Илья Шуров
Автор
Глава 7
– Он никогда не станет богом, – произносит Вальдемар, выключив телевизор, через который он наблюдал за Францем. – Он не сможет стать богом потому, что судьба уже очернила его. Судьба уже наказывает его за то, что он не верит в меня и враждебен по отношению ко мне. Я сделал так, чтобы Максимилиан ударил его в пах, но он не оценил это испытание. Я дал ему трудность, чтобы он стал сильнее, но он отрёкся от меня. Гордыня заполнила его душу, так что его накажет судьба, которая уже знатно поиздевалась над ним. Он упадёт очень низко, так что мне даже больше нет никакого смысла следить за ним. Я уже вижу, что судьба настроена против него. Мне нужно заняться чем-то более важным. Мне нужно отбросить от себя всех этих девушек и всю эту тупую прокрастинацию. Я буду следить за убийцами и прочими нелюдями. Если они посмеют кого-либо тронуть, я буду убивать их и отправлять прямиком в ад. Я больше не буду никчёмным.
Внезапно, слышится звук пикающей колонки. Вальдемар смотрит в тетрадь судьбы:
"Мужчина, по имени Лео Шульц, усыпляет Кейтрин Зонненберг со спины, воткнув шприц с веществом ей в шею, после чего вытаскивает шприц и выбрасывает его."…
– Чёрт! – воскликает Вальдемар.
Сюжет продолжает дописываться:
"Находясь в этом же переулке, Лео Шульц хватает уже заснувшую Кейтрин Зонненберг и начинает нести её к себе в подвал.
– Сейчас занесу её в подвал и раздену её! – возбуждённо думает Лео Шульц."
– Твою мать, что это за нелюдь!? – негодует Вальдемар.
"Лео Шульц открывает дверь подвала…"
Вальдемар включает телевизор, и в нём виднеется тот самый Лео Шульц. Он заходит в подвал и закрывает дверь. Кладёт спящую Кейтрин Зонненберг и садится сверху, начиная расстёгивать пуговицы её рубашки.
Вальдемар останавливает время. Лео Шульц, которого показывает телевизор, замирает, а сюжет в тетради судьбы перестаёт писаться. Вальдемар хватает ручку и пишет:
"Лео Шульц умирает от остановки сердца."
Вальдемар включает время обратно. Лео Шульц снова оживает. Он хватается за сердце, а потом падает и умирает. Вальдемар включает второй телевизор, показывающий ад. Колонка снова начинает пикать, поэтому Вальдемар снова останавливает время, однако только в мире живых. В мире мёртвых время продолжает идти.
Вальдемар смотрит во второй телевизор и видит Лео Шульца, прикованного к деревянной конструкции специальными наручниками и кандалами.
– О, нового подвезли! – воскликают черти.
– Эй пацан, тебе газу подрубить?
Лео Шульц оглядывается.
– Я… я в аду?! – испуганно говорит он.
– Ага, – отвечает один из чертей. – Огонь тебе подрубить снизу? Чтобы ты погорел в нём.
– Огонь?! Прошу, не надо! Пожалуйста! Простите меня!
Чёрт щелкает пальцами, и под Лео Шульцем зажигается огонь. Он начинает кричать от боли.
– Давайте ребята! Создаём мечи и хлысты! – говорит чёрт.
– МЕЧИ!? – кричит Лео.
У чертей в руках появляются мечи, а у кого-то из них хлысты. Они вонзают в Лео мечи, и он начинает кричать ещё сильнее. Черти вытаскивают мечи, и другие, с хлыстами, начинают забивать Лео плётками.
– Пусть он подумает над своим поведением, – думает Вальдемар и выключает телевизор.
Он снова смотрит в тетрадь судьбы. В ней написалась часть сразу трёх текстов:
"Бардольф Беккер сидит у себя в машине и через окно предлагает маленькому мальчику конфету…
Две девушки, по имени Лола Рихтер и Оливия Шнайдер, собираются совокупиться со своим другом Джерритом Габсбургом…
Мужчина по имени Ирм Хоффман собирается заняться рукоблудием…"
– Так, так, так, сейчас-ка с этим разберёмся… – думает Вальдемар. – Вселенная, расскажи мне о Лоле Рихтер и Оливии Шнайдер.
