Илья Сергеевич Ермаков
Не забывай и не прощай
Все они прекрасно все видят…
– Скотина…
Я не сдерживаю себя.
Начинаю кричать.
Никто меня не услышит – дома никого нет. Я могу кричать свободно.
Я уже давно кричу, и никто не слышит…
Каждый день кричу, и это помогает лишь на миг, а потом все возвращается. Снова и снова… изо дня в день.
Он всегда рядом.
Он всегда следит за мной.
Он ничего не делает, он просто… просто смотрит… и делает вид, что ничего не происходит, но оно… оно происходит!
– Тварь! Мразь! Сука!
Потом я перестаю кричать, и в душе становится пусто.
Все мысли будто… испаряются и исчезают. В такие моменты мне начинается казаться, будто я перестаю существовать.
Меня нет…
Меня просто нет.
* * *
КОМНАТА ЮЛИ. ИЮЛЬ, 2020 ГОД
Все знали, что Юлька Кабанова и Вичка Райкова (так нас называли) – «Вупсень и Пупсень» одиннадцатого класса. Даже после школы она оставалась моей лучшей подругой, которой я могла все рассказать. Но даже она не знала о моей связи с Токаревым.
Вика – классная девчонка. Всегда на позитиве, радостная, тактильная и… рыжая. С ней точно не соскучишься.
В тот вечер мама и папа ушли в ресторан на деловой ужин. Сказали, что вернутся уже ночью. Я пригласила Вику к себе в гости с ночевкой. Почему бы и нет?
Сначала мы смотрели фильмы, танцевали под музыку и делали себе вкусный ужин: горячие бутерброды с сыром, завернутым в лаваш, и кофе. О да, пить кофе перед сном – святое дело.
Переодевшись в легкие шорты и футболки, мы завалились с телефонами на мою большую кровать, погасили в комнате свет до полумрака, оставив лишь ночник, и стали общаться по душам.
В какой-то момент на меня нахлынули мысли о Токареве. Вика ничего не знала… абсолютно. Уже много лет я держала все в себе, но недавно случилось то, что стало для меня последней каплей.
– Ты чего, Юль? – Вика недовольно нахмурилась и положила руку мне на плечо.
В глазах уже застыли слезы.
– Юлька… Эй!
Она потрясла меня.
– Прости. Это просто все…
Я закрыла лицо и отвернулась.
Конечно, Вика не могла остаться равнодушной к моему состоянию. Она подползла ко мне на коленках и крепко обняла. И тогда я почувствовала настоящую нежность. Вика была для меня именно тем человеком, которому я была готова открыться.
Она ничего не спрашивала, а просто обнимала. Она знала, что я сама могу все рассказать, если захочу. Если не захочу – значит, не захочу. Она все понимает.
Объятия Вики всегда горячие и искренние. Я буквально таяла в ее руках, растекаясь, словно шоколад во рту.
– Что бы там ни случилось, Юль, я с тобой. Слышишь? Я с тобой.
Мне было важно услышать эти слова. Услышав их, я вся содрогнулась – так приятно стало.
– Тише, тише… я рядом. Я всегда буду рядом.
А потом я посмотрела в ее большие зеленые глаза. Рыжие пышные кудри пахли клубникой. Я видела перед собой человека, который никогда не сможет предать меня. На нее я могу всегда положиться.
Она – тот, в ком я всегда нуждалась.
Я наклонилась вперед и… сама себя не контролируя, прикоснулась губами к губам Вики.
Что сделала Вика в ответ?
Ничего.
Она не выдала ответного поцелуя, но и не оттолкнула меня. На ее лице оставалось лишь удивление. Вика взметнула свои брови и тупо уставилась на меня, требуя каких-то объяснений своим немым взглядом.
– Ой… – вырвалось у меня, – прости… я…
– Все нормально, – она покачала головой в ответ.
Я почувствовала, как залилась краской.
– Я просто… я не знала, что ты…
– Нет! Нет! Просто это…
– Да?
– Просто…
И я задумалась об этом.
Впервые за всю жизнь я поймала себя на мысли, что совершенно не могу переносить мужское внимание, ласку и заботу по отношению к себе.
Он… все испортил…
Я просто психологически не могу быть рядом с мужчиной и искренне доверять ему.
