнувших из загребущих лап пятидесяти штуках! Я постарался утешить ментеныша: ищи, мол, Юра, ищи! Выкопаешь чего интересное, позвони на сотовый. Не поскуплюсь! С тем и расстались.
– Твой майор продажен, как Жириновский, – хмуро заметил Андрей. – Его могли запросто перекупить, предложив дополнительную сотку баксов!
– Ты полагаешь, я ограничился Ягодовым? – окончательно обозлился Белый. – Я, к твоему сведению, не простофиля и, естественно, навел справки у других прикормленных ментов. Конфиденциально пообщался с подполковником Свечниковым, с капитаном Зубовым… Результат аналогичный! Ну?! Что скажешь теперь? – Андрей промолчал.
– Приехал Слепень! – распахнув дверь, сообщил молодой боевик Гера Сокольский с короткоствольным автоматом наперевес. (После трагедии на даче Горелого верхушка Восточной группировки больше не пренебрегала мерами предосторожности. Особняк Белого заполнили вооруженные охранники.)
– Отлично! – обрадовался Белецкий. – Присутствие Слепня очень кстати. А вот и он, собственной персоной. Посторонись, Гера!
Олег Слепцов, иссиня-бледный, постаревший лет на десять, поддерживаемый под локоть шофером-телохранителем, хромая, вошел в комнату и осторожно опустился в кресло (простреленное в трех местах тело отзывалось на любое резкое движение тупой, ноющей болью). В душе же бандита произошел коренной перелом. Он постоянно (в том числе и в данный момент) вспоминал, как той страшной ночью, раненный, полуживой, выбирался из леса…
…Очнувшись, Олег не сразу сообразил, где находится. Поначалу ему показалось, будто в могиле.
«Бросили живым в яму, садюги проклятые. Сейчас закапывать начнут!» – с ужасом подумал бандит. (Изуверские действия «масок» в доме Горелкина не исключали такой возможности.) Слепень в отчаянии зарыдал, но вскоре понял – поблизости нет ни одной живой души. Высоко над верхушками деревьев мерцали светлячки звезд. Было тихо. Убийцы давно уехали. Утерев глаза, Олег взглянул на часы – начало второго! Долго же он пролежал без сознания… Лес по-прежнему молчал. Температура воздуха опустилась ниже нулевой отметки. Примораживало.
– Я жив! – прошептал Слепцов. – Пока жив! Нужно еще выйти отсюда, добраться до города!
Бандит на четвереньках выполз из оврага. Затем с грехом пополам поднялся на ноги. Благодаря холоду да плотно прилипшей к ранам одежде кровотечение, по счастью, прекратилось. Олег сделал шаг, другой… Тяжко! Шатает, словно пьяного! Со стоном нагнувшись, он поднял валяющуюся поблизости суковатую палку. Опираясь на импровизированную клюку, идти стало немного легче. Голова постепенно прояснилась. «До шоссе менее километра, – прикинул в уме Слепень. – Для здорового человека – ерунда. Но я… я должен отмобилизовать всю волю, все оставшиеся крохи сил… Интересно, Конону удалось спастись?!. Вряд ли! Чертовы «маски» всей кодлой погнались за Колей и наверняка завалили[65]. А он мне жизнь спас! Отвлек на себя погоню!..» Всхлипывая от острой жалости к товарищу и убитым на свадьбе людям, Олег медленно побрел по лесу. Направление он выбрал правильное, и спустя целую вечность (на самом деле в половине третьего) добрался до шоссе. Машин было мало. В основном грузовые фургоны. Вместо того чтобы остановиться возле окровавленного, слабо машущего клюкой человека, они, напротив, увеличивали скорость. Водители не без основания опасались дорожных разбойников, о редкостном коварстве и беспредельной жестокости которых периодически сообщали средства массовой информации. Прошло не менее сорока минут. Слепцова покинули остатки сил. Через минуту, максимум две он рухнет на землю и больше никогда не встанет. А утром или днем гаишники обнаружат его закоченевший труп…
«Господи! Смилуйся! Я исправлюсь! Постараюсь загладить прежние грехи! – мысленно возопил Олег. – Помоги, Господи!!!» – Спустя пятнадцать секунд у обочины затормозила потрепанная «Волга» с пожилым бородатым мужчиной за рулем.
– Залезай! – распахнув боковую дверцу без лишних предисловий, предложил бородач. – Тебе в больницу?
– Да! – выдавил потрясенный бандит. – Кто вы? – забравшись на переднее сиденье, спросил Олег, едва ворочая языком.
