Илья Гойдаронский
Боги Яв
Глава 7. Крайние меры
На следующий день после привычных утренних процедур – пробежки, завтрака и краткого инструктажа – Яботдальского пригласили в командный центр. Это было просторное помещение с высокими потолками, стены которого были увешаны картами, графиками и схемами. В центре комнаты стоял большой круглый стол, за которым уже собрались несколько человек, включая Гойдаронского, Игоря Николаевича, "Коломну" и ещё нескольких членов совета. Гойдаронский, как всегда, был одет в свой зелёный костюм, его лицо выражало сосредоточенность, но в глазах читалась лёгкая тревога. Когда Яботдальский вошёл, все взгляды устремились на него.
–– Садись, – коротко сказал Гойдаронский, указывая на свободное место за столом. – У нас есть важные новости.
Яботдальский сел, чувствуя, как напряжение в комнате нарастает. Гойдаронский начал говорить, его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась скрытая напряжённость.
–– Твои выступления, Яботдальский, имели огромный успех. Рейтинги поддержки в обеих странах растут. Люди начинают верить в идею объединения. Но есть проблема. Мы достигли предела. Наши идеи больше не распространяются так быстро, как раньше. Люди начинают сомневаться. Они хотят видеть конкретные действия, а не просто слова. И это ставит нас перед необходимостью перейти к крайним мерам.
Он сделал паузу, давая своим словам проникнуть в сознание присутствующих. Затем продолжил:
–– Мы должны показать людям, что объединение – это не просто идея, а реальность. Для этого нам нужно нечто большее, чем речи и обещания. Нам нужно нечто, что вдохновит их, что заставит поверить в невозможное. И у меня есть план.
Гойдаронский обвёл взглядом стол, его глаза остановились на Яботдальском.
–– Ты отправишься в Ябывдульск. Там тебя познакомят с Галиной Ивановной Макаровой. Она – великий историк, один из немногих, кто до сих пор помнит, каким был мир до разделения. Она может дать тебе ключи к пониманию того, как нам двигаться дальше.
Яботдальский кивнул, хотя внутри он чувствовал лёгкое сопротивление. Он понимал, что этот шаг – не просто поездка, а часть чего-то большего, чего-то, что может изменить всё.
Яботдальский сидел за столом в командном центре, слушая, как Гойдаронский обсуждает с советом детали предстоящего выступления. Его голос звучал уверенно, но в глазах читалась лёгкая тревога. Яботдальский заметил, что Гойдаронский часто бросал взгляды в сторону "С." – женщины в зелёном костюме, которая, как он понял, была его близкой знакомой. Её присутствие в комнате казалось незаметным, но Гойдаронский, казалось, всегда знал, где она находится.
Когда "С." встала, чтобы уточнить детали плана, Гойдаронский на мгновение замолчал, его взгляд задержался на ней дольше, чем следовало. Он быстро поправил галстук, словно пытаясь скрыть своё волнение, и продолжил говорить, но его голос стал чуть мягче, почти нежным, когда он обращался к ней.
Яботдальский, наблюдая за этим, почувствовал, как в его голове зарождается догадка. Он начал замечать, что Гойдаронский всегда находил повод подойти к "С.", даже если это было необязательно. Он задавал ей вопросы, которые, казалось, уже знал ответы, просто чтобы услышать её голос. Когда она говорила, он слушал её с таким вниманием, как будто каждое её слово было для него важнее, чем всё остальное.
Однажды, после совещания, Яботдальский случайно застал Гойдаронского в коридоре. Тот стоял у окна, глядя на "С.", которая шла по двору, разговаривая с кем-то по телефону. Его лицо, обычно такое холодное и расчётливое, на мгновение стало мягким, почти уязвимым. Он быстро отошёл от окна, когда заметил Яботдальского, но тот уже успел уловить этот момент.
– Ты что-то хотел? – спросил Гойдаронский, его голос снова стал резким и деловым.
– Нет, просто шёл мимо, – ответил Яботдальский, стараясь не выдать своего любопытства. – Ты, кажется, очень ценишь её мнение.