И зачем я теперь оправдываюсь перед ней?
– Я, конечно, всегда знала, что мы близкие подруги, – начала Вика, – я тоже люблю тебя, Юль, но… ты, правда, чувствуешь что-то большее?
Я сглотнула. В глазах замерли слезы. И… я кивнула.
– Оу… Честно, я не ожидала… прости. Еще не знаю, как на такое реагировать.
– Прости, Вик, я не должна была. Это все так глупо! Если это должно было случиться, то не так.
– И давно это у тебя?
Возможно, на самом деле мои изменения начались гораздо раньше, чем я сама могу предположить. Ведь все началось еще до школы…
– Наверное, я всегда такой была, – призналась я.
– Это так необычно, если честно. Просто еще не знаю, как на это реагировать.
– Ты уже целовалась с девушками?
– Не так, как сейчас… да я и с парнями-то ни разу не целовалась нормально! Ты же знаешь!
– Ой, значит, это был…
– Первый раз, да.
– Прости, что все испортила.
– Нет-нет, это было… необычно, как минимум. Можно… еще раз? Я просто хочу понять.
– Уверена?
Призадумавшись, Вика все же решилась:
– Да. Надо разобраться.
Теперь это было совсем неловко.
Если в первый раз все случилось крайне неожиданно и незапланированно, то теперь… мы обе чувствовали себя не в своей тарелке. Все было до жути неуклюже! Мы подползли друг к другу, наклонили головы, пытались приблизиться, и вдруг Вика резко отстранилась от меня.
– Не знаю, Юль… Думаю, это не для меня. Или просто не понимаю еще ничего.
– Все нормально, Вик. Правда! Все совершенно нормально! Я вообще ни на чем не настаиваю! Если честно, то… есть одна причина, по которой я не могу представить себя рядом с парнем.
– Правда?
– Да… в школе… и до школы кое-что случилось… и происходит сейчас.
– Так, давай выкладывай!
Вика схватила подушку и обхватила ее руками, чтобы было удобнее сидеть и слушать.
– Помнишь Токарева?
– Вячеслава Станиславовича? Нашего физика? Того косого, которого уволили за домогательства?
– Его вынудили подписать бумаги об уходе по собственному желанию, но в общем… да. Я о нем. Он не просто был учителем.
– Ты это о чем?
– Он… мой крестный, как бы…
– Что?!
У Вики отвисла челюсть. Она застыла, выпучив глаза. Она попыталась что-то сказать, но слова не шли – язык бессовестно заплетался.
– Да. Токарев – мой крестный. И меня связывает с ним кое-что очень неприятное.
– Ты никогда об этом не говорила! Никогда и никому!
– Ты будешь первая, кому я готова это рассказать.
– Черт возьми! Юлька, какого хрена происходит?
– Ты дашь мне рассказать или нет?
– Все-все! Я слушаю! Валяй!
Я собралась с духом.
Пришло время открыться самому близкому по духу мне человеку. Настолько близкому, что я готова даже связать с ним свою жизнь!
Он изменил меня сильнее, чем я могла себе представить…
– Помнишь, как он мог приставать к девочкам на уроках?
– Это был полный шлак! Так противно! – ее передернуло.
– Да. Он мог приобнять, потрогать за плечи, прижаться к телу. И все делал как бы случайно, невзначай. Все выглядело так, будто ничего не было.
– Ага! Не было! Все было! Очень даже было!
– Да, было. Еще как. Ты права. Я могу рассказать тебе даже больше. Когда он уже уволился и собирал вещи, я зашла к нему в кабинет…
* * *
КЛАСС ФИЗИКИ. ФЕВРАЛЬ, 2020 ГОД
Сначала я вообще не хотела туда заходить. Аккуратно заглянув из коридора в дверной проем, я увидела, как он стоял у своего учительского стола и складывал бумаги и ручки в свой портфель. На первых партах стояли коробки с книгами и плакатами, что раньше наполняли кабинет физики. Теперь кабинет опустел. Стены оголились до неприличия. Я совсем не узнавала это место.
С уходом Токарева из кабинета физики ушло и все остальное.
– Юлек, заходи! Ты чего там стоишь?
Он заметил меня.