– Православный священник, – последовал краткий ответ.
Слепцова охватил мистический трепет. Бог услышал его молитву! С той ночи он в корне изменился, и если раньше боялся смерти, то отныне лишь того, что не сумеет выполнить данную Всевышнему клятву…
– Продолжаем совещание, – вывел Слепцова из состояния задумчивости громкий голос Белого. – На чем, бишь, я остановился?
– Ты говорил о проведенной среди ментов проверке, – почтительно напомнил Калмык.
– Ах да, правильно. – Прикурив сигарету, Виктор выпустил облачко дыма. – Вопрос предельно ясен. Беспредел учинили «западные». Все факты говорят за то. Так пусть, суки, кровью умоются! Смерть за смерть!
– Погоди! – тихо, но твердо вмешался Олег. – Не торопись со скоропалительными решениями. Лично я считаю – «западные» тут ни при чем. Мне удалось довольно хорошо разглядеть нападавших. Командовал ими какой-то карапет, явно не шестерка. А теперь скажи – ты помнишь хоть одного из доверенных людей Артема ростом ниже метр восемьдесят сантиметров?! (Костяк Западной группировки составляла часть бывшей сборной Н-ска по баскетболу.)
– Нет, – пораскинув мозгами, сознался Белый. – Но это ни черта не доказывает! Артем вполне мог нанять посторонних… допустим, мокрушников – гастролеров из провинции.
– Чепуха! – отрезал Слепцов. – Заезжих! Колька Кононов опознал одного убийцу, предварительно ранив гада в грудь и содрав с лица маску, даже имя назвал – «Жорка». Причем узнал о-о-чень хорошо! Чуть не упал от неожиданности!
– А дальше?! – нетерпеливо спросил Белый.
– Дальше по нам открыли огонь подоспевшие «маски», и мы разбежались в разные стороны. – Олег надрывно закашлялся. – Безграничное изумление Варвара свидетельствует о непричастности «западных» к бойне, – переведя дыхание, напористо продолжил он. – Ведь Николай ни капли не верил в прочность заключенного с Артемом мира. Перед самым нападением он говорил мне, что ожидает от Артема с Кривым какого-нибудь подвоха. Кстати, именно поэтому Кононов, пренебрегая правилами, контрабандой пронес на свадьбу «стечкин».
– «Жоркой» мог оказаться его школьный сосед по парте или армейский кореш! – рассудительно произнес Бутуз. – Вот Варвар и поразился подлючести старого другана!
– Резонно! – согласился Слепцов. – Но позвольте узнать, ребята, вы знаете хоть одного такого в Западной группировке?
Бандиты задумались. Лица их выражали мучительное напряжение.
– Нет, – наконец покачал головой Белый. – И тем не менее это ничего не доказывает. Группировка велика. Около двухсот человек. Знать всех просто невозможно!
– Спорить с тобой бессмысленно! – печально вздохнул Олег. – Будто горох о стену! Не торопись хотя бы развязывать войну! Слово даю – я докопаюсь до истины!
– Ну хорошо, Слепень! Уговорил! Обождем недельку! – хитровато улыбнулся Виктор Белецкий. – Иди, дружище! Выкапывай правду-матку, а Андрюша тебе поможет! Он разделяет твою точку зрения!
Слепцов пристально, изучающе посмотрел на пахана, однако ничего не сказал.
– Одолжи свой сотовый, – попросил Андрей. – Мой кровью залит, испортился!
– Пожалуйста! – Белый протянул младшему брату мобильную трубку… – Миротворцы хреновы! – дождавшись, пока Олег с Андреем покинут комнату, пренебрежительно фыркнул Виктор. – Со страху оба с катушек съехали[66]. Ну да ладно! Пусть наши юродивые поищут мифических врагов. Мы же, братва, займемся врагами реальными. План у меня следующий…
Глава 3
Тридцативосьмилетний майор милиции Юрий Олегович Ягодов по праву считался одним из лучших сыскарей города Н-ска. Юрий Олегович обладал острым профессиональным чутьем, поразительной интуицией, дедуктивным складом мышления и вне всякого сомнения раскрыл бы уйму нашумевших в городе и далеко за его пределами преступлений, если бы не одно «но». Дело в том, что майор страстно любил деньги, особенно зеленого цвета. Подобно скандально известному лидеру партии ЛДПР, Юрий Олегович продавался направо-налево, оптом и в розницу, по согласованию с начальством и без оного (в зависимости от ситуации). Сам Ягодов предпочитал продаваться без согласования, поскольку с начальством нужно делиться, а слово «делиться» майор органически не переваривал. Работал он так: ежели подозреваемый являлся человеком обеспеченным (именно таковые, как правило, и были замешаны в наиболее громких преступлениях), майор тщательно (по возможности, втайне от коллег) собирал неопровержимые улики. По завершении данного процесса Юрий Олегович проводил с подозреваемым приватную[67] беседу, в итоге которой разоблаченный, припертый к стене злодей безропотно раскошеливался.