Гойдаронский нахмурился, но в его глазах мелькнуло что-то, что Яботдальский не смог прочитать.
– Она – ценный член команды, – сухо ответил он. – Её знания и опыт незаменимы.
Яботдальский кивнул, но в душе он уже начал понимать, что за этим скрывается нечто большее. Гойдаронский, человек, который всегда казался таким холодным и расчётливым, возможно, был не так уж бесчувственен. И, возможно, именно "С." была тем, кто мог пробудить в нём что-то настоящее.
– Она, кажется, очень предана делу, – осторожно добавил Яботдальский, наблюдая за реакцией Гойдаронского.
Тот на мгновение задумался, затем кивнул.
– Да, – сказал он тихо, почти шёпотом. – Она… особенная.
И в этот момент Яботдальский понял, что за всем этим планом, за всеми этими речами и манипуляциями, скрывается нечто большее. Он был человеком, который, как и все, искал что-то, что могло бы придать его жизни смысл. И, возможно, этим смыслом была она. Яботдальскому надо было выдвигаться.
Путешествие в Ябывдульск прошло быстро. Город встретил Яботдальского холодным ветром и серым небом. Его проводили в старинное здание, напоминающее библиотеку, где его уже ждала Галина Ивановна Макарова. Она была женщиной средних лет, с седыми волосами, собранными в строгую причёску, и проницательным взглядом. Её кабинет был заполнен книгами, рукописями и картами, которые казались древними, но при этом тщательно сохранёнными. Начинается сильная гроза. Молнии рассекают небо, а гром гремит так, что земля дрожит. Дождь льёт как из ведра, заливая всё вокруг. Природа бушует, словно выражая гнев.
Путешествие в Ябывдульск прошло быстро. Город встретил Яботдальского холодным ветром и серым небом. Его проводили в старинное здание, напоминающее библиотеку, где его уже ждала Галина Ивановна Макарова. Она была женщиной средних лет, с седыми волосами, собранными в строгую причёску, и проницательным взглядом. Её кабинет был заполнен книгами, рукописями и картами, которые казались древними, но при этом тщательно сохранёнными. Начинается сильная гроза. Молнии рассекают небо, а гром гремит так, что земля дрожит. Дождь льёт как из ведра, заливая всё вокруг. Природа бушует, словно выражая гнев.
–– Добро пожаловать, – сказала она, протягивая руку для рукопожатия. – Я слышала о тебе многое. Садись, у нас есть о чём поговорить.
Яботдальский сел, чувствуя, как атмосфера комнаты настраивает его на серьёзный разговор. Галина Ивановна начала рассказывать о истории Ябывдульской федерации, её голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась страсть к предмету.
–– Ябывдульская федерация, – начала она, – была основана на принципах силы и независимости. Но мало кто знает, что изначально это была не просто страна, а идея. Идея о том, что каждый человек должен быть хозяином своей судьбы. Но со временем эта идея исказилась. Сила превратилась в агрессию, а независимость – в изоляцию. Мы забыли, что сила – это не только вдувание, но и умение слушать других.
Она сделала паузу, чтобы её слова могли усвоиться, затем продолжила:
–– Один из самых интересных фактов о нашей истории – это то, что изначально Ябывдульская федерация и Ябыотдальская империя были частью одного государства. Их разделение произошло не из-за войны, а из-за непонимания. Люди просто перестали слышать друг друга. Они начали делить мир на "вдульщиков" и "отдальщиков", забыв, что за этими ярлыками стоят живые люди.
Галина Ивановна вздохнула, её взгляд стал более задумчивым.
–– Но самое печальное, что мы потеряли тех, кто мог бы помочь нам найти общий язык. Одним из таких людей был Жириновский. Он был не просто главнокомандующим или политиком. Он был историком, философом, человеком, который понимал, что сила – это не только вдувание, но и мудрость. Он мог бы помочь нам найти баланс, но его уже нет с нами.
Яботдальский слушал, чувствуя, как её слова находят отклик в его душе. Он начал понимать, что проблема не только в разделении, но и в том, что люди потеряли тех, кто мог бы их объединить.
–– А что, если бы мы могли вернуть его? – неожиданно спросил он.