Пришлось войти.
– Здравствуйте, Вячеслав Станиславович.
– Какой я теперь тебе «Вячеслав Станиславович»? Больше нет! Я уже… не твой учитель, Юлек. Но я все еще твой крестный. Так что можешь называть просто дядя Слава, как дома.
Совсем непривычно его так называть!
– Вы уходите навсегда?
– Из этой школы, боюсь, что да. Придется тебе закончить одиннадцатый класс без меня. Справишься?
– Обещаю.
– Вот и умница!
Он смотрел на меня с восхищением. А я стояла и тупо думала: в какой глаз смотреть?
– Это ведь неправда? Ну… то, в чем вас обвинили?
– И ты веришь этой наглой лжи? Юлек! Вот от кого-кого, а от тебя я такого совсем не ожидал!
С этими словами он отложил свои вещи и недовольно смотрел на меня, упершись кулаками в пояс.
На самом деле обвинение в домогательстве на Вячеслава Станиславовича написали несколько родителей из разных классов. Мне же известно только, что в этом приняла участие мама нашей Тани. О, да, видимо прикосновения Токарева не оставили ее равнодушной. А маму – тем более.
Словом, несколько жалоб за короткий промежуток времени. Донос до директора. И Токарев уже подписывает бумаги об увольнении.
Они не молчали, а действовали, поэтому добились результата – хотя бы такого.
– Юлек, я – твой крестный! Я был твоим учителем. Неужели, ты думаешь, что я похож на такое… мерзкое, подлое, гадкое… омерзительнейшее в мире существо?! Мне даже страшно произносить слово, как называют таких, каким меня считают теперь! Не слушай никого, Юлек! Прошу тебя! Не слушай этих людей, которым вечно всякая дурь в голову лезет. Мне совершенно не интересно и не важно, что они там себе надумали и зачем им понадобилось избавляться от меня. Живешь себе живешь и даже не подозреваешь о существовании врагов, пока они тебе нож в спину не вставят. Чудовищно! Понимаешь? Это чудовищно! Нет ничего более гнилого, чем обвинить честного человека в таких нечестивых вещах! Юлек, я был с тобой все детство. Ты меня знаешь. Неужели, ты думаешь, что я на такое способен? А? Скажи мне. Просто скажи.
Ответила с короткой паузой:
– Нет. Не способны.
– Вот! А они… они!.. Ох… черт с ними! Найду другое место. Не беда. Где только наша ни пропадала, правда, Юлек? Справлюсь как-нибудь. Выкарабкаемся. Но это… это!.. Подумать только! А я еще считал, что все люди добрые. Понимаешь? Я верю в добро людей. Искренне в это верю. Видишь, как ошибся?..
Он снова принялся собирать вещи со стола.
– Можешь, кто-то мог что-то не так понять?
Он тупо взглянул на меня.
– Ты это о чем?
– Я ничего не хочу плохого сказать. Просто… вы же сами знаете, что вы человек такой…
– Какой? Не пугай меня, Юлек. Только ты не пугай меня, прошу.
– Ну… очень тактильный что ли…
– Тактильный? Ты это о чем?
– Вы можете так невзначай приобнять ученика и…
– Это преступление?
И тут я потеряла способность мыслить здраво и говорить вообще.
– Вот ты мне скажи. Это преступление что ли?
– Нет, просто…
– Хочешь сказать, что у людей именно такие мысли обо мне, когда я их обнимаю?
– Ну…
– Ты серьезно это сейчас? Серьезно?
Я не могла ничего сказать в ответ. Меня спас директор, который появился в тот момент на пороге кабинета.
– Вячеслав Станиславович! Простите. Здравствуйте, Юля. Можно вас на пару минут?
Токарев кивнул в ответ и сказал мне:
– Подожди меня здесь. Я скоро. Да, Юрий Константинович, иду-иду.
Я даже не обернулась и не поздоровалась с директором – настолько сильно меня парализовали слова Токарева и та интонация, с которой он их произнес. Неужели, он искренне не видит ни в чем своей вины?
Он считает все это… нормальным?
Токарев вышел из кабинета, и директор куда-то его увел. Я проверила коридор – они ушли. Рассчитывая, что он вернется не сразу, я отважилась на отчаянный шаг.