Тогда улики бесследно исчезали, преступник официально признавался кристально честным, добропорядочным, законопослушным гражданином, а постперестроечный Шерлок Холмс с удовлетворением подсчитывал выручку.
С «голодранцами» же майор не церемонился, косяками отправлял за решетку, чем, кстати, обеспечивал себе высокие показатели раскрываемости. Причем в строках отчетности раскрытые Ягодовым и дошедшие до суда преступления выглядели вполне солидно: вооруженное ограбление (два сопливых юнца, угрожая перочинным ножиком, отняли у продавца коммерческой палатки ящик «Жигулевского» пива); убийство (бомж Красильников по пьяной лавочке пришиб кирпичом бомжа Афонина), заказное убийство (злая старушонка Зинаида Борисовна Митрофанова «заказала» хроническому алкоголику Васе Крылатскому свою соседку по коммуналке Тряпичкину Валентину Михайловну. Гонорар – бутылка дешевой водки) и т. д. и т. п. В общем, жил майор не тужил. И карманы набивал, и в «передовиках производства» числился. Процветал! Наслаждался жизнью! Но… после памятной беседы с Белым он вернулся на службу сам не свой. Пятьдесят тысяч долларов из рук уплыли! Ужас! Кошмар! Трагедия!
Юрий Олегович впал в глубокую депрессию и по завершении рабочего дня незамедлительно отправился вместе со старым приятелем капитаном Валерием Персиковым в ближайший кабак. Майор – «заливать тоску зеленую», капитан – за компанию. Кабак назывался «У Армэна» – по имени хозяина заведения Армэна Григоряна – и славился высоким качеством горячительных напитков. Господин Григорян самолично опробовал всю поступающую к нему продукцию, и горе поставщику, осмелившемуся подсунуть Армэну сивуху! Поганец не только навсегда лишался права поставлять сюда спиртное, но запросто мог получить по «физиономии лица». Силушкой бог Армэна не обидел. Качество напитков Григорян определял по двум критериям: во-первых, по тому, как «идет», а во-вторых, по тому, как он себя наутро чувствует…
Народу внутри вопреки обыкновению было немного. Компания хмельных парней лет двадцати с небольшим, пара бойких размалеванных девиц, судя по всему, с нетерпением ожидавших, когда к ним начнут «приставать», угрюмый пьяница-одиночка (но не подзаборный, а с толстой золотой цепью на шее) да сам Армэн, при помощи граненого стакана самоотверженно дегустирующий недавно поступившую партию бренди… Устроившись за двухместным столиком в углу, коллеги заказали литр водки, закуску и начали активно расслабляться.
– Жизнь собачья! – опорожнив третью рюмку, пожаловался приятелю Юрий Олегович, по-прежнему безутешно скорбящий об «уплывших» пятидесяти штуках.
– Точно, собачья! – охотно поддакнул Персиков. – С утра до ночи в грязи возишься, а вместо благодарности выволочки от начальства получаешь!
– Выпьем, – предложил майор.
– Выпьем, – согласился капитан. – В грязи, значит, возимся, – проглотив водку, закусив и закурив сигарету, продолжал развивать тему он. – В падали копаемся! Трупы сгнившие, подснежники[68], трупы расчлененные… не говоря уже о свеженастрелянных. На даче Горелкина недавно целый штабель таких насобирали! Кстати, сегодня под вечер поблизости от тех мест нового жмурика подобрали. На сей раз обгорелого. Судмедэксперт Пашка Бахтияров говорит, будто смерть наступила приблизительно в то же время, когда бандюги на свадьбе друг дружку мочили.
– Да ну?! – навострил уши Ягодов. – И чей труп-то?
– А черт его знает, – равнодушно пожал плечами Персиков. – Скорее всего висяк[69]. На бытовуху, к сожалению, не похоже[70]. Две пули мужик получил: одну в грудь (по Пашкиным словам, ранение было не смертельное), вторая полчерепа снесла. Да хрен с ним! Наливай по новой!