Галина Ивановна посмотрела на него с удивлением, затем улыбнулась.
–– Ты говоришь о голограмме? Да, я слышала о таких технологиях. Но голограмма – это лишь тень. Она не может заменить живого человека. Или… может?
Когда Яботдальский вернулся в штаб Гойдаронского, он сразу же отправился на заседание совета. В комнате, помимо Гойдаронского, "Коломны", Игоря Николаевича и Кирилла, сидела знакомая Гойдаронского, как выяснилось, там были эксперты по голографическим технологиям. На столе лежали чертежи и схемы, а на экране мигали изображения Жириновского.
–– Мы можем создать точную голограмму, – сказал один эксперт. – Но для этого нам нужно больше данных. Мы должны изучить его речи, манеры, даже мимику. Это займет время, но это возможно.
Гойдаронский кивнул, его лицо выражало решимость.
–– Это наш шанс. Если мы сможем создать голограмму Жириновского, мы сможем вдохновить людей. Они увидят, что даже после смерти великие идеи могут жить.
Совет начал работать. Экспериментальный корпус превратился в центр исследований. Люди днями и ночами изучали записи Жириновского, анализировали его речи, пытались воссоздать его образ. Через несколько дней у них получилось. На экране появилась голограмма Жириновского – точная копия человека, которого уже не было в живых.
–– Теперь нам нужно, чтобы Галина Ивановна поверила, – сказал Гойдаронский. – Она должна стать частью нашего плана.
К Галине Ивановне отправили одного из сотрудников, который показал ей голограмму. Она долго смотрела на экран, её лицо выражало смесь удивления и восхищения.
–– Это… невероятно, – прошептала она. – Это действительно он.
Она согласилась работать с советом. Её знания и опыт стали неотъемлемой частью плана. Теперь она сидела за столом вместе с Гойдаронским, "Коломной", Алисой, Кириллом и Игорем Николаевичем. На столе лежали карты, графики и схемы, а на экране мигала голограмма Жириновского.
–– Мы сделали первый шаг, – сказал Гойдаронский. – Но теперь нам нужно сделать следующий. Мы должны показать людям, что объединение – это не просто идея, а реальность. И мы сделаем это.
Яботдальский сидел за столом, чувствуя, как его охватывает странное чувство – смесь надежды и тревоги. Он понимал, что этот план может изменить всё. Но он также понимал, что за этим планом скрывается нечто большее – не просто объединение, а возможность для каждого человека найти себя. И он знал, что этот путь будет нелёгким. Но он был готов пройти его.
Глава 8. Муки совести
После успешного создания голограммы Жириновского команда Гойдаронского погрузилась в подготовку масштабного выступления. Оно должно было стать кульминацией их плана – событием, которое вдохновит народы Ябыотдальской империи и Ябывдульской федерации на объединение. В штабе царила напряжённая атмосфера: люди в костюмах разных цветов сновали между столами, на экранах мигали графики и схемы, а в центре комнаты стояла голограмма Жириновского, которая время от времени оживала, произнося фрагменты своих знаменитых речей. Казалось, всё шло по плану. Но в душе Яботдальского зрели сомнения.
Он сидел в своей комнате, глядя на пустые стены и пытаясь разобраться в своих чувствах. Голограмма Жириновского была невероятно реалистичной – настолько, что даже он, зная правду, иногда ловил себя на мысли, что перед ним настоящий человек. Но именно это и беспокоило его. Он понимал, что это манипуляция. Люди поверят в голограмму, потому что она будет выглядеть убедительно. Но разве это правильно? Разве можно достичь благой цели с помощью обмана?
–– Ты слишком много думаешь, – раздался голос за спиной. Яботдальский обернулся и увидел Игоря Николаевича, который стоял в дверях с папкой документов в руках. Его лицо было серьёзным, но в глазах читалась тревога.
–– Я не могу не думать, – ответил Яботдальский. – Мы используем голограмму, чтобы вдохновить людей. Но разве это не ложь? Разве мы не манипулируем их чувствами?
Игорь Николаевич вздохнул и сел рядом с ним.