Текст в тетради начинает дописываться:
"Лола Рихтер – 17-ти летняя девочка, живущая со своей матерью и отцом. Она девственница и всегда мечтала заняться любовью со своим другом Джерритом. Только сегодня она призналась ему, что любит его с 15 лет.
Она всегда была отличницей и преуспевала почти по всем предметам, плохо знала только всеобщую историю и физику. Её сильно ругают, когда она получает плохие оценки, отец даже несколько раз бил её ремнем.
Лолу не выпускают на улицу и разрешают только иногда приводить гостей в дом. Её родители говорят, что она должна стать доктором, однако Лола доктором не хочет становиться, но она боится сказать что-то родителям. На самом деле она хочет стать певицей.
Также Лола Рихтер очень боится чужого мнения. Она очень боится, что кто-то (кроме её подруги Оливии и самого Джеррита) узнает о том, что она любит Джеррита и боится, что все её знакомые отвернутся от неё.
Оливия Шнайдер – 16-ти летняя девочка, живущая с матерью и отчимом. Её отец отказался от неё, как только она родилась. Её отчим насиловал её в детстве, поэтому у неё появилась ненависть почти ко всем мужскому полу, кроме Джеррита, ведь его она считает идеальным.
Сейчас отчим её больше не насилует, но она до сих пор очень боится его. Он всё ещё живёт с ними, и он очень груб по отношению к ней. Также он избивает её мать, когда выпивает слишком много алкоголя.
Насчёт оценок у Оливии всё не так, как у Лолы. Её родителям просто наплевать на неё, в том числе и на оценки. У Оливии нет представления кем она будет в будущем. Если она и размышляет о будущем, то только о том, чтобы съехать от своей семьи подальше. У неё нет никаких определённых хобби и интересов. Она просто любит фланировать по улицам и слушать музыку.
Ко всем Оливия большую часть времени холодна, однако в глубине души она мечтает о тепле."
– Хм, интересные истории, – думает Вальдемар. – Однако это не отменяет их греха, сейчас посмотрим что они будут делать.
Вальдемар включает время.
"Маленький мальчик берёт конфету у Бардольфа, и тот предлагает сесть к нему в машину. Мальчик садится в машину, и Бардольф хочет отвезти его в лес, чтобы осуществить свои грязные фантазии…
Лола тянется к Джерриту и начинает целоваться с ним, а Оливия стягивает с него штаны…
Ирм Хоффман снимает с себя штаны, вместе с трусами и открывает сайт на компьютере…"
Вальдемар снова останавливает время. Он берёт ручку и пишет:
"Бардольф Беккер умирает от избиения родственников мальчика, после свершения злодеяния.
Лола Рихтер становится двоешницей через 10 дней, после чего её отец снова избивает её. Также она никогда не сможет стать певицей в будущем, и все узнают о том, что она спала с Джерритом.
Мать Оливии Шнайдер умирает через 3 месяца и ей придётся жить только с отчимом. Она не сможет найти себе работу после окончания школы, и она не сможет поступить в университет или колледж. Ей придётся всю жизнь жить с отчимом, которого она так ненавидит.
Ирм Хоффман лишится двух своих рук через 2 месяца, так что он никогда больше не сможет рукоблудствовать."
Вальдемар снова включает время.