Рука Юрия Олеговича взяла пузатый графин, губы изобразили приветливую улыбку, а мозг заработал в лихорадочном темпе. «Итак, неизвестный сперва ранен, затем добит и изуродован огнем до неузнаваемости. Восемьдесят процентов из ста он имеет прямое отношение к бойне в доме Горелкина… Время и место практически совпадают… Выводам Бахтиярова можно доверять. Павел – ас в своем деле. Специалист наивысшей квалификации! Скорее всего убитый – один из тех, кто расстреливал свадьбу… Та-а-ак! Попробуем восстановить цепочку событий… Предположим, неизвестного подстрелили в процессе проведения операции. Раненого забрали, повезли, очевидно, в больницу, но по дороге решили добить, да не просто добить, а сделать непригодным для идентификации личности. Вопрос – почему? Ответ – кто-то из чудом уцелевших гостей Горелого опознал его, а это грозило убийцам крупными неприятностями. Но тогда они точно не имеют отношения к Западной группировке. Тем-то маскироваться бесполезно! Главное и, пожалуй, единственное подозрение по-любому падает на них! Все городские газеты затрубили об «организованном Артемом побоище»! И он не мог не знать, что произойдет именно так! Слишком серьезные противоречия накопились между Восточной и Западной группировками! Выходит, сохранять инкогнито нужно лишь тем, кто хочет стравить «восточных» с «западными», а самим остаться в тени. Весьма похоже на почерк спецслужб или людей, тесно связанных с властными структурами!» – Перед мысленным взором Юрия Олеговича возникла груда обещанных Белым долларов. Майора затрясла «золотая лихорадка». Водка пролилась на стол.
– Ты чего? – удивился Персиков.
– Переутомился, – сдавленным голосом ответил Ягодов. – Банкуй[71], Валера. Я сегодня не в форме!
Не чувствуя вкуса, майор влил в глотку свою порцию, потянулся за закуской, и тут Юрия Олеговича охватили сомнения. «Не сходятся концы! Согласно оперативным данным, в живых остались только два участника свадьбы – Белецкий-младший да Слепцов. Однако ни тот ни другой никого не опознали. Иначе бы Белый не сулил огромную сумму за проведение частного расследования на предмет причастности к резне представителей правоохранительных органов. Тогда кто?! Батюшки! Ну конечно же Николай Кононов по прозвищу Конон-Варвар! Исчезнувший в неизвестном направлении и до сих пор не найденный ни живым ни мертвым. Вероятнее всего, Варвар погиб, но убийцам не удалось разыскать его тело, а потому они без колебаний уничтожили единственный ведущий к ним потенциальный след! Да-а-а! Видать, высоки ставки в этой игре! Настолько высоки, что при положительном результате с моей стороны можно стребовать с Белецкого сумму куда большую, чем пятьдесят тысяч долларов!»
Майора затрясло по новой, ладони сладко зачесались, рубашка взмокла от пота. «Шестьдесят тысяч! Семьдесят! Восемьдесят! Нет, сто! Да – сто! Ни центом меньше! – алчно соображал Юрий Олегович. – Или сто пятьдесят? Ладно, посмотрим по обстоятельствам, а пока нужно браться за дело. Время – деньги. В прямом смысле слова!»
– Извини, Валера, плохо мне! Пойду домой! Прилягу! А компанию тебе составят вон те девочки, – поднимаясь со стула, сказал он.
Капитан, давно с вожделением поглядывавший на бесхозных красоток, не возражал…
Выйдя на улицу, майор на минуту замер в раздумье. Мысли Ягодова кружились вокруг найденного в лесу обгорелого неопознанного трупа. Неопознанного! Гм! Надо бы осмотреть покойника лично, вместе с квалифицированным врачом. Авось удастся ухватить какую-нибудь ниточку. Пусть самую тонюсенькую! Сто пятьдесят тысяч долларов! Шутка ли! Врач… Где же его взять? На ночь глядя? Е-мое! Профессор Никифоренко Иван Владимирович! Выдающееся медицинское светило, муж сестры покойного отца. Добрый старичок, мягкосердечный! Не откажет в экстренной помощи осиротевшему племяннику, особенно если умело попросить! Юрий Олегович быстрым шагом двинулся к ближайшему телефонному автомату…
Приняв за чистую монету запутанную, насквозь лживую историю о «деле государственной важности», от которого зависит судьба Отчизны, доктор медицинских наук шестидесятипятилетний профессор Никифоренко дал согласие немедленно отправиться с племянником Юрой в морг. Майор заехал за профессором на своей новенькой, любовно ухоженной «девятке». Иван Владимирович – толстый лысый старик в больших роговых очках, – тяжело пыхтя, устроился на заднем сиденье.