–– Я понимаю твои сомнения. Но иногда ради великой цели приходится идти на компромиссы. Мы хотим объединить народы, прекратить войну. Разве это не стоит небольшой лжи?
Яботдальский молчал. Он хотел верить в это, но в глубине души чувствовал, что что-то не так. Игорь Николаевич, видя его колебания, положил папку на стол.
–– Я нашёл кое-что, что может тебя заинтересовать, – сказал он, открывая папку. Внутри лежали распечатки документов, схем и чертежей. – Это скрытые файлы из системы Гойдаронского. Я наткнулся на них случайно, когда работал над своими чертежами.
Яботдальский начал просматривать документы. Сначала он не понимал, что перед ним, но постепенно картина начала проясняться. Файлы содержали информацию о тайных операциях, которые проводились за кулисами. Оказалось, что Гойдаронский не просто стремился к объединению – он планировал создать новое государство, где он будет единоличным правителем. Его цель была не мир, а власть. Объединение было лишь средством для достижения этой цели.
–– Это… невозможно, – прошептал Яботдальский, чувствуя, как его охватывает холод. – Мы были пешками в его игре.
Игорь Николаевич кивнул, его лицо было мрачным.
–– Да. Он использовал нас. И теперь, когда мы это знаем, мы должны решить, что делать дальше.
–– Но как мы можем остановить его? – спросил Яботдальский. – У него есть голограмма, поддержка совета, ресурсы. Мы ничего не сможем сделать.
–– Не всё потеряно, – сказал Игорь Николаевич. – У нас есть информация. И у нас есть ты. Люди верят тебе. Если мы сможем раскрыть правду, мы сможем остановить его.
Яботдальский задумался. Он понимал, что это будет нелегко. Гойдаронский был могущественным человеком, и его план был тщательно продуман. Но он также понимал, что не может оставаться в стороне. Если они не остановят его, то всё, во что он верил, всё, ради чего он боролся, превратится в ложь.
–– Хорошо, – сказал он наконец. – Мы должны действовать. Но как?
Игорь Николаевич улыбнулся, его глаза загорелись решимостью.
–– У меня есть план. Но для этого нам нужно будет рискнуть. Ты готов?
Яботдальский кивнул. Он знал, что этот путь будет опасным, но он был готов пройти его. Ради правды. Ради будущего.
Тем временем в командном центре Гойдаронский обсуждал детали предстоящего выступления с советом. Голограмма Жириновского стояла в центре комнаты, её образ был настолько реалистичным, что казалось, будто сам Жириновский присутствует на заседании.
–– Всё идёт по плану, – сказал Гойдаронский, его голос звучал уверенно. – Люди готовы поверить. Нам осталось только сделать последний шаг.
–– А что, если кто-то узнает правду? – спросила "С." Гойдаронского, её голос звучал тревожно. – Если люди поймут, что это голограмма…
–– Они не поймут, – прервал её Гойдаронский. – Мы позаботимся о том, чтобы всё выглядело убедительно. И даже если кто-то усомнится, будет уже слишком поздно. К тому времени мы уже будем у власти.
Совет молчал. Все понимали, что план Гойдаронского был рискованным, но они также понимали, что у них нет выбора. Они были слишком глубоко вовлечены, чтобы остановиться.
–– А что насчёт Яботдальского? – спросил "Коломна". – Он начинает сомневаться. Мы не можем позволить ему сорвать наши планы.
Гойдаронский улыбнулся, его глаза сверкнули холодным блеском.
–– Не беспокойся. Я позабочусь о нём. Он сыграет свою роль, даже если не захочет.
Яботдальский и Игорь Николаевич тем временем разрабатывали свой план. Они знали, что у них мало времени, и что Гойдаронский будет следить за каждым их шагом. Но они также знали, что у них есть одно преимущество – люди верили Яботдальскому. Если они смогут донести правду до народа, у них будет шанс.
–– Нам нужно использовать выступление, – сказал Игорь Николаевич. – Это наш единственный шанс. Мы должны раскрыть правду перед всеми.
–– Но как? – спросил Яботдальский. – Гойдаронский контролирует всё. Он не позволит нам сорвать его планы.