Я не могу понять, что именно со мной случилось, но в тот момент ко мне в голову пришла мысль, от которой я просто не могла отказаться.
Я прикрыла дверь кабинета, прошла к учительскому столу и села на его стул. Странная мания нахлынула на меня. У меня появилась маниакальная цель.
Телефон.
Я хотела проверить его телефон.
Зачем? Не знаю.
Что я хочу там найти? Точно не скажу.
Что-то… что-то, что даст мне ответы.
Я хотела узнать, кем является мой крестный отец на самом деле. А в наше время содержимое телефона может многое рассказать о человеке. Я знала, что Токарев очень любит все фотографировать. Этому его научил отец. Мой папа – фотограф и лучший друг Токарева. Вот он и привил ему любовь к фотографии.
Я просто должна была узнать, что есть у него в телефоне. Обязана! Ради себя самой.
Порылась в портфеле – не нашла. Надеюсь, он не забрал его с собой. Стала рыться в ящиках стола. Сначала не находила ничего подозрительного. Да, я искала не только телефон, а что-то еще, что могло выдать его натуру. Конечно, вряд ли это что-то могло лежать на видном месте. Но… как оказалось, могло.
Открыла очередной ящик – нашла его телефон и странную зеленую картонную коробочку с приоткрытой крышкой. Любопытство в край одолело меня. Бросила взгляд на дверь и прислушалась. Пока тихо. Просто посмотрю, проверю.
Взяла коробочку. Она помещалась прямо в ладонь. И вот… стило мне приоткрыть крышку, как меня парализовало на месте.
Мои мысли оказались примерно такими: «Я вижу что-то, что уже видела прежде. Или это что-то похоже». Дело в том, что я не сразу поняла, что именно я вижу. Скорее всего из-за шока. Мне не хотелось это осознавать. Конечно, в следующую секунду я осознала то, что я увидела.
Подобное чувство возникает, когда в лесу поднимаешь камень с земли. Сначала ты видишь несколько муравьев и каких-то жучков. Но чем дольше ты смотришь, тем сильнее ужасаешься – каждую секунды ты видишь еще больше жуков, которые копошатся на земле и на самом камне. И чем дольше наблюдаешь за этим, тем противнее становится – тело буквально содрогается от ледяной дрожи, идущей волной от шеи, к плечам и уходящей в ноги.
Но в этот раз зрелище оказалось куда хуже кучки мерзких лесных жуков.
Это были прокладки. Да, женские прокладки, сложенные в тонкие трубочки. Использованные прокладки.
Что же получается… он ходил по туалетам девочек и собирал свернутые использованные прокладки из мусорных ведерок? Разумеется, он не мог найти слишком много прокладок, а значит… это целая коллекция, которую он собирал не один день.
Боже…
Меня чуть не стошнило!
Я вернула коробочку на место, пока не стало совсем дурно. После такого лезь в телефон было еще страшнее!
Но я полезла…
Ох, лучше бы не делала этого!
Черт! Лучше бы я вообще не лазила в его вещах!
Разумеется, у такого отсталого от мира человека был простой телефон, в котором он не установил даже пароль. Я быстро включила его и первым делом зашла в «Галерею».
Рыба, рыба, рыба.
Он любит рыбалку.
Речки, озера, небо, лес.
Чертов любитель природы!
Классный журнал, объявления на подъезде, огород, собаки, кошки…
Какой же шлак!
А потом… ученики на последнем звонке. Все нарядные, красивые. Стоят, улыбаются.
И я…
Я, я, я, я, я, я…
Все мои фото с социальных сетей, мои фото с семьей, мои фото в школе, мои фото с пляжа, мои фото…
Я листала дальше и дальше – большая часть всей его галереи заполнена моими фотографиями!
Мои фотографии стояли вперемешку с рыбой, собаками, речками и объявлениями с подъездов.
Сука…
Откуда у него столько…
У меня нет столько моих фоток, сколько есть у него!
Если у него здесь все фотки с моей странички «ВК», значит, он их скачивал себе на телефон, чтобы было «проще искать их».
Черт!
Пальцы похолодели. Руки тряслись. На лбу застыли капли пота. Я просто не могла поверить в этот кошмар!