К этому времени, пока Вальдемар карал всех, Франц уже успел поесть, и сейчас он сидит на кровати и читает историческую книгу о том как зародилась магия:
"Кэйсер Шлоссер – первый человек, который родился с магическими способностями. Он родился 25 октября 1057 года. Сначала его способности никак не проявлялись, однако в возрасте восьми лет он смог использовать ледяной кулак. После этого, когда Кэйсер подрос, он женился на девушке которая смогла родить ему 24 ребёнка, 20 из которых обладали магическими способностями. Магия того времени отличалась от нынешней. Тогда магия была намного сильнее. Чтобы убрать весь человеческий род, который не обладает магическими силами, Кэйсер решил создать параллельную вселенную и отправил туда половину населения земли, включая свою жену и четырёх детей, которые не обладали магическими способностями. После сильного переутомления он скончался, поэтому его дело продолжил его сын Хаган. Хаган оказался сильнее своего отца и после долгих практик он смог переместить оставшуюся часть населения в параллельную вселенную без особого вреда для своего здоровья. После всего этого род Шлоссеров продолжил размножаться и заполнил весь мир. Сейчас у людей есть разные фамилии только из-за того, что они меняли их. На самом деле все относятся к роду Шлоссеров и абсолютно все являются друг другу родственниками."
Франц откладывает книгу.
– Так вот как всё произошло, – размышляет он. – Я принадлежу к аморальному роду, который выглнал всех обычных людей с их же земель. Мой потомок даже пренебрёг своей женой, которая родила ему 24 ребёнка. Он и четрырёх детей сослал в параллельную вселенную… Кто-то из параллельного мира может сказать, что я такой же, ведь во мне течёт та же кровь. Но что же они предложат мне взамен? Никто не пойдёт убивать себя просто так, все хотят жить. Никто не может изменить свою кровь, это никому не под силу. Какой смысл винить кого-то по таким признакам? Цыганей ненавидели, евреев уничтожали. Даже с давних времён над израильтянами издевались египтяне. В нашем мире одна нация ненавидит другую, но в чём смысл всего этого ребячества? Как эти олухи вообще мыслят? Они правда полагают, что кровь может влиять на человка больше чем воспитание и случившиеся обстоятельства? Генетика безусловно влияет, она даже создаёт расстройства личности. Однако даже у одинаковых национальностей бывает разная генетика, и один представитель нации может оказаться добрым, а другой злым. И даже не факт, что это генетика, ибо одни бывают такие же, как их родители, а другие являются полными противоположностями. Причина всех бед кроется в том, что люди полагаются на общественное мнение и не могут создавать свои собственные точки зрения.
Вдруг, в комнату заходит Мехтильда.
– Франц, развлеки меня как-нибудь, мне скучно, – говорит она.
Франц смотрит на сестру.
– И как я по-твоему должен это сделать? – говорит он.
– Вот ты занууда!
Мехтхильда подсаживается на кровать.
– О, что это за книжка?
Мехтхильда берёт книгу в руки.
– Она твоя? – спрашивает она.
– Да.
– Какой жанр?
– История.
Мехтхильда открывает книгу и начинает вырывать из неё страницы. А Франц сидит и спокойно наблюдает. Он вздыхает.
– Ты всегда такая? – спрашивает он.
– Какая?
– Тупая, вот какая.
– Эээй!
Мехтхильда бьёт Францу раскалённую пощёчину.
– Ты зря это сделала, – произносит он.
– Ну и что ты мне сделаешь?
– Ничего-ничего, – спокойно произносит Франц.
Франц встаёт с кровати и захлопывет дверь комнаты, закрыв её на ключ.
– Что ты делаешь? – спрашивает Мехтхильда.
– Сквозняк был, вот и закрыл дверь, – сказал Бауман.
Франц садится обратно на кровать, к Мехтхильде.
– В чём причина такого отношения ко мне? – спрашивает Франц.
– Ты просто идиот!
– Спрашиваю последний раз, по-хорошему. Почему ты так плохо ко мне относишься?
– Тётя Вилхел!… – попыталась закричать Мехтхильда, но Франц прикрыл её рот.
– Тихо, – сказал он. – Я вижу ты сейчас не такая смелая.
Мехтильда пытается вырваться, но Франц ударяет её в живот. Ей больно.
– Ещё раз увижу такое отношение ко мне – убью. Ты меня поняла?
Мехтхильда кивает головой.