– Главное, установить личность покойного! Остальное – мои заботы! И запомните, дядя, – никому ни полслова. Расследование строго засекречено! – на протяжении всего пути без устали внушал профессору Ягодов. Из-за аварии на дороге они долго проторчали в пробке и прибыли на место далеко за полночь, что, впрочем, вполне устраивало майора. Внутри оставался один сторож, некто Егоров, ни на минуту не просыхающий, опухший от водки мужчина неопределенного возраста. Поэтому свидетелей, считай, нет! Ополоумевшего от беспробудного пьянства Егорова не стоит принимать в расчет. Давно мозги и память пропил. Хоть убей, не вспомнит, кого впускал накануне (так рассуждал майор, предъявляя сторожу служебное удостоверение и представляясь по форме). Не бутылку же ставить синюшнику за оказанную услугу! Перебьется! (Жадность в скором времени сыграла с Юрием Олеговичем злую шутку, но не будем забегать вперед…)
Искомый труп лежал в набитой под завязку мертвецами морозильной камере на отдельной каталке и выглядел столь страшно, что даже видавший виды майор с трудом сдержал позывы к рвоте. Повинуясь знаку дядюшки, он, стараясь не смотреть на черный, расколотый, оскаленный череп, выкатил каталку в примыкающее к «холодильнику» просторное, ярко освещенное помещение.
Натянув резиновые перчатки и вооружившись захваченными из дома хирургическими инструментами, профессор деловито, без тени брезгливости занялся обугленными останками. Юрий Олегович отвернулся, бездумно уставившись в белую кафельную стену. Прошло не менее часа.
– Два ранения, одно в грудь навылет. Слегка задето легкое, но ничего страшного. При условии своевременно оказанной медицинской помощи он бы выжил, – выдал наконец первое заключение доктор медицинских наук. – Другое в голову. Тут комментарии излишни, – поджав губы, продолжал Иван Владимирович. – Ожоги носят явно посмертный характер. То есть его сперва убили и уже мертвого сожгли. Могу добавить – заключительный выстрел произведен в упор, из крупнокалиберного пистолета мощной убойной силы. Возможно, из «макарова».
– Кем он мог быть? – нетерпеливо спросил Ягодов.
– Мужчина от двадцати до тридцати лет. Судя по остаткам мышечных тканей, в хорошей физической форме. Не сейчас, разумеется, а при жизни, – неторопливо ответил профессор. – Подсоби-ка перевернуть его на живот!
Не скрывая отвращения, Юрий Олегович подчинился.
– Боже мой! – вдруг шепнул профессор, указывая пинцетом на нетронутый пламенем участок кожи в районе позвоночника. – Смотри, Юра, смотри!
Майор увидел нечто вроде куска змеиного хвоста, вытатуированного зеленой тушью.
– Зеленый дракон обвивал все его тело. Хвост начинался у поясницы, голова покоилась на животе! – пробормотал старик. – Он родился и вырос на Дальнем Востоке. С юности увлекался различными азиатскими мистическими учениями. Уверял, будто дракон приносит ему удачу, оберегает от бед. Не уберег!
– Дядя! Вы знаете этого человека! – не в силах сдержать радость, вскричал Юрий Олегович. – Так кто же он?! Кто?!
– Георгий Синельников, – помедлив, ответил профессор. – Приехал в наш город по окончании службы в армии. Работал в городском управлении в ФСБ. Капитан. Я оперировал Георгия два года назад. Заурядный аппендицит, но татуировка… Она, согласись, уникальна! Потому и запомнил парня. Кстати, Синельников живет… жил, – поправился старик, – неподалеку от меня на улице Парковая, около стадиона «Зенит»[72]. Да-а! Не уберег дракон мальчика, а совсем напротив…
Иван Владимирович сокрушенно покачал лысой, блестящей от пота головой. Юрий Олегович затрепетал в экстазе. «Свершилось! Найден след, да еще какой! Сто пятьдесят тысяч долларов! Ни центом меньше!»
– Поехали, дядя! – дернул он за рукав профессора, продолжавшего бормотать что-то о «зеленом драконе»-предателе. – Время поджимает…