–– У нас есть голограмма, – ответил Игорь Николаевич. – Мы можем использовать её против него.
Яботдальский задумался. Это был рискованный план, но он понимал, что другого выхода нет. Они должны были действовать.
–– Хорошо, – сказал он. – Мы сделаем это. Но будь готов к тому, что всё может пойти не так.
Игорь Николаевич кивнул. Он знал, что этот путь будет опасным, но он был готов рискнуть. Ради правды. Ради будущего.
Наступил день выступления. Гроза только сейчас закончилась. После грозы наступает затишье. Небо очищается, но воздух остаётся влажным и тяжёлым. Солнце выглядывает из-за туч, но его свет кажется бледным и холодным. Временами дует лёгкий ветер, но он не приносит облегчения. Площадь перед штабом была заполнена людьми. Тысячи ябыотдальщиков и ябывдульщиков собрались, чтобы услышать речь, которая, как они верили, изменит их жизнь. На сцене стояла голограмма Жириновского, её образ был настолько реалистичным, что казалось, будто сам Жириновский вернулся, чтобы вести их к светлому будущему.
Яботдальский стоял за кулисами, его сердце билось так сильно, что он боялся, что его услышат. Он знал, что этот момент станет решающим. Он должен был сделать выбор – остаться в тени и позволить Гойдаронскому осуществить свой план или выйти на сцену и раскрыть правду.
Он глубоко вздохнул и шагнул вперёд. Настало время действовать.
Голограмма Жириновского ожила на сцене, её образ был настолько реалистичным, что казалось, будто сам Жириновский стоит перед тысячами людей. Он поднял руку, приветствуя толпу, и зал взорвался аплодисментами. Его голос, глубокий и уверенный, разнёсся по площади:
–– Друзья! Сегодня мы стоим на пороге великих перемен. Мы, ябывдульщики и ябыотдальщики, слишком долго жили в разделении. Но пришло время объединиться. Пришло время забыть о старых обидах и начать строить новое будущее – будущее, где каждый из нас будет свободен, где каждый сможет найти своё место в этом мире.
Толпа замерла, слушая каждое слово. Яботдальский стоял за кулисами, его сердце билось так сильно, что он боялся, что его услышат. Он смотрел на голограмму, на людей, которые верили каждому слову, и чувствовал, как его охватывает странное чувство – смесь гнева и бессилия. Он хотел выйти на сцену, опровергнуть всё, что говорил Жириновский, раскрыть правду о Гойдаронском. Но в тот момент его охватили сомнения.
–– Что, если я сейчас выйду и скажу правду? – думал он. – Что изменится? Люди поверят мне? Или они просто отвернутся, потому что не захотят верить в то, что их надежды – это лишь иллюзия? Всё останется так, как есть. Гойдаронский всё равно победит.
Он стоял, сжав кулаки, чувствуя, как его разрывают противоречия. Но затем он вспомнил слова Игоря Николаевича: "Люди верят тебе. Если мы сможем раскрыть правду, мы сможем остановить его."
Яботдальский глубоко вздохнул и шагнул на сцену. Зал замер. Жириновский, точнее его голограмма, обернулся к нему, его лицо выражало лёгкое удивление.
–– Друзья, – начал Яботдальский, его голос звучал уверенно, хотя внутри он чувствовал дрожь. – Как хорошо, что все мы сегодня здесь собрались. Мы стоим на пороге великих перемен, и это действительно важно. Но давайте задумаемся: что объединяет нас? Что делает нас сильными? Это не просто слова, не просто обещания. Это наша вера в то, что мы можем быть лучше. Что мы можем изменить этот мир.
Жириновский, казалось, уловил его настроение. Он кивнул и продолжил:
–– Ты прав, Яботдальский. Вера – это то, что движет нами. Но вера должна быть подкреплена действиями. Мы должны не просто говорить о единстве, мы должны действовать. И я верю, что вместе мы сможем сделать это.
Яботдальский почувствовал, как его слова находят отклик в зале. Люди слушали, их глаза горели надеждой. Он понимал, что это его шанс. Но он также понимал, что должен быть осторожен.