– Услышу, что ты как-то жалуешься на меня матери или отцу – убью, – продолжает Франц. – Поняла?
Мехтхильда снова кивает головой.
– Хорошая девочка.
Франц отпускает Мехтхильду.
– Ну что ж, хочешь поговорить об истории?
Франц хватает книгу и начинает восстанавливать её. Это одна из способностей, которой их учили в школе, на уроке материализации, и называется эта способность починкой.
Починив книгу, Франц снова смотрит на Мехтхильду:
– Ну что, хочешь поговорить об истории?
– Так-то нет наверное…
– Хорошо-хорошо, – продолжает Франц. – Значит так, ты не делаешь мозги мне, а я не делаю мозги тебе. Никаких тупых просьб о твоём чае и еде. Никаких жалоб родителям и никаких оскорблений в мою сторону. Я буду вести себя так же, если ты будешь действовать соответствующе. Сначала я был добр и даже решился сделать тебе чай. Был вежлив и ничего плохого не делал. Однако ты хорошего языка не понимаешь, и я вынуждден был прибегнуть к таким мерам. Так что не думай, что всё будет безнаказанно, ведь каждое твоё действие несёт последстивия. И если действие неправильное – мой гнев растёт. Так что будь поаккуратнее в своих делах и высказываниях.
– Хорошо… – отвечает Мехтхильда.
Франц встаёт с кровати, подходит к своей парте и берёт сумку. Также он берёт свой телефон, кладёт его в сумку, идёт к двери, открывает её и идёт в коридор.
Зайдя в коридор, он обувается, надевает сумку и выходит на улицу. Здесь тепло, но сейчас солнце не светит.
– Мой гипноз спал, так что если автор всё видел, то я обречён на провал, – думает Франц. – Я буду гореть в аду за то, что посчитал заповеди автора неправильными и пошёл против него. Но ведь его заповеди правда неправильные. Люди не уважают тебя, если ты не умеешь отвечать злом на их зло. Книга авторианства говорит о том каким должен быть мир, а не о том каким он является. Подставлять правую щёку, если тебя ударят в левую… Я в цирке? Или в художественной литературе? Полагаться на какого-то там автора вместо того, чтобы самим быть сильной личностью и иметь в себе внутренний стержень почему-то является грехом. Автор дал людям свободную волю? Не смешите меня. Что это за свободная воля, в которой тебе угрожают адом за непослушание? Что это за свободная воля, в которой тебе нельзя иметь твои собственные жизненные взгляды?… Я кого-то убил? Я надругался над ребёнком? Или я изнасиловал женщину? Так за что я должен попасть в ад? За неверие? Не смешите меня, что это за мир, в котором добрый человек должен попасть в ад? Большинство людей, которым я когда-либо причинял зло сами на это напрашивались, и я просто отвечал им их же монетой. А невинных людей я никогда не трогал, за исключением нескольких раз в детстве, когда я просто ещё нормально не разобрался в этой жизни.
Проблема авторианства в том, что если человек совершит зло, – то это грех. Но если автор вершит зло – это испытание. Жизнь с самого начала предусматривает страдания, а автор ещё и делает детей больными. Ну а если я сделаю детей больными? Почему это не должно быть для них испытанием? Почему это должно являться злом? Парадокс в том, что если ты живёшь, то жизнь уже испытание, а если ты вершишь грех, то обязательно, как говорит авторианство, будет наказание. Однако если всё есть испытание, то почему же нужно бояться наказания? Наказание – это ведь страдания, которые дадут больше испытаний в жизни. А это значит, что для личности, жаждущей испытаний, наказание никак не будет отличаться от обычной жизни, а некоторые возможно наоборот захотят вершить зло, чтобы получить больше испытаний. Вот и парадокс. По авторианству испытание и наказание ничем не отличаются. Испытание – страдание; наказание – страдание. По настоящему мыслящие люди поймут, что авторианство – это очернение понятий добра и зла. Авторианец может быть сильным, но если он будет полностью покорен своей вере, то это всё равно будет слабостью, ведь поклонение и отсутствие свободы никогда нельзя будет назвать силой. Зависимость от автора, страх перед ним, чувство вины, неумение веришить зло, когда это необходимо – всё это слабости, которые пытается навязать нам авторианство. Настоящее испытание происходит с пониманием, а многие, кого пытает автор, даже не понимают ради чего это страдание, поэтому оно бессмыслено, и может не закалить, а убить. Испытание должно взращивать силу, закалять дух. Оно не должно быть настолько ужасным, чтобы доводило людей до того, чтобы им хотелось молить о пощаде, умереть… оно не должно доводить их до ненависти к жизни. Да, объективно это и будет называться испытанием, но оно будет нести один лишь упадок. Настоящие испытания – это понимание ради чего они тебе нужны, закалка собственной воли – вот, какие испытания необходимы, а не те, которые вызывают безызходность и чувство загнанности в угол.
Франц продолжал идти, и пришёл он в дворик, в котором не было ни одного человека.
– Мне нужно переместиться в астрал и спросить у Ильи совета. Только вот прямо сейчас за мной возможно следит автор. Хотя я всё равно уже ничего не поделаю, ведь я воюю с самим богом. Он скорее всего может читать мои мысли, и он может насылать на людей беды. Он может отправить меня в ад, но я не ддолжен ничего бояться, ведь страх это главная человеческая слабость. Я мог бы логически всё продумать, чтобы выиграть автора, но он бог. Это не человек, которого можно обыграть, это сам бог. Причём бог этот, как рёбнок. Он спокойно может впадать в гнев, жаждет одобрения и почитания, хотя настоящему существу, возвысившемуся над людьми, такие черты не должны быть присущи. В боге должна царить безметяженость и неистовая рациональность. Бог должен быть мыслителем, а не ребёнком, который требует от всех внимания и поклонения. Бог не должен жаждать почитания у этого мира. Он должен быть в стороне и должен дать людям полную свободу, либо должен хотя бы ограничить свободу и отправлять очень плохих людей в чистилище или небытие. Ад это слишком жестоко за незнание истины.
Франц выходит в астрал и садится на асфальт.
– Я перенесусь, – думает он. – Hebe mich hoch!
Франц появляется в комнате, открывает дверь и оказывается в снежном лесу. Он оглядывается и думает:
– Кстати говоря, почему здесь нет ни одного человека из моего мира?… Хмм… Наверное они есть тут, просто в этом мире наверно не видно ни одного из них.
Франц садится на снег и концентрируется.
– Wegbringen!
Так он снова появялется около дома двойника и залетает в него.
– Я знал, что ты придёшь, – произносит Илья, сидя за компьютерным стулом.
– Ты снова знал?
– Значит так, – продолжает Илья, – автор больше не следит за тобой, и не будет следить, ты можешь быть спокоен. Однако знай, что тебе предстоит пройти много трудностей. Моё сознание поняло как автор смог стать богом. С самого начал он им не был, однако он нашёл проход в невидимый метафизический мир.
– Как он попал в него? – спрашивает Франц.
– Он переместился в эту всленную, не входя в астрал, и проголодал здесь 30 дней. Здесь, если ты странник, всё работает обратным образом. Голодовка не истощает, а наоборот насыщает тебя энергией. Так что после голодовки ты должен телепортироваться к водопаду Ниагара, встать перед ним и произнести заклинание: "Mach mich zu enim Gott".* После этого пройди через водопад, и ты обретёшь божественную сущность, сражу же переместившись в невидимый метафизический мир.
*"Mach mich zu enim Gott" – в переводе с немецкого: "Сделай меня богом".
– Я ведь умру, если перемещусь в твой мир, не войдя перед этим в астрал, – сказал Франц.
– Да, ты умрёшь в своём мире, но только не в моём. Умрёт твоё физическое тело, однако душа твоя останется жива.
– А если не останется?
– Она в любом случае останется жива. Ну а если нет, хотя это невозможно, то твоя душа попадёт в ад.
– Хорошо… – произносит Франц. – Это всё?
– Да, только так ты сможешь победить автора, – говорит Илья.
– Другого выхода нет?
– Нет, нету.
– Хорошо, спасибо.
– Обращайся.
Франц вылетает из дома.
– Мне нужно сделать выбор, – думает он. – Я могу не следовать совету Ильи, только вот если я не последую, то я должен буду либо стать рабом автора, либо пытаться искать способ самому, что ещё хуже чем следовать совету Ильи; либо я могу ничего не делать и просто жить своей свобдной жизнью, зная, что я попаду в геенну. Ни один из других вариантов не удовлетворит меня, поэтому я знаю что мне нужно делать…
Вскоре Франц уже находился на улице своей вселенной, во дворе.
– Хотя бы поем чего-нибудь напоследок, – подумал он и пошёл в ближайший магазин.
Франц стоял у прилавка и разглядывал еду: хачапури, маленькие пиццы, хот-доги, бублики, и много чего другого.
– Извиняюсь, – обратился Франц к взрослой женщине, которая стояла за прилавком.
Женщина обернулась.
– Мне, пожалуйста, один хачапури, – продолжил он.
– Один? – спросила женщина.
– Да.
Женщина подошла к кулькам-пингвинам, взяла один из них со стола и обвернула им свою руку. После она взяла хачапури, положила его в кулёк и приклелила ценник.
– Держите, – сказала она.
– Благодарю, – ответил Франц.
Франц взял хачапури, пошёл на кассу, оплатил покупку и вышел из магагзина. Сейчас он стоит на улице и ест последнюю еду перед голодовкой.
– Как же приятен вкус последней еды, – подумал он. – Я смогу вытерпеть голодовку, так как я терпел и намного более трудные вещи. Ужаснейшие тренировки до потери сознания, 20 поражений подряд из 32 боёв, чтение по 8 часов, драки на улице, ежедневный холодный душ, экзистенциальный кризис… Что может меня остановить? Голодовка? Это лишь очередное испытание, ничего больше. Я живу ради дела и ни для чего-либо другого. С самого моего рождения мне скучно в этом мире. Ничто не способно заполнить пустоту внутри меня так, как это делает достижение собственных целей. Я не рождён для любви и семейной жизни. Я не способен любить так, как это делают другие люди. Да, я могу помочь, могу защитить и не дать в обиду человека, который мне дорог, могу делать ему добро, но я не способен любить. Я очень ценил многих людей, но, когда они ушли, я просто ничего не почувствовал. Все люди с которыми я когда-либо общался были просто интересными собеседниками для меня, ничего больше. Моя жизнь никак не изменилась после их ухода, ведь я знал, что единственный человек которого я могу любить – это я сам.
Франц доедает хачапури и бросает кулёк в мусорный бак.
– Мне пора в путь, – подумал он.
Франц садится на рядом стоящую скамейку и закрывает глаза.
– Hebe mich hoch.
Бауман чувствует как останавливатся его сердце, и сразу после этого очи его закрываются.
Появился он как обычно в тёмной комнате с дверью. Открыл дверь и попал в снежный лес.
– Я снова здесь…, – подумал Франц, – но только уже мёртвый.
Франц оглядывается.
– У меня есть всего одна попытка. Если не получится, я не знаю что произойдёт. Хоть я и верю, что у меня получится, всё равно нужно представить наиужастнейший исход и быть готовым к нему, чтобы после этого представления понять насколько он некчёмен. Огонь в моей душе не даст мне погибнуть, я это точно знаю.
Вскоре Франц переместился к дому Ильи, и отсюда он начал своё странствие. Он открыл календарь в своём телефоне, и сегодняшней датой было 12 декабря. Франц отметил у себя в заметках первый день голодовки, а конец её должен наступить 12 января.
– Что важнее этика или свобода людей? – думал Франц, бродя по улицам.
Он оставновился возле футбольной площадки и увидел ссорящихся детей